Кукла Кровопролития

      Гарри держит в своих руках оба шприца, быстро и нечётко тараторя себе под нос: — Что же, как будем выбирать? Может, камень-ножницы-бумага? Или какой-нибудь детской считалочкой? Типа, на златом крыльце сидели… — А так, обычным способом, выбрать слабо, что ли? — прерывает Зак. Он сердито потирает ладонью затылок, кажется, только сильнее раздражаясь каждую минуту. Вообще, брюнет делал так очень часто, совсем не замечая этой маленькой особенности, независимо от того, что испытывал в тот момент: злость, радость, раздражение или маниакальную одержимость к убийству обычного парня, такого, как Гарри.       «Как всегда хмурится», — невзначай думает Гарри, обреченно вздыхая. — Хорошо-хорошо, только не злись, — помахивая руками вправо и влево, произносит художник. — Что же, тогда, какой выбираешь ты? У меня… Просто проблемы с этим. Ну, с выбором чего-либо, такое даётся мне сложно и я, кхм, боюсь. — Мне начинает казаться, будто ты поехал умом намного больше и раньше меня, честно, — бурчит убийца, переводя взгляд с одного шприца на другой. В итоге, всё-таки решив, он останавливает выбор на алой жидкости и выхватывает из чужой руки шприц: — Ладно, в жопу всё, пускай будет этот. Поочерёдно колем или одновременно? — Одновременно, чтобы наверняка.       Взяв инструмент поудобнее, Гарри скользит взглядом по своей руке и в который раз глубоко вздыхает, одной рукой снимая с себя плащ, чтобы было удобно воткнуть тонкую иголку в кожу. Выбрав правильный угол, он приставляет её — иглу — прямо к вене и смиренно ждет каких-либо указаний от Фостера. — Я считаю до трёх и даю тебе время на раздумья, — ухмыляясь, произносит Зак, делая практически то же самое что и художник, только более небрежней. Чужие слова заставляют вспомнить о их первой, совсем недавней, встрече. Когда Зак резко ломает старые доски; убивает маленького белого птенца; начинает считать, заодно загибая пальцы; истерически смеётся, прикрывая свои разноцветные глаза с черными, пушистыми ресницами. Все ещё страшно, но до одури заворожительно и привлекательно. — Один…       По лбу стекает пот, показывая его жуткое волнение. А брюнет продолжает считать, медленно, но при этом громко произнося каждую цифру. — Два…       Ещё совсем чуть-чуть. Гарри не собирается останавливаться. — Три! — выкрикивает Фостер и они, практически одновременно, вгоняют тонкие иглы инструментов себе в вены, надавливая на поршни шприцов, тем самым давая разноцветным жидкостям попасть прямо в организм. Затем, опять же одновременно, парни вытаскивают их, смотря друг на друга, прямо в лицо и роняя уже пустые сосуды на пол. Двери с обеих сторон открываются с неприятным щелчком. Каждый из них ждёт, что хоть что-то произойдёт, но ничего, кроме теперь открытых дверей, не изменяется. На первый взгляд.       Зак, явно ожидавший хоть какого-то эффекта, обречённо вдыхает и выдыхает, снова хмурясь. Он ожидал хоть чего, ан нет.       Ничего. Вот, буквально ни-че-го. Ни больной головы, ни помутневшего взгляда, да он даже лучше чувствовать себя не стал! Конечно же, первое что приходит в голову — возможно, яд достался именно Гарри, поэтому серийный маньяк тут же выпрямляется, задавая очень даже логичный вопрос: — С тобой всё нормально, чувак? — Да, — с еле заметной улыбкой бормочет темноглазый, тихо одевая на себя свой плащ.       Нет. С Гарри не всё в порядке. С ним совсем не всё в порядке.       Он чувствует себя просто отвратительно: в глазах темнеет, а в голове всё громче и громче слышится противно-знакомый, но такой жалобный голосок, просящий пощадить и не оставлять его. Просит простить. За вранье и за то, что причинил(а) сильную боль, не только физическую, но и психологическую, заодно с моральной. В какой-то момент, краем глаза, парень зацепляется за силуэт Гарднер, которая, кажется, безумно, но при этом грустно, улыбается. Округлив глаза от ужаса, Гарри тут же опускает их к полу. И, возможно, это было правильным выбором. Голос замолкает, взор проясняется и остаётся лишь чувство того, что ничего этого и не было.       Может быть, просто помутнение рассудка, либо садистка соврала. — Неужели, эта сучка нас облапошила? — комментирует Фостер, буквально читая мысли художника, подходит к двери и открывает её. За ней — длинный и тёмный коридор, не предвещающий ничего хорошего. — Вот мразь, ничего другого от нее и не ожидалось, — немножко потоптавшись на месте, Зак продолжает: — Ну, чего встали? Двери открыты, давайте быстрее.       Хоть оба коридора и тёмные, в них всё равно можно легко увидеть друг друга. Они добираются до конца быстрыми шагами, в итоге встречаясь с девочками. Между ними нет какой-либо преграды, поэтому Иб тут же подбегает к Гарри и обнимает его где-то на уровне талии, утыкаясь носом в бок. Парень улыбается и легко похлопывает девочку по голове, он собирается наклониться, что, в принципе, и делает, кладя обе ладони на чужие покрасневшие щёки. Он хочет сказать о том, чтобы та не волновалась, ведь с ними всё хорошо, все живы, но взгляд снова цепляется за Рейчел, которая до одури начинает напоминать ему Мэри. Каждую секунду перед взором меняется всё: перед ним то Рейчел, то снова Мэри. Горящая — именно из-за него — в огне Мэри. Гарри хочет протянуть руку к карману своего плаща, ведь там, кроме нескольких лимонных конфет, лежит зажигалка, но он себя одёргивает и переводит свой чёрный взгляд на шатенку. Та в недоумении, явно ничего не понимает и ждёт объяснений. Гарри не знает, что именно нужно говорить, да и даётся это слишком сложно в таком состоянии. Всё же, яд достался именно ему, что, наверное, намного лучше. Не сложно представить, что было, если бы Фостер выбрал другой шприц. Он бы, вероятней всего, захотел поубивать их всех и разнести всё в клочья. — Иб, милая Иб, — шепчет самый старший дрожащим голосом. — Мы ведь друзья, так? Можешь не отвечать, но просто кивнуть мне, ладно? — девочка согласно кивает два раза. Первый — да, она поняла. Второй — да, они однозначно друзья, и не обычные, а лучшие. До такого своеобразного появления в ее жизни Рейчел, Гарри так вообще был почти что единственным. — Хорошо, молодец. Не спрашивай меня и просто делай то, что я говорю. Ты должна быстро побежать дальше, обязательно прихватив с собой Рей. — Но… — Это твоя главная миссия, Иб. Я не хочу чтобы ты беспокоилась и особенно, мне не хочется причинить вред твоей новой подруге, поэтому, просто возьми и уведи ее отсюда. От меня. Подальше. — Я поняла, — отвечает красноглазая, спокойно вырывается из чужой хватки рук на её лице и подходит к голубоглазой, берет её за руку. Она что-то говорит, что-то, что заставляет всех, кроме Гарри, удивлённо вскинуть бровь, а затем быстро уводит девочку постарше за собой, дальше по темному коридору. Когда их шаги становятся всё тише и тише, парень понимает самое главное, вспоминая взгляд Иб перед тем, как она от него отвернулась. Её глаза так и кричали о том, что она всё прекрасно понимает.       Гарри обречённо вздыхает, поднимаясь на ноги.       Зак смотрит на него недоумевающе и как-то сердито. — Это что было только что? — сжимая косу в руке, шипит брюнет. — Яд, — поясняет художник. — Он достался мне. — Чёрт, так и думал. Вот только, ты не выглядишь, э-э-э... — Страдающим? — Да. Да, именно это слово. — Кэтти вроде говорила о том, что он должен вызвать сильные галлюцинации, и не соврала. Мне мерещится кое-что... Но пока не более того.       «Это я-то кое-что?!» —…-но я не уверен что это кое-что настолько ужасно, как я представлял. — А ну рассказывай. — У нас нет времени на разговоры, поэтому всё, что я могу сказать: просто не дайте мне навредить Рей, — отвечает Гарри, решаясь пойти дальше. Иб наверняка придумала что-то стоящее. — Ты-то, и навредить? Этой малявке? Разве ты не бережёшь их двоих, — Зак подбегает ближе, идя на одном уровне со старшим. — Ты просто не всё обо мне знаешь, Зак, — грустно улыбается черноглазый. — И, кажись, слава Богу. Я уже говорил, что ты сумасшедший? — Да. Вроде, даже несколько раз.       Они мирно, но быстро идут по коридору с железными стенами, видя впереди такую же железную дверь, не отличающуюся от других таких же. Когда они подходят к ней и открывают, видя новую комнату, даже глазом не моргают, уж слишком она похожа на прошлые. Большая, с белыми стенами, полом и потолком. Есть лестница, ведущая к небольшой платформе, у стены висит огромный монитор, а на потолке, по углам, есть множество камер наблюдения и включённых пушек, готовых в любой момент выстрелить маленькими металлическими пулями. Вроде тихо, вот только есть одно малюсенькое «но».       Здесь пусто.       Ни девочек, ни Ворд. Парни, и всё — никого, кроме них, больше нет.       А потом дверь в который раз захлопывается и Гарри понимает, что облажался. Надо было послать за ними хотя бы Зака.       Не нужно было отпускать двух маленьких девочек одних! — Что за… — уже хочет возмутиться Зак, когда на импровизированном втором этаже из-за угла выскальзывает женская фигура — Кэтрин. Она ухмыляется, показывая свои белоснежные зубки, и крутит в руке кнут. — Это что за хуйня?! — Привет-привет! Извините меня, если вас напугала, но с девочками всё хорошо, успокойтесь! — хихикает она, медленно спускаясь по ступеням. — В этом испытании, как бы мне не хотелось, пришлось их отпустить. Ну, как отпустить, усыпить. Но не беспокойтесь, они немного поспят и проснутся. — Где Иб и Рей? — Не еби мозги, Гарри, — наравне с шипением произносит блондинка. — Они там, — она кивает головой назад. — Но я не дам вам к ним притронуться. Пока вы не выполните мои условия. Точнее, оно лишь одно, и очень даже не трудное, я уверена, вы справитесь. — И что это? — рявкает Зак. — Убейте друг друга. Как на дуэли, как Дантес убил Пушкина, как Онегин выстрелил в своего лучшего и единственного друга Ленского, мне плевать! — Что? — Ой, не смотрите так на меня, — Ворд машет рукой у лица, невинно хлопая светлыми ресничками. — Если хотите получить ненаглядных девчонок, вам нужно, чтобы один человек был убит. Кто из вас двоих, честно, вообще похуй. Хотя, если мыслить логически, этим кто-то должен быть Зак, ведь именно ему плевать на бедняжек. Я права? Конечно права, вас связывает лишь глупенькое обещание, которое можно нарушить. — Я не лжец, сучка! — Лжец или не лжец, уже всё равно. У тебя физически не получится устоять, — ловя на себе удивленные взгляды, уголки ее губ только выше поднимаются. — Упс-с, а я не сказала? На самом деле, в обоих шприцах находились яды, только немного разные. Один, что принял Гарри, должен вызывать сильные галлюцинации, которые с каждым разом становятся всё хуже и хуже. Другой же, ну, действует совсем по-другому, заставляя человека обезуметь и испытывать какое-то чувство, то, что он чувствует чаще всего. Это может быть грусть, счастье или испуг, а может, как в случае с этим монстром, и сильное чувство… Эм. Неудовлетворённости. Зак чувствует себя неудовлетворённым только тогда, когда долго не убивает. А значит… — Он захочет убивать? — заканчивает за девушкой Гарри, продолжая пялиться в пол. — Да, именно так. Это не действует быстро, нужно подождать и, я думаю, время пришло, — девушка играет бровями, направляя свой взгляд на Айзека, который стал тихим и практически не двигался, отчужденно, помутненными глазами смотря вперед. Прямо на Гарри. — Но, так как у Зака есть коса, а бедняга Гарри безоружен, я даю тебе пистолет.       К ногам лавандоволосого летит розовенький пистолет, со стуком падая на пол. Парень опускается и берёт его в руки, крутя во все стороны, тем самым проверяя. В это время, со стороны Фостера слышится какой-то скрежет и, поднимая голову, Гарри видит, как парень волочит косу по полу, медленными шагами направляясь к нему. Он молчит, и это только ухудшает ситуацию, заставляя черноглазого нервничать. А потом у его шеи оказывается лезвие косы, а бешеный взгляд брюнета направлен на чужое лицо. Младший, кажется, прекрасно понимает что делает, но остановиться, конечно же, не может. Гарри, не раздумывая, подносит пистолет к груди Айзека, сняв его перед этим с предохранителя и зажав указательным левым пальцем курок. Они оба смотрят друг другу в глаза, оба съёживаются, потому что видят в глазах напротив странное — вау, Гарри так может — безумие, граничащее с — вау, Зак такое умеет — чем-то похожим на раскаяние. В их головах творится какая-то откровенная дичь, заставляющая появляться туман перед глазами и сжимать губы, прикусывая их, дабы истерически не рассмеяться.       Вообще, Зак никогда не мог и подумать о том, что увидит в чёрном взгляде этого парня что-то кроме страха, грусти и любви к маленькой Иб. Всё-таки, он действительно очень плохо его знает. Как там говорят, «судят по обложке»? Кажется, именно это он и сделал, наивно полагая, что лавандоволосый просто миловидный, хрупкий телом и душой, пугливый паренёк, не умеющий практически ничего, кроме как думать. Чего, между прочим, часто не мог делать Фостер: его детство было ужасным, немудрено, что он толком и букв-то не знает, как научиться вообще говорить смог? — О Господи, это так миленько! — где-то на фоне визжит Кэтти, но Зак, как и Гарри, её совсем не слышит. У одного в голове голос девочки, у другого мысли и желание убивать и убивать, кромсать всё, что видишь, наплевав, живое оно или давненько уже подохло. — Вы сдерживаетесь, хотя так и хотите друг друга прихлопнуть, как назойливую муху. Мило, жаль только, я не знаю, о чём вы думаете — это действительно обидненько. — Зачем тебе это? — слегка дрожа, спрашивает Гарри, продолжая смотреть в разноцветные глаза напротив. — Зачем? О чём ты? — Каковы твои причины. Зачем тебе отпускать кого-то из нас, если, как ты сама говорила, мы все здесь являемся грешниками, которых ты благополучно истребляешь? Вдруг, мы решим убить тебя? — Меня? Не смеши, у вас не получится. Все эти пушки заряжены, — она прищуривается и трясёт кнут: — И с помощью этой вещички, я могу заставить их выстрелить в любой момент. А вот насчёт причин… А их у меня нет, я просто хочу повеселиться, поэтому, пожа-а-алуйста, не тяните время вопросами, мыслями или проклятыми гляделками. Убейте другого или будьте убиты сами, — девушка приседает на одну из ступенек, сложив руки на груди, и замолкает.       Смотрит и ждёт, когда кто-то начнёт действовать. — Если хочешь жить и выбраться отсюда, тогда стреляй, — наконец-то подает свой слегка хриплый голос Зак. — Я… Не буду стрелять, — еле-еле выдавливает из себя Гарри, опуская револьвер, — а это был именно он — и засовывает правую руку в карман плаща. У него есть маленький план, но, чтобы он сработал правильно, нужно немного разболтать серийного убийцу. Впрочем, именно это у него всегда получается лучше всего. Даже лучше рисования.       (О да, как много раз он успокаивал и себя, и Иб обычными, совсем непринуждёнными разговорами о том и сём.) — А ты, видать, на полном серьёзе сумасшедший, чувак, — для всей этой ситуации, они оба уж слишком спокойны. Наверное, ещё какой-то побочный симптом из-за ядов в их крови. Коса сдвинулась на миллиметр, лезвие вплотную прикоснулось к бледной и хрупкой шее. — Как думаешь, мне дать тебе три секунды или прикончить сразу? — А может, знаешь, как человеку пережившему многое, ты дашь пять? — нервно хихикает Гарри. — Хорошо. Три, — начинает считать Зак, тупо проигнорировав чужой вопрос. — У тебя все еще есть время, чтобы схватить пистолет и выстрелить. — Ты, это, считай-считай, я под-дожду.       Гарри цепляет пальцами зажигалку, начиная медленно доставать её из кармана. — Два, — коса приближается. — Знаешь, а я буду скучать по тебе. — Оу, спас-сибо, мне очень п-приятно.       Да, это не честно, но другого выбора нет. — Один…       Только Зак собирается замахнуться и отсечь голову парню, тот, вытащив свою любимую зажигалку из кармана, с резким щелчком и тихим «Прости!», нажимает пальцем, и огонёк вспыхивает. Он небольшой, но Фостер замирает, не смея и пошевелиться, с ужасом в глазах смотря на оранжево-алое пламя. Его руки начинают дрожать, и он вот-вот выронит из рук косу, но краем глаза брюнет замечает, как вторая, левая рука Гарри, в которой находится револьвер, поднимается и дуло смотрит на ошарашенную Ворд. — Только не убивай меня.       А после лавандоволосый откидывает зажигалку на пол и, чтобы наверняка озадачить Кэтрин, кладет свободную руку на щеку Зака, притягивая лицо того ближе, позже, через секунду — целуя и отпуская курок. — Чт..! — последнее, что успевает сказать зеленоглазая.       Пуля — если честно, Гарри молил всех Богов, чтобы та оказалась в барабане — быстро, со скоростью света, летит прямо в грудь садистки, которая, от шока, не успевает и глазом моргнуть, как в итоге ее ноги подкашиваются и девушка падает на пол, роняя свой кнут рядом с собой. Металл попадает ей куда-то влево, явно в сердце, заставляя задыхаться, жадно глотая ртом воздух, извиваться в каких-то странных конвульсиях и сильно истекать кровью, в то время как Гарри продолжает впиваться в чужие потрескавшиеся губы, от страха прикрыв свои черные глаза. Пистолет и коса уже давно лежат на полу, а сами парни находятся в очень странной позе: Айзек сидит на полу, до сих пор вытягивая руку вперед, с круглыми глазами, а Гарри находится прямо на его бедрах, уже двумя руками схватившись за забинтованное лицо. Он целует не пылко и страстно, нет, мягко и нежно сминая губы Фостера, чтобы первый не смог быстро прийти в себя и зарезать его за такое откровенное домогательство. Да это даже поцелуем то сложно назвать, просто обычное касание губ, как, бывает, делают маленькие дети при игре в счастливые семьи.       В какой-то момент, художник все же отрывается от перебинтованного лица, распахнув глаза, тут же вскакивая с Зака и отряхиваясь. Старший, не оглядываясь, бежит к владелице этого этажа, чтобы проверить её состояние. Как и ожидалось, пульс той остановился, дыхания нет, а глаза стеклянные, как у обычного трупа. Её лицо, даже после смерти, остаётся ошарашенным, руки лежат на груди, — она явно пыталась сделать хоть что-то, чтобы выжить, — а ноги непроизвольно согнуты. Поднявшись по ступенькам, Гарри начинает искать девочек, находя тех в углу. Перед лицом больше не маячит та синяя кукла с красными глазами и Мэри, что говорит о том, что яд должен был перестать действовать или, возможно, просто утихнуть. Как оказалось, Кэтти совсем не соврала, ведь девчонки спокойно спят в объятьях друг друга: Иб прижимается лицом прямо к (мхм, небольшой) груди Гарднер, уткнувшись носом куда-то ей в ключицы. Коричневая сумка Рейчел лежит рядом, но не на ней. Вид целых и спящих девочек успокаивает Гарри, поэтому он, печально улыбнувшись, медленно поворачивается к Заку, спускаясь по ступенькам вниз, заодно взяв вещицу Кэтрин с пола и направляясь к нему.       Когда, спустя полминуты, маньяк приходит в себя, то, чего уж скрывать, продолжает находиться в недоумении. Он мог прямо сейчас злиться, как делал практически всегда, но вместо этого парень просто не понимает, что только что произошло. Его поцеловали. И ни какая-то миловидная девушка или прекрасный айдол, а…       Вот это вот. — Прости, — присаживаясь на корточки, бормочет Гарри. — Чёрт, только не убивай меня, я не знал как по-другому удивить её, поэтому решился на такой отчаянный шаг, я не хотел доставлять тебе дискомфорт, честно-честно. Поэтому, ещё раз извини меня. И за огонь и за этот противный недо-поцелуй. Я действительно не хотел… — Да замолчи ты уже. — А? — Я не настолько тупой, чтобы не понять того, зачем ты сделал это, — бурчит Зак, медленно поднимаясь на ноги, с помощью чужой бледной руки. Кости громко хрустят, но, наплевав на это, серийный убийца все равно наклоняется и подбирает косу, посматривая на (уже) труп Кэтрин. — Конечно же, мне до жути хочется тебе врезать в ебало, но я воздержусь, постараясь забыть об этом тупом инциденте, ясно? — Угу. Что же, теперь придётся ждать, когда девочки проснутся. — Мгм, думаю, не стоит, — доносится сверху, откуда выглядывает Рейчел держа на руках, в свадебном (!) стиле всё ещё спящую Иб. — Давайте просто вести себя тихо, чтобы она не проснулась. — Хорошо.       Они поднимаются наверх и Гарри, найдя на кнуте кнопку, нажимает на неё, тем самым открывая дверь.       Когда они выходят отсюда, оставив мёртвое тело Кэтрин, то попадают в до одури знакомый коридор. — Что за хуйня?! — сердито, но тихо шипит Зак, стукая косой по полу. Они вернулись в практически самое начало, в белый коридор с несколькими дверями, ведущими в разные комнаты пыток. — Она все это время была так близко к нам?! Ну точно сука! — Успокойся, Зак, — подаёт голос Рейчел, оглядываясь по сторонам. — Кажется, здесь была закрытая комната, наверное, она и ведёт к лифту на следующий этаж. Вы идите, я догоню, — взгляд голубых глаз цепляется за какую-то странную надпись на стене, и Рейчел решается её прочитать. — Окей. — Только не помри.       Прижав девочку помладше к себе сильнее, Гарднер начинает читать:

«Если желаешь дверь открыть, не забудь свое имя Богу предъявить. Если ты свободен ото лжи, имя мне свое ты покажи. Осознай, что внутри твоих глубин, послушай, Бог не располагает к себе гниль.»

— Что-то странное, — бормочет блондинка, а после слышит крик Фостера: — Сука-а-а-а!       Девочка вздыхает и идёт прямиком в ту неоткрытую дверь. Зайдя внутрь, она понимает что произошло: никакого рычага или кнопки нет, и дверь лифта плотно закрыта. — И что нам делать?! — Думаю, я знаю, — отзывается Рейчел, подходя к Гарри и отдавая ему тело Иб. — Я сейчас вернусь, подождите. — Как будто нам есть куда идти, — бормочет Зак, скрестив руки на груди и тут же замолкает. Через минуту прибегает блондинка, держа в руках те самые именные таблички, с которыми они, примерно несколько часов назад фотографировались для Кэтрин. — И зачем нам это? — Там, — она указывает большим пальцем назад. — Прямо на стене была выцарапана фраза и, если я не ошибаюсь, нужно вставить какую-то из табличек в то отверстие, — девочка переводит взгляд с двери лифта на неглубокую дыру рядом, подходя к ней. — Осталось только посмотреть какая подходит по размеру и все. Хотя, у меня такое ощущение, что здесь понадобится сразу две, но, давайте проверим! — Гарднер берет самую маленькую табличку с криво написанным именем «Иб» и прикладывает к отверстию. Она не подходит и летит на пол, к ее ногам. Второй была табличка с полным именем Зака, но и та быстро оказывается на полу. Приставив те что остались, то есть ее самой и Гарри, — они, почему-то, одного размера — голубоглазая удовлетворенно хмыкает, спокойно засовывая их внутрь. Конечно же, они спокойно туда входят и спустя секунду, срабатывает какой-то механизм, со скрипом открывающий двери лифта. — Готово.       Рейчел вскидывает свои голубые глазки, несколько секунд смотрит прямо в лицо Гарри и слегка кивает ему. Художник делает тоже самое, прикрыв глаза. — Ну, тогда вперед! — оскалившись, маньяк поднимает свободную руку вверх и проходит в лифт, тут же садясь где-то в углу на его пол. Гарри отдает Иб Рейчел — кажется, у нее девочке комфортнее — и заходит следом, присаживаясь рядом с Заком. Лицо второго немного краснеет, это можно понять по ушам и немного розовой коже у глаз, не скрытой кровавыми бинтами. Лавандоволосый игнорирует это, сам покрываясь румянцем и закрывает глаза, не ожидая что они начнут новый разговор.       И в который раз ошибается, слыша тихое бормотание под нос: — Я рад, что ты... Мы живы.       Натянув на лицо теплую улыбку, парень треплет ладонью черные как смола волосы, заставляя гетерохромные глаза расшириться, а все тело сильно вздрогнуть. — Я тоже рад, что ты и девочки не пострадали.