Немного от автора
Нежная шейка моло́душки так и манила прижаться губами, зацеловать каждую складочку, каждую впадинку возле ключиц, погладить руками нежные плечи и прижать к себе полные молодые груди с торчащими в разные стороны сосками, на которых маленькими капельками белело вкусное женское молоко. На животе в районе пупка лежала миниатюрная ладонь с нежными ухоженными пальчиками, которые заканчивались аккуратно подстриженными ноготками, а не отращенными до неприличной длины, как у многих дамочек, не знающих, как брать на руки крохотного новорождённого ребёнка. Животик с тоненькой прослойкой подкожного жирка́ уже пришёл в норму после родов. Мама Тани очень постаралась, разгладив шрамы после кесарева и лазером вы́резав растяжки, появившиеся после двоих детишек, у каждого из которых был свой «домик» в животике. Теперь он притягивает взгляд и вызывает желание прижаться к его бархатной коже губами, лбом, щекой, бесконечно гладить его рукой, а чтобы прислонить его к своему телу, можно отдать полжизни, а то и больше. Ах, этот лобок. Мм, он красовался своей мягкой выпуклостью и чистотой. Ни малейшего намёка на то, что когда-то на этом месте была вторая вагина, величиной с ладонь. После того как Юля приложила все свои косметические разработки, на нём не осталось ни одного жёсткого волоска. Такое впечатление, что они там никогда не появлялись, всё выглядит лёгким детским пушком, как у десятилетней девочки, которая ещё не знает, что такое менструальный цикл. А ниже… А ниже пахнет женщиной! Этот запах, этот аромат, этот афродизиак будоражит до кончика, нет, до конца, да, да, именно до конца. Я бы, почуяв этот запах, округлил глаза, как Рокфор из мультика «Чип и Дейл» и с криком: «Сыр», поплыл бы в сторону этого запаха со своим вставшим концом, как усы у этого героя, пока не уткнулся в мягкие нежные половые губки этой красавицы. И неважно, чем бы я уткнулся, членом или губами, я бы ласкал эти вареники до бесконечности! Положил бы мягкие тёплые ножки себе на плечи и не ходил бы ни есть, ни пить, лишь бы не отрываться от этого чуда, от этого сильнейшего магнита, пока не вырубился от истощения. Солнечный лучик из окна незаметно подкрался к уху красотки и стал согревать своим нежным теплом, как гу́бы её любимого папочки. Повернув голову в сторону тепла, я зажмурила глаза от яркого света коварного хулигана, так легко обманувшего меня. Дверь в комнату отворилась, и моя голова приподнялась, чтобы посмотреть, кто пришёл. Мама, держа на руках малыша на голубенькой фланелевой пелёнке, которая не укрывала его, а просто лежала на руках, свесив свои концы почти до её бёдер. — А вот и мыыы, — промурлыкала мама и подошла к кровати, где я лежала. — Мы хотим кууушать. Я села на край, опустила ноги на пол, осторожно взяла своего сыночка из маминых рук и прислонила к своей груди. Малыш, немного покрутив головой, быстро поймал ртом сосок, тут же присосался и заелозил языком по быстро увеличившемуся напёрстку. — Ай, — вырвалось из меня, когда от нахлынувшего удовольствия тысячи мурашек побежали по моей бархатной коже. Мальчонка крохотными глазёнками посмотрел на меня, махнул несколько раз свободной ручкой и со шлепком впечатал её в огромную, по его меркам, мягкую грудь. Налюбовавшись на своё чадо, я перевела томный взгляд на свою мать и расплылась обворожительной улыбкой, полной безграничной любви не только к матери, но и к женщине, с которой связаны многие часы… нет, многие дни и ночи неуёмного блаженства. От воспоминаний и созерцания невероятно красивой женщины, внизу живота всё сжалось. Передо мной стояла моя мать — Юлия. Красота этой женщины впечатляла. Она как две капли воды была похожа на меня, вернее я на неё. Такие же голубые глаза, пухлые губы, слегка вздёрнутый нос, такие же крашеные волосы под блондинку, волнами лежащие на таких же красивых плечах. Единственное отличие было в том, что мама была чуточку полнее, но это ни на йоту не портило фигуру, а, наоборот, подчёркивало зрелость, солидность и жизненный опыт. Из одежды на её плечах был только лёгкий прозрачный халатик, распахнутый, насколько это было возможно. Его длина едва прикрывала ягодицы, совсем не скрывая красоту и изящество женщины. Малыш, закрыв глаза, держал мой сосок во рту и тихонько посапывал с умиротворённым выражением своего крохотного личика. Его ручонка съехала в ложбинку между тёплыми бидонами молока и скрылась там по локоть. Придерживая кроху и не вытаскивая лакомство изо рта, медленно ложусь на бок. Когда до кровати оставалось совсем чуть-чуть, сосо́к выпал и проехал по носику, глазику и крохотному лбу ребёнка, оставляя тонкую белую полоску на своём пути. Малыш вздрогнул и ску́ксился, норовя заплакать, но я уже положила его на кровать и снова сунула обмусоленную сисю в ротик. Он сделал несколько смачных сосательных движений и заснул сладким младенческим сном. Я вынула его ручку из ложбинки, нежно оторвала́ грудь от его ротика и снова села на край кровати. — А вот и наш пааапочка, — нараспев промурлыкала мама. «Действительно наш, — подумала я, глядя в дверной проём, — мой моего сыночка и крохотной сестрёнки». — Наш любимый пааапочка, — продолжала петь мамуля. Девочка лежала на розовой пелёнке в руках абсолютно голого мужчины. На вид он был совсем не мужчина в полном расцвете сил, а парень чуть старше меня. Красивый и статный, на голову выше своей жены. Широкие плечи достались ему по наследству, а не увеличивались вместе с мышцами в качалке. Он был учёный с большой буквы этого слова и никогда не занимался спортом, но тем не менее его фигура манила женщин полюбоваться его осанкой. Такие же голубые глаза, как у мамы, смотрели на меня, сидящую абсолютно голой на краю кровати, свесив большие молочные груди почти до пупка. Он вплотную подошёл ко мне и бережно передал малышку. Вторую грудь засосал такой же крохотный ротик, и я снова ахнула, ощутив колебания на своём соске́ миленького язычка. Она рьяно высасывала молоко, сопя и кряхтя от усердия. Доченька. Она же мне не дочь, она моя сестрёнка, просто я её выносила и родила. Хм, родила как суррогатная мать? Ну да, оплодотворение, по всей вероятности, произошло не в моём организме, а в матке моей мамули. Нет, она всё равно моя дочь, хоть в ней гены моей матери и моего отца, но и частички меня тоже должны быть. Нужно будет исследовать её ДНК. Хотя нет, я её родила — значит, я мать. Физическая или биологическая — это не важно. Переведя взгляд на своего отца, улыбнулась, очаровывая его своими безгранично любящими глазами, и сама залюбовалась им. Щетина на его лице пропала, как будто её никогда и не было. Видимо, мама добралась и до него со своими косметическими технологиями. У папы был лёгкий, слегка потемневший пушок юноши, который на ощупь не колется, а, наоборот, придаёт коже шелковистость. Губы стали чуть более пухлыми и вызывать непреодолимое желание прильнуть к ним и не отпускать, пока не захочется кушать. Всё его тело теперь было без грубых волос. Грудь, руки, лобок, ноги — всё было покрыто пушком, а не мохнатой волоснёй. Останавливаю свой взгляд чуть ниже лобка и удивляюсь изменениям. Вместо серого, потемневшего от времени члена висел очаровательный телесного цвета орган с закрытой головкой, обтянутый новой, молодой кожей. Я не могла оторвать глаза от этой красоты. Крайняя плоть хоть и была закрыта, но её рельеф отчётливо повторял всё, что она скрывала на фоне крупных синеватых вен, со всех сторон обвивающих эту притягательную красоту. Я глубоко вздохнула, сожалея, что не могу прямо сейчас положить свои руки на ягодицы и проглотить его чарующий орган до основания, ощущая, как тот набухает во рту и рвётся в горло своей мягкой головкой. Я почувствовала лёгкий аромат, который шёл от этой прелести и так манил к себе, что моя щелка тут же намокла и сжалась, выдавливая из себя капельку сока. Этот афродизиак не иначе как очередные проделки мамочки — гениального учёного в области косметологии и микрохирургии. Я мысленно благодарила её за эти ароматы, которые сейчас будоражили моё обоняние. Сознание и желание отдаться прямо здесь и сейчас в ласковые руки своих родителей останавливал только ребёнок, сосавший грудь. Дочурка закончила свой рацион и, закрыв голубые глазки, выпустила сосок из своего ротика, и мирно посапывала носиком, погрузившись в царство Морфея. Мама осторожно наклонилась к моему уху. — Мы сейчас придём, — прошептала как лесная фея шелестом деревьев и аккуратно взяв мальчонку на руки, направилась в сторону двери. Следом за ней папа взял из моих рук крошку-дочурку и вышел вслед за ней. — Секс. Сейчас будет бурный и продолжительный секс, — думала я про интим, который в данный момент хотела больше всего на свете. Предвкушая предстоящие события, я легла в центр кровати в виде жаркой пылающей звезды, раскинув руки и ноги в разные стороны, и закрыла глаза. Скорая близость упоительного наслаждения уже разбудила во мне огромное желание крепких объятий, поцелуев, проникновений и всего прочего, что является неотъемлемой частью бурного и страстного соития. В дверях появились два долгожданно-любимых человека. Из одежды на них были лишь милые очаровательные улыбки, сияющие ровными белоснежными зубами. Держа друг друга за руки, они подошли к кровати, а потом окружили меня с обеих сторон. Их глаза выражали искреннюю любовь и желание подарить мне неземное наслаждение, которое невозможно описать словами, поэтому всё происходило молча, так как невозможно перевести язык взглядов, прикосновений и ласк на любой из человеческих языков. Чувственные горячие тела́ прижались ко мне, сбив дыхание, и заставили сердце биться чаще обычного. Папа положил свою руку на мой живот, а мама нежно окунула свои пальчики в щёлку и, размазав соки по моему клитору, стала водить ими вокруг этого чувствительного бугорка. Рты родителей одновременно накрыли соски и с жадностью маленьких детей стали выкачивать излишки молока, быстро опустошая большие, тёплые и упругие полушария. — Мм, — вырвался из меня стон удовольствия, и я положила свои ладони на затылки родителей, сильнее прижимая их к своим быстро пустеющим грудям. Каждый глоток молока мамы и папы сопровождался лёгким прикусом сосков, отчего мои плечи дёргались, а мелкие волосики на коже вставали дыбом. Я закрыла глаза и наслаждалась процессом опустошения своих округлостей, сжимала интимными мышцами скользкий мамин пальчик, который медленно елозил вокруг клитора и иногда проникал в щёлку, чтобы вновь смочиться соками. Через несколько минут груди полностью опустели и я почувствовала твёрдый горячий член папы на своём бедре. Я тут же взлетела в небеса блаженства и очутилась на гране взрыва. Если бы мама вовремя не убрала руку, то я взорвалась бы оргазмом, наслаждаясь его спазмами в одиночестве. Роднулечка отстранилась и отползла немного в сторону, приняв позу наблюдателя. Она подложила под свою голову согнутую в локте руку и смотрела на нас, томными полуприкрытыми глазами. Папа перекинул свою ногу через мою и, проехав мошонкой по нежной коже, занял исходную позицию. Он завис надо мной на вытянутых руках и я посмотрела в бездонные голубые глаза умоляющим взглядом, чуть приоткрыв рот, готовый взорваться криком наслаждения. Он наклонился и прильнул к моим пухлым губам. Понимая, что медлить больше нельзя, он подался вперёд, плавно погружаясь в моё жаждущее гостеприимное лоно. — Мм, — промычала занятым ртом, принимая папин язык одновременно с его членом. — Мм, — раздался мой более продолжительный и приглушённый стон. Я подалась бёдрами навстречу, полностью принимая его в себя, и до отказа насадила свою пышущую охотницу на долгожданную добычу. Мои руки обняли отца и потянули на себя с такой силой, что он поневоле согнул локти, навалился на пышную грудь и прижался ко мне всем своим телом. Ему достаточно было сделать всего один толчок, чтобы я затряслась от долгожданного оргазма. — Мм, — издала я ещё более продолжительные и высокие нотки и крепче прижалась к любимому мужчине. Он просунул руки под мои ягодицы, прижал меня к своему паху и замер, полностью утонув во мне своим дрессированным зверем. Давая мне насладиться собой, он ждал, когда закончится мой акробатический танец тела под названием «оргазм». Вскоре волшебная музыка закончилась и я, расслабившись, разжала свои объятия. Оторвала свои губы от отца и, набрав воздух в лёгкие так, что его приподняло, стала часто дышать, глядя на него благодарным любящим взглядом и поглаживая моложавые щёки своими ладошками. Он вынул руки из-под моей попы и, не вытаскивая своего красавца, приподнялся, дав возможность отдышаться. — Я тоже так хочу, — раздался голос мамы. Она изящно легла на спину рядом со мной и, согнув ноги в коленях, призывно раздвинула их. — Скорее, а то кончу, не дождавшись. Папочка второпях выдернул из меня свою вздыбленную плоть, издав громкий неприличный звук от удара головки по животу, и шустро переместился в междуножье жены. Недолго думая, он с размаху вонзил своё копьё в её недра. Даже не поправляя его рукой, он не промахнулся, а попал точно в цель, навалился всем весом, быстро просунул руки под мягкую попку супруги и, прильнув губами к её губам, слился с ней воедино. — М, мм, ммм, — мама крепко обняла мужа своими руками, несколько раз подкинула его бёдрами и задохнулась в агонии оргазма. Присосавшись к его языку и крепко сжав мышцы влагалища, она громко мычала на высоких тонах, вращая тазом и стараясь как можно глубже насадиться на такой твёрдый и не менее желанный жезл их страстной любви. Через пару минут, как только Юля оклемалась, она отпустила мужа ко мне. — Доделай то, зачем мы пришли, — улыбнулась она супругу и подтолкнула его в мою сторону. Глава семейства встал на колени, снова переполз через мою ногу и, мило улыбаясь, обратился ко мне. — Продолжим, зайка, как ты хочешь? — Задом, — ответила я, подползла к манящей расщелине мамы и, как только достигла цели, накрыла губами её ароматный клитор и оттопырила круглую попку вверх. Только что отошедшая от оргазма мамочка улыбнулась и, как ласковая кошечка, мурлыкнула, принимая мои ласки и щуря глаза. Пока папа перемещался к моим очаровательным булочкам, я оторвалась от клитора, просунула руки под мамины ягодицы, чуть приподняла их и, припав губами к вкусняшке с афродизиаком, старательно заработала язычком. Она снова мурлыкнула, слегка дёрнувшись от удовольствия. От неё исходил такой нежный аромат, что я, вдохнув, не хотела выдыхать. Но когда папа, ухватившись за мою талию, ворвался в мою нежность, я громко ахнула и часто задышала носиком, наслаждаясь мягкостью мамы и твёрдостью папы. Размеренные толчки самого ближайшего и любимого родственника сотрясали всё моё тело, толкая в мягкую розово-нежную плоть не менее любимой мамочки. Она ухватила меня руками за голову и, направляя в нужное русло, немного сглаживала толчки. Мы с ней тихонько постанывали, и только мужчина сзади меня трудился молча, создавая волны удовольствия, которые начинались где-то возле его ягодиц и, постепенно затухая, заканчивались у изголовья мамы. Мошонка мягонько ударялась по моему клитору, его твёрдый массажёр массировал мои внутренности, врезаясь в дно моего ущелья, груди качались, а мамины валики губ взасос целовали меня, засасывая язык. Я крепко сжала любимого массажиста и последние несколько толчков не стонала, а просто кричала в мамину сочащуюся трубу. Тон моего голоса становился всё выше и выше, а когда меня накрыл водоворот ярких вспышек эйфории и начало трясти, то вообще перешла на визг, который заглушила мамочка, прижав мою голову к своей благоухающей нежности. Через секунду она тоже затряслась, крича от безумного оргазма и выплёскивая в мой рот свои пряные соки вперемешку с папиным семенем. Мой крик утонул в тепле маминых половых губ. Они насыщали меня фантастическим ароматом, питая потрясающе вкусным нектаром, давая мне такое наслаждение, которое я никогда не испытывала. Папа, не выдержав тугих пульсаций на своём источнике эйфории, загнал его как можно глубже, расплющил собой мою попку что было сил и с первым потоком семени издал рёв дикого зверя, орошая мои внутренности плотными потоками густого киселя. Распирая мой сжавшийся пульсар, он брызнул мощной струёй в самый центр наслаждения. Водоворот оргазма, который начал было замедляться, завертелся с новой силой и обратился в воронку, поглощающую остатки сознания, и только мама гасила её обороты, принимая мой бешеный вопль своей мягкой, вибрирующей плотью. Брызги спермы потихоньку становились всё меньше, и вскоре последний толчок ознаменовал конец потока. Вся троица потихоньку расслабилась, мама вынула мои руки из-под своей попки и потянула на себя. Я нехотя оторвалась от её обаяшки, положила свою голову на её грудь, а папа лёг мне на спину, не желая выходить из ласкающего лона. Моя золушка плотно сжимала его медленно опадающего принца и не хотела никуда отпускать. Шевеления половых органов, чувствительность которых спадёт лишь через несколько минут, вызывало приятные спазмы мышц, которые волнами передавались всем участникам заканчивающегося праздника единения. Вскоре все пришли в себя и просто лежали, наслаждаясь голыми телами друг друга, каждый думая о своём. Мама думала о своей повзрослевшей дочери, какая она стала красивая, добрая, любящая, нежная и отзывчивая, готовая на всё, лишь бы родители были рядом. Думала о том, как бы ей сказать о предстоящей разлуке для поездки в Африку, где уже построили очередную секретную лабораторию, вырубленную в скале. Как сказать об этом дочери, которая так привязана к ней? Даже если её удастся уговорить, как она справится с двумя грудными детьми? Юля гладила свою дочь по голове, обдумывая предстоящий разговор и незаметно вздыхая от предстоящей разлуки на время контракта. Папа тоже думал о своей любимой доченьке, которая сейчас месила его почти опавший член своим влагалищем, то лаская уздечку, то зажав его в двух местах у основания и у головки, старалась растянуть, как повар растягивает тесто для лапши. Его поражало умение дочери владеть мышцами влагалища. «Это, видимо, гены её мамы, и гены моей мамы соединились в ней, — Виктор вспомнил о своём первом сексуальном опыте со своей матерью, как она тоже играла своей вагиной, чтобы снова поднять его птенчика и очередной раз насладиться им. — Да, видимо, доченьке передалось это по наследству и приумножилось». Я думала о том, как хорошо, что у меня есть такие прекрасные родители, как я их люблю, люблю во всех смыслах это чудесного слова. Думала о том, как мама и папа любят меня, любят моих детей. Их тепла хватает на всех: и друг на друга, и на меня, и на детишек, они успевают всё и везде, и всегда вместе. Я не помнила, чтобы они были друг без друга. Вот это любовь, вот это настоящая любовь, такого я не видела ни в фильмах по телевизору, не читала в амурных книгах; видимо, режиссёры и авторы бестселлеров не могли описать такие чувства, а может, просто не попадались такие произведения. А ещё я скучала по лаборатории, давно я не заходила туда, почти забыла про Роберта, который терпеливо выслушивал все мои издёвки и услужливо выполнял все мои приказы. — Вы из меня сейчас выдавите то, что пахнет не так, как моя киска, — прозвучал голос мамы, и мы с папой удивлённо уставились на неё. — Слезьте с меня, я хочу в туалет, — засмеялась она и стала пытаться вылезти из-под двух тел, прижавших её к кровати. Я улыбнулась, сжала мышцы вокруг папиного «павшего бойца», отогнала от него сперму глубже в себя, а почти чистую сосиску выдавила наружу. Не проронив ни капли, я погоняла семя внутри себя, как гоняют воду, споласкивая рот от зубной пасты, и загнала в самый конец влагалища, заперев интимными мышцами. Я теперь не боялась снова забеременеть. Мама вырастила клапаны в моих фаллопиевых трубах, чтобы оплодотворённая яйцеклетка не попадала в матку, а выталкивалась наружу вместе с месячными, но мысли о том, что я всё же буду оплодотворяться, возбуждала меня всегда, как только об этом подумаю. Папа встал, а я скатилась с мамы в сторону, выпустив её на свободу. Она ушла в туалет, а я в обнимку с любимым мужчиной в душевую. Там под тёплыми струями воды я выплюнула из нижними губами сперму, быстро ополоснувшись, чмокнула родителя в губки и снова легла на кровать, обдумывая предстоящий разговор по поводу возвращения в лабораторию. Через пять минут мы втроём лежали рядом, закинув руки под голову, и я не знала, с чего начать. — Мам, пап, я хочу снова работать в лаборатории, как раньше, — первая нарушила молчание. — Чем хочешь заняться? — спросил папа. — Хочу разработать наноробота величиной с человеческую клетку, — глядела умными глазами на отца с готовностью ответить на любой вопрос о целесообразности такого проекта. — И что с его помощью можно будет делать? — спросил он. — Много чего. Например, перемещать клетки или целые органы, ловить и уничтожать вирусы, против которых нет лекарств, — затараторила давно подготовленную убедительную речь и села на попу, интенсивно жестикулируя руками, отчего мои груди эротично раскачивались, — даже с бактериями можно бороться, не принимая никаких лекарств. Можно выращивать такие органы, которых в природе не существует, или лечить и восстанавливать старые, искать новые виды вирусов, бактерий, грибков, которых ещё никто не видел и даже не догадывается об их существовании. Можно залечивать глубокие раны без хирургического вмешательства, причём делать это быстро, пока тело не истекло кровью. Можно применять их в косметологии, — повернулась в сторону мамы, — убирать застарелые шрамы, уменьшать или увеличивать глаза, уши, губы, нос, груди, половые органы. Да много чего можно делать, не принимая дорогущих лекарств и не таская их с собой в дорогу. Можно сделать из себя суперчеловека, увеличить или уменьшить рост, вес, ширину, толщину, пересадить волосы или вообще их убрать, заставить дышать и биться сердце без импульса из головного мозга, или наоборот остановить дыхание и биение сердца, прервав их. Можно заставить человека бежать или что-то делать помимо его воли. Это будет не только лечение без лекарств, но и оружие, как для защиты, так и для нападения. — Занятная идея, Танюша, но старая, нанороботы уже изобрели, но официально об их существовании ничего не опубликовано. Это секретные разработки спецслужб. Перед тем, как мы попали в аварию, я читал о них в засекреченных списках разработок. Ими занимался какой-то концерн в США, и теперь нанитами снабжают ЦРУ и ФБР. Хочешь, я достану тебе их ТУ, спецификации и характеристики? Это поможет тебе разработать совершенно новый вид, более совершенный, чем у них. — Хочу, папочка, очень хочу, я думала, ты не примешь мою идею, а ты одобрил её, да ещё и помощь предложил. — Я сам хотел заняться этим, но нам с мамой предложили более интересную идею, но для этого нам нужно уехать в Африку в новую секретную лабораторию. — А что за идея? — Изучение и развитие ментальных способностей человека, таких как чтение мыслей, внушение, гипноз и другие малоизученные способности человека. Это мечта всей моей жизни — знать о чём думает твой собеседник. Никто тебя не сможет обмануть или сделать какую-нибудь пакость. — Ой, как интересно, — пропищала я, — а мне с вами можно? — К сожалению, нет. Туда берут только супружеские пары, при условии, что они оба учёные и не обременённые детьми, а у тебя мужа нет, да ещё и дети маленькие, куда ты их там денешь? Никто за ними присматривать не будет, таковы условия контракта. Я надула губки и опустила глаза́. — Но мы каждый день будем общаться по Интернету, это не запрещено, при условии не выдавать секреты разработок, — вступила в разговор мама, видя, что я погрустнела и вот-вот расплачусь. — Вы уже дали своё согласие? — шмыгнула носом, не понимая глаза. — Ещё нет, но мы очень хотим туда поехать, это самый интересный проект в моей жизни, — мама, раздвинув свои ноги, села сзади меня, прижалась к моей спине грудью, обняла руками мой животик и положила свой подбородок на моё плечо. — На сколько лет контракт? — моя слезинка упала на мамину руку. — Ну, ну, перестань плакать, ты же большая девочка, всего два года, пролетят, и не заметишь, — успокаивала мама, — за это время ты разработаешь своих нанороботов и, когда мы приедем, ты нам похвастаешься своим новшеством, а мы своим. Я вспомнила, что именно этим и хотела заняться, но расставаться с родителями никак не хотела. Столько сил потратила на их восстановление, а тут… — А как же я буду без вас? Я и дня не проживу без тебя и без папы! — Скажу тебе по секрету, — тихонько зашептала мама на ушко, — в лаборатории, сразу, как заходишь, справа, на нижней полке стоит банка с теми органами, которые мы с папой у тебя вырезали во время родов. Я смущённо покраснела и чуть дрогнула. — Специально не стала их уничтожать, думала, а вдруг пригодятся, — мама озорно хихикнула, и мы обе прыснули от смеха. — Если захочешь, то можешь снова их себе пришить, но не забудь повторно вырастить клапан, который рассосётся, когда будешь их вживлять под полем в термостоле. — Мне так стыдно, я до сих пор как вспомню про это, так щёки и уши начинают гореть, а ты мне предлагаешь снова их прирастить? — я покраснела, но улыбка так и не сошла с моих губ, и мама, заметив это, снова прыснула смехом, и мы снова рассмеялись. — А знаешь что? Ты ведь теперь сможешь увеличить его и получать ещё большее удовольствия. Только не переусердствуй, если член будет биться в мембрану между лёгкими и желудком, это может вызвать остановку дыхания. — Ого, — я намокла только от одной мысли, что в меня войдёт огромный дрын, но опасение умереть от этого тут же сбросило всё моё возбуждение на нет. — Ты оставишь мне свои разработки и результаты исследований? — Конечно, солнце моё, папа тоже оставит тебе всё, что знает, потому что это путешествие небезопасное и на всякий случай мы решили оставить полные копии нашей памяти, ведь только тебе мы можем полностью доверять. — Я кое-что хочу добавить, — снова вступил в разговор папа, — кроме копий нашей памяти, я оставлю коды секретной связи. Так как в Африке нас могут кинуть, то есть не заплатить, то всю информацию мы будем передавать тебе. Она будет зашифрована в фото и видео файлах, которые мы с мамой будем тебе присылать на почту, типа вот как мы выглядим, что делаем и где бываем. Если тебе нужно будет что-нибудь спросить или рассказать, то ты тоже можешь шифровать это в медиа и присылать нам. Он замолчал, и пауза размышлений немного затянулась. — Да, а ещё никому ни слова про детей, о них никто не знает, даже Роберт, я стёр из его памяти твои роды. Есть подозрение, что куратор что-то замышляет, и пока лучше поберечь их от лишних глаз, — нарушил тишину отец. — Как же я буду одна управляться с двумя детьми? — неожиданно для всех спросила я, поставив в тупик. — Гугл тебе в помощь, доча, — пошутил папа и засмеялся, — а если серьёзно, то дети спокойные, и много проблем с ними не возникнет, будут срочные вопросы — пиши мне или маме. Кормить ты знаешь как, стирать на машинке умеешь, как с ними играть — они сами тебе подскажут. Остальное мы сделаем, когда вернёмся. Ох, как же я буду по ним скучать! — И я! — всхлипнула мама.***
Через две недели я осталась одна с двумя грудными детьми в большом доме, с огромной лабораторией в подвале и искусственным интеллектом. Дети спали, насосавшись молока, которого было более чем достаточно, и мирно посапывали носиками. Часа́ два у меня есть, можно сходить в лабораторию, как я по ней соскучилась. Надела мамин халатик, на шею повесила радионяню и быстрым уверенным шагом спустилась в подвал. — Привет, Юля, ты похудела или мне кажется? А где Виктор? — услышала голос Роберта. Он что, меня не узнал? Неужели мы с мамой так похожи? Что ж, давай поприкалываемся, тупая железяка, подумала про себя, а вслух сказала: — Привет, да, я села на диету, а Виктор отдыхает. — Опять Таня его заездила? Или ты постаралась? — Мы обе сегодня в ударе, — прищурив глаза от веселья, решила ему подыграть, — сколько времени понадобится, чтобы вживить мне член, который мы ампутировали у Тани? — Часа два, смотря в каком он состоянии. Что, Тане не хватает Виктора? Решила ему помочь? Или отомстить? Можно твоему мужу увеличить количество мужских гормонов, а ей немного уменьшить, тогда все будут довольны. — Слишком много вопросов. Много будешь знать — скоро состаришься, — осадила я искусственный интеллект. Взяла два жёстких диска по сто терабайт каждый. На одном была надпись «мама», на другом — «папа». Села в кресло, прицепила к себе электроды, вставила мамину память в слот и включила аппарат. Через несколько секунд бешеный поток информации лавиной полез в голову. Я старалась сразу анализировать то, что льётся в меня, но вскоре перестала успевать и просто расслабилась, ожидая, когда закончится процесс загрузки. С каждой минутой голова становилась всё тяжелее, мамины воспоминания лезли в сознание, толкая и перебивая друг друга. Более яркие задерживались чуть больше, менее значимые просто мелькали и исчезали где-то глубоко в памяти. Интересно, как это всё происходит? Это же каким-то образом затрагивает ментальные способности человека. Значит папа давно интересуется этим вопросом и продолжить исследования в этой области для него не последнее дело. Через несколько минут процесс завершился, и я ждала, когда пройдёт головокружение. Информации было слишком много, ведь там вся мамина жизнь, вернее то, что она помнит. Немного детства, школа, институт… Если сейчас загрузить папин диск, я точно долго не встану. Смогу ли я вообще подняться после него, там явно воспоминаний больше, чем у мамы, он намного умнее, и разработок у него огромное количество. Нет, не сейчас, нужно сначала мамину жизнь осмыслить и привыкнуть к её воспоминаниям. В радионяне раздался детский плач, и я, сбросив все провода, помчалась наверх, натыкаясь и спотыкаясь обо всё, что встречалось на пути. Плакала девочка. Ей так и не придумали имя. Папа говорил, что ему всё равно, как вы её назовёте, так и будет, а мама отбрасывала все имена, всё ей не нравилось. Я подумала и начала называть её Юлька. Раз папа дал сыну своё имя, почему бы дочку не назвать маминым? Взяла малышку на руки, оказалось, что она просто описалась и не хотела лежать на мокром. Только я успела поменять пелёнку под дочкой, как сы́ночка закряхтел. Я повернула в его сторону голову и увидела, как его писюлёк подскочил и тонкая струйка забрызгала фонтанчиком вертикально вверх. Пришлось и ему поменять постельку, потом стирка, глажка, уборка, потом захотелось кушать, потом дети захотели подкрепиться, и так до самого вечера по кругу. Хорошо, что ночью они всегда спали до утра, и давали мне отоспаться. Теперь я спала в своей комнате, рядом с кроватками своих детишек. Каждый день, когда ложилась спать, я анализировала мамины воспоминания, её гениальные разработки, новые идеи. Всё это мне казалось очень интересным, особенно понравилось про выделения феромонов с афродизиаками. Очень много опытов было сделано, прежде чем мама добилась устойчивого выделения определённого вида вещества. Мамины воспоминания о том, как она вдыхала запах из пробирки, который возбуждал её так, что малейшее прикосновение к промежности вызывало оргазм, возбудили и меня. Мне так захотелось почувствовать в себе твёрдый горячий член, что ноги сами подняли и понесли в лабораторию. — Роб, готовь термостол и пенис, который был у Тани, сейчас ты мне его пришьёшь между анальным отверстием и входом в вагину, почти так, как он был у неё, только ближе к влагалищу. — Выполняю. Всё же я был прав, что Виктор не справляется с вами двумя? Заездили бедного мужика. Кстати, где он? Опять отдыхает? Вы что, поссорились? — Не зли меня, он придёт, у него и спросишь. Так, стоп. Пришьёшь так, чтобы когда он вставал, то его направление было точно вовнутрь влагалища, а не вверх, понял меня? — Понял, понял, не дурак, дурак бы не понял, только не злись, пожалуйста. — А ты не задавай лишних вопросов, и злиться не буду. — Всё готово, ложись на стол. — Да, и не забудь вырастить клапаны в маточных трубах. — Хорошо, сделаю. Через два часа я открыла глаза, в голове опять шумело, но мысли текли ровно, без напряжения. — Как прошло приращение? — Всё в порядке, всё так, как ты просила. — Отлично! Спасибо. — Всегда рад помочь. Я зашла в душ, смыла жидкость и коснулась старого знакомого рукой. Его основание было направлено прямо в мою дырочку, но не входило в неё, а нижняя часть половых губ была широко раздвинута и плавно переходила в мошонку. Отлично, всё так, как и хотела, даже придраться не к чему. Довольная, я предвкушала наслаждение и с каждой минутой возбуждалась всё больше и больше. Закрыла воду, вытерлась и быстрым шагом направилась в свою комнату. Устроившись поудобней на своей кровати, взяла любимый орган в одну руку и, не раздумывая, стала заталкивать в себя. Основание немного мешало проникновению, поэтому второй рукой оттянула его ниже к попе и со второй попытки просунула сначала головку, а потом и весь ствол. Вновь оживший орган мягко нырнул в глубину, выпрямился внутри и, продолжая набухать, пополз плодить наслаждение. — Мм, — услышала свой голос, — как же я соскучилась по тебе. Мягкий червячок быстро поднимался внутри меня, а моя взмокшая красавица уже всасывала его в себя, предвкушая прелестный оргазм. Неужели я снова чувствую внутри себя этого желанного и горячего развратника, так беспардонно лишившего меня девственности? Он быстро набрал свою силу и уже не гнулся у основания, а ровно вставал нужном направлении, вызывая дрожь во всём теле. Моя девочка буйствовала, соскучившись по старому знакомому, и вовсю старалась ускорить процесс его «оживления». Она сжимала его со всех сторон, освобождая путь эластичной головке, слегка всасывая в своё нутро. Всего несколько секунд ей потребовалось, чтобы закадычный дружок полностью встал и растянул её до своих размеров. Я явно почувствовала, что он проник на несколько сантиметров глубже, чем было раньше, а заглянув себе между ног, увидела только мошонку и свой набухший клитор, который дрожал, нежась между двумя гладенькими шарами. Ни одного миллиметра ствола не было видно, он весь погрузился в меня так глубоко, что даже папа, с размаху вколачивая свой детородный дрын, не доставал до таких глубин. — Мм, — простонала, напрягая эту замечательную колбаску, расширяя упругие стеночки своей зудящей полости. Снова мелкая дрожь разлилась по всему телу, и я, пролетев точку невозврата со скоростью ветра, на которой совсем не захотелось тормозить, поддалась власти феерического оргазма. — А, — вскрикнула шёпотом, боясь разбудить детей. Впрыскивая в себя мощные заряды густого киселя, под которые радостная «активистка» подставляла свою самую глубокую часть, я вздрагивала от мощного напора, купаясь в его желанной силе. Бёдра подскакивали, на животе мелькали кубики пресса, а гру́ди раскачивались, выплёскивая молоко, тонкими струйками разбрызгивая его по всей округе. В голове шумела радость происходящего, тело не слушалось и слегка дёргалось от шевеления половых органов, а голодная ненасытность причмокивая жевала виновника торжества, выдавливая из него остатки живительной влаги. Так хорошо мне давно не было. Да, мне не было, а вот маме было. Её воспоминания, связанные с сексом, стали всплывать одно за другим, от последнего дня перед отъездом до начала её сексуальной жизни. Однако одно из них было настолько ярким, что я снова завелась не на шутку. Возбуждение так быстро нахлынуло, что остановить его я смогла только на самом высоком уровне предоргазменного состояния. Член стоял, готовый вот-вот взорваться, а киска насторожилась и гудела, готовая сжаться и принять новую порцию спермы, а я всё крутила и крутила сладостную часть маминой памяти, и связана она была с её дедушкой — Василием Сергеевичем, который ей приходится ещё и отцом, так как моя бабушка по материнской линии — Надежда Васильевна, родила мою маму от него, но тогда она ещё об этом не знала. Дед Василий лежал на спине, а молодая женщина — мать моей мамы — Надежда, бешено скакала на его члене. Сама Юля сидела на лице этого добряка и тёрлась своей девственной промежностью о его губы. Она наблюдала, как напряжённый поршень то появляется, то исчезает внутри матери. Глава семьи то вытаскивал свой язык, то прятал его, а Юля старалась попасть на него своим юным бугорком. Ртом она ловила соски́ своей мамы, быстро прыгающие вверх-вниз. Возбуждение росло с каждым скачком, и в какой-то момент Надежда закричала, насадилась на хлюпнувший осеменатор до отказа и на мгновение замерла. Дочь поймала сосок своим ртом, и мама, прижав её голову к своей груди, громко ахнула и затряслась в конвульсиях нахлынувшего экстаза. В это время дедуля приоткрыл рот, захватил Юлин клитор губами и быстро-быстро заработал языком. Она зажмурилась от удовольствия и через секунду она замычала, не выпуская грудь матери изо рта и тоже задрожала от нахлынувшего оргазма. Когда мать и дочь, отдышавшись, пришли в себя, мать слезла с помятого мужчины и спросила: — Хочешь покататься на этом объезженном скакуне? — Да, — видя, как хорошо было матери, ответила дочь и перелезла на её место, предвкушая невиданное удовольствие. Василий одной рукой поставил свой «артефакт» в вертикальное положение, а второй придерживая внучку за одну половинку мягкого полушария удерживал её на весу, чтобы она второпях не насадилась на его кол и не порвала свою плеву. Когда головка раскрыла девственные врата, он переместил вторую руку на другую половинку и начал раскачивать лёгкую девушку вверх-вниз, как на качелях. Прикосновение тёплой и скользкой головки к своей наслюнявленной розочке вызвало у Юли такой восторг, что скрыть это было просто невозможно. Надя улыбнулась дочери и одобрительно кивнула деду. Внучка плавно раскачивалась на руках, держась за руку матери, чтобы не упасть. Она чувствовала, как тёплая мягкая плоть тёрся о её губки, чуть-чуть проникая внутрь, доходя до нежной преграды и нехотя возвращаясь обратно. Наслаждение расслабило её ноги, она выпрямила их, положив пятки возле головы деда и полностью доверилась чудесным качелям. Прикрыла глазки от неземного удовольствия и по-тихому сладостно застонала. Блаженство неописуемых чувств постепенно расслабило всё тело, между ног стало так горячо и сыро, что тихие стоны постепенно нарастали, тело пронзила лёгкая дрожь, и вдруг… Руки деда как будто случайно опустили её гораздо ниже обычного, внутри что-то быстро натянулось, потом хрустнуло, твёрдый ствол вонзился в нутро и скрылся внутри почти наполовину, а тело вздрогнуло и напряглось от испуга. Она попыталась согнуть ноги, чтобы встать и снять себя с неожиданного вторженца, но мама удержала её на месте, и она осталась сидеть, насаженная на твёрдый конец своего деда. Лёгкая тягучая боль пробежала по внутренностям, но приятная волна завораживающих ощущений, распирающих изнутри, заглушила её. Скользкая часть мужчины в скользкой горячей промежности порождала такой неописуемый восторг, что весь испуг поспешно растворился в чудесах новизны, а радостная улыбка на устах мамы и дедушки победила все страхи. Она тоже улыбнулась, довольная произошедшим, и дедуля снова стал покачивать её на своих качелях, втирая в стенки вагины неописуемое удовольствие. С каждым разом он опускал её всё ниже и ниже, давая насладиться новыми, ещё невиданными ощущениями. Когда клитор расплющился об его лобок, она чуть не взвыла от нагрянувшего экстаза. Руки, отпустили её упругие молодые ягодицы и мужская плоть вошла до самого донышка, вызвав неописуемый восторг в юном сознании, которое ещё никогда не испытывало такого блаженства. Юля всё-таки согнула ноги в коленях, упёрлась в грудь деда руками, чтобы не упасть от нахлынувшей дрожи, и сама запрыгала на нём, как настоящая всадница на коне. Она двигалась вверх и вниз, вправо и влево, вперёд и назад, всё больше и больше распаляя своё вожделение. Рваные движения до невозможности дёргали её тело и быстро выбившись из сил, она упала на грудь мужчины и выпрямила уставшие от немыслимой скачки ноги вдоль ног своего дедушки. Он обнял её, прижал к себе и, не вытаскивая свой окровавленный дефлоратор, перевернулся, подмяв под себя любимую внученьку. Приподнявшись на локти, он, слегка задевая её упругую грудь и плоский живот, стал раскачиваться, бережно вгоняя своего неустанного труженика в тугое лоно. На Юлю нахлынули новые неизгладимые впечатления от происходящего, и она, положив свои руки на сильные плечи любовника, стала двигать бёдрами ему навстречу, стараясь как можно глубже внедрить в себя этот вулкан удовольствия. С каждым толчком амплитуда и частота нарастала. Юля, теряя рассудок, почувствовала, что больше не может выносить плавящую сознание му́ку удовольствия. Она обняла деда, прижалась к нему тёплой грудью, желая остановить эти сладкие пытки, но он лишь крепче прижал её к себе и тут же выдавил дикий крик девушки. Она закричала и забилась как в лихорадке. Тело не слушалось, оно тряслось в агонии оргазма до предела натягивая сухожилия и заставляя корчиться от неимоверного удовольствия напрягшихся мышц. Дед, почувствовав, что внученька взлетела на вершину экстаза, вогнал свой «волшебный посох» до отказа и, громко рыкнув, стал орошать самую глубину влагалища мощными струями спермы. Она явно почувствовала, что её центр наслаждения смачными толчками наполняется мужским семенем затряслась ещё сильнее, принимая в себя всё до последней капли. Я, прокручивая самое яркое сексуальное переживание мамы, из последних сил сдерживала свой ещё не начавшийся оргазм, чтобы не закричать и не разбудить детей. В последний момент я быстро вытащила подушку из-под головы, сильно прижала к лицу и перестав сдерживаться, представила себя на месте мамы под её отцом-дедом и меня так тряхнуло, что я в агонии прокусила цветастую наволочку. Я просто непрерывно визжала и извиваясь змеёй и чувствуя, как глубоко внутри меня просто хлещет сперма. Моя любительница ласк волнами выдавливает из дрожащего штуцера семя, матка судорожно трясётся, бёдра подбрасывает так, что тело выгибает дугой, яйца подпрыгивают и бьются о клитор, усиливая и без того бешеное ликование рассудка, груди хлопают о подбородок, и струйки молока брызгают в лицо и окрашивают в белый цвет моё исчезающее сознание. Эта эйфория за несколько долгих секунд так измотала меня, что после того как меня отпустило я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Я лежала в форме звезды, подушка съехала в сторону, волосы лохматыми узлами разбросало во все стороны, а залитые молоком глаза́ уставились в одну размытую точку где-то на потолке. Думать ни о чём не хотелось, мысли как будто кончились, время остановилось. Лишь гулкие удары сердца отдавались в ушах и половых органах. «Сытая кошечка» замерла и больше не хотела сжимать мясистую мякоть своими натренированными мышцами. Уставший «мужичок» вяло покоился внутри, скромно сжавшись в своё спокойное состояние, и не выпадал лишь потому, что был пришит точно по направлению внутрь. Через несколько минут глаза́ закрылись и опустошённым сознанием овладел сон. В эту ночь мне ничего не снилось. Разбудил меня плач ребятишек. Они захотели кушать и требовали свою порцию счастья. Почти целую неделю я перебирала воспоминания мамы, получая отличные цветные оргазмы разной яркости и насыщенности. Поковырявшись в её памяти, я узнала, что самый длинный половой акт у мамы длился почти сутки. Когда они с папой после свадьбы въехали в этот дом с небольшой лабораторией в подвале, то немного обжившись, стали экспериментировать на себе собственные разработки в области быстрого восстановления организма после механических повреждений половых органов. Их любовный акт остановил Роберт, он тогда ещё не был искусственным интеллектом, но был запрограммирован на отключение корпускулярного поля в случае нервного или физического истощения, обезвоживания и других опасных для жизни ситуаций. Самое главное я узнала, что мама никогда не изменяла папе после их свадьбы и я с сестрёнкой — плоды их безграничной любви. Вечером я уложила детей спать и очередной раз проверила почту на ноутбуке. Радости не было предела, наконец-то получила долгожданное письмо от родителей. Мама писала, что у них всё в порядке, они прошли карантин, познакомились с коллективом, обошли всю лабораторию. Им дали отдельную просторную комнату со всеми удобствами. В общем, условия для работы на высшем уровне. Им даже готовить не приходится, приносят всё, что они заказывают прямо на рабочее место или в комнату. Пишет, что они с папой очень соскучились по мне и по деткам. Фотографий пока нет, потому что идёт проверка лояльности, и скоро им разрешат фотографироваться, но только в своей комнате. Прочитав письмо, я тут же написала ответ, что очень скучаю. Понимая, что обо всём писать нельзя, так как всю переписку читают, ограничилась банальными фразами любящей и скучающей дочери. Тут же нахлынули воспоминания о том счастливом времени, когда мы, прижавшись друг к другу, ласкали возбуждённые тела́, делали друг с другом всё, что нам хотелось, и выражали свою любовь умопомрачительными оргазмами, даря неземные блаженства. Папа, о чём же ты думал, когда обнимал меня, целовал, когда изливал в меня своё семя и почему так легко расстался со мной, уезжая в далёкую Африку? Лезли всякие мысли, когда я сидела на кровати, обняв свои колени и роняя на них солёную слезинку. А ведь я сейчас смогу узнать, о чём ты думал, у меня же есть твоя память. Накинула халатик, взяла радионяню и помчалась в подвал. — Роб, привет, всё в порядке? — Да, всё в порядке, Виктор всё ещё отдыхает? Оставив вопрос без ответа, я подключила себя к аппарату и вставила в слот жёсткий диск с памятью папы. Несколько секунд ожидания — и в меня полилось всё, что знал и делал отец за всю свою жизнь. Мучительно долго терабайты информации загружались в мозг, и я в этот раз не пыталась сразу анализировать, а просто расслабилась, ожидая, когда закончится этот мучительный процесс. Долгие минуты мелькали различные мысли, планы, поступки, в которые я не вникала, да и не хотела сейчас вникать. На удивление, голова не кружилась, как в прошлый раз. Может, это потому, что я расслабилась и не ловила моменты жизненных ситуаций папы, не переживала их, то есть не пропускала через себя и своё сознание. Наконец-то аппарат пикнул, перестал гудеть кулерами, и я отцепила электроды от своей головы. — Роб, пока. Не скучай, — бросила в сторону окуляров и направилась к себе. — Пока, Юля, — ответил он и выключил за мной свет, погрузившись в темноту. Он до сих пор думает, что я мама, ну и пусть, не буду его разочаровывать. Я улыбнулась самой себе, поднимаясь по лестнице. Детишки сладко сопели, рассматривая детские сны, а я легла на свою кровать и вновь задалась вопросом, почему папа променял меня на работу в Африке. Всё оказалось намного сложнее, чем я думала и даже опаснее. Не зря он предупреждал, чтобы я никому не показывала детей и никому о них не рассказывала. Оказывается, спецслужбы США давно следили за ним. За полгода до отпуска ему предложили переехать в США и работать на них. Он отказался, и на него обрушились угрозы и запугивания. Тогда он послал этих горе переговорщиков по-русски в эротическое путешествие и доложил куратору. Оказалось, поздно доложил, наши спецслужбы не успели ничего толком расследовать, и его ликвидировали весте с семьёй, чтобы прекратить все его исследования. Видите ли, они являются угрозой безопасности США. Это америкосы подстроили ту аварию по дороге домой, в которой папа с мамой погибли, а меня еле спасли, и если бы не его светлый ум, то ни его, ни мамы сейчас бы не было, а я бы осталась бы уродкой на всю жизнь и круглой сиротой. «Так вот в чём было дело», — испуганно размышляла я, и мне стало не по себе от такой информации. Надо же, он даже маме ничего не сказал. Он так её любит, что согласился свозить на море, зная, что это может плохо кончиться. Ведь это она его долго уговаривала поехать. Поэтому он оставил Робу свои разработки, доступ к которым открыл только мне. Ты знал, что я выживу! Но как?! А, вот ещё… Он знал, что за домом следят, но не знал, кто! Поэтому и решил увезти всю семью отсюда, чтобы не взорвали нашу лабораторию вместе с нами. Да, но почему её не разрушили после его смерти? А, надеялись заполучить! Так, так… И до сих пор надеются! Диски! Диски с памятью! Их нужно срочно уничтожить! Что же ты мне не сказал, что это нужно сделать? А, ты подумал, что я сама догадаюсь. Какой же ты у нас умный! А мама до сих пор не в курсе? Да, не нужно её волновать этими передрягами. Вижу, как ты её любишь, вижу, как ты любишь меня, моих детей — своих детей, до сих пор не разобрался, детей от детей… Любишь всех и не знаешь, кого больше. Как уберечь от беды всех? Убраться самому́ подальше, где охрана на высшем уровне. В стан врага? Или в плен, тебя же не выпустят оттуда! Что ты наделал, папа?! Я вскочила, слетала на всех парусах в лабораторию и принесла те два жёстких диска. Положила их на газовую плиту и включила газ. Через несколько минут они задымили, облако засосало в вытяжку, потом начали плавиться и я полила их из чайника. Всё, теперь это отходы деятельности человеческой мысли, и мусорное ведро брякнуло, звеня расколовшимся дюралем. Что же теперь делать, как вытаскивать родителей оттуда? Мой мозг напрягся до предела. Я же не супермен, чтобы разгромить там всё. Так, спокойно. Супермен… Я же смогу им стать, если разработаю то, что задумала. Нанороботы! Точно, они мне помогут справиться с этой задачей. Всё, решено, с завтрашнего дня беру их в разработку. Утром, накормив детей, я принялась читать описание и технические возможности уже изобретённых нанороботов, которые раздобыл для меня отец. Проштудировав толстую пачку листов, я пришла к выводу, что ни один из них не годится для серьёзного быстрого изменения и ремонта организма. Особенно бесполезность этого металлолома была в обнаружении и изучении вирусов, грибков и других вредителей в межклеточном пространстве. Во-первых, не видно, что робот делает, где находится, что перед ним, в каком состоянии клетка и клетка ли это. Для этого я решила снабдить своих нанитов видеокамерой, но сделать её такой крошечной, да ещё нормального разрешения не сможет ни один производитель. Чтобы сделать что-то маленькое — нужны маленькие инструменты и приборы. Точно, нужно создать микромир, в котором и будут изготавливаться все части наноробота, вплоть до его микросхем и конечностей. В микромире будут создаваться нанодетали робота. «Микро» будет делать «Нано»! В лаборатории под стеклянным колпаком и решила создать микрозавод. Заставила Роберта изготовить несколько микроманипуляторов по своим чертежам, с помощью них под микроскопом приступила к созданию своего детища. Пришлось изучать кучу технологий и придумывать свои, чтобы под мощнейшим увеличением, с помощью манипуляторов создавать станки, приборы, инструменты. В первую очередь создала несколько микровидеокамер и теперь следила за строительством по монитору. На создание этого микрозавода, который умещался на трёх квадратных миллиметрах вместе со складами, ушло больше года. После чего я приступила к разработке узлов наноробота. Как и задумывалось, первым делом сделала нановидеокамеру с широким обзором по са́мой передовой технологии. Подключив её, вывела изображение на монитор. Инструменты и приборы микромира, который я построила, на изображении с нанокамеры оказались огромными и грубыми исполинами топорной работы. — Ого, — удивлённо вскинула бровь, — теперь видно мой наномир со всеми его изъянами. Ещё немного, и можно будет увидеть молекулы, но для этого нужно создать нанозавод. Так, стоп, не увлекаться, нанозавод построю позже, потом, когда Роб освободится от текущих заданий, а то его процессор и так закипает иногда. Пусть пока сделает ещё сотню таких же видеокамер, а я обдумаю технологию перемещения наноробота. Ведь ему нужно двигаться, причём как в жидкостях, так и в труднопроходимых местах. Мне нужен батискаф и шагающий экскаватор в одном флаконе, только микроскопический. • * * Я стояла у кроваток детишек и смотрела на их сопящие беззаботные личики. Сегодня им исполнилось два года. Только что закончили праздновать это торжество под звонкий смех ребятни, затем отмыла их от остатков вкусного торта и покормила их грудью. Пока они сосали вкусные сиси, заснули крепким здоровым сном. Перенесла их в свои кроватки и теперь стою́ и любуюсь на свои сокровища, умиляясь их «красотой и сообразительностью». Это из какого-то мультика, любят они их смотреть. Включив радионяню, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Спустилась в подвал, открыла ноутбук и ввела в поисковик запрос о водном реактивном двигателе. Проанализировав всех рыб, животных и насекомых, живущих в воде и имеющих реактивную тягу передвижения, я остановилась на кальмаре, но изучив его подробнее, отказалась от этой идеи, так как его щупальца никак не вписывались в конструкцию наноробота. Погрузившись в раздумья, я медленно вышла из лаборатории и побрела в свою комнату. Перебирая в голове всевозможные варианты, я медленно открыла дверь в свою комнату и остановилась, прокручивая в голове интересную, как мне показалось, идею, но через несколько секунд отбросила её. Посмотрев на свою кровать, в растерянности прикрыла свой рот рукой, чтобы не ахнуть. Мои двухгодовалые дети лежали голышами валетом и, не замечая меня, внимательно рассматривали половые органы друг друга. Я сделала шаг назад, чтобы меня не заметили, и стала наблюдать за ними. Не рано ли они заинтересовались различием своих тел? Я с трудом удержала себя от того, чтобы войти в комнату и отругать их за то, что́ они делают. Ой, они уже трогают друг друга там… Я начала закипать как чайник со свистком. Что же делать? Остановить их? Если они меня увидят в таком состоянии, то испугаются! Как же им объяснить, что так делать нельзя? Так, спокойно, Таня, без истерики. Сейчас они всё рассмотрят и больше не будут этого делать, а то запрет умноженный на любознательность может привести к более значимым проблемам. Они же дети вундеркиндов, поэтому так рано их заинтересовало половое различие. Ладно, я, как мать, должна им всё объяснить и отбросить свой стыд в сторону. — Ку-ку. А вот и я, — осторожно, чтобы не напугать, обозначила своё присутствие и, только когда они оторвались друг от друга, сделала шаг вперёд. — Мама, мама, — весело закричали детишки и, подбежав ко мне, повисли на моих руках. — Как у вас дела? — погладила их головки и улыбнулась. Дети наперебой завалили меня вопросами. Тысячи «почему», сотни «зачем» обрушились на мою голову и я, взяв в руки планшет и показывая им картинки, почти два часа терпеливо отвечала на их любознательность. Объяснила мальчонке, что он мальчик, девчушке, — что она девочка, рассказала, чем они отличаются, и, самое главное, сказала, что им должно быть стыдно показывать то, что у них между ног. Потом надела на них трусики, и ещё сотня «почему» была повержена терпеливой мамочкой. Только когда они захотели кушать, мои уши погрузились в тишину, лишь лёгкие почмокивания вокруг моих сосков нарушали её. Как всегда, при кормлении детей грудью моя красавица намокла, а богатырь набух, но детям я никогда не показывала своё возбуждение. Всегда прятала от них свои половые органы в плотные трусы, особенно богатыря, который так и норовил построить купол в районе лобка. Ложась на спину, я зажимала его между ног, а детишки залезали на меня и с обеих сторон присасывались к грудям, направляя вкусные соски́ своими ручками себе в рот. Я не собиралась отрывать их от грудного вскармливания до тех пор, пока они сами не откажутся от этого. Вот уже два года они по три-четыре раза в день высасывают меня полностью, засыпают, а потом, когда проснутся, я подкармливаю их досыта супчиками, кашками и соками. Вот и сейчас они заснули, соски́ выпали из их ротиков, а я осторожно, чтобы не разбудить их, встала и пошла в комнату родителей, как говорится, «сбросить напряжение». Понежившись пару минут после оргазма, я направилась в душ, по пути размышляя о двигателе для перемещения наноробота. Привычным движением руки́ попыталась вытащить из себя своего ублажителя, но он ещё не полностью опал и не хотел выходить из тёпленького насиженного местечка. Тогда я напрягла интимные мышцы и попробовала вытолкнуть его из себя, но и это у меня не получилось. Как же тебя вынуть? А что, если сжимать не все мышцы сразу, а по очереди, сначала те, что глубоко, а потом… Я сжала свою пещерку за головкой, и стала выталкивать её из себя. Скользкий двадцать первый палец тут же выдавился на пару сантиметров и мне пришлось приложить ещё немного усилий, чтобы сдавливая мышцы всё ближе и ближе к выходу, выдавить его полностью. Через секунду обиженный сморчок повис вниз головой, обливаясь спермой, вытекающей из зажатой расщелины. — Эврика, — широко распахнув глаза, воскликнула я и, засунув бедолагу обратно, вытолкнула его ещё раз. «Мой двигатель будет похож на мою киску», — восторженно думала я и, закончив омовения, направилась чертить чертежи. Радостная, в приподнятом настроении покормила детей, включила на планшете программу, обучающую их читать, чтобы было чем занять, и направилась в лабораторию давать задание Роберту. Через два часа я, светящаяся от счастья стояла в дверях своей комнаты и умилялась детишками. — Ма-ма мы-ла ра-му, — прочитал сыночек и передал планшет сестрёнке. — Ра-му мы-ла ма-ма, — прочла доченька, а у меня подкатил комок к горлу, и слезинка счастья скатилась по моей щеке. «Они читают! Сами читают!» — удивлялась их гениальности, какие же они умнички! — Ку-ку, — сказала я и вошла в комнату. — Мама, мама, а я читаю, — хором закричали дети и помчались ко мне. Я присела и, поймав бегущих малышей в распростёртые объятия, расцеловала их румяные щёчки. — Вы у меня такие молодцы, такие умнички, — не могла нарадоваться своими детьми, тискала их, целовала, а они вырывались и визжали, игриво обнимая меня и подставляя под поцелуи всё, что им хотелось. Накормив их, я покушала сама, попутно ответив ещё на добрую сотню «почему» и «зачем», а потом заказала ещё два планшета, чтобы подарить детям, а свой забрать обратно. Пока они бесились, играя то в прятки, то в догонялки, я начертила конечности наноробота. Мышцы сделала так же, по принципу своей киски. В прорезиненную трубку, внутри которой размещались сжимающиеся колечки, я поместила пластиковый шарик с кулисой. В результате «мышца» получилась с тягой в обоих направлениях, как на сжатие, так и на разжимание. Потом нарисовала фара-искатели, манипуляторы и стала думать о системе питания всех узлов и агрегатов. Пошарив в Интернете, мне понравилась идея мгновенной зарядки, но хотелось заряжать наноробота дистанционно, хотя бы с расстояния полуметра. Тогда я нарисовала контуры, принимающие любые электромагнитные колебания, преобразующие их в электрический ток. Разместила их внутри конечностей, в манипуляторах, вокруг двигателя и везде, где оставалось свободное пространство. Ещё одна статья о пьезоэлементах, заряжающих аккумуляторы кардиостимулятора попалась очень кстати. Пригодится Робу для обеспечения электроэнергией завода и подзарядки нанороботов. Когда закончила и взглянула на своё творение, то сильно удивилась. Наноробот как две капли воды был похож на муравья. В первом отсеке была видеокамера, два фара-искателя, антенны, манипуляторы и электроника. Всё это походило на голову муравьишки. Вторая часть состояла из отсека для аккумуляторов, к которому крепились шесть конечностей, по три с каждой стороны. Они могли держать робота в любом состоянии. Не только прямо, но и вверх ногами, и вниз головой, и вверх головой, а также нести наноробота и его ношу, захваченную манипуляторами. Третий отсек был самый большой, он состоял из реактивного двигателя, который забирал жидкость с одной стороны и выталкивал её в другую, тем самым толкая себя и весь механизм. Самое интересное, двигатель получился реверсивным, то есть мог двигать в обоих направлениях, как вперёд, так и назад. — Так, стоп, — напряжённо думала я, — а как робот будет попадать в организм и обратно выходить из него? Он такой маленький, что его даже под микроскопом не увидишь! Не хочется терять такую дорогую игрушку. А что, если ему сделать крылья? Ведь у некоторых видов муравьёв есть крылья. Точно, большие раскладные крылья, чтобы можно было их складывать и прятать во втором отсеке. Придётся аккумуляторам потесниться или немного увеличить корпус. Да, именно увеличить… Через секунду я уже чертила раскладные перепончатые крылья и механизм управления. — Мамотька, дай плансет, — клянчили детки, и я, не отрываясь от своей работы, разрешила его взять. Они притихли, тыкая своими неумелыми пальчиками, а я продолжила чертить крылья своему детищу. Когда с основной работой было покончено, я набросала эскиз того, что получилось, и не могла налюбоваться. Так, всё это хорошо, но как роботу определять расстояние до цели?.. Язык как у змеи? Ультразвук, как у летучих мышей? Два глаза, как у хищников? Точно, как у хищников. Тогда нужно ставить две видеокамеры, а не одну. Что ж, хоть это и усложнит систему, но будет более надёжно. Всё, осталось сделать электронную начинку и написать несколько программ для неё. Поручу-ка я это Роберту, у него это получится быстрее и надёжнее, он ведь сам такой, весь электронный и программный. Я сладко потянулась, довольная проделанной работой, собрала чертежи и эскизы в стопку и посмотрела в сторону детей. — Ё-моё, — чуть не вырвалось из меня. На планшете здоровенный бугай драл девку, а она, закатив глазёнки от удовольствия, повизгивала. «Стоять!» — во́время тормознула себя, дёрнувшись выхватить планшет из детских рук. — Какой мультик смотрите? — спрашиваю, не глядя на детей, делая вид, что навожу порядок на столе. — За-де-лай мне ле-бён-ка, — прочитали они хором. — Мама, а как я появилась? — спросила доча. — А я? — спросил сынок, и четыре голубеньких огонька вопросительно уставились на меня в ожидании ответа. — Ну, — замялась я, начиная объяснять, — помните, я рассказывала вам, что у мальчиков есть яички? И снова тысячи «почему» и сотни «зачем» беспощадно обрушились на мою голову. Я робко подбирала нужные слова, подолгу обдумывала, прежде чем ответить на очередной каверзный вопрос, объясняла своим вундеркиндам, откуда и как появляются дети. Им всего два года, а они уже такие умные. Я только в четыре читать научилась, а они в два, и самостоятельно. Хотя как знать, был бы у меня планшет с обучалкой — может быть и я научилась раньше. Ребятишки насосались молока и спали в своей комнате на моей кровати. Измученная неугомонными почемучками с недетскими вопросами, я ушла в комнату родителей. Открыла ноутбук и проверила почту. Писал папа. Он прислал ссылку для скачивания программы видеосвязи, логин и пароль для входа в неё. По Скайпу им не разрешали общаться, потому что нашли в нём небезопасные модули программного обеспечения. Я быстро скачала и установила программу, ввела логин, пароль и нажала кнопку вызова. Через несколько секунд в динамиках послышался шорох и на экране появился отец. — Папа, папа, — моей радости не было предела, — как же я соскучилась по тебе, — а где мама? — Я тут, — раздался её голос, и на экране появилась голова. — Как я соскучилась по вааам, — разревелась я вполголоса, — когда вы уже приедете? Два года уже прошло…. — Нам предложили продлить контракт ещё на год, — грустно сказал папа. — Я так и знала, — мой голос запищал и слёзы градом полились из глаз. — Танюш, не плачь, ты же знаешь, что так будет лучше для нас всех, — намекнул папа. Я ревела навзрыд и не могла сказать ни слова, а родители долго успокаивали меня как могли. Когда все успокоительные слова закончились, папа приблизился и тихо заговорил. — Я сегодня на почту отправлю тебе фотографии, посмотришь, как тут хорошо, и не забудь про то, что я тебе говорил. Я люблю тебя. Мои рыдания вмиг прекратились, я тут же успокоилась, вспомнив, что в фотографиях будет то, что папа не может сказать сейчас. — Я тоже вас люблю, — всхлипнув ещё пару раз, я смотрела на него и не верила, что они захотят остаться ещё на год. — Вот и славно, — сказала мама, — а теперь нам пора, рада была тебя повидать. — Пока, — папа помахал кончиками пальцев. — Выходи на связь каждое воскресенье в это же время. — Хорошо, — всхлипнув, попыталась улыбнуться, — пока, папа, пока, мама. Отец прервал связь, и родители исчезли с экрана. Я ещё долго, всхлипывая, смотрела на чёрный экран, а потом, будто опомнившись, проверила почту и скачала вложенные в письмо фотографии. Полюбовавшись несколько секунд родителями на фоне красивых пейзажей, я, как показывал папа, пропустила фотки через программу, и на экране появился текст. «Ментальные способности человека блокируются вирусами в раннем детстве, в возрасте 2-3 месяцев. Твоя задача — найти их, понять как это происходит и попытаться разблокировать». О как! Папочка, ты просто гений! Всхлипнув последний раз, я расплылась обворожительной улыбкой. Нужно ускорить процесс изготовления нанороботов и найти этот вирус. Дети ещё спали. Я взяла радионяню, стопку чертежей и эскизов, осторожно прикрыла дверь и пулей помчалась в подвал. Скороговоркой объяснила Роберту, что нужно сделать, почти бегом вернулась к детям и принялась готовить манную кашку, пока они не проснулись. Интересно, сколько нанороботу понадобится времени, чтобы добраться до места и найти вирус? Неугомонные мысли бежали вперёд паровоза. Так, а если взять несколько роботов? Конечно, вдвоём они справятся быстрее. А если взять десять, нет, тысячу штук? Точно, нужно не меньше тысячи. Да, но тогда нужно сделать так, чтобы они друг другу не мешали. А что, если на каждые сто клеток разместить по роботу? Так, спокойно, сначала нужно хотя бы одного поместить в организм и посмотреть, как он будет себя вести. Пока процесс бурного потока мыслей буйствовал в голове, молоко закипело и с шипением пролилось на газовую плиту. — Блин, совсем спятила уже! О детях нужно думать, о детях! — ругала себя, возвращалась в реальность, отбрасывая мысли на потом. Сварив кашу, поставила остывать, а сама направилась в свою комнату. Дети спали в обнимку, прижавшись животиками друг к другу. — Этого ещё не хватало, — закипела я, — сначала в обнимку, а потом друг на друга полезут? Как же им сказать, что так делать нельзя? Немного подумав, заказала несколько новых кукол для доченьки и новые машинки для сыночка, в дополнение к тем, что уже есть. А может, я напрасно волнуюсь? Утешала себя, лёжа рядом с ними. Они же ещё дети, у них ещё нет сексуального влечения. Когда они обнимают меня, у них не возникает желания поиметь мамочку как женщину. Да и я обнимаю их, потому что люблю, а не потому что хочу их использовать как сексуальные объекты. Да, Таня, до чего ты докатилась со своей наукой. Надо вытравить этих тараканов из головы. Дети проснулись, и я до вечера весело играла с ними, читала им сказки, смотрела с ними мультики, а перед сном покормила грудью и, когда они уснули, переложила их в свои кроватки. Постояв пару минут и полюбовавшись своими чадами, направилась в лабораторию. — Роб, как идут дела с опытным образцом? Скоро будет готов? — Образец готов. Ещё пару минут. Доделываю пульт управления. Пока садись в кресло и изучи инструкцию, как им управлять. Я села, передо мной в центре оказался один большой джойстик и ещё два поменьше по бокам, монитор со стереоизображением, несколько панелей с кнопками, а внизу несколько педалей. Вся инструкция умещалась на небольшом листочке бумаги. Быстро пробежав глазами по строкам, я поняла, что ничего сложного в управлении нет. — Всё готово, можно начинать, — сказал Роб и включил пульт. Я заволновалась. Ладошки вспотели, сердечко застучало. На экране появилось изображение ангара, в котором находился наноробот, а в нижнем углу радар, показывающий зелёной точкой место нахождение. Нажала кнопку. Потолок ангара раскрылся как разводной мост, и я потянула джойстик вверх. Крылья робота мгновенно вышли из своего места, распрямились, заработало устройство полёта, и он медленно начал подниматься вверх. Я сильнее потянула джойстик и ангар скрылся где-то внизу, явив взору комнату лаборатории. Слегка наклонила рукоятку, робот стал поворачиваться, и на экране я увидела себя, сидящую за пультом управления и внимательно смотрящую в монитор. Ух ты. А вот и я, аж дух захватывает. Плавно потянула джойстик вперёд, и на изображении я стала приближаться и увеличиваться. — В носу должны быть капилляры, через них можно попробовать попасть внутрь организма, — озвучивала свои мысли. Направила робота в сторону носа. Через минуту полёта ноздря на экране превратилась в огромную пещеру, внутри которой были толстенные волосы, как исполинские деревья метров по двадцать в диаметре. Я резко вдохнула, чуть не столкнувшись с одним из них, и вдруг на экране всё замелькало! Ураганный поток воздуха увлёк меня за собой и с огромной скоростью, бросая меня на препятствия, быстро засосал вовнутрь. Почти сразу загорелась лампочка повреждения крыльев, а резко наступившая темнота поставила меня в ступор. — Ну, всё, долеталась. Блин, вот это я вдохнула, — озвучила своё разочарование. — Факир был пьян, и фокус не удался. В углу монитора, на радаре, увидела тёмное изображение вращающегося человека и маленькую зелёную точку в районе сердца, это говорило о том, что робот сейчас находится в лёгких. — О, оказывается, ещё не всё потеряно. Я нажала кнопку включения фар, и на мониторе появилось изображение. Развернув камеры назад, я увидела поломанные крылья, которые немного тряслись от ударов сердца и наклонялись ветром, от моего дыхания. — А что если попробовать убрать крылья? — нажала кнопку. Увидела, как они шевельнулись. Одно из них моментально скрылось в корпусе, а второе на полпути застряло в изогнутом месте. — Вот незадача, интересно, я достану до крыла? — не унимаясь, взялась за два джойстика поменьше. Манипуляторы распрямились, и я направила один из них к крылу. Толкнув его в нужном направлении, я выпрямила его, и оно быстро скрылось в корпусе. — Уф, получилось. Теперь нужно осмотреться. Убрала манипуляторы и, поворачивая фара-искатели в разные стороны, стала осматриваться. Робот лежал на дне какого-то розового глубокого кратера с полупрозрачными холмами, внутри которых двигались какие-то красные баранки, только вместо дырок в них были плотные мембраны, и не по центру, а с края. Если их повернуть, то будут похожи на детский надувной бассейн. — Это же красные кровяные тельца — эритроциты, — моему удивлению не было предела, — какие они красивые. Так, нужно пробираться к ним. Я снова взялась за большой джойстик и направила робота к соседней впадине между двумя холмами. Он довольно быстро добрался до неё, легко перебирая лапками, протиснулся в расщелину, провалился вовнутрь капилляра, и поток понёс его по течению. — Интересно, куда же нас вынесет? Нужно испробовать двигатель. Нет, не сейчас, тут тесновато и жидкости мало. Пока только лапками можно помогать, чтобы побыстрее двигаться. Робот ловко отталкивался от красных кровяных телец и вскоре очутился в более просторном капилляре. Включила двигатель на малые обороты, и меня понесло вперёд. На мониторе мелькали ответвления, а капилляр становился всё шире и шире. Кроме эритроцитов стали мелькать клетки другого цвета и формы, но я решила пока не заморачиваться на этом, а проверить двигатель и поворотливость робота на больших скоростях. Зелёная точка в углу монитора показывала, что я двигаюсь вниз, но очень медленно. Тогда я сильнее толкнула джойстик вперёд, и на экране всё замелькало гораздо быстрее. Еле успевала уворачиваться от клеток и не сталкиваться со стенками сосуда. Зелёная точка заметно ускорилась и приближалась к району пупка. Через пару минут я полностью освоила управление и, толкнув джойстик вперёд до упора, вышла на максимальную скорость. Несколько секунд всё ещё успевала уворачиваться, но, столкнувшись пару раз с какими-то большими клетками, сбросила скорость. Довольная быстротой и поворотливостью, я стала дрейфовать в потоке крови, разглядывая всё вокруг. А посмотреть было на что. Вирусы, и шустрые бактерии, всеразличные лейкоциты, фагосомы и даже крохотная цитокина проплыла перед видеокамерой, видимо оторвалась где-то от своего места и теперь ждёт, когда её поймает сборщик мусора — лейкоцит. По навигатору в углу монитора я была уже в районе простаты. Свернула в тонкое ответвление сосуда и по навигатору должна была оказаться в простате, но меня понесло дальше, и зелёная точка оказалась на члене, продолжая двигаться к головке. Сосуд снова стал узким, а его стенки испещрены отверстиями. Направилась в одно из них, ухватилась манипулятором за какой-то выступ и стала осматриваться. — Это же пещеристое тело моего члена. Я взялась рукой за свою плоть и, приподняв головку, покачала ею из стороны в сторону. На навигаторе зелёная точка вторила моим действиям, покачиваясь туда-сюда. Вдруг на робота наползла какая-то тень и стала его поглощать. Я повернула камеру и увидела большущую полупрозрачную клетку. Я не успела толком ничего сообразить, как нанит оказался зажат со всех сторон и оказался внутри этой громадины. Манипулятор, державший робота за выступ, не выдержал и отцепился, фары стали тускнеть, а через минуту конечности стали растворяться в какой-то мутной жидкости, которую клетка выделила внутри себя. Изображение помутнело, а потом и вовсе пропало. Зелёная точка на экране сначала поморгала, а потом потухла и на мониторе появилась зловещая тьма. Мои глаза широко распахнулись, а рот раскрылся от удивления. — Роб, ты это видел? — изумление всё ещё никак не могло покинуть моё выражение лица. — Да, это была лизосома — клеточная органелла, окружённая мембраной, в полости которой поддерживается кислая среда и находится множество растворимых гидролитических ферментов. Она отвечает за внутриклеточное переваривание макромолекул, в том числе при аутофагии. Способна к секреции своего содержимого в процессе лизосомного экзоцитоза. — Я знаю, что такое лизосома. Роб, как сделать, чтобы она не трогала роботов? — Есть два варианта. Первый — всегда быть в движении и не подходить к ней, а второй — приклеивать на поверхность корпуса рибосомы, которые дадут понять ей и лейкоцитам, что я свой и меня трогать не нужно. — Первый вариант не очень, — размышляя вслух, почёсывала всё ещё держащий в кулаке член, — а вот второй будет поинтересней. Допустим, рибосомы мы приклеим, но тогда если поместить робота в чужой организм, то есть не в мой, то ему конец. — Совершенно верно, у каждого организма свои рибосомы. — Тогда нужно сделать поверхность такой, чтобы робот при попадании в организм сам прикреплял их к себе. Есть идеи? — Есть. Когда попадаем в организм, берём первую попавшуюся мёртвую клетку, например, в коже и полно, извлекаем из неё рибосому и прикрепляем к специальному зажиму. Надеюсь ты мне нарисуешь каким он будет и где его расположить. Когда выходим из организма, то сбрасываем рибосому и включаем режим полёта. Можно ещё мембраны этих же клеток использовать. — Умничка, Роб. Зажим сам себе нарисуешь, а ещё подумай над крыльями, чтобы они больше не ломались. До завтра сделай ещё один опытный образец, будем снова испытывать на мне. — Хорошо, сделаю. — До завтра. — Пока. Окрылённая экспериментом, я поднялась наверх, проверила детей и направилась в комнату родителей. Мне не терпелось похвастаться своим первым экспериментом перед папой. Включив ноутбук, я сфотографировала себя, открыла программу шифрования текста, написала о своём первом эксперименте и запаковала текст в фотографию. Потом открыла почту, написала несколько банальных фраз, типа у нас всё в порядке, прикрепила фотку к письму и отправила. Ожидание ответа несколько затянулось, и лёжа с закрытыми глазами, мечтала быстрее закончить свой проект и начать использовать его в полную мощь. За два года я настолько привыкла к ежедневным «брачным играм» со своим дополнительным чудо органом, что ощущения, которые будоражили организм раньше, притупились и, чтобы снова стало как прежде ярко и чувственно, подумывала увеличить его. Привычным движением взяла в руку свой «самый толстый волос». Приятные ощущения поползли по телу, но они ни в какое сравнение не шли с тем, что было два года назад. Он чуть дёрнулся, но спокойно лежал в кулаке, податливо мялся и гнулся, хотя приятные ощущения всё же были. Я вспомнила, как наслаждалась им когда-то, часами держала в своей норке, не отпуская наружу. Приятные воспоминания ворочались в памяти, и ленивый любимчик потихоньку стал набухать. Я направила его в себя, и приятная истома накрыла меня приятной похотью. А ведь у папы воспоминания более сексуальные, чем у меня. Воображение тут же нарисовало картинку, когда юный папуля случайно стал свидетелем, как его мама и старший брат… Большая полная женщина с красивыми чертами лица и голубыми глазами лежала на спине, разбросав волнистые волосы по подушке. Галине Сергеевне тогда стукнуло сорок пять — баба ягодка опять. Полностью голая, она лежала на спине, обнимая Вовочку — брата моего отца. Папа тогда не знал, что брат является ему отцом, поэтому редко его слушался и почти всё своё время посвящал чтению книг и интересным экспериментам. Звуки страстных поцелуев и шуршание рук, гладящих голые тела, расползались по комнате осторожными звуками. Огромная женская грудь, расплющенная его телом, упиралась большими твёрдыми сосками в рёбра, обтянутые кожей, а набухающий член елозил вдоль влагалища от клитора до самого низа природного разреза. Через пол минуты мясистые половые губы слегка раздвинулись под напором крепкого стояка, а полные ляжки сжали худые бёдра, почти наполовину скрыв их в себе. Её массивные руки обняли худосочное тело, накрывая как тёплым мягким одеялом значительную часть спины. Вовка чуть подался назад, его баловень напрягся, головка остановилась у входа, и, когда его торс подался вперёд, торчащий огурец моментально скрылся в могучем теле женщины. Они тут же застонали и замерли, наслаждаясь долгожданным проникновением и, полежав несколько секунд без движений, стали медленно раскачиваться. Детодел тёмно морковного цвета то исчезал в теле женщины, плавно погружаясь в её недра до упора, то появлялся, весь в блестящих соках. Половые губы то раздвигались, то сдвигались, когда он почти полностью выходил из неё и снова нырял обратно. Мой юный родитель, стоя в распахнутых дверях спальни, растерянно наблюдал за этим процессом. Он шёл поспросить немного денег на какие-то опыты, а тут такое бесплатное зрелище… Конечно же он возбудился и проглотив язык, не мог вымолвить ни слова. Он несколько минут постоял, переминаясь с ноги на ногу, потом машинально достал своего набухшего дружка и начал водить по нему рукой, доставляя себе и без того огромное удовольствие. Если брату можно, то может быть и мне… Я, прокручивая эти мысли в голове, тоже не на шутку возбудилась. Моя мокренькая девочка крепко обняла и заплясала на моём твёрдом мальчике. Тем временем родители отца продолжали своё завораживающее соитие, доставляя дуг другу огромное удовольствие. Они постепенно увеличивали темп. Вовка, не сбавляя оборотов, приподнялся на руках над грузной женщиной и ещё немного увеличил темп, раскачивая пышные груди и колыхая большой живот. Громкие хлопки гениталий возбуждающе разлетались во все стороны, кровать своим скрипом и ударами о стену готова была развалиться в любой момент. Их тела́ вспотели, и крупные капли стекали по ним на постель. Мой молоденький отец, наблюдавший за этим волнующим процессом, закрыл глаза́ от нахлынувшего экстаза, его петушок дёрнулся и вместе со стоном выплеснул первую порцию спермы далеко вперёд себя. Всё вокруг завертелось и зашумело, а он продолжал извергать потоки, еле сдерживая упрямый стон. Только после того, как упала последняя капля, он открыл глаза́ и замер от увиденного. Его мать лежала на спине с разведёнными в разные стороны ногами, из её влагалища густым потоком текла белая густая жидкость, а его брат лежал рядом с ней, положив голову на мягкую грудь, и они оба смотрели НА НЕГО и улыбались! — Витя, иди сюда, — ласково позвола мама и, протянув свою руку в его сторону, поманила пухлыми пальцами. — Не бойся, иди ко мне, ложись рядышком. Он, как загипнотизированный, сделал два шага, залез на кровать и лёг головой на руку мамы, как на мягкую подушку. «Неужели моя мечта сейчас сбудется?» — думал он, жадно разглядывая сочные телеса. Она обняла его и плотно прижала к себе, слегка вдавив в свои жировые прослойки. От ощущения большого голого горячего мягкого женского тела его пробила дрожь. Грудь качнулась и съехала ему на грудь, а сосо́к уткнулся в подбородок. Он дрожал и, как ни старался, не мог унять эту трясучку. Это происходило не от страха, что его сейчас незаслуженно накажут, а от великого удовольствия. Прижавшееся голое тело так сильно возбуждало, что его солдат, только что выпустивший приличный «разряд», снова стоял по стойке «смирно», касался её бедра и готов был взорваться в любой момент. — Ты тоже хочешь меня? — спросил ласковый голос мамы, и он почувствовал тёплую ладонь на своём бугре. Она поцеловала вспотевший лоб сына своими горячими полными губами и повернулась на бок в его сторону. Вторая пышная грудь мягко качнулась и нежно накрыла его тело, а большой живот прижался к костлявому боку, слегка навалившись на него. Она провела рукой по груди и животу младшенького, а потом пухлой ладонью снова взялась за торчащий огурчик, который тут же дрогнул от удовольствия. — Не знаю, — ответил он, и дёрнулся, почувствовав, как мамина рука ласково сжала его. — А я знаю, — сказала она и закинула свою огромную ляжку на его пах. — Я тоже тебя хочу! С этими словами она быстро раздела его, наклонилась и зависла над ним на вытянутых руках. Груди мягко проехали по лицу, и его голова оказалась между двумя огромными горячими полушариями. Она покачала ими, умиляясь, как сын-внук закатывает глаза от умиротворения, и мило улыбнулась. Её ляжка скользнула, самым мягким местом оказавшись на «сладенькой палочке», жаркая вагина прижалась к бедру юноши, испачкав его скользкой смесью, а большой живот приятно придавил своим весом. Мать, с малолетства знающая, что такое инцест не по наслышке, залезла на сына, расставив колени по обе стороны, и, зависнув над ним на вытянутых руках, стала тереться своим клитором об его торчащий юношеский черенок. Раздразнив себя так, что стали раздаваться тихие стоны и снизу «разгорелся пожар» от предвкушения, она чуть больше подалась вперёд, чтобы дать свободу напряжённому возбудителю спокойствию повзрослевшего сына. Стальной от напряжения объект вожделения выпрямился и подскочил, как пружина. Скользнув по мокрым губам, он коснулся входа в её жаркое текущее влагалище, женщина резко подалась назад, её скользкая мякоть раздвинулась под напором негнущегося бойца и поглотила его почти полностью. Она приподнялась, оторвала руки от постели, мягко села на его пах так, что сладкий росток провалился в неё до упора, чуть-чуть не достав до самых сокровенных глубин. Оба прикрыли глаза и застонали от нахлынувшего удовольствия. Она сжала мышцы, изучая своей вагиной каждый бугорок, каждую впадинку, каждую венку его фалоса, а потом стала то сжимать, то разжимать его. Виктор лежал под матерью и наслаждался происходящим. Его недавняя мечта сбылась и он испытывал сладость новых неизвестных чувств, которые сейчас так будоражили его сознание, что он никак не мог унять свою дрожь. Чувство горячего влагалища, а не своей руки на пенисе, крепкие сжатия не кулака, а жаркой вагины, так взволновали его, что радостный стон сам вырывался из его сдавленной груди. Виктор почувствовал, как мать придвинула свои колени к его бокам, обняв ляжками почти всё его тело. Её живот расположился на нём почти до сосков, а огромные груди были так близко от лица, что достаточно было приподнять голову, чтобы уткнуться в них и засосать торчащие соски. Он положил свои руки на её бёдра и стал гладить их бархатную кожу и мять пальцами прослойки волнующей мягкости, а мама заелозила на его подрагивающем дружке в разные стороны, то сжимая, то разжимая свою горячую упругость. Виктор гладил маму везде, куда мог достать: объёмную попу, мягкой живот, тяжёлые груди, широкие плечи. Он задержался на твёрдых сосках, величиной с напёрсток, которые упирались в его вездесущие ладони и с наслаждением сжимал эту красоту, покрытую нежной бархатной кожей, глубоко вдавливая пальцы в эту податливую мякоть. Шикарная крупная наездница поскакала на своём «пони» вверх-вниз, и её соски, заскользив между пальцами сына, стали вырываться из рук и снова падать в его ладошки. Темп нарастал. Обоим стало жарко, пот капал прямо на прижатого к постели Виктора и стекал по его бокам на постель. Он и сам уже давно вспотел под живым жарким одеялом с очаровательным названием «пышка мама». А она, счастливая, закатив глаза от нового несказанного удовольствия, скакала на сыне от сына, поднималась и опускалась, выдавливая неуёмное блаженство, не разжимая свою жеманницу и не выпуская источник удовольствия. Стоны стали сильнее. Виктор, уже не стесняясь, вовсю лапал мать, помогая ей насадиться на свой кол сильнее и старался как можно глубже проникнуть в её чрево. Прыжки учащались с каждым разом и через некоторое время вообще перешли в галоп. Она со всего размаха рывком опускалась на него и стон удовольствия, вернее хрип от сжатого воздуха вырывался из лёгких, открывая его рот. Это было так приятно, что мысли в голове разлетелись быстрее ветра, сознание сосредоточилось только на получение дикого удовольствия, и оно зудящими переливами быстро скапливалось где-то в района паха. Он был уже на грани того, что это скопление вот-вот взорвётся и вырвется из нижней части тела, которая находится внутри жаркого плена матери, когда вдруг услышал, как она закричала, плотно насадилась на гудящую часть, и её влагалище стало судорожно сжиматься. Тело задёргалось, наклонилось вперёд и она еле удерживаясь на руках, чтобы не раздавить сына, затрепыхала всеми выпуклостями, передавая ему завораживающие волны блаженства. Тяжёлые груди били его по щекам, а он, набрав побольше воздуха в лёгкие, пытался объять необъятное, но руки достали только до места, где слоем обалденной мягкости скрывались лопатки. Он потянул мать на себя, но не она легла на него, а он оторвался от кровати и, утонув между двумя горячими полушариями с головой, стал извергать в её пульсирующее влагалище всё, что накопилось и бурлило сейчас где-то между ног. Оргазм так сильно накрыл его, что он буквально вжался в тело мамы, которое окутало его со всех сторон, кроме спины, и он с каждым всплеском спермы всё сильней и сильней прижимался к ней, почти исчезая в её мягком теле. Он чувствовал, как бьётся её сердце, как шумит учащённое дыхание, как она кричит в порыве страсти и её скользкое тело принимает его в себя и выжимает всё до последней капли. Он тоже закричал, но бесподобные груди не дали вырваться его крику наружу. Его никто не слышал, но мать всё чувствовала. Чувствовала крик его феерического наслаждения, и ещё сильнее прижала дитя ляжками, животом и влагалищем, чтобы дать насладиться ещё больше. Виктора трясло так, что толчки передавались матери и колыхали её пышные формы, доставляя невообразимое удовольствие. Затухающая эйфория быстро ослабила руки Виктора, воздух в лёгких закончился, а вдохнуть мешали груди вокруг головы. Уставшие пальцы соскользнули, оставив белые полоски на спине мамочки, и он, сорвавшись вниз, как со скалы, быстро полетел в бездонную пропасть. Эта доля секунды полёта до подушки казалась ему вечностью сладкого забвения. Он всё ещё наполнял своим сокровенным желанием самую глубину сжатого маминого влагалища. Её грудь отпустила его лицо, и сильный вдох свежего воздуха отрезвил его помутнённый разум. Глаза́ широко раскрылись, голова мягко врезалась в подушку, и яркий свет ослепил распахнувшиеся глаза. Радостное лицо мамы, как фотография, запечатлелось в его памяти. Она смотрела на него, излучая такую сильную любовь, что описать словами это чувство просто невозможно. Большие сочные губы приоткрыты в ожидании страстного поцелуя, но ни ему, ни ей этого пока не удавалось. Он просто закрыл глаза и растаял в собственном наслаждении. Остались только ощущения большого мягкого тёплого и скользкого тела, которое снаружи прижимало его, а изнутри тискало член, извергающий смачные всплески спермы внутрь себя. Все части тела просто горели и ныли, от нового невиданного наслаждения. Такого с ним ещё никогда не было. Наконец-то изнуряющие оргазмы закончились и мама сжала обмякший центр наслаждения своего сына и вытолкнула его из себя. Скрепя старыми пружинами кровати, она легла рядом с ним на́ бок, положила его голову на свою мягкую руку и просто засосала его губы в свои. Мягкий язычок скользнул меж внутрь и настойчиво пытался раздвинуть его зубы. Виктор, поняв, что́ хочет от него мать, поддался её напору и слегка расслабил челюсть. Язык тут же ворвался в рот, обдавая нежной истомой и он закрыл дрожащие веки от удовольствия. Насладившись новым потрясающим чувством и набравшись смелости, он положил ладонь на щёку матери, нежно погладил её шелковистость, а потом вытолкнув её вкуснятину и тут же протиснул в мамин благоухающий рот свой гладенький язычок на всю длину. Её довольное «Мм» прогудело в голове, и она так ласково принялась обсасывать вторгнувшуюся сладость, что Виктор невольно повторил мамин звук и прижался к ней всем телом. Её грудь прижалась к его груди, а тяжёлая широкая ляжка снова легла на его пах. Мама продолжала целовать своего сыночка, несколько минут назад ставшего настоящим мужчиной, вновь поглаживая одной рукой его грудь и живот. Вдруг Виктор ощутил, что сзади неё кто-то зашевелился. Широкое бедро приподнялось, она томно охнула, и её тут же кто-то начал толкать сзади, раскачивая вперёд-назад. Мамина нога опустилась обратно на лобок Виктора, накрыв собой отдыхающего птенчика, а из-за спины появилась голова брата. Его глаза́ были полуприкрыты от удовольствия, и он толкался своим пахом в круглую попу мамы, заставляя её ляжку елозить по чуткому «компрессору» младшего сына. — Мм, — простонала мама в рот Виктора. Её дыхание участилось, груди от сильных толчков заколыхались сильнее и стали мягко ударять по его расслабленному телу. Виктор положил свободную руку на её грудь и сжал эту мягкую, тёплую мякоть. Колебания становились всё сильнее и чаще, она всё громче и громче стонала, а потом и вовсе стала покрикивать. Тогда Виктор опустился чуть ниже, взял один сосок в рот и припал так, как будто хотел высосать вкусное молоко. Мама охнула, прижала его голову сильнее, утопив пол лица сына в этой жаровне и закричала. Из-за спины раздался мужской стон, брат перестал раскачивать маму, сильно прижался к её округлостям, и они оба задёргались в сладком очаровательном оргазме. Эти радостные волны удовольствия передавались Виктору, снова возбуждая желание оказаться внутри сочного горячего влагалища мамы. Она открыла глаза и оторвала от груди присосавшегося сына. — Сладенький, тебе понравилось? — спросила она у Виктора с таким выражением лица, как будто признавалась в ему в любви. Он только кивнул головой и обнял её. — Хочешь ещё? — снова спросила она, убирая свою ногу с уже возбуждённой плоти. — Вижу, что хочешь. Иди ко мне, мой хороший. Она легла на спину, раздвинула ноги и потянула его на себя. Недолго думая, радостный мужичок залез на эту мягкую гору жаркого счастья и снова попытался объять необъятное, но у мамы были свои планы. Она взяла его ладонями за голову, подтянула к себе, поцеловала в губы, а потом за плечи сдвинула по своему скользкому от пота животу чуть ниже. Он почувствовал, как его торчащий «посланник похоти» проехал по лобку, клитору и, раздвинув скользкую мякоть губ, упёрся в преддверие самого сокровенного женского счастья. Мама без всяких прелюдий дёрнула бёдрами вверх и моментально поглотила своим пылким источником наслаждения похотливый «хобот» сына. Его недавняя мечта сбылась, он вновь оказался внутри любимой мамочки. Дёрнувшись навстречу блаженству, он как мог обнял объект вожделения, и сильнее прижался лобком к её горячей промежности. Войдя в неё до упора, он почувствовал, как мама сжала своего любимчика, стараясь почувствовать каждую венку, перевитую вокруг твердыни и на мгновение замерла, покачивая задом в разные стороны, стараясь поймать то единственное положение, при котором он, как можно глубже входил в неё. Насладившись сладостным ощущением в своём теле, она начала двигаться так, что он то выходил, оставляя только головку между скользкими валиками, то снова врывался в её глубины до самого основания. Голова Виктора качалась на мягкой груди мамы. Своими бёдрами он как помогал ей вгонять своего трудягу в трепешущие недра. Ему стало так хорошо, что он, позабыв про всё на свете, просто наслаждался своими чувствами. Чтобы стало ещё приятнее, Виктор положил руки под плечи мамы и стал тянуть её на себя, стараясь как можно глубже насадить её чавкающую податливую плоть на свою. Мама, почувствовав, что толчки стали сильнее, взялась тёплыми ладонями за попку сына и стала помогать ему, вбиваться в себя до отказа. Стоны удовольствия раздавались со всех сторон. Они оба старались, доставить как можно больше наслаждения, стремительно распаляли блаженство друг друга, которое нарастало как снежный ком. Ритм толчков всё увеличивался, стоны превратились в крик, и… Мама обвила ноги любовничка толстыми ляжками, руками прижала его к себе, утопив в своей страсти, а он со всей силы потянул её плечи на себя и с криком искреннего наслаждения выстрелил в самую глубину её влагалища. Мягкая плоть мгновенно сжалась вокруг своего наполнителя, ноги и руки буквально вдавили Виктора в тело матери, и они оба затряслись от такого бурного оргазма, что его брат, наблюдавший за ними, закрыл свои уши руками, чтобы не оглохнуть. Их трясло и трясло от нахлынувшей эйфории, а они так хотели, чтобы этот экстаз никогда не заканчивался. Они дёргались, прижимались, обнимались, а сперма хлестала из юноши, орошая самую глубину жаркой темпераментной женщины. Как бы они не хотели, продлить эту раскалённую бурю сладострастья, но природа всегда делает по-своему. Постепенно струйки живительной влаги, орошающей пылкую любовницу брызгали всё реже и реже, заполненная до краёв жаркая плоть сокращалось всё медленнее, а потом и вовсе всё расслабилась. Уставший сын неподвижно лежал на матери, мышцы не слушались его попыток приподняться, а каждое шевеление члена во влагалище вызывало приятную судорогу всего тела. Мать тоже дёргалась от шевеления в своих недрах, пребывая в нирване сексуального удовлетворения. Прокрутив эти воспоминания в своей голове, я испытала целую серию потрясающих оргазмов, расстреливая свою красавицу и наполняя её густыми сладкими сливками. Устав от долгого цикла изматывающих, но таких сладких конвульсий, я расслабленно лежала, раскинув ноги и руки в разные стороны, и наслаждалась посторгазменным состоянием. — Какая сексапильная у меня бабушка-прабабушка, — прошептала я, — родила сына от родного брата, потом родила сына от родного сына, а потом с сыновьями… с обоими сразу, да не по разу! Так, хватит осуждать родню, сама-то лучше, что ли? — осадила свои рассуждения. — Родила сына-брата от родного отца, выносила и родила ребёнка родителей — сестру. Осталось только переспать с детьми, родить от сына и стать самой себе сестрой. Переплюнуть бабушку-прабабушку. Нет, Таня, ты так не сделаешь, тебе совесть не позволит, да и ни к чему это… Я устало закрыла глаза, но вовремя опомнилась. Только бы не заснуть, а то дети утром проснутся и увидят мои гениталии. Объясняй потом им кто я — девочка или мальчик, мама, а может быть папа? Нужно встать, привести себя в порядок и надеть плотные трусы, чтобы ничего не было видно. Проверив почту, я нехотя поднялась и поплелась в душ. Ответ на письмо так и не пришёл. На следующий день вечером, уложив детей, я снова путешествовала по своему организму нанороботом с прикреплённой к его двигателю рибосомой. Я специально снова привела его на тоже место, нашла лизосому и, прислонившись к ней, постояла около минуты. Клетка стала наползать, но, когда наткнулась на прикреплённую частичку, отступила и поплелась дальше искать на свою кислотную часть нежелательных вторженцев в организм. Интересно, что происходит внутри члена, когда он встаёт? Подумав про это, я направилась в середину головки. На навигаторе зелёная точка остановилась в нужном месте. Вокруг робота с одной стороны были плотные клетки, беспорядочно, но жёстко приклеенные друг к другу, а с другой не такие плотные и образовывали большие колонии, расположенные так, что красные кровяные тельца свободно гуляли между колоннами, перемычками между ними и ещё оставалось много свободного места. Всё это напоминало огромную пещеру со множеством туннелей. Я взялась рукой за своё мужское достоинство и стала мять его, чтобы он встал. Поток кровяных клеток стал наполнять пустые туннели. Они быстро заполнились, но напор не прекратился, а стал расталкивать колонии клеток в разные стороны. Орган в моём кулаке дрогнул и вскоре набух до своего полностью возбуждённого состояния. Клетки, жёстко приклеенные друг к другу, растянулись, но не пропускали кровь сквозь свой плотный беспорядочный строй. — Значит, это кожа, а колонии с тоннелями — это пещеристое тело полового члена, — сказала я. — Если клетки кожи упорядочить, то она будет растягиваться сильнее, а это значит, что головка увеличится, да, Роб? — Да, и если ты хочешь её увеличить, то можно ускорить деление клеток, которые уже начали делиться. — Так. Роб, бери управление нанороботом на себя, а я буду поддерживать член в состоянии стояния. Задача — увеличить головку примерно на сантиметр в диаметре. — Понял, беру управление на себя. Я увидела, как на экране муравей отрывал клетки друг от друга, потом приставлял их на другое место и пару секунд ждал, когда они прилипнут снова. «Булава» в кулаке начала чесаться именно в том месте, где находился робот, но увеличение шло очень медленно, а я уже хотела спать. — Роб, рассчитай, сколько эта процедура займёт времени. — Около шести часов. — Много. Тогда давай оставим эту затею. До завтра сделай ещё десять таких же нанитов, а лучше двадцать, нет, пятьдесят. Ещё разработай отдельный блок управления всеми роботами сразу, их будет примерно миллион штук. — Ого. Тут есть над чем подумать. — Да, ещё, не останавливай завод, пока количество роботов не достигнет миллиона. Автоматизируй процесс их изготовления и не отвлекай свой процессор на это. Часть процессорного времени займи разработкой наномира и нанозавода. В нём, ты сделаешь новый процессор для себя, который разработаешь сам. Потом вживишь этот чип в мою голову и переселишься в него. Я буду носить тебя с собой всегда и везде. — Понял. — А теперь выведи робота из меня, я пойду спать. Роб выполнил всё быстро и чётко, и через пару минут я уже поднималась по лестнице. На следующий день, уложив детей спать, я вновь спустилась в подвал. — Роб, как идут дела? — Всё готово. Садись. Сейчас пятьдесят роботов сделают тебе отличную головку на твоём члене буквально за несколько минут. — А если увеличить весь член, сколько времени займёт? — Минут пятнадцать. В длину тоже увеличивать? — Да. — На сколько? — Мм, думаю, на пару сантиметров пока, а потом посмотрим. Роб ввёл в мой организм роботов, быстро провёл их в член и приступил к его увеличению. — Сделай ещё так, чтобы чувствительность его увеличилась, то есть сенсорные клетки подвинь поближе к поверхности. — Выполняю. Подопытный снова зачесался, я взяла его в руку и стала тереть пальцами места, где особенно зудело. Он быстро встал и буквально на глазах начал приобретать размеры, о которых я уже долгое время мечтала. — Готово, — отрапортовал интеллект. — Роб, проверь простату, яички и все каналы на наличие вирусов и бактерий. — Понял, делаю. Я почувствовала лёгкий зуд в мошонке, а потом и в районе мочевого пузыря. — Милочка, да у тебя простатит начинается, — заявил Роберт. — Вот блин, никогда бы не подумала, что заболею исконно мужской болезнью. Бактерии есть в простате? — Да, полно, уже уничтожаю. Но вирусы пока не встречал. — Да откуда им взяться-то? Я ждала, когда Роб истребит всю заразу, даже успела немного задремать. — Всё, всех уничтожил, теперь можешь быть спокойна. Сосуды чистые, но не советую подолгу сидеть на попе, убитых бактерий много, и организм должен вывести их наружу. Через пару дней повреждённые клетки восстановятся и ты будешь как новенькая. — Спасибо, Роб. Убитые бактерии собери роботами и выведи из организма. Сидеть мне всё равно придётся, как бы я ни хотела этого избежать. Сколько роботов уже изготовлено? — Пока около сотни. Скоро каждую минуту с конвейера будет сходить новый робот. — Ускоряй процесс до трёх секунд на робота, а то два года ждать — слишком много. — Ого, сколько работы! Придётся расширять завод. — На сегодня всё, до завтра. Лёжа на широкой кровати родителей, я смотрела в потолок. Увеличение размеров моей мужской игрушки давало о себе знать. Внутренней стороной бёдер чувствовалась излишняя тяжесть, отдающая мягким теплом. Повышенная чувствительность моего «мужичка» тоже не прошла незамеченной. Ощущение шелковистой кожи моих ног не давало ему полностью успокоиться и принять свой минимальный размер. Было немного страшновато принимать его в себя. Ведь, протолкнув его внутрь, обратно не вытащить, пока он полностью не упадёт, а чтобы он упал нужно кончить, возможно не один раз. А вдруг я с размерами переборщила и будет больно? А вдруг порву себе что-нибудь внутри из-за необузданной страсти? Конечно, всё поправимо в термостоле, но как-то не хочется испытывать боль. Вот же я трусиха. Стенки женской вагины эластичные и могут сильно растягиваться, например при родах, поэтому вряд ли у меня что-то там разорвётся, не настолько уж я его увеличила. Должен поместиться весь. А вот больно — да, может быть. Но не настолько сильно. А если и будет, то возбуждение быстро уменьшится и член упадёт. Тогда и бояться нечего. Успокоившись, я положила подушку повыше, чтобы видеть процесс погружения, потолстевшего и подросшего чувствительного органа в свою впадину. Он дёрнулся, почуяв прикосновение нежных пальчиков, и тут же стал набухать. Рука почувствовала, как мясистая штука приятно увеличивается и сладкая дрожь пробежала по телу, предвкушая новые ощущения. Приставив головку ко входу в свою норку, я обнаружила, что она оказался немного у́же и мне пришлось сильнее оттягивать основание вниз, чтобы просунуть своего набухающего товарища в себя. Какая же она толстая эта моя «вторая голова». Скользнув между раздвинутыми губками, она наполовину скрылась внутри. Возбуждение нарастало с каждым ударом сердца. Чувствительный орган туго входил внутрь, а моя радостная ненасытная жадинка, сразу ухватилась за долгожданного гостя и со звуком звонкого поцелуя вырвала его из моих пальцев, с восторгом принимая новые сантиметры. — Ах, — вырвалось из меня, когда член влетел внутрь и выпрямился во весь свой увеличенный рост. Растянув меня больше обычного, дружок всё продолжал расти и двигаться вперёд. Я чувствовала им, как раздвигаю свои же мягкие складочки на тёпленьких податливых стенках вагинки, окруживших скользкой влажностью со всех сторон. Наконец-то он встал полностью внутри меня и остановился. Я немного боялась его напрягать, ведь он сразу станет больше и длиннее, вдруг мне будет больно? Мышцы, от которых напрягается член, так и рвались напрячься, а месилка так сладко обнимала его, что я не выдержала. Колечко ануса сжалось, и монстрик моментально принял свои запланированные формы, растянув мою бедняжку в длину и в ширину. — Ай, — пискнула я испугавшись, но боли не почувствовала! — Мм! Сильнейшая волна возбуждения пронеслась от кончиков волос до пят. Киска сжала суперчувствительный «расширитель», и меня захлестнуло невиданное удовольствие, от которого голова закружилась, а половые органы заплясали страстный танец любви под названием «оргазм». Меня трясло как никогда. Я стиснула зубы, выхватила подушку из-под головы, зажала свой рот и закричала что было сил. Мои бёдра подбрасывало высоко вверх, бросало вниз, а пресс поднимал и изгибал моё тело как змейку. Грудь раскачивалась так, что молоко брызгало в разные стороны, заливая всё, что можно было залить. Эти несколько секунд оргазма мне показались вечностью. Так долго и выразительно я никогда не кончала. Силы очень быстро покинули меня, и лишь киска с членом любились без устали и не могли насладиться друг другом. Они так крепко обнимались, что я чувствовала каждый бугорок, каждую жилку своего обворожительного буравчика, а сверхчувствительным «вставленником» усиленно ощущала растянутый вход, матку, дно влагалища и то, как бугорки натренированных мышц страстно сжимают именно те чувствительные места, которые наиболее сильно возбуждают хозяйку. Снова прилив возбуждения стал волновать сознание, снова дрожь и мурашки пробежали по телу, разливая приятную истому в каждом уголке тела. Чувствительный шпиль вздрагивал от каждого сокращения, и я снова стала приближаться к апогею наслаждения. Мне достаточно было всего один раз напрячь своего героя любовника, и я, дрогнув всем телом, вновь почувствовала, как сперма скопившаяся где-то в районе простаты, резкими сильными толчками забрызгала в самую глубину моей лагуны, приятно щекоча её дно. Горячая жидкость, толчками разливала волны удовольствия, расширяя стенки больше и больше, заставляя меня снова и снова подпрыгивать на кровати. Из последних сил я извивалась в приятных судорогах эйфории, ухватившись за свои мокрые от молока гру́ди. Кричать уже не было сил. Я просто мычала, крепко стиснув губы и зажмурив глаза. Испытав снова умопомрачительный оргазм, я лежала и наслаждалась расслабленным состоянием полного удовлетворения сексуальных желаний. Мышцы приятно гудели, набираясь сил, но вставать не хотелось. Уставшая и наполненная до краёв «а́мфора» расслабилась и больше не беспокоила «гладиатора» своими ласками. Он стал мягким и спокойно покоился внутри, как нож в ножнах. Но стоило мне подумать о нём, как головка дрогнула и снова стала медленно набухать. — Нет, нет, больше не нужно, — зашептала, испугавшись, что всё повторится, и быстренько встала с кровати. Сомкнув ноги, я усилила давление на основание члена, и он глубже протиснулся в страдалицу, заставив меня дёрнуться от приятных ощущений всё ещё чувственных половых органов. Я сделала шаг, и снова шевеление внутри заставило меня дрогнуть. — Нужно ещё немного полежать, пока совсем не успокоюсь, — прошептала я и снова легла на кровать. От нечего делать я взяла ноутбук, зашла на почту и обнаружила письмо от родителей. Сердечко ёкнуло от неожиданности. Прикреплённое видео сразу бросилось в глаза и моей радости не было предела. Я быстро скачала его и запустила просмотр. — Танечка, привет! — весело улыбалась мама. Сквозь эту улыбку я увидела очень уставшие глаза. Лицо немного осунулось и его цвет стал бледный. — Доча, привет! — появился папа и помахал рукой. Отец отрастил усы и бороду, его волосы покрывала небольшая седина, а в уголках глаз виднелись морщинки. — Что с вами случилось, почему вы такие замученные? — шёпотом спросила я, но меня естественно никто не слышал. На видео родители рассказывали, как у них всё хорошо, показывали свою комнату, в которой живут, еду, которой их кормят, какие-то вещи, но мне это было неинтересно. Я поверить не могла, что за месяц можно так угробить себя. Внимательно смотрела на родителей и удивлялась их изменениям. Через несколько минут они попрощались и видео закончилось. Недолго думая, я прогнала увесистый файл через шифровальщик и стала читать. Писал отец. «Танечка, прости меня, видимо я ошибся. Не нужно было нам с мамой сюда приезжать. Нас хотят сделать рабами и теперь никуда не отпустят. Это последнее письмо, они уже начали отбирать у всех телефоны, планшеты и ноутбуки. Через несколько минут доберутся до нас. Причина в том, что я почти раскрыл секрет ментальных способностей и почти разработал способ чтения мыслей на расстоянии. Естественно, заказчики догадываются об этом и хотят всеми способами вытащить из меня эту информацию. Как только у них это получится, нас всех уничтожат, а лабораторию ликвидируют. Весь секрет описывать очень долго и я не успею отправить это письмо. Если коротко, то вирус поселяется в миелиновой оболочке аксона и изменяет её свойства, в результате блокируются сигналы ментальных приёмо-передающих рецепторов. Поцелуй деток за нас с мамой. Лаборатория под водопадом «Виктория», Замбия. Прощай». — Нет! — закричала я, и слёзы градом полились из глаз. — Папочка! Что же ты наделал? — уткнувшись лицом в подушку, я рыдала так, что чуть не порвала голосовые связки. — Я спасу вас! Грёбаные пиндосы, я доберусь до вас, вешайтесь, суки!