***
Подростков в отряде было больше тридцати. Кому хватило диванов и стульев, сел так тесно, как в маршрутке, а кому не хватило, слушал или предлагал свои варианты стоя. Варианты чего? Конечно же, названия отряда! — «Артек». — Это лагерь вообще-то, а не отряд. — «Детишки-хвастунишки». — Да какие ещё детишки? Да и длинно. — «Обезьянки». Тут улыбнулась Елена Владимировна: — Нет, название должно быть таким, чтобы охарактеризовать одним словом всех. Не все ведь обезьянки. Хотя... — и с намёком посмотрела на кого-то из по мелочам провинившихся. — А какое же придумать?.. — задумалась Кузнецова. Галина с радостью отметила, что девушка, похожая на Софи Марсо, так же прекрасна и жизнерадостна, и с сидящей рядом с ней Настей всё хорошо. — «Весёлые ребята», — вырвалось у Галины. Это сказал как бы другой голос, принадлежащий не самой Галине, а иному, уверенному в себе человеку, сидящему почему-то внутри её души. Вариант вроде вызвал пару улыбок, общую задумчивость. Но нет. Повторять названия фильма и музыкальной группы не захотелось. — Мне нравится, — запоздало, но не стеснительно сказал Дима Клименко. Девочка посмотрела в его глаза и за пару секунд словно заново обрела смысл жизни. Обретение смысла жизни напустило туман в голову, и Галина плохо слышала, но всё-таки слышала, как выбирали название дальше. — «Ребята» — слишком общее слово. — Ну а кто мы тогда? Подростки. — Э-э... Отряд «Подростки»? Что-то не то. — Да какие «подростки»! Как там по этой таблице... Вы не учили таблицу периодизации? — Какой периодизации? — Возрастной. — Так! Мы уже отвлекаемся. Ну... — Да. Надо думать. Ну, блин. Вариантов стало много. Нарастал гул, похожий на сокральное «ом-м-м» в индуистской практике. — Надо сосредоточиться. Ну, мы так до ночи ничего не придумаем, молодёжь, — досадно произнесла Кузнецова. Гул затих, лишь двое сказали ещё что-то вполголоса, будто последние капли свалились с деревьев после дождя. — Как ты сказала? — спросили у девушки. — Что надо сосредоточиться. Иначе мы ничего не придумаем. — Ты гений! — В смысле? — В смысле, что мы же молодёжь! — Точняк! — А что? Хорошее название. — Мне нравится. На том и сошлись. Удивительно, что всего одно слово долго придумывали всем коллективом, а потом оно так быстро нашлось. Составление речёвки далось проще. Ну а кричалка была примерно такой же, как во многих отрядах, во многих лагерях: может, пара строчек звучали несколько иначе. Кричалку было главное выучить.***
Наступил вечер — «Вечер знакомств», если верить лагерной программе. Появилась пара-тройка комаров, предвещающая вечернее нашествие хоботковых гадов. Почернели трубы турников. С соседней базы потянуло костром: так сильно там что-то коптили. Розовые небесные тона сменялись фиолетовыми быстрее, чем сменили бы цвета шкодные мультяшные осьминожки. Отряды вышли на танцплощадку, заставленную полукруглыми жёлтыми скамьями, и обратили внимание на одноэтажную синюю постройку справа от корпуса. Постройка своей треугольной крышей напоминала скворечник. Как вскоре выяснилось, это был домик ди-джея Вадима. Но Вадим пока не явился. На его месте перед микрофоном стояла светленькая, кудрявая пожилая женщина. И пусть светленькие волосы на деле были где-то жёлтыми, где-то выжжено белыми, где-то бледно-морковными, а кудри представляли собой больше типичную «поздне-пугачёвскую», чем стильную современную укладку, это всё не только не портило внешний вид женщины, но и добавляло ей настоящего шарма. А как светились её глаза! Люди с таким взглядом — это люди, прошедшие жизнь без потрясений, способными задуть её огонь, но с препятствиями, преодолимыми разумом и трудом, трудом и разумом. И, конечно же, женщина совершила столько хорошего, что это сразу чувствовалось и заставляло её уважать. Что ходить вокруг да около? Женщину звали Цыбулёва Любовь Васильевна, и была она начальницей лагеря. Рядом с ней вскоре оказалась её помощница, ранее подгонявшая подопечных к автобусам. Вместе с неожиданной вечерней свежестью пришёл холод. Девочки-модницы поёжились, потерев открытые плечи. Но страдать от холода в вечер тёплого знакомства не пришлось. Любовь Васильевна приветствовала гостей. Воспитательницы, вожатые и ребята поздоровались в ответ. Бальзамом на душу прозвучали слова о великолепии природы одесского края, об уюте Затоки, её корпуса, её столовой, её танцплощадки. Цыбулёва словно в шутку сказала, что ребятам отсюда не захочется уезжать, но как же она оказалась права!.. Потом настала очередь отрядов. Сначала выступили малыши-дошкольники из третьего отряда, затем — младшеклассники с несколькими ребятами из пятого класса, ну а после них — девочки и мальчики, которых уже можно было называть девушками и юношами. — Отряд?! — вытянувшись, крикнула Цал-Цалко. — «Молодёжь», — ответили слаженным хором. — Наша речёвка! — сказала Солонина. — «Молодёжь, ну ты даёшь! Утром не разбудишь, ночью не найдёшь». — Кричалка! — произнесла Бахарёва. — «Раз, два — мы не ели. Три, четыре — есть хотим. Открывайте шире двери, А то повара съедим. Поварятами закусим, Поварёшками запьём, Ложки, вилки поломаем, А столовую запрём! Нас кормите, повара, — Прокричим мы вам: «Ура-а-а!» — Кричалки в столовой. — «Спасибо вам за завтрак. Придём мы к вам и завтра!»; «Спасибо за обед — Он был нам не во вред!»; «Спасибо вам за ужин — Он был нам очень нужен!» Галина рассмеялась, представляя себе картину. «Молодёжь», не дождавшись открытых дверей столовой, взламывает их и бежит к главному повару. Дети едят его, а он двигает ножками и барахтается. (Тут в воображении появился рыцарь-экспонат из журнала «Весёлые картинки», глотающий Незнайку за его незнание и непослушание). Проглотив повара, дети хватают ложки и вилки, изо всех сил стараясь их согнуть. Но алюминий так просто не поддаётся. Тогда ребята бросают их на паркет из плит, садят в тарелки перепуганных поварят и хватают поварёшек, впихивая затем в стаканы. Потом же преспокойно выходят из столовой, вешая на её двери огро-о-омный железный замок. Да уж, кровожадные детки! Но ведь это всего лишь шутка.***
Младшая Солонина так долго представляла события кричалки, что прозевала момент, когда пришёл и встал у инструмента ди-джей. Под радостные визги и восклицания Вадим объявил дискотеку. Вокруг замелькали красивые причёски. Ветер словно всё понимал и не смел трогать красоту, наведённую девушками в душе, доступном лишь в двух номерах на считанные часы, в тесных, хоть и уютных комнатушках, лишь с теми заколками и локонами, которые посчастливилось привезти из дома. Луна и высокий фонарь насыщали причёски мистическими бликами. Многие мальчики были одеты в джинсы, кто-то рискнул вылезти в лёгких шортах. Каждый мальчик приглашал на танец девочку — в тех же джинсах, в бриджах телесных тонов или в джинсовых и белых мини-юбках. Если юбка была белой, к ней непременно был надет белый топик. — И не холодно же! — показывая удивление для воображаемого зрителя, сказала Галина, на самом деле завидуя высоким стройным девушкам, не стесняющимся оголять живот. А ещё... Ещё ей очень не хотелось признавать: никто не пригласил её. И её не пригласил Дима Клименко! Он танцевал с девочкой по имени не то Марианна (но не с Алининой подругой, а с тёзкой), не то Марина, с брюнеткой с ровными и блестящими, как из салона, волосами, как раз одной из девочек с открытым животом. Вдвоём они держали настоящую красную розу. Сколько в тот вечер было пар, но никто не танцевал с цветком, вплетённым между пальцев двух нежных рук. Вот что больше всего неприятно волновало сердце. Но тревога утихла, когда Галину позвали к себе девочки из девятой и десятой комнат: Вита Селютина, две Ани (одна из них носила красивые бижутерные браслеты), Убиссе Джанет. Последняя девочка была пышной, но хорошо сложенной, улыбчивой негритяночкой. Её имя — Джанет — переводилось на русский как Мария. Маша... Самое обычное, приятное имя. С девочками было о чём и поболтать, и помолчать. С ними можно было улыбаться и тайно грустить. Можно было отвлекаться на луну и вновь смотреть на одно из живых, привлекательных лиц. А разве не было лица у луны? Конечно, было! Многим её кратеры давно напоминают чей-то лик. Как и Галине. И тут девочке почудилось, что небесное светило ей приветливо подмигнуло. Какие бы сложные чувства, из-за проблем в себе, из-за проблем с бабушкой, из-за ревности, ни возникли в юной душе, луна сумела отвести от них и подарить не только хорошее настроение, но и надежду. Когда дискотека закончилась, Галина сразу ушла в номер, легла на кровать и заснула. Крепким сном.