Домашняя лаборатория

      Глядя на храпящего Зубило в машине, я не могла поверить в происходящее. Представив себе человека, я начинаю видеть то, что он делает в этот момент и даже немного чувствовать, что чувствует он. Неимоверная радость охватила все чувства, которые может испытывать человек. Эта эйфория блаженства захватывает все кончики нервов без исключения. Её нельзя сравнить ни с чем! Ни с любовью, ни с сексом, ни с самой вкусной пищей после длительной голодовки!       Я добилась! Я добилась того, что хотела! И пусть результаты пока незначительны, я всё же дошла до них раньше всех! Даже отца опередила! Теперь ещё чуть-чуть поднапрячься и можно смело отправляться в дорогу и не бояться никого и ничего. Вот бы ещё мысли читать научиться, было бы вообще супер.       Дул холодный пронизывающий ветер под подол моего короткого платья, а я всё стояла и стояла с застывшим радостно-удивлённым выражением лица. Пока я размышляла, мошонка сморщилась и яички прижались к промежности. Клитор съёжился, отодвинувшись от члена, который всё ещё был во мне и пытался спрятаться между раздвинутых половых губ, чтобы согреться. Соски на грудях затвердели в комочки, а ареолы вокруг них покрылись крупными пупырышками.       — Таня, не стой на ветру без трусов, — раздался громкий голос в моей голове, от чего я вздрогнула. Никак не могу привыкнуть к тому, что там кроме меня ещё кто-то живёт. — Ты уже переохладила все свои гениталии. Если я перестану ловить вирусы и бактерии, то ты подхватишь цистит, простатит, мастит, минингит, а потом и воспаление лёгких.       Я очнулась, словно ото сна и забежала в дом. Стоя под тёплыми струйками душа, быстро согрелась и продолжала размышлять над своими новыми способностями. Настя! Спасибо тебе за предоставленную возможность сравнить свой мозг с моим. Вспомнила лицо и тут же представила её. Поплыли картинки, как она сидит на больничной койке, пьёт чай и болтает с соседкой по палате. Гадалка выглядела намного лучше, чем при встрече. В глазах теплилась жизнь, а на голове появился небольшой ёжик светлых волос.       — Спасибо тебе, Настя, — мысленно поблагодарила её.       Вдруг она слегка вздрогнула, поставила чай на тумбочку и перестала говорить с соседкой.       — Пожалуйста, Таня, — услышала я мысленный ответ, — это тебе спасибо, что вырвала меня из лап смерти.       — Ты, что, слышишь меня? — удивлённо спросила я, всё так же мысленно.       Вот это да!       — Слышу, Танечка. И не только слышу, но и вижу.       Этого не может быть! Это просто фантастика! Или мне это снится?       — Ой, я же не одета.       — Не стесняйся. Я каждый день вижу людей сквозь одежду. Более того, я вижу их внутренности, так что мне не привыкать. А ты очень красивая.       — Спасибо. Как твоё здоровье? Как ты себя чувствуешь?       — Всё в порядке, иду на поправку. Да ты и сама можешь почувствовать это.       — Ух, ты, а что я ещё могу?       — Ты можешь видеть прошлое человека, его будущее, можешь читать мысли, то есть чувствовать то, о чём человек думал, думает и будет думать.       — Как? Разве такое возможно?       — Возможно. Ты теперь можешь заглядывать за плотную штору всемирной информации, где нет пространства и времени. Но будь осторожней, многие от этого сходят с ума, путая реальность с тем, что происходит там, куда ты теперь можешь заглянуть.       — Спасибо, Настя, можно я иногда буду с тобой разговаривать?       — Можно, но только не часто и не долго.       — Спасибо. Пока.       — Пока.       Вот это да! Нет, я не хочу сходить с ума. Мне не нужно забивать свои мозги прошлым и будущим, достаточно и настоящего, а во всемирную информацию и подавно не буду лезть. От воспоминаний родителей и так голова пухнет, а тут такие объёмы, что Терабайт как один бит покажется.       Выйдя из ду́ша, я снова легла на родительскую кровать, не прекращая думать о словах гадалки. Представила себе своего любимого папочку и увидела, как он мирно спит. Рядом с ним лежала мама. На глазах навернулись слёзы. Как же я соскучилась по вам, мои родные.       — Что случилось, почему ты плачешь? — снова вздрогнула от голоса Роба и картинка с родителями тут же исчезла.       — Папу и маму вспомнила, — повернулась на бок, пряча слёзы от видеокамеры под потолком.       — Когда же мы к ним поедем?       — Когда получу загранпаспорт и визу.       — А это долго?       — Не знаю. Написано, что две недели, а прошло всего пять дней. Они должны позвонить, когда всё будет готово. Потом ещё визу делать. Это ещё дней пять-десять. Всё, давай спать, я устала. Завтра устрою себе выходной.       Весь следующий день я играла с детьми. Я так была рада! Наконец-то появилось свободное время, и можно не отходить от них ни на шаг.       — А когда мы поедем к бабуске? — спросила до́ча.       — И к дедуске? — добавил сыночек.       — А давайте завтра съездим, — ответила я и радостные детки бросились меня обнимать.       — Ула! — закричали они, повалив меня на кровать, и тут же в голову прилетела мягкая подушка.       — Ах, так! Ну, я вам сейчас покажу, — подушка полетела обратно, сбивая детишек как кегли.       Целый день дети бесились: бросались подушками, бегали, прыгали, донимали меня и Роберта, а под конец дня, наевшись молока, крепко заснули сладким сном.       — Как там куратор поживает? — спрашиваю у Роба, — ты провёл ниточки нервов, чтобы он мог управлять дополнительными мышцами своего члена?       — Да, хочешь посмотреть?       — Давай, включай свою эротику, посмотрим, чем он занимается, — развалившись на кровати, я сунула под голову обе руки.       Роб крупным планом вывел на проекторы в моих глазах стерео изображение. Подопытный, полусидя, устроился на каталке и смотрел на свою промежность, поглаживая торчащие соски на грудях. Его орган в спокойном состоянии лежал вниз головой, а из приоткрытой гладко выбритой вагины текла тонкая струйка тягучих выделений.       Медленно набухающий змеёныш шевельнулся и, изгибаясь как настоящий, приподнял голову, потом изогнулся полукольцом к лобку и упёрся в полоску мутной жидкости чуть ниже входа во влагалище. Набухающий кончик тут же намок, и пополз выше, размазывая влагу по раздвигающимся губам. Добравшись до клитора, головка погладила его сначала вверх-вниз, потом вправо-влево и снова направилась вниз, раздвигая губки.       Она остановилась напротив входа во влагалище и медленно протиснулась внутрь. Погрузившись полностью, головка снова показалась наружу, а потом быстро рванула вперёд, и весь член тут же исчез внутри. Через несколько секунд появились несколько сантиметров упругой плоти и снова спрятались.       Куратор прикрыл глаза от удовольствия и немного раскачивался вперёд-назад. Он с таким наслаждением удовлетворял сам себя, что многие бы ему позавидовали. Его руки то сжимали, то разжимали груди, а из полуоткрытых губ еле слышно вырывались стоны. Было видно, как его агрегат полностью встал, широко раздвинув половые губы, но не смотря на это он продолжал показываться наружу и вновь исчезать.       Его появления зачастили и сопровождались чавкающими звуками. Буквально через минуту мелькающий поршень полностью исчез в узкой щели и подопытный громко завопил, задёргался и высоко подбросил бёдра вверх.       Я почувствовала, как моя «девочка» намокла, а «мальчик» начал набухать. Зрелище на проекторах так меня возбудило, что тут же захотелось почувствовать в себе горячую твёрдость, а твёрдостью упругую сжимающуюся мякоть… Еле успела согнуть быстро набухающий член.       Двумя руками с трудом вставила головку в себя, напрягла своего непослушного бесёнка, и он буквально влетел в моё нутро, издав звук, похожий на чпок. Он врезался в дно жадинки, растянул её, а она, как сжавшийся кулачок обхватила его со всех сторон и стала мять моментально отвердевший стержень. Нарастающее блаженство расплылось белым нахлынувшим туманом и меня закружило водоворотом наслаждения. Буря восторга разлилась по телу, и сильная струя спермы защекотала самый последний миллиметр стра́стного влагалища.       Меня буквально подбросило над кроватью, я громко застонала, бёдра заплясали свой танец и молоко тонкими белыми струйками забрызгало в мои ладони. Я почувствовала, как наполняется влагалище, содрогаясь от сильного напора такой тёплой и тягучей спермы, что стало не хватать воздуха. Сердечко забилось гулкими ударами мягкого молоточка, а глазки зажмурились, не желая отвлекаться на окружающий мир. Бёдра вместе с последним впрыском члена в последний раз подпрыгнули, замерев на несколько секунд в самой верхней точке, а потом рухнули на постель, бросив уже расслабленное тело.       — Потрясающе! — сказал Роб, дождавшись, когда я приду в себя от бурного оргазма. — Столько страсти я ещё не видел в тебе.       — Ты ещё многого чего не видел, — улыбнулась я, продолжая наслаждаться сладкой негой посторгазменного состояния.       — В этот раз я ничего не предпринимал, тем не менее, мы получили отличный оргазм. Думаю это от того, что ты уже была сильно возбуждена перед началом.       — Да, Роб, я возбудилась, глядя на куратора, и мне так захотелось секса, что я еле успела вставить член. Ещё пара секунд и я не смогла бы его согнуть.       — Как классно мы кончили, до сих пор чувствую повышенное питание на модуле эмоций. Там есть один раздел, я теперь понял для чего он. Он отвечает за либидо и сексуальное возбуждение. Ну, точно твой папа создавал меня по подобию своему.       Я рассмеялась над размышлениями Роба и сжала свою киску.       — Ох, — он напряг член.       — ММ, — простонала я, и мышцы живота дёрнулись, содрогая всё тело.       На сетчатку спроецировалось изображение красивого юноши и Роб стал властвовать моим податливым телом и всеми ощущениями. Он закрыл мне глаза, дёрнул за какой-то нерв и я перестала чувствовать членом свою вагину, а вагиной свой член.       Красавчик навалился на меня и припал настырными губами к моим. Ответив на страстный поцелуй, я широко раздвинула ноги и тут же ощутила его бёдра между ними. К промежности прикоснулся тёплый твёрдый член, я приподняла таз и, как только головка раздвинула вход в жаркое убежище, мы одновременно подались навстречу друг другу. Он стремительно ворвался в мои глубины ударив своим лобком о мой и тут же страстно задвигал бёдрами. Я громко застонала, не сдерживая себя ни в чём, обнимая его руками. Я целовала его сладкие губы, двигалась навстречу, обвивала ногами, всячески стараясь доставить наслаждение себе и своему партнёру.       По комнате разлетались хлюпающие звуки, а лобки, ударяясь, звонко шлёпали друг об друга, создавая впечатление настоящего страстного секса между мужчиной и женщиной. Я знала, что это мираж, что это всё выдумки искусственного интеллекта, но отдавалась так, как будто всё было по-настоящему. Я хотела этого, моё тело рвалось к наслаждению, и вот-вот должно взорваться новым, настоящим оргазмом, который уже рвался наружу. Я оторвалась от его губ, тело выгнулось дугой, и одновременный оргазм застал нас обоих в этом положении. Фонтан спермы брызнул в глубины и моя труженица затрепетала вокруг мощного насоса, толкающего сперму в нутро. Я чувствовала, как он набирает семя где-то в своём основании, а потом упругий желобок, проходящий через всю его длину, резко сжимается и сперма выстреливает тугой струёй, разбиваясь о дно, и густыми брызгами разливается по всей трепещущей ёмкости. Я схватила в виртуального любовника за упругие булочки и с силой потянула на себя, стараясь как можно глубже насадиться на этот желанный кол и принять его плоть всю до последнего миллиметра. Он просунул руки под меня, ухватил за плечи и потянул на себя, стараясь как можно глубже проникнуть в моё лоно, и его тело дёргалось в такт выстрелам семени.       Я кричала во весь голос. Мне так было хорошо, что мне не с чем было сравнивать. Мозги отключились и я хотела только одного, что бы это не заканчивалось.       Крепкие руки не отпускали. Роб продолжал давить на мои плечи, подминая под себя, удерживая стреляющий орган в самой глубине наполняющегося сосуда, и продолжал накачивать густыми струйками спермы.       У меня кончились силы. Я опустила бёдра выпрямив ноги, убрала руки с его попы и почувствовала, как выстрелы стали затихать и всплески горячей жидкости всё реже и реже пополняли мои переполненные глубины. Роб отпустил плечи, просунул руки под попу и, прижав к себе плотнее, стал делать бёдрами круговые движения. Я приятно содрогнулась от шевеления внутри и снова прильнув к его губам, заплясала языком медленное танго.       Так мы лежали и наслаждались друг другом, поддерживая возбуждение на каком-то непонятно-приятном уровне и смаковали сладостью органов, которые всё ещё были друг в друге. Вскоре член полностью опал, Роб отпустил губы, несколько раз чмокнул в носик, щёчки, уголки губ и, положив свою голову на плечо, прижался губами к нежной шее. Мурашки пробежали по телу, но я почувствовала, как исчезает давление от навалившегося на красавчика, а в глазах медленно тухнет его изображение. Полежав так несколько минут, не открывая глаза, я провалилась в сладкий безмятежный сон.       — Пора, красавица, проснись: Открой, сомкнуты негой взоры, — услышала я голос Роба в своей голове.       — Что, уже утро? — зевая и потягиваясь, как ласковая кошечка, открыла глаза.       — Да, через пять минут дети проснутся, а тебе ещё в душ нужно сходить.       — Точно, вот я вырубилась вчера, даже не заметила как. А что ты меня не разбудил?       — Ты так сладко спала, что я не стал тревожить твой сон. Ты такая милая, когда спишь.       — Роб, ты такой… такой заботливый, — засмущалась я, вставая с кровати и надевая тапочки.       — Ты не забыла? Сегодня едем в санаторий к бабушке и дедушке.       — Точно. Завтрак готов? — спросила я, вытаскивая из себя член под струями воды в душе.       — Готов. Сегодня манная каша и омлет с сыром.       Я вместо слов взяла член в руку и ласково помяла его.       — ММ, — простонал Роб, — я тебя люблю.       — Взаимно, — сказала я, ехидно улыбаясь уголками губ.       Покормив детей грудью, я сидела за столом, ела вкусный омлет, а ребятишки наяривали ложками манную кашу. Они были готовы на всё, лишь бы побыстрее поехать к бабушке с дедушкой.       Представила себе Зубило. Он сидел в машине перед домом и копался в новом телефоне. Я каким-то образом почувствовала, что порнуха его уже не прикалывала после бурной ночи с женой, и он закачал в телефон какие-то гонки и резался с кем-то онлайн наперегонки.       — Поели? Теперь смойте со своих мордашек манную кашу и бегом одеваться, — перебил мои мысли Роб, помогая детям слезть со стульев.       Через двадцать минут я вся расфуфы́ренная, сидела в машине на переднем сиденье. Сзади, как и положено, в детских креслах сидели дети, каждый возле своего окна. Они визжали от радости и пальцами тыкали в стёкла, показывая на всё, что попадалось им на глаза. Примерно через два часа мы шли по коридору санатория к комнате, в которой отдыхали Галина Сергеевна — моя бабушка по отцовской линии, и её сын-муж Владимир Васильевич — мой дедушка-дядя.       — Кто к нам приехал?! — обрадовалась бабушка, когда в их комнату гурьбой ввалились детки и бросились её обнимать.       — Как вам тут отдыхается? — спросила я у стариков.       — Отлично, Танечка, спасибо тебе большое, — ответил Владимир Васильевич, глядя, как прабабушка зацеловывает правнуков, — здесь так хорошо. Кормят отлично, палата одна на двоих с ванной и отдельным туалетом. Холодильник, даже телевизор есть.       — Я так рада, что вам тут всё нравится. А здоровье как?       — Лучше, Танечка, намного лучше. Хоть подагра окая́нная мучить перестала, — сказала бабушка, как наседка, растопырив свои руки, похожие на крылья огромной курицы, под которыми прятались дети, как желторотые цыплята, — только вот таблетки наши заканчиваются, а в ту́тошней аптеке таких нет.       — Какие таблетки? — поинтересовалась я.       — От СПИДа, — грустно сказал дед, и на глазах появилась слеза.       — Так, понятно, — взяла в руки свою сумочку. — Дети, посидите пока тут, я сейчас приду.       Вышла. Направилась к Зубиле, который остался сидеть в машине. Сейчас я вас вылечу, раз и навсегда. Избавлю от этой срамной заразы.       — Закрывай машину, и идём со мной. Да, возьми свой телефон и наушники, — сама удивилась приказному тону, — ты охранник или где?       — А наушники зачем? — возмутился он.       — У тебя музыка восьмидесятых есть?       — Нет, — ответил Зубило.       — Пока идем, ищи в интернете.       — Зачем?       — Не спрашивай, всё равно ты её слушать не будешь. Я заберу у тебя телефон на часок, чтобы он тебя не отвлекал от твоих непосредственных обязанностей. Стой тут и смотри, чтобы в эту дверь никто не вошёл, пока я не выйду! — забрала телефон с наушниками и скрылась за дверью.       — А вот и я. Сейчас я буду вас лечить по новой методике, — улыбнулась старикам, набирая в ванну тёплую воду.       — Галина Сергеевна, Вы — первая, давайте я вам помогу.       Взяв её за руку, завела в ванную, закрыла дверь на запор, раздела бабушку догола и помогла ей перешагнуть через борт.       — Сейчас я вылечу Вас раз и навсегда. Вы забудете, что такое болезни, — надела на неё наушники и прибавила громкость.       — Роб, вводи нанороботов и начинай лечить, в первую очередь от СПИДа.       – Найти вирус в крови или в межклеточном пространстве труда не составить, но на проверку всех клеток уйдёт уйма времени, их же четыре миллиарда!       — Тебе не нужно проверять все. Смотри только на клетки CD-4. Именно они поражаются этим вирусом.       — Понял, ввожу нанитов. А как отличить здоровую клетку от заражённой?       — На мембране есть небольшие мешочки, через которые происходит обмен веществ.       — Мультивезикулярные тельца?       — Именно. Если в них присутствует хоть один вирион ВИЧа, значит, клетка заражена и её нужно не просто уничтожить, а измельчить всё содержимое, вместе с оболочкой, то есть разрушить все цепочки ДНК, РНК и мРНК.       — Ого. Не буду спрашивать зачем. И так всё понятно. Деда тоже лечить будем?       — Да.       — Подойди к нему поближе, а то туда далеко лететь.       Я вышла из ванной и села рядом с дедом.       — Владимир Васильевич, а Вы хотели бы, чтобы ваша жена была стройной, как кипарис?       — Нет, Танечка, я люблю женщин в теле, а с худых что взять-то? Кожа, да кости. Я сам костлявый, а мосо́л об мосо́л – искры будут, — засмеялся он.       — А если она немного похудеет, вам она не перестанет нравиться?       — Маме не немного нужно худеть, а раза в два, а то и три. Когда она падает, я поднять её не могу, а сама она встать не может.       — Понятно, то есть годков двадцать скинуть нужно, — засмеялась я.       — Лучше сорок, — подхватил шутку дед.       — Ай, шалуни́шка, поди, ещё ла́заешь на бабушку-то? — продолжала смеяться я.       — Редко, у меня там уже почти ничего не работает, — перестал смеяться дед.       — Не огорчайтесь, я помогу Вам, будете у меня как новенький.       Пока я с ним обменивалась шутками, житель моей головы внедрил в него несколько тысяч нанитов и я снова переместилась в ванную.       — Нанороботов ввёл, уничтожение вирусов начал, — отрапортовал Роб.       — Вводи больше, нам ещё липосакцию делать, жировую клетчатку убирать. Ты же слышал, что дед сказал? Будем делать из неё сорокалетнюю леди средней полноты.       — Понял, ввожу. Тогда и подтяжку делать нужно, а то кожа обвиснет.       — Конечно, Роб, и не только подтяжку, — ответила я и увидела, как на поверхности воды начали появляться жировые пятна.       — Тут работы на целый час, не меньше, — озадачился он.       — А ты куда-то торопишься?       — Я — нет, а вот дети скоро кушать захотят.       — Заботливый ты мой, — улыбнулась, прислушиваясь к детскому лепету, который уже начал доставать деда. — Ничего, у меня титьки с собой и они уже почти полные.       Я сунула руку в воду, чтобы пощупать, не остыла ли она и когда стала вытаскивать, то увидела на руке жир. Вода немного остыла, и белый тягучий и липкий налёт стал стекать с моей руки. Тогда я чистой рукой включила воду погорячей, а грязной стала подгонять жидкое плавающее сало к боковому отверстию ванны, куда сливаются излишки воды. Через несколько минут я заметила, что бабушка немного похудела, а морщинки на лице почти разгладились.       — Роб, желудок у неё сильно большой?       — Приличный, в три раза больше, чем у тебя.       — Сделай объём как у меня. И проверь остальные органы.       — Остальное всё проверил, камни в поджелудочной и в почках уже доскребаю, песок выведу в кишечник и мочевой пузырь. Убил несколько гельминтов, видимо она раньше сосала член после того, как вытаскивала из ануса. Почистил последствия двух микроинсультов, холестериновые бляшки во всех сосудах, удалил геморрой и эрозию матки. Всё. Осталось повторно проверить кровь и все органы на ВИЧ, ну и потом все силы на липосакцию и подтяжку.       — Отлично, Роб, я в тебе не сомневалась. Ещё посмотри сетчатку глаз, хрусталики, слуховой аппарат, подтяни голосовые связки, чтобы не хрипела. Удали волосы на лобке, подмышками, а на голове наоборот, насади побольше волосяных луковиц, кожу делай бархатной как у меня, убери пигментные пятна, бородавки, родинки, видимые капилляры. В общем, делай из неё красавицу.       — Понял, уже делаю. ВИЧ полностью уничтожен, зрение исправлено, слух поправил, волосы, включая усики под носом, пересадил на голову. Печень и почки почистил, камни везде удалил. Осталась липосакция и кожа. Через десять минут будет готово.       — Молодец, Роб. ВИЧ за один раз полностью не вылечить. Когда приедем из Африки, проверишь все CD-4 ещё раз. Грудь пусть останется вот такой, как сейчас, только подтяни ее, чтобы не свисала и не плющилась под своим весом. Кожу подтяни на шее, а то второй подбородок убрал и она обвисла.       — Да, да, я просто отвлёкся на голосовые связки. Заставь её сказать что-нибудь, проверим её голос.       Я сняла наушники с бабушки.       — Как Вы себя чувствуете? — спросила я.       — Ох, доченька, как никогда, как будто двадцать лет скинула, — ответила она и заулыбалась.       — Полежите минут десять, ещё двадцать скинете, скоро всё закончится, — улыбнулась и снова надела ей наушники.       — Отличный голос, теперь не будет хрипеть, — определил Роб, — желудок уменьшил, теперь кушать меньше будет.       — Молодец, теперь посмотри влагалище, сможет ли оно принять такой член как у меня?       — Да, сможет и даже больше.       — Отлично, тогда увеличь его чувствительность, эластичность, тонизируй мышцы, чтобы сжимались крепче. Как на счёт женских гормонов? У неё ещё есть желание заниматься сексом?       — Думаю да, судя по месячным, которые начнутся через пару дней, либидо у неё ещё высокое.       — Она что, ещё и родить может?       — Да, вполне. Запаса яйцеклеток ещё на пару лет хватит.       — Вот плодовитая какая. Тогда сделай ей клапан, как у меня, не хватало, чтобы она ещё залетела. Найди причину, почему яйцеклетки перестали делиться и устрани, пусть чувствует себя молодой.       — Ну, вот и всё, пусть поднимется, посмотрим, что у нас получилось.       Я потянулась к голове бабушки, чтобы снять наушники и заметила кучу плавающих бородавок и родинок. Ого, как их много, откуда столько? Хотя, вполне может быть, я же не осматривала её полностью.       — Вставайте, полюбуемся, на Вас, — я подала ей руку и помогла подняться.       Она встала, а я переключила воду на душ и дала ей мыло с мочалкой. Пока та намыливалась, я посмотрела на неё со всех сторон и удивилась своему шедевру. По́па была хоть и большущая, но подтянутая и упругая, талия подчёркивалась гитарным изгибом, грудь не менее пятого размера, но не обвисала. Второй подбородок пропал, а кожа стала шелковистой, без родинок, папиллом, бородавок и равномерного телесного цвета моло́душки. Я дождалась, когда красавица смоет с себя остатки жира, помоет голову и всё своё тело. Затем выключила воду и подала ей руку, чтобы она не упала, перешагивая через борт ванны.       — Сейчас Вы посмо́трите на себя в зеркало, но только прошу Вас, не удивляйтесь своей внешности, она немного изменилась в лучшую сторону.       — Хорошо, попробую, — ответила та и повернулась к зеркалу.       Я наблюдала, как у неё постепенно отвисала челюсть, и округлялись глаза.       — Это кто? Я?       — Ну, да, теперь Вы будете выглядеть так, пока снова не состаритесь.       — Этого не может быть! Вова, ты только посмотри, я не верю своим глазам!       Дверь в ванну приоткрылась и показалась голова её сына.       — Ого, мам, ты даже сорок лет назад так не выглядела, — воскликнул Владимир и внизу приоткрытой двери появились ещё две головы.       — Мама, а это кто? — хором спросили дети.       Я схватила халат бабушки и быстро набросила ей на плечи.       — Вы что, не узнали? Это же ваша бабушка.       — Ба́буска, ба́буска, ты стала такая класи́вая, — залепетали дети, и дверь в ванную распахнулась настежь.       — Владимир Васильевич, теперь Ваша очередь.       Галина Сергеевна подхватила внучат на руки, вышла из темной комнаты, а я отмыла ванну от жира и снова набрала в неё воду.       — Раздевайтесь полностью и ложитесь, — сказала я деду, — теперь и Вас полечим. Будете таким же молодым, как ваша жена.       — Мы не расписаны, — сказал дед и залез в ванну.       — Я знаю, просто вы столько лет вместе, у вас есть общий ребёнок, поэтому вы вправе называться мужем и женой.       — Да, наверное, ты права́, — согласился дед, погружаясь в воду.       Я надела на него наушники, и он прикрыл глаза, чтобы не смущаться и не смущать меня.       — Роб, что там у него? Оценил уже?       — Да, тут много чего. Он два инфаркта перенёс, старых гельминтов полно, видимо он ей раньше языком в анус лазил. Бляшки на сосудах, застарелый простатит, песок в почках. Остальное мелочи, но этих мелочей очень много. Вирусы СПИДа я удалил, песок перенёс в мочевой пузырь, скоро дочищу бляшки, и можно будет приступать к его внешности.       — Молодец. Аденому простаты убрал?       — Да, теперь там полный порядок.       — Убирай жир из живота, подтягивай кожу везде. На лицо обрати особое внимание, там очень много морщин. Ну, и как у бабушки — волосы, пигментные пятна, и всё остальное. Теперь на счёт члена. Сделай его чуть больше, чем у меня, особенно в толщину. Увеличь его чувствительность. Ещё увеличь яички, чтобы сперматозоидов больше производилось. Мошонку сделай чуть меньше, а то некрасиво отвисла. Семенные пузырьки проверь, что б сперматозоиды без проблем яички покидали. Простата увеличена?       —Да.       — Уменьшай. Расширь мочевыводящий канал внутри, чтобы по-маленькому нормально ходил и не тужился. Все протоки проверь, не сужены ли. Бульбоуретральные железы увеличь, пусть радует бабушку количеством семенной жидкости. Увеличь приток крови к члену, простате и яичкам, чтобы лейкоциты во́время убивали всякую заразу, но смотри не переусердствуй, чтобы застой крови и геморрой не образовывался.       — Всё, понял, делаю. Геморрой долой… Таня, чтобы узнать какого размера будет его член, нужно его поднять. Сможешь что-нибудь сделать?       — Я что ему подрочить должна?       Роб замолчал.       — Ладно, давай отложим увеличение, пока он сам у него не встанет, — подумав, сказала я, — ты всё? Закончил?       — Куда там. Ты столько работы задала. Нет, конечно.       — Понятно. На ходу доделаешь, пока мы тут.       Я сняла наушники с помолодевшей головы деда.       — Вставайте, помойте голову, тело мочалкой с мылом и выходите к нам.       Я вышла из ванной, отдала телефон с наушниками Зубиле и стала ждать, когда дед выйдет. Дети прыгали по бабушке, а она тискала их, целовала и не могла нарадоваться, что у неё такие весёлые и красивые внучка и правнук. Дед вышел радостный, вытирая голову полотенцем. Бабушка встала, подошла к нему, обняла его и поцеловала в губы.       — Какой ты у меня красивый стал, — сказала она, страстно вдавливая его в свою грудь.       — Дети, пойдёмте, сходим на детскую площадку, посмотрим, что там есть интересного, а потом придем и будем кушать, — глядя на разрумянившуюся от похоти бабушку, я взяла ребятишек за руки.       Дети завизжали от радости, а я под их крики шепнула Робу, чтобы увеличивал член деду, как только он у него встанет. Я вышла с детьми за дверь палаты в коридор и задержалась, поправляя босоножки. Потом долго искала в сумочке зеркальце, губнушку, и под нетерпеливые детские взгляды смотрелась в отражение, медленно подкрашивала губки и поправляла непослушные локоны волос, пока Роб не произнёс заветную фразу:       — Готово, — сказал он и показал мне на проекторе, как бабушка повалила деда на кровать и оседлала его.       — Ах, какой он большой и твёрдый, — услышала я за дверью.       — Всё, идёмте, — сказала я, взяла детей за руки и направилась к выходу.       Примерно через час мы вернулись с прогулки. Бабушка заправляла постель, а дед отдыхал в кресле после страстного часового марафона. Оба были довольные и взъерошенные, как будто им было по восемнадцать и их застукали родители в лице Тани с её вездесущими детишками. Ребятня нагуляла зверский аппетит и потащила мамулю на кровать. Я легла, достала свои сиськи, и дети набросились на них, как телята на вымя коровы. Каждый из них держал свою сисю двумя руками и причмокивал, всасывая вкусное молоко, лишь озорные глазёнки рыскали по сторонам в поисках чего-нибудь интересного. Помолодевшие смотрели на эту процедуру с умилением и держали друг друга за руки. Вскоре дети заснули, я осторожно встала, спрятала свои груди и села рядом со «стариками».       — Ну, как вам новые формы и размеры? — шёпотом, чтобы не разбудить детей, спросила я у бабушки.       — Замечательно, Танечка, ты просто кудесница, я так рада, так рада, это просто невероятно! Представляешь, у Вовки член стал почти в два раза больше, чем был, — ещё тише зашептала она. — А спермы вылилось так много, что я растёрла её не только по животу, но и по груди, а половина просто стекла на простыню.       — Я рада, что Вам всё понравилось. А почему он не кончил внутрь? Это же приятнее, — поинтересовалась я.       — Я боюсь забеременеть, у меня же ещё менопауза не наступила, — ответила она.       — Не бойтесь, я поставила вам клапан, вы не сможете забеременеть, пока я его не уберу, а менопауза наступит примерно через двадцать лет, так что отрывайтесь по полной и ничего не бойтесь.       — Спасибо, Танечка, я даже не знаю, как тебя благодарить.       — Примерно через неделю я полечу в Африку, а детей оставлю с вами. Это и будет Ваша с дедом благодарность.       — Хорошо, Танечка, оставляй, они у тебя такие хорошенькие.       — Хотела спросить, а Вам не больно во время секса от такого большого члена?       — Нет, что ты, наоборот, ещё бы чуть-чуть длиннее и было бы в самый раз, — ответила бабушка и её щёки порозовели то ли от стыда, то ли от возбуждения.       — Ну, ничего, он ещё подрастёт и станет как раз в пору, — пообещала я и зашла в туалет.       — Роб, ты слышал?       — Да, уже делаю. Прикинь, у деда всё ещё стоит, — весело засмеялся он.       — Это хорошо, пусть резвятся. Им полезны физические упражнения, но не забывай об оттоке крови из члена, а то если будет застой, тогда где мы ему новый член найдём? — теперь засмеялась я. — Роб, как приедем из Африки, проверь их ещё раз на вирус, вдруг ты что-то пропустил.       – Хорошо.       Выйдя из туалета, я присела на кровать с детьми и обратилась к «молодым»:       — Через неделю я приду за вами и отвезу домой, к тому времени ремонт должны закончить. И заживёте вы новой жизнью. А может вам другую квартиру купить, побольше?       — Ой, Танечка, ты и так для нас столько сделала. Нам как-то неудобно, — засмущалась бабушка.       — Ладно, я подумаю над этим, когда вернусь из Африки. Вот вам немного денег, купите себе новую одежду, а то эта стала мягко говоря великовата.       — Спасибо, спасибо, внученька, ты такая у нас добрая, — прослезилась бабушка.       Мы ещё почти два часа болтали, пока не проснулись дети, а потом «старики» проводили внучку с детьми до машины и пошли на санаторские процедуры. Я заехала на квартиру, где шёл ремонт, дала несколько рекомендаций и осталась довольна, как узбеки стараются. Через два часа мы были уже у себя дома, и я читала детям сказку про Синдбада-морехода.       Вечером я сидела в кресле отца и снова наблюдала за куратором. Он опять лежал на боку и смотрел на меня отрешённым взглядом. Его тело стало полностью женским. Появился небольшой животик, талия, бёдра округлились. Кадык. У него пропал кадык! Теперь он полностью стал женщиной. Я перевела взгляд на его глаза.       — Когда же ты меня убьёшь? — прозвучало в моей голове.       Я моргнула. Он не открывал рот, а я не слышала эти слова ушами. И это был не Роб со своим электронным голосом. Слова прозвучали где-то в глубине моей головы, но были чёткими, и их громкость была достаточной для того, чтобы слышать не напрягаясь. Что это было? Неужели его мысли?       — Быстрее бы уже всё закончилось. Надоело сидеть в этой клетке как подопытная крыса, — снова услышала я мысли куратора, глядя ему в глаза.       «Опа. Значит, чтобы читать мысли, нужно просто смотреть в глаза? Интересно, — подумала я. — Нужно проверить это ещё на ком-нибудь. Зубило. Точно».       Я закрыла глаза и представила его. Появилась картинка с изображением. Он копался в своём телефоне, изредка поглядывая по сторонам. Я посмотрела в его глаза.       — Таран, ты достал, не смогу я тебя завтра подменить, у нас с Людкой будет годовщина… — услышала я мысли Зубилы.       «Даже так? — удивилась я. — Даже на расстоянии? Лишь бы смотреть в глаза! Точно, — обрадовалась я и чуть не подпрыгнула. — Это очень интересно».       У меня мелькнула сногсшибательная идея.       — Роб.       — Да, милая.       — На правом проекторе, который ты мне поставил в глаза, в верхнем левом углу расположи нейрон. Изолируй его от моей нервной системы и подключись к нему через усилитель высокочастотных импульсов. Да, и подсвети его чем-нибудь, чтобы я могла видеть маленькую точку в этом месте.       — Через десять минут будет готово.       Я снова посмотрела в глаза куратора.       — Не убью я тебя, даже не надейся, — мысленно сказала я ему.       — Нет, не убьёт она меня. Придётся мне до конца моих дней сидеть в этой клетке и быть подопытной обезьяной. — Услышала я его мысли.       — Не поняла. Он что, прочитал мои мысли? Нет, он не может их читать. Тогда что? Это я ему послала сигнал? Так, спокойно, нужно всё проверить.       Я перевела взгляд на грудь куратора.       — Я тебя убью и даже глазом не моргну, — послала я свою мысль, а потом снова перевела взгляд в его глаза.       — У неё духа не хватит убить меня. Чем бы заняться, когда она уйдёт?       — Онанизмом, — послала я мысль, глядя в его глаза.       — Киска моя устала сегодня, вытащу из неё член и хорошенько подрочу, как в юности, — уловила я мысль куратора.       — Есть! Я могу внушать мысли! Только для этого нужно смотреть в глаза. Нужно ещё раз проверить всё, вдруг я ошибаюсь, — думала я, не веря в свой успех.       Представила себе Тарана. Тот наезжал на каких-то молодых парней и ставил их на счётчик.       — Сегодня вы мне должны пять косарей. Если к вечеру не принесёте, то завтра будет десять, а послезавтра — двадцать! — почувствовала его голос.       Поймав его взгляд, я сильно возмутилась.       — Ты никогда не будешь никого грузить, иначе уволю! — послала ему свою мысль.       — Ладно, на сегодня прощаю. Ещё раз тут увижу — точно поставлю на счётчик, валите отсюда, — снова голос Тарана сотрясал воздух перед пацанами.       — Блин, если фея узнает, она же меня уволит, — уловила я его мысль, — надо завязывать с этим.       Если сказать, что я была рада — это ничего не сказать! Я была на седьмом небе от счастья! Мне удалось немного освоить свои ментальные способности. Теперь на горизонте засветилась нобелевская премия.       Так, стоп. Какая но́белевка? Если люди узнают о моём открытии, в мире такое начнёт твориться! Все начнут читать мысли друг друга, внушать всякие пошлости, а если уголовники начнут пользоваться этим? Нет, об этом никто никогда не должен узнать. Рано ещё людям знать об этом. Пока в мире есть такие как куратор и Таран, открытие ментальных способностей нужно держать в тайне. А деньги у меня есть, зачем мне эти Нобелевские копейки? Был уже претендент с автоматом Калашникова…       — Готово, — прервал ход её мыслей Роб.       — Что готово? — удивилась его отчёту.       — Как что? Нейрон! Ты опять в своих облаках летаешь? Давай, спускайся уже, полетела и хватит…       — Ах, да. Я просто задумалась… Сейчас пошлю в этот нейрон импульс своей мысли, а твоя задача этот импульс уловить и расшифровать. Понял?       — Понял.       В правом верхнем углу своего глаза я нашла маленькую точку и сказала глядя в неё: «Роб, ты самый крутой робот».       — Поймал? — спросила я вслух, переведя взгляд подальше от точки.       — Да. Я чуть не оглох! Импульс и так мощный, его не нужно усиливать. Сейчас уберу усилитель, и попробуем ещё раз. — Через минуту точка снова зажглась. — Давай, говори.       — Роб, ты молодец! — послала я мысль в точку.       — Записал. Читаю… Хм, у этих импульсов такая же кодировка, как и у рецепторов внутреннего уха. Ты сказала: «Роб, ты молодец». Правильно?       — Да, правильно! Теперь я могу общаться с тобой, не открывая рот, — обрадовалась я.       И снова моей радости не было предела. Я просто купалась в эйфории счастья.       Направилась в комнату родителей. Настроение просто отличное. Окрылённая новым открытием, я плюхнулась на кровать и снова легла в любимую позу звезды, раскинув руки и ноги в разные стороны.       — Иди ко мне, — послала я мысль Робу, и он тут же стал появляться на мне, прижимая своим весом, головой на моём плече, а губами на шее. Точно так вчера он исчез после бурного секса.       Я снова ощутила на себе его приятную тяжесть и руки под своей попкой.       — Я уже тут, — услышала я его приятный голос и, обняв спину, прижала к себе.       — Сладкий мой, войди в меня.       Член прошёлся вверх до клитора, а потом скользнул вниз и окунулся в дырочку своей головкой. Роб медленно стал то погружаться, то выходить, с каждым разом проникая всё глубже и глубже. Его сладкие вареники целовали шею, потом переместились на ушко, глазки, носик, а потом впились в губы и наши языки переплелись, лаская друг друга. Дыхание перехватило, сердечко затрепетало, лобки встретились, расплющив клитор, который разлил в моём теле восторг удовольствия.       — ММ, — простонала я, гладя руками круглые полужопицы партнёра.       Я почувствовала их приятную теплоту и сжала пальцами. Роб напрягся и ещё сильнее вжался в моё междуножье, доставляя огромное удовольствие своей твёрдостью и теплом. Я согнула ноги в коленях и, поймав темп, стала двигаться ему навстречу. Через несколько секунд я выгнула спину и прижавшись к нему, забилась в порыве оргазма. Роб вошёл в меня до отказа и замер, выжидая, пока я утихну, делая небольшие круговые движения тазом, а потом с новой страстью продолжил свои движения. Через несколько минут он снова подвёл меня к лакомой черте, и меня снова оторвало от кровати. Я сквозь новый очаровательный оргазм почувствовала, как моё лоно наполняется спермой, которая толчками расширяет киску, раздувая её как воздушный шарик, разливаясь вожделенной истомой по всему телу.       Роб снова лежал на мне и целовал шею, разбрасывая мурашки по всему телу. Моя попка лежала на его ладонях, а бёдра кружили, вызывая лёгкие подёргивания во всём теле. Он умело поддерживал возбуждение на приятном уровне, пока сердечко не пришло в свой обычный ритм, а потом вынул руки, погладил бёдра, приподнялся, посмотрел на меня любящим взглядом и медленно растворился.       — Роб, ты просто волшебник, — направила я свою мысль в зелёную точку.       — А ты моя добрая фея, — прошептал он, и я почувствовала тепло его губ на своём животике.       — Щекотно, — засмеялась я, и они исчезли вместе с теплом.       Я лежала полностью удовлетворённая женским счастьем, блаженно раскинув руки и ноги в разные стороны.       — Бабушка наверно тоже сейчас наслаждается, — подумала я и представила её себе.       Перед глазами нарисовалась картинка, на которой Галина Сергеевна лежала на спине с раздвинутыми ногами и ждала своего сына из душа. Я почувствовала её сильно возбуждённое состояние. Вот её сын вышел совершенно голым. Его здоровый член гордо смотрел вверх, блестя розовой головкой. Недолго думая, он припал к её мокрому пышному влагалищу своим ртом. Просунув одну руку под её огромный мягкий круп, он ввёл три пальца в сочную скользкую дырень и присосался губами к крупному клитору. Потом втянул эту мякоть в свой рот и быстро стал водить языком по этому сладкому мясистому бугру. Я почувствовала, как блаженство растеклось по всему бушующему телу бабушки. Она взяла своего сына за голову, сильнее прижала к себе и стала водить его головой вверх-вниз. Через минуту она задёргалась от потрясающего оргазма, удерживая его рот на своей мягкой горячей пло́ти.       Глядя на эту потрясающую картину, я ощутила, как мой член встал внутри киски, растянув её своей мощью, и приятная истома пробежала по моему телу. Тем временем, Галина Сергеевна потянула голову сына на себя. Он вынул руку из-под её попенции и, осыпая поцелуями большое мягкое тело снизу вверх, добрался до её огромных грудей, каждая как его голова. Возбуждённые соски торчали вверх, а красивая подтянутая грудь радовала его своим внешним видом. Он взял одну двумя руками, сжал её, и мягкая плоть просочилась сквозь его пальцы. Сын припал к соску своей матери и жадно втянул его в рот, наслаждаясь приятной скользкой поверхностью и теплом, исходящим от него. Бабушка охнула.       Меня охватило ощущение похоти, и я положила руки себе на гру́ди и сжала их. Струйки молока защекотали мои ладони, и лёгкий стон вырвался из груди́. Насладившись одной грудью, сын принялся за вторую. Мать о́хнула и, прижав его голову сильнее, вдавила его лицо в свою мягкость. Через минуту он оторвался от материнской сиськи, набрал в лёгкие побольше воздуха и нырнул лицом между двумя горячими шарами. Мать двумя руками сжала свои груди с обеих сторон, и от головы её сына снаружи остался только затылок. Володя наслаждался этим столько, на сколько хватило воздуха, не прекращая облизывать нежное тело матери между огромными качающимися холмами. Потом он вырвался из этого замечательного горячего плена и, часто дыша, потянулся к пухлым пельменям матери под названием губы.       Она взяла его голову в свои мягкие ладони, потянула её вверх и, накрыв его губы своими, присосалась к ним со всей присущей для неё страстью. Их голые лобки прижались друг к другу, но член, скользнув мимо входа в пышущую жаровню дальше вниз, раздвинул огромные полушария, скользнув по коричневому пяточку.       Он явно хотел не этого. Приподняв свою попу вместе с торчащим агрегатом, он не глядя прицелился, и его головка оказалась точно напротив нужного углубления. Он подался вперед, и скользкие пышные валики губ раздвинулись под его напором. Мама дёрнула тазом вверх и головка с трудом, но протиснулась в её щель, вызвав уйму восторга у обоих. Они на мгновение замерли, и гулкое «ММ» заставило их губы завибрировать. Простонав в два голоса, они звонко причмокнули, потеревшись языками, приумножая наслаждение.       Сын медленно стал двигаться вперёд-назад, постепенно погружаясь всё глубже и глубже, а когда член растянул влагалище до конца и их лобки соединились, они на мгновение замерли, наслаждаясь чувством полного соединения.       Я почувствовала, как чувствительное влагалище бабушки задрожало и сжалось. Мать схватила своего старшенького за попу, потянула её на себя и, приподняв бёдра, сильнее прижалась, расплющив свои половые губища об его пах и полностью окутав, захватив и поглотив подогнанную под её размеры плоть родного сына, поёрзала, до предела насадившись горячей жаждущей наслаждения вагиной. Оба замерли на несколько секунд, наслаждаясь плотным контактом, сдерживая себя, чтобы не взорваться раньше времени.       Затем она опустила свой таз и потянула попу сына вверх. Когда член вышел почти весь, и внутри осталась одна головка, мать снова стала поднимать бёдра и тянуть его на себя. Через минуту она задала нужный темп, отпустила попу и обняла любимого Вовочку. Он освободил свои губы от маминых и, постанывая, стал целовать её шею.       Через несколько минут он зажмурил глаза, обнял её за плечи и стал сильнее вгонять свой чудо орган в чавкающее лоно своей матери. Амплитуда толчков была на высшем уровне. Внизу всё хлюпало, лобки мягко ударяясь, издавали непристойные шлепки страстного соития, громкие стоны, приглушённые бесконечной серией поцелуев бились об стены, от чего в комнате образовалась полная идиллия самого настоящего страстного секса.       Любой, кто услышал бы эти звуки не смог оторваться от их чарующего притяжения. Я не только слышала и видела, я явно чувствовала то, что чувствует бабушка, поэтому моя киска стала тискать мой же член, который уже давно напрягся и наслаждался плотными ласками, и всё это передавалось в моё сознание гудящим возбуждённым состоянием.       Через несколько минут все стали приближаться к той невидимой всепоглощающей гране, после которой наступает неизбежный взрыв нетленного удовольствия. Бабушка снова схватила сына за попу, ускорила темп, набрала воздух в лёгкие, а потом со всех сил прижала его к своей промежности, сжала член влагалищем и затряслась, раскачивая увесистой грудью и запрокинув голову назад, таким ярким оргазмом, что глаза сами зажмуриваются, чтобы не ослепнуть.       Сын потянул её широкие, мягкие, но податливые плечи на себя, прижался к матери всем телом, расплющив пятый размер между телами, и большими тугими порциями стал наполнять мамино влагалище горячей спермой.       Почувствовав невероятный оргазм бабушки, я тоже взлетела в облако рая, и мой член стал расстреливать мою сжавшуюся Дюймовочку, щекоча упоительным кисельным напором. Я чувствовала, как бабушкина вагина расширяется, наполняясь тягучей спермой своего сына, и чувствовала, как моя киска растягивается, наполняясь живительным рассолом моего члена. Мысли разлетелись в разные стороны, и только восторг обоюдоострого ощущения радовал осколки сознания. Картинка пропала, оргазменные конвульсии постепенно утихли, и я снова без сил лежала в форме звезды, подёргиваясь от шевеления сверхчувствительных половых органов.       — Это не я, я тут ни при чём, — услышала голос Роба.       — Ох, Роб, если б ты только видел, что сейчас вытворяли наши помолодевшие родственники, ты бы тоже кончил.       — А ты откуда знаешь, что они вытворяют?       — После того, как ты вынул из моего спинного мозга половину Швановских клеток, я стала видеть человека, которого представлю. И не только видеть, но и слышать, что он говорит, думает, и теперь даже чувствую то, что он чувствует.       — Ого, значит, наш опыт удался?       — Да, Роб, благодаря тебе я приобрела эти ментальные способности. А ещё я могу внушать людям свои мысли, но для этого мне нужно смотреть человеку в глаза, даже если я его просто представляю, — похваставшись, раскрыла свою тайну.       Наверно это единственное существо, если его можно так назвать, которому я могу доверить такую страшную тайну.       — Отлично, Танечка, это же то, чего мы добивались столько лет.       — Да, Роб, моя мечта осуществилась. И всё это благодаря тебе.       Я увидела в своих глазах мультяшного человечка, который пальцем одной руки ковырял ладонь другой и шаркал ножкой, застенчиво опустив голову, всем своим видом показывая, что он смущается.       — Да, ладно тебе смущаться, Роб, ты же для меня незаменимый помощник, я ведь теперь без тебя и шагу ступить не смогу.       — А я без тебя!       Я сжала свою киску, в которой всё ещё торчал член.       — ММ, — простонал мой любимчик, и член внутри снова стал набухать.       — Нет, Роб, не сейчас, я только что кончила три раза подряд, давай отложим до завтра.       — Хорошо, милая, я на завтра приготовлю что-нибудь интересненькое.       — Вот и славненько, — сказала я, снова сжала член своей киской и пошла в ванную, подмываться.       Там я вспомнила, что у меня ещё есть родственники — мамины родители. Залезла в воспоминания и представила себе мать мамы Надежду Васильевну. Та сидела за столом, в пьяной компании подруги. По подсчётам ей должно быть сорок восемь лет, но выглядела она на все шестьдесят с хвостиком. Худая с обвисшей грудью и мешками под глазами она походила на закоренелую алкашку. На столе стояла недопитая бутылка водки, вторая пустая валялась тут же в куче разбросанных окурков возле перевёрнутой пепельницы.       Из закуски были только обкусанный огурец и зелёный лук, покрытый тонким слоем пепла из опрокинутой пепельницы. Рука бабушки подпирала её голову. Она сидела и слушала какой-то пьяный рассказ собутыльницы о том, как её буйный сожитель трахал её вчера против воли.       В этой комнате из мебели стояла старая полуторная кровать, на которой лежал седой давно не бритый старик и стонал. В углу стоял шкаф с каким-то старым тряпьём, а рядом с ним стояла дверь от него.       — Да заткнись ты, — крикнула бабушка старику, — достал уже стонать, старый! Быстрей бы ты сдох уже.       Она уставилась на него пьяными глазами, а я в это время внушала ей мысль, чтобы она вызвала скорую.       — Люська, вызови ему скорую, пусть заберут его отсюда, чтобы не слышать. Опять обоссался, старый маразматик? Вот и лежи в своём дерме.       Собутыльница достала телефон, с трудом попадая в нужные кнопки, набрала номер скорой и назвала адрес. Потом разлила остатки водки по рюмашкам.       Я снова посмотрела в глаза бабушки, пока она тянулась за рюмкой и внушила ей новую мысль: «Как только алкоголь попадёт в твой желудок, тебя стошнит и отобьёт желание выпить». Бабка замахнула рюмку, звучно проглотила содержимое, и её тут же вывернуло, чуть ли не на изнанку. Всё, что она пила и ела в этот вечер, оказалось на столе, на полу и на подруге.       — Надька, ты охренела что ли? — завопила подруга, а я развеяла это представление и представила отца своей мамы из её воспоминаний — Василия Сергеевича.       Боль почти по всему телу пронзила меня. Я чувствовала, что она была от побоев. Его били часто и подолгу. Голод и сильная жажда мучили дряхлое тело. Скорая приехала довольно быстро и фельдшер уверенным шагом вошёл в комнату.       — Скорую вызывали? Где больной? — услышала я ушами деда.       — Пить, — простонал дед.       — Дайте воды, у него обезвоживание, — сказал фельдшер, профессионально глянув на старика.       Пьяные дамочки попытались встать, чтобы принести воды, но не смогли этого сделать.       — Там, сказала Надежда, — и рукой показала в сторону кухни. Фельдшер сам сходил, принёс воды, напоил деда, смерил ему давление, посмотрел зрачки.       — Встать сможете? — спросил он не надеясь на ответ.       Дед только помотал головой в разные стороны. Тогда фельдшер повернулся в сторону двери, крикнул водителю, чтобы нёс носилки и сделал какой-то укол.       Я развеяла его представление.       — Роб, нужно ехать, выручать деда по материнской линии, его только что повезли в больницу.       — Конечно, поехали, далеко это?       Я из воспоминаний мамы «вспомнила» адрес, записала его на лист бумаги, оделась и, сев в машину к Зубиле, отдала ему записку.       — Долго туда ехать?       — Нет, сейчас ночь, дороги пустые, за полчаса домчимся.       — А больница в том городе есть?       — Есть.       — Тогда сразу в больницу.       — Как скажешь, фея, — Зубило прибавил газу и мы помчались по ночным улицам городка.       Через полчаса я уже сидела возле деда в больничной палате. Медсестра сказала, что дежурного врача уже вы́звонили, и он скоро приедет. Роб уже орудовал в его теле нанороботами, а я наблюдала, как он преображался из восьмидесятилетнего старика в худощавого мужчину средних лет.       — Пить, — снова попросил дед.       Я напоила его, придерживая голову за затылок. Истощение организма было видно не вооруженным глазом. В палате лежали ещё трое, и я попросила у них что-нибудь покушать для родственника. Через пять минут дед доедал сладкий кефир с хлебом, а потом каждые пять — десять минут просил пить.       Врач приехал спустя час. Осмотрел деда, естественно не нашёл ничего, кроме сильного истощения и прописал какие-то лекарства. Тут же примчалась медсестра, поставила капельницу и бедолага заснул сладким сном. Я подошла к медсестре, сунула ей тысячу рублей и попросила её тщательней ухаживать за ним.       — Роб, что там, у него было?       — Ой, Танечка, там много чего. Мелкий ремонт от побоев пропустим. Расстройство нервной системы, ишемическая болезнь сердца, камни в почках, аденома, воспаление мочевого пузыря, небольшой цирроз печени. Крупный ремонт от побоев или пьяных падений в области селезёнок, почек, рваные связки стоп, предплечий, последствия микроинфаркта. Исправлено зрение, слух, голосовые связки. Очистил лёгкие от последствия длительного курения. Бляшки в сосудах. Глисты, бактерии и вирусы перечислять не буду, он их нахватал от беспорядочных половых связей, но скорее всего это половая партнёрша его наградила. Его половое бессилие длилось более десяти лет.       — Понятно. К его партнёрше сейчас ехать бессмысленно, она пьяная, поехали домой.       — Поехали.       Через час я спала на своей кровати, а утром, покормив детей, села в Гелик к Тарану.       — Привет, фея, — поздоровался он.       — Привет. Вот адрес, поехали, — протянула я листок.       Через час я стояла в комнате маминых стариков, а Таран тормошил Надю, пытаясь её разбудить. Через пару минут она открыла глаза, схватила моего охранника за рукав и потянула на себя.       — Ух, какой красавчик к нам пожаловал, иди сюда, согрей меня, — пробубнила она.       Он от неожиданности потерял равновесие и упал прямо к ней в объятия. Опомнившись, выпрямил руки, стоя на коленках над ней, но она уже успела вцепиться в него руками и ногами, повиснув на нём.       — Котик, ты что, меня не хочешь? — промурлыкала бабушка пропито-прокуренным голосом, не расцепляя свою мёртвую хватку.       Мне показалось, что даже у бабы яги из детского мультика голос был приятнее.       — Таран, если хочешь, можешь с ней переспать, но то, что нахватаешь на свой конец, я лечить не буду, — не навязчиво так, предупредила его.       Надя испугано посмотрела на меня и отпустила пленника. Он вскочил, слез с кровати и встал рядом со мной, испугано осматривая себя со всех сторон. Роб уже вовсю шустрил нанороботами в её теле, убивая всех паразитов подряд.       — У неё застарелый не долеченный сифилис, — сказал Роб.       — Лечи всё, что можешь, а что не можешь тоже лечи, — мысленно ответила я, глядя в точку.       — Вы кто? — спросила Надя, обращаясь к нам.       — Надежда Васильевна, я Таня, твоя внучка, а он — Таран, мой охранник и водитель, — громко сказала я и посмотрела ей в глаза.       — Ты больше не будешь мучить своего отца. Забудешь все его обиды и издевательства. Будешь любить его, как преданная жена любит мужа. Будешь хорошей и прилежной домохозяйкой, всегда приветливой, опрятной и добропорядочной. Всех алкашей будешь выгонять из дома и прекратишь с ними общаться, — внушала, пока родственница, вылупив глаза, собиралась с мыслями.       — Ты дочь Юли? — переспросила удивлённая алкашка.       — Да, я дочь Юлии Васильевны, — ответила я.       — А где она сама? Бросила своих родителей на произвол судьбы и двадцать лет не появляется, я все глаза проплакала, в бутылку полезла, чтобы заглушить боль утраты.       — Мама сейчас в Африке, они с папой попали в рабство, их нужно срочно спасать, а ты хлещешь горькую и в ус не дуешь.       — Дую, ой… Как? Как она оказалась в Африке? — еле ворочая языком, спросила Надя.       — Они с папой по приглашению поехали в секретную лабораторию исследовать ментальные способности человека, но исследования ни к чему не привели и всех учёных сделали рабами.       — Страсти-то какие. И чем я могу помочь?       — И правда, чем ты можешь помочь? — спросила не подумав, но через пару секунд, решила навести тут порядок и после Африки привести маму в гости к родителям. — Через два месяца, когда я вернусь с ними, у тебя дома должна быть чистота и порядок, чтобы мама была рада от встречи с тобой и отцом. Вот деньги, я думаю, ты сможешь распорядиться ими разумно, — я дала ей пачку пятитысячных купюр. — Купи себе и своему отцу новую одежду, сделайте в квартире ремонт и обставьте мебелью. Через два месяца я приеду и проверю. Если всё останется как есть, то отправлю тебя на принудительное лечение от алкоголизма, а потом посажу за побои старика.       — Спасибо, — испуганно сказала бабушка, глядя на пачку денег, как кролик на удава. — Я всё сделаю, всё как ты сказала, внученька, спасибо тебе.       — Да, и за коммуналку заплати, а то дочь встречать негде будет!       — Подойди к ней поближе, — сказал Роб, — через пару минут я закончу и выведу из неё роботов.       — За что ты так своего отца довела? — спросила я, сделав два шага вперёд, но всё же не приближаясь вплотную.       — Это длинная история, — заплакала Надя, — если вкратце, то это он и пристрастил меня к алкоголю и курению, а потом приводил сюда баб и трахал их при мне прямо вот на этой самой кровати. Знаешь, как мне было больно это видеть?       — Хм, догадываюсь. Тогда скажи мне, а почему он стал предпочитать других, а не спать с тобой?       — Я так поняла, что натура у него такая, — рыдала она. — Он и с мамой моей развёлся только из-за этого. Я думала, что он меня любит, а он меня просто использовал.       — И что ты будешь делать, когда его выпишут из больницы?       — Ничего. Я до сих пор люблю его, понимаешь? Даже когда сплю с другими мужиками, я представляю его. А он уже больше десяти лет ко мне не прикасается. Сначала не хотел, а потом уже не мог. Вот я и искала спасение на дне бутылки. Придут друзья с мужиками, напоят, потрахают, глядишь день или два пройдёт. Вот так и живём.       — Ясно. Я поговорю с ним на эту тему, а ты сходи в магазин, прикупи себе нормальной одежды, сделай причёску, стань женщиной, в конце концов. Мужики любят глазами, помнишь? А ты выглядишь как дешёвая проститутка. Когда ты последний раз надевала сексуальное бельё?       — Никогда. Он мне никогда его не покупал. По дому я всегда ходила голой, ну или в халате.       — Вот в этом и кроется твоя ошибка, вот поэтому он и стал смотреть на других женщин.       — Я почти закончил, потяни время немного, — услышала я голос Роба.       — Я попробую сделать, как ты сказала, — всхлипнула Надя помолодевшим лицом.       — Не попробую, а сделаю! И не забудь ужин при свечах, когда его выпишут из больницы. Всё у тебя получится, не реви, — я положила свою ладонь на её голову, — ну, посмотри на меня.       Надя подняла голову, вытерла слёзы и посмотрела мне в глаза.       — С этого момента ты всегда будешь весёлой, а рядом с отцом будешь ещё и счастливой, — внушила я ей.       — Всё будет хорошо, я в тебя верю. Скоро ты увидишь свою дочь и правнуков, я сегодня их не привезла только потому, что у тебя, мягко говоря, не прибрано. Ты хочешь увидеть своих правнуков?       — У тебя есть дети? Как здо́рово. Сколько им?       — Уже два годика. Мальчик и девочка.       — Ты не представляешь, как я люблю детей, когда я смогу их увидеть?       — Как только сделаешь ремонт и купишь новую мебель.       — Хорошо, я всё сделаю! Клянусь, я брошу пить, я всё приведу в порядок. Правнуки, надо же, у меня есть правнуки, — заулыбалась Надя, и на её щеках появился румянец.       — Я в тебя верю, а теперь мне пора. До встречи в чистоте и уюте.       — Пока, — попрощалась Надя, взяла деньги со стола и спрятала их под подушку.       Я открыла дверь, чтобы выйти из квартиры и лоб в лоб столкнулась с тремя мужиками. Они уже были навеселе и направлялись именно сюда, в руках одного из них были две бутылки водки. Таран стоял чуть в стороне за дверью, и они его не видели.       — О, гляньте, какая краля, — воскликнул один и схватил меня за руку.       Таран перехватил его руку, легонько оттолкнул меня обратно в комнату, а сам выскочил за дверь, не дав алкашам войти.       — Ты, чё, рамсы попутал? — спокойно сказал Таран, выходя из квартиры и закрывая за собой дверь.       Сначала раздавались голоса, но слов разобрать было не возможно, потом несколько ударов, звуки падающих тел, крики от боли, трёхэтажные маты, потом раздался звон разбивающейся бутылки, удар, звук падающего тела и всё стихло.       Таран открыл дверь. На лестничной площадке лежали три тела, в руках одного была окровавленная розочка от бутылки. Весь пол был залит водкой. Я посмотрела на своего охранника, на нём не было ни единой царапины.       — Я сейчас полицию вызову, — раздался крик женщины, и из соседней двери показалась женская голова в бигудях.       — Да, да, вызовите, пожалуйста, — вежливо сказала я, — а то эти алкаши уже нормальным людям проходу не дают.       — А что случилось? — спросила женщина.       — Один уронил бутылку, другой стал его бить, третий вступился за него и вот к чему всё привело. Я всё видела, — сказала я, глядя в глаза соседки.       — Ты вызовешь полицию, расскажешь то, что слышала от меня, как будто сама всё видела, — внушила я ей и стала спускаться вниз по лестнице.       Таран шёл за мной, и держал в ладони левой руки кулак правой. Я обернулась, и увидела кровь, которая сочилась между пальцами и капала на пол.       — Роб, посмотри, что с Тараном и залечи его рану, — мысленно сказала я в точку, и взяла его за руку.       — Пустяки, просто поцарапался, — попытался он оправдаться.       — Дай-ка я посмотрю.       Видимо удар розочкой Таран перехватил ладонью правой руки, и из нескольких глубоких ран сочилась кровь. Я взялась за запястье, передавила артерию, достала из сумочки носовой платок и стала вытирать кровь с ладони. Раны, как в сказке, медленно затянулись, кровь остановилась и я отпустила его руку.       — Через пару минут всё пройдёт, теперь ты точно машину кровью не заляпаешь. Держи платок.       — Спасибо, Таня, — сказал Таран и обтёр ладонь от остатков крови.       — Откуда ты узнал моё имя? Ах, да, я же представилась бабушке. Это не мне спасибо, это тебе спасибо, ты сегодня меня спас.       — Работа у меня такая, мне за неё платят, да ещё и машину подарили, — улыбнулся Таран.       — Видимо хорошо платят, раз с гоп-стопом завязал, — улыбнулась я.       — А ты откуда знаешь? — удивился он.       — Я видела, как ты хотел пацанов на счётчик поставить, я же фея. Или ты забыл?       — Афигеть… Ты… рука как новая, даже старых шрамов не осталось.       — Пустяки, обращайся, если что, — сказала я и вышла из подъезда.       Мы сели в машину, я откинулась на спинку заднего сиденья и вспомнила про деда.       — Давай-ка заедем в больницу к деду, что-то не понравилось мне его поведение по отношению к женщинам.       Через несколько минут мы стояли возле кровати деда в больничной палате, в которой были ещё трое больных, прикованных к постелям. Василий лежал ко мне спиной и слегка похрапывал. Я потрясла его за плечо, он открыл глаза и повернулся.       — Роб, проверь, всё ли с ним в порядке. Сделай ему член как у меня, чтобы любую женщину удовлетворить мог, — сказала я Робу по нашей тайной связи.       — Здравствуйте, Василий Сергеевич, — поздоровалась я с дедом.       — Здравствуй, доченька, а ты чьих будешь? — отозвался дед.       — Я Ваша внучка, дочь Юли, помните такую?       — Какой Юли, у меня в жизни столько Юль было, что всех и не упомнишь.       — Ну, ну, ну, успокойтесь, я не дочь Ваша, а внучка. Моя мама — Ваша дочь Юлия, а мама моей мамы Надежда, с которой Вы живёте в одной квартире.       Дед посмотрел на меня строгим взглядом и через несколько секунд его глаза наполнились слезой.       — Ясно. Значит, ты уже была у этой проститутки? — спросил он.       — Как Вы можете так говорить про свою дочь? — возмутилась я.       — Она морила меня голодом, не давала есть, била меня, как я могу ещё к ней относиться?       — А кто ей изменял? Кто приводил в дом проституток и трахал их при ней? Она любила тебя, а ты предал её, пристрастил к спиртному, научил курить. Какого отношения к себе ты хотел после этого?       — Я хотел, чтобы она нашла себе мужика и вышла замуж, а она просто спилась.       — Значит, ты её не любил, если хотел этого?       — Любил, и сейчас люблю, даже после всего, что она со мной сделала, я её люблю.       — Тогда зачем ты с ней так поступил?       — Понимаешь, я уже тогда был не молод. Чувствовал её неудовлетворённость, не мог удовлетворить её похоть полностью до сыта. И тогда захотел, чтобы она нашла себе молодого, темпераментного, хотел, чтобы она была счастлива, а про меня забыла.       Мы пристально смотрели друг другу в глаза. Я почувствовала, как вся его жизнь пролетела передо мной как одно мгновение. Поняла, что дед не врёт. Он любит свою дочь. Любит, не смотря на то, что она чуть не погубила его.       — Ты будешь любить свою дочь как дочь и как жену до конца своих дней, ты больше не будешь ей изменять, будешь делать всё, чтобы она была счастлива и забудешь, что она чуть не погубила тебя. Отныне ты никогда не скажешь ей и о ней грубого слова, — внушила я деду.       — Понимаешь, дед, — началась моя эмоциональная скороговорка, — она любит тебя, она ждёт тебя домой. Ждёт и до сих пор верит в то, что ты больше не будешь её предавать и будешь до конца своих дней только с ней и ни с кем больше, — выпалила короткий монолог.       Из глаз деда скатилась скупая мужская слеза. Он некоторое время неподвижно смотрел на меня, а потом его словно прорвало.       — Наденька, что же я наделал. Глупец, какой же я глупец. Прости меня Таня, я прямо сейчас пойду и попрошу у неё прощения, — он встал с кровати, но я поймала его за руку и не дала сделать ни шагу.       — Стой! Ты что? Куда ты собрался в таком виде? Ты ещё очень слаб. Ложись, полежи ещё недельку, наберись сил, поправь здоровье. В таком состоянии ты не сможешь не то что удовлетворить, дойти до неё не сможешь.       — Да, ты снова права, придётся подождать, — согласился он.       — Значит так. Слушай меня внимательно. Вот тебе деньги, — я протянула ему пачку тысячных. — Когда тебя выпишут из больницы, сходишь в парикмахерскую, потом купишь себе хорошую одежду и самый лучший букет цветов. И только тогда пойдёшь просить прощения у своей любимой.       — Вот спасибо, Танечка, вот так внученька у нас с Наденькой. Вот уважила старика.       — Всё готово, — отчитался Роб.       — Через пару месяцев я заеду к вам со своими детьми и родителями, очень надеюсь, что к тому времени у вас дома будет чистота и порядок.       — Будет, Танечка, обязательно будет. Очень буду ждать вас в гости.       — Вот и договорились, выздоравливай.       Направляясь к выходу и прощаясь с каждым обитателем этой палаты, я смотрела им в глаза и внушала, чтобы они забыли о нашем разговоре с дедом. Последним, кто про это забыл, оказался Таран.       — А мы чё приезжали-то, ты же с ним даже не поговорила? — спросил он, выходя из палаты.       — Мне одного взгляда достаточно, чтобы человек всё понял, — не убедительно, но нашла, что ответить. Меня в это время уже волновал другой вопрос. — А у вас с Зубилом есть загранпаспорта?       — Есть, мы два года назад с боссом в Африку ездили.       — Случайно не на водопад «Виктория»?       — Да, а ты откуда знаешь?       — Ты забыл, что я фея? С кем ваш босс там встречался?       — С американцем каким-то, они два часа в ресторане просидели.       — Всё понятно, скоро и мы туда поедем, — удивила я его, — а сейчас домой.       — Роб, пошарь в памяти куратора, с кем и о чём он разговаривал в Африке, — скомандовала не открывая рот и глядя на точку.       — Уже посмотрел. Он говорил с американцем. Тот ему задолжал крупную сумму денег. Пиндос сказал, что деньги он получит только после того как завершится исследование и дело начнёт приносить прибыль.       — О каком деле шла речь? Они говорили по-английски?       — Нет, по-русски, этот американец эмигрант из России. В девяностые он обманул несколько предпринимателей, провернул пару афер, взял несколько крупных кредитов в банках и свалил за бугор. Речь шла о поставках учёных в какую-то лабораторию. Куратор предоставил ему Виктора и Юлю, за которых получил только половину суммы.       — Ясно. Как с ним связаться знаешь?       — В телефоне куратора есть его номер.       Вернувшись домой, я первым делом покормила детей, а потом спустилась в подвал и в телефоне куратора нашла номер того, кому он «продал» моих родителей.       — Роб, сделай так, чтобы мой голос был похож на голос куратора, мне нужно позвонить этому сраному пиндосу от его имени. Да, ещё посмотри, как зовут этого ушлёпка.       — Пять минут и всё будет готово, — уведомил Роб, и я почувствовала, как в горле запершило. Я кашлянула, прикрыв рот рукой, сжатой в кулак.       — Таня не кашляй, сейчас около полусотни роботов улетели в твой кулачок.       — А ты сделай так, чтобы мне не хотелось кашлять, пока ты шаришься по моим голосовым связкам.       — Хорошо. Ушлёпка зовут Яков Эрнестович.       Першение в горле прекратилось, и я стала ждать, глядя в глаза куратору, который как обычно лежал на кушетке и смотрел на меня.       — Готово, — доложил Роб и я набрала злосчастный номер.       — Яков Эрнестович, здравствуйте, — сказала я в телефон слащавым голосом.       — Здравствуйте, Сергей Леонидович, — услышала я уверенный голос из телефонной трубки.       — Как продвигаются Ваши исследования? Есть результаты?       — Пока нет, исследования продолжаются, а Вы нашли ещё учёных?       — Да, нашёл, но Вам я их продавать не буду, — сообразила я, собираясь вывести его на эмоции.       — Вам не нужны деньги? — возмутился собеседник.       — Деньги всегда нужны, но те учёные, которых я нашёл, принесут мне больше прибыли, чем Вы собираетесь заплатить. — блефовала я.       — С чего Вы это взяли?       — С того, что Вы мне в прошлый раз даже обещанную сумму не заплатили, что уж говорить о новых повышенных ставках?       — Мы же договорились, что остальную сумму Вы получите после того, как разработка начнёт приносить прибыль.       — Да, но по условию договора, я предоставил Вам учёных на два года, а прошло уже больше. Вы должны их отпустить, они мне самому нужны.       — Не надейтесь, они продлили контракт ещё на год и Вы тут ничего не поделаете, любой суд будет на моей стороне.       — Я и не собираюсь что-либо делать. Мои учёные почти закончили разрабатывать то, что Вы, — я сделала небольшую паузу, — добиваетесь уже третий год, так что патент будет мой, а лицензию на его использование я Вам не дам.       — Послушайте Сергей Леонидович. То, что мне надо я с детства привык брать, никого не спрашивая.       — Хотите войны?       — Нет, война — это глупое решение, я хочу Ваших учёных вместе с их разработками.       — Но у Вас нет денег для их покупки.       — У меня нет — у спонсоров есть, а уж они-то ни перед чем не остановятся, чтобы достигнуть своей цели. Поэтому не советую Вам злить их.       — Вы мне угрожаете? — моему наигранно у возмущению не было предела.       — Нет, что Вы, я Вас предупреждаю, по доброте душевной.       — В том, что у Вас душа добрая, я сильно сомневаюсь.       — Вы, Сергей Леонидович, торгуетесь или хотите вывести меня из себя?       — Не то и не другое. Что ж, озвучу своё желание. Мне нужны те учёные, которых я Вам любезно предоставил. Взамен могу одолжить одного молодого, но очень перспективного, причём бесплатно. Как Вам такое предложение?       — Зачем мне молодой, к тому же никому не известный учёный?       — Но ведь и те, которых я Вам дал, тоже никому неизвестны.       — И кто же этот Ваш протеже, на которого Вы хотите обменяться?       — Это их дочь. Талантище, вундеркинд, да к тому же ещё и красавица. Экстерном закончила школу, институт, и уже несколько лет возглавляет группу учёных в секретной лаборатории. На базе её разработок я уже построил центр косметологии, который приносит баснословный доход.       — Про Ваш центр я в курсе. Тогда если она так хороша, зачем же Вы хотите от неё избавиться? В чём подвох?       — Просто не хочу с ней делиться прибылью, вот и всё. Никакого подвоха, обычный бизнес.       — Хм. Ну что ж, привозите, посмотрим на Вашего вундеркинда. Когда Вы будете у нас?       — В самое ближайшее время. Получим загранпаспорт, визу и сразу в путь. Думаю, через недельку-другую мы будем у Вас.       — Договорились, до скорой встречи.       — До свидания.       — Таня, ты хочешь отдать себя, чтобы Юлю и Виктора отпустили? — возмутился Роб.       — Роб, ты что? Эти люди никогда не отпустят тех, кто к ним попал. Никакого обмена не будет, они просто заберут меня к себе и сделают рабыней.       — Тогда как? Ничего не понимаю. Как ты собираешься вытащить родителей, если сама станешь рабыней.       — Какой же ты у меня недотёпа, Роб. Во-первых, у нас есть нанороботы, с помощью которых мы можем сделать с любым человеком всё что угодно. Во-вторых, я теперь могу читать мысли людей и внушать им всё что захочу, а в-третьих, я ни перед чем не остановлюсь, пока не освобожу своих родителей.       — У тебя уже есть план? — не унимался Роб.       — Для начала нам нужно проникнуть в эту лабораторию, а уже потом будем действовать по обстоятельствам. И ты мне будешь помогать, не зря же я тебя научила менять внешность людей, управлять ими, создавать иллюзии, лечить. Убивать людей я не буду, и тебе запрещаю это делать. Можешь их обездвижить, разорвать нервы, заставить чувствовать нестерпимую боль… но не убивать.       — Понятно, убивать никого не буду.       — В общем, Роб, моим невидимым оружием будешь ты. Успех нашего дела будет зависеть только от тебя. И верни, наконец, мне мой голос.       Он замолчал и звенящая тишина поглотила меня и электронного друга-любовника. Я подняла глаза и встретилась взглядом с куратором.       — Ну что, Сергей Леонидович, слышал, о чём я говорила с твоим настырным подельником?       — Слышал. Рисковая ты. Не боишься остаться рабыней навсегда? Вырваться оттуда непросто, это тебе не твой подвал с обычной железной дверью. Там система раз в десять мощнее, чем у самого защищённого банка мира. И охраняется это всё большим штатом хорошо оснащённых и вооружённых людей.       — Не боюсь. Ты же мне поможешь туда попасть? Правда?       — Хм, как не помочь себе избавиться от тебя? — хитро улыбнулся куратор.       — Ну, вот и договорились. Как только я попаду к ним — ты свободен. Можешь даже деньги у них взять, типа ты меня им продал. Только не вздумай мне потом палки в колёса ставить, разберу на органы и глазом не моргну. И забудь про мой дом и мою лабораторию, сунешься — тут же окажешься в баночках с жёлтой жидкостью вместе со своими подельниками. • * *       Вот и настал тот день, когда нужно получать загранпаспорт. Собрав детей, я вышла из дома. Зубило, как всегда дежурил, сидя в своей люксовой машине.       — Привет, секьюрити, — улыбнулась, открывая дверь и усаживая детей в специальные кресла.       — Привет, фея. Куда едем?       — Загранпаспорт забрать нужно, ты же знаешь, где это?       — Да.       — Заводи. Поехали.       Меня с детьми пропустили без очереди и через полчаса, изрядно повеселив почемучками работницу паспортного стола, мы снова сели в машину.       — Теперь едем на квартиру к дедушке и бабушке, посмотрим, как там сделали ремонт, — достав телефон, принялась звонить узбеку, с которым подписывала договор на ремонт.       Через час я ходила по хрущёвке стариков, делая небольшие замечания. Узбек записал всё в блокнот и сказал, что через час всё устранит.       — Как раз через час я привезу хозяев и рассчитаюсь с Вами, если им всё понравится. • * *       — Это наша квартира? Танечка, мы случайно этажом не ошиблись? — охала помолодевшая бабушка, стоя на лестничной клетке перед красивой массивной железной дверью.       — Да. За этой дверью Ваша отремонтированная квартира с новой современной мебелью, — вставила ключ в замочную скважину, — теперь вы будете жить не хуже других, — улыбаясь распахнула дверь, пропуская их вперёд.       В нос ударил запах свежеструганного дерева, а глаза ощутили мягкий свет современных светильников. В прихожей всё сверкало новизной, а шкафчики для одежды и обуви призывно распахнули свои дверца, приглашая снять верхнюю одежду и разуться.       — Это что?.. Это… Это наша квартира? — изумилась Галина Сергеевна.       Владимир Васильевич слегка развёл руки в стороны, а слова восхищения застряли где-то между языком и лёгкими.       — Да, теперь Ваша квартира будет выглядеть так, — высматривая исправленные замечания, сказала я.       — Ассалому Алейкум, — выйдя из комнаты навстречу хозяевам, поздоровался мой заграничный друг.       — Всё сделаль, как Вы просил, вот посмотри… те, — обратился он ко мне.       — Спасибо, уважаемый, мне всё нравится. Сейчас мы всё осмотрим и я с Вами рассчитаюсь. У меня будет к Вам ещё одно дело, не уходите, пожалуйста.       Я увидела, как дед открыл дверь в спальню, дети с визгом пронеслись мимо него и с разбега плюхнулись на широченную кровать. Комната достойна созерцания. Стены, обитые чёрным бархатом, с двумя большими зеркалами и резными канделябрами-светильниками придавали маленькому помещению больше объёма и завораживающую интимную обстановку.       Шкаф возле входной двери органично вписывался в интерьер, а большущая королевская кровать в центре была подвешена к потолку на четырёх толстенных цепях, цветом золота. Она сейчас немного раскачивалась детьми как качели. Владимир вошёл в спальню, а я бросилась стаскивать ребятню с кровати. Эти бесята даже не подумали снять обувь и скинуть верхнюю одежду. Пока я их раздевала, в комнату вошла бабушка и вместе с дедом, разинув рты, ошарашенно шарили глазами. Когда я справилась со своими поросятами, в моё поле зрения попал треугольный холм, торчащий спереди деда чуть ниже ремня его брюк, а лицо бабушки затянулось красным румянцем щёк. Быстро сообразив в чём дело, я забрав детей под предлогом «пойдёмте, посмотрим балкон» вышла из спальни. Проходя мимо бабушки, шепнула ей на ушко: «Можете тут покричать, Вас никто не услышит, но дверь лучше закрыть на щеколду». Она покраснела ещё больше, а я подмигнула ей и вытащив детей в коридор, услышала, как щёлкнул замочек с той стороны двери. Улыбнувшись, посмотрела на узбека, который тоже прикрывал свою ширинку папкой с документами. Интересно, кто его так возбудил? Я или пышнотелая Галина Сергеевна?       — Им всё понравилось, сейчас я отдам остальные деньги и поговорим о новом деле, — сказала я и поставив детей у окна с зелёным пейзажем на детскую площадку, проверила окна, чтобы они их случайно не открыли.       Тут же, расплющив свои лбы и носики об толстые стеклопакеты, они стали рассматривать всё, что попадалось им на глаза, радостно рассказывая друг другу что видят.       — Дело вот в чём, — начав разговор, я расположилась на мягком удобном диване. — Мне понравилось, как Вы качественно и быстро работаете, поэтому хочу предложить Вам ещё один объект. Есть другая квартира, в которой тоже нужно сделать ремонт.       — Яхши́, опа́, конечно сделяем.       — Только эта квартира находится в другом городе и хозяева, которые там живут не смогут уйти куда-нибудь, на время ремонта.       — Тушунама́н, понятно, я согласен, хоть на луне с инопланетянами, давайте адрес.       — Вот как? — я расплылась в очаровательной улыбке. — Отлично.       Достала две пачки денег из сумочки.       — Это остатки за эту квартиру, а это на материалы для второй. Да, ещё. Когда придёте туда, скажите что Вы от меня и что ремонт я уже оплатила.       — Яхши́, опа́. Хорошо, сестра, всё сделяю, как Вы сказаль.       — Ну вот и договорились. На несколько месяцев мне необходимо уехать за границу, а когда вернусь, то окончательно рассчитаюсь с Вами за второй ремонт.       — Хоп, опа́, договорилась.       Я продиктовала ему адрес родителей мамы и, проводив, закрыла за ним дверь.       — Дети, идите к своей мамочке, — ласково позвала ребятню.       Обгоняя друг друга, они подбежали и облепили меня с обоих сторон.       — Хотите пожить тут с бабушкой и дедушкой?       — Да, да, хотим, — два писклявых голоска громко согласились, а головки весело закивали в знак согласия.       — Вот и хорошо. Я потом приеду за вами, кушать хотите?       — Да, — хором прокричали радостные ребятишки, а я вывалила свои раздутые от молока груди и прилегла на диван.       Через несколько минут сытые дети спали, а я думала о том, как же они будут без моего молока, пока я буду спасать родителей? Когда я вернусь, у меня его не будет оно просто перегорит, пропадёт и больше не появится. Можно попробовать вызвать у бабушки индуцированную лактацию. Хотя нет, она уже рожала, причём дважды, тогда можно попробовать релактацию с поднятием уровня пролактина в крови, но за один день этого не сделать. Вот если бы у неё повысить эстроген и прогестерон, а затем мои стенки альвеол с секреторными эпителиальными клетками — лактоцитами пересадить в её груди, у неё бы появилось молоко, а когда я вернусь, то вернуть их обратно в свои.       — Роб, сколько времени займёт пересадка моих клеток секреторной ткани и окружающего их слоя миоэпителиальных клеток в груди бабушки?       — Около двенадцати часов при условии что ты свои груди прижмёшь к грудям бабушки, ты же знаешь, что через кожу очень трудно перетаскивать клетки.       — А если через лёгкие, нос или рот, быстрее будет?       — Нет, роботы летают медленно, так будет ещё дольше. Есть способ сделать это быстрее, но ты на это не согласишься.       — Ты имеешь в виду секс?       — Да. Не обязательно секс, но твой член должен находиться в её вагине, тогда весь процесс займёт около получаса.       Я задумалась ещё сильнее, мои мозги просто закипели перед выбором, который я ни разу в жизни не делала: обеспечить своих детей молоком, перешагнув через стыд и совесть или ничего не делать, оставаться честной и оторвать детей от груди? А как отнесётся к этому бабушка, что она скажет или подумает, когда увидит мой член? Ну допустим, она согласится на перенос клеток, как я тогда скажу ей, каким способом я собираюсь это сделать? «Бабушка, мне нужно тебя трахнуть, чтобы у тебя появилось молоко», так что ли? Или внушить ей, чтобы она мне дала, а потом внушить, чтобы всё забыла? Ну этот вариант ещё куда ни шло. А как дед к этому отнесётся? Я буду иметь его жену, а он будет стоять под дверью и слушать наши охи, ахи? Блин, как же это провернуть? Внушить деду, что я буду делать ей массаж? А как оправдать тогда мои охи? Я ведь не железная, молча держать член в её вагине я не смогу, бёдра сами начнут двигаться, а заниматься сексом полчаса и ни разу не застонать, ни охнуть — это не реально. Тогда уж внушить ему, чтобы он сам её мне предложил? Я улыбнулась сама себе, этот вариант кажется ничего, но внушать я буду им только после того, как расскажу что мне нужно и что для этого надо сделать, а то выйдет как-то не по-людски. Точно, так и сделаю.       Минут через пять бабушка с дедом вышли из спальни, оба взлохмаченные и потные. Я приложила палец к своим губам, показывая, что шуметь не нужно, дети спят. Затем встала и рукой позвала их снова в спальню.       — Мне нужно с вами поговорить, — шёпотом сказала я, прикрывая дверь и присаживаясь на слегка качающуюся кровать. — Понимаете, я не хочу отрывать детей от груди, пока они сами этого не захотят, поэтому им нужна кормилица.       — Ох, внученька, какая же ты у нас умница, как о детках заботишься, я вот своих тоже долго кормила, пока в школу не пошли, а когда Витьку-то родила, то и старшой к титьке прикладывался, — она потрепала сына по короткому чубу, который успел немного отрасти, — да он и сейчас не прочь приложиться, да нету его, молока-то. — Она через платье сжала снизу свои бидоны руками и они чуть не вывалились наружу через декольте. — А кормилица сама будет приходить к нам или к ней детишек водить, далеко она живёт?       — Я бы хотела Вас сделать кормилицей, Галина Сергеевна.       — Но как, Танечка, я бы с огромной радостью и с превеликим удовольствием кормила твоих детишек, но у меня же нет молока, да и взяться ему неоткуда.       — Есть у меня один способ, который позволит сделать так, чтобы у Вас появилось молоко, но я боюсь, что Вы не согласитесь. Он слишком… — Я долго подбирала подходящее слово, чтобы не пошли́ть, — интимный.       — Ты хочешь, чтобы я снова родила ребёночка? Ну, я не против, если ты так хочешь, но ведь придётся ждать целых девять месяцев.       — Нет, не нужно беременеть, а тем более рожать, просто мне нужно будет ввести в Вашу… Ваше влагалище мой… — Я запнулась, чуть не сказав «член», но вовремя опомнилась, — одну часть моего тела.       — О чём ты говоришь, Танечка, да ты хоть вся в меня залазь, я только рада буду. Ты у нас такая миленькая, неужто я буду стесняться и отказываться? Я в четырнадцать лет брата родного не постеснялась, в тридцать лет сына не постеснялась, а в семьдесят вдруг тебя стесняться начну. — засмеялась она заразительным смехом, и я поняла, что больше стесняюсь сама, чем эти помолодевшие старики. — И ты меня не стесняйся, делай то, что считаешь нужным.       — Хорошо, — сказала я, залившись румянцем на своём личике.       «Так, с безотказной бабушкой всё понятно, — подумала я и, повернувшись к деду лицом, подвинулась поближе к нему, — теперь нужно с её сыном поговорить, то есть с мужем, то есть… а, какая разница…»       — А Вы, Владимир Васильевич, как относитесь к тому, что у меня с Вашей женой будет интим?       — Хм, я маму к своему сыну Витке не ревновал, а уж к тебе и подавно не буду, ты же не мальчик. Да хоть бы и мальчиком была, всё равно не ревновал бы. Мама у меня такая сексапильная, что я даже не замечу, что она спит с кем-то ещё. К тому же ты для нас сделала столько, что имеешь полное право меня об этом даже не спрашивать. Подумать только, от СПИДа вылечила, столько болячек исцелила, коммуналка, ремонт, да что говорить-то… — он махнул рукой и опустил глаза в пол и вышел из спальни.       — Не переживайте, я не собираюсь отбивать Вашу невесту, — я улыбнулась во весь рот, — эта процедура займёт всего полчаса, зато потом Вы снова сможете насладиться материнским молоком прямо из груди.       — Танечка, делай как считаешь нужным, я не против, — подвёл черту дед.       — Вот и славно, только потом не высасывайте всё молоко полностью, детям оставляйте, чтобы не отвыкли.       — Ладно, — он широко улыбнулся и поспешно вышел из спальни, чтобы не смущать.       — Роб, ты готов? — мысли полетели в сторону зелёной точки.       — Как никогда, — резво ответил он и подмигнул смешным анимированным смайликом с поднимающейся пипиркой.       — Раздевайтесь и ложитесь на спину, — сказала я бабушке и покраснела как варёный рак.       Не думала, что такие слова буду говорить совершенно в другом ключе, да ещё своей ближайшей родственнице, которая старше меня почти в три раза. Бабушка быстро скинула платье, под которым уже или ещё ничего не было и плюхнулась всем приличным весом на кровать, которая тут же качнулась на позолоченных цепях. Она повернулась на спину и широко раздвинула свои толстые ляхи, открыв моему взору свою большущую вагину, которая тут же раскрылась, выставив на показ глубокий влажный тоннель. Мои руки затряслись от волнения. Её шикарные груди слегка разъехались в разные стороны, торча вздутыми сосками и загородили лицо. Теперь, чтобы меня увидеть, ей нужно привстать или высоко приподнять голову.       Я тут же воспользовалась этим моментом, быстро скинула с себя всю одежду и на не гнущихся от страха ногах, залезла на кровать и заняла позицию между её большущих лях. Волнение от предстоящих постыдных действий так сильно меня захватило, что член не только не захотел вставать, он даже не пошевелился. Я посмотрела на своего дохлого червяка, помяла его трясущимися руками, но всё было бесполезно. Потрепав немного свою ни на что не годную плоть, я села на пятки и опустила руки.       — Тебе помочь? — раздался вопрошающий голос бабушки.       Я подняла голову и увидела, что та заворожённо смотрит на мой ни на что не годный член, не отрывая глаз. Тело вздрогнуло от испуга, глаза застил туман, голова закружилась и через секунду моё лицо мягко встретилось с животом бабушки. Обморок? Последняя мысль слабо мелькнула где-то на задворках сознания и всё вокруг разом потухло и замолкло.