***
После обеда девочки взялись за собранные накануне стаканчики из-под йогуртов и фантики. Их бы выкинуть, но девочки не только сохранили их, но и притащили разные нитки, ножницы, скотч, картон и цветную бумагу, принявшись орудовать над «мусором». Девочки готовились к лагерной моде — 2005, стараясь сделать из стаканчиков и фантиков прекрасные юбки и шикарный декор к настоящим блузкам. — Это ещё что! — задорно сказала Алина и принялась помогать самым активным Марианне Поздняковой и Ане Бирюковой. Но работать над своим нарядом ей не хотелось. — Вот потом будет конкурс настоящей моды, и я непременно поучаствую. Время не стояло на месте, и его практически не оставалось. Даже у того, кто пишет диплом, часов на сбор материала и обработку текста гораздо больше. Но прекрасная половина «Молодёжи» быстро справилась с подготовкой и теперь ожидала скорого начала конкурса. На танцевальную площадку лил тусклый свет жёлтых и розовых лучей уходящего за горизонт солнца. Турники полностью высохли, но никто из мальчиков на них не пошёл. Всем хотелось посмотреть на новую одежду девочек. Между тем к моделям с загадочным видом подошёл Дима Клименко. Девочка, поверх пляжной одежды которой висели стаканчики из-под клубничных йогуртов, тут же разгадала его коварный замысел и заранее сообщила: — Дима, поднимешь юбку — прибью! Галина улыбнулась: не может же такой хороший парень так поступить. Ещё и при взрослых! Но если бы он так сделал, его бы очень ругали. Потому что даже без Диминого проказничества одна из ниток порвалась, и Галининой маме пришлось по-быстрому помогать девочке всё закрепить. К счастью, к началу конкурса ситуацию успели исправить. Первым выступал третий отряд. Малыши надели яркую, типичную для их возраста одежду, с которой сосульками свисали прикреплённые фантики. А одна малышка украсила фантиком свою милую шляпку. Дети плясали под музыку из весёлых советских мультфильмов, стараясь улыбаться, как взрослые актёры кино. Во втором отряде восьми- девятилетнюю девочку снарядили так, будто это было обмундирование. Пластмассовые коробочки из-под куриной «Закуски», приделанные к костюму цвета хаки, в самом деле напоминали погоны и пуговицы военного жилета. И лишь в первом отряде было минимум одежды. Девочки вышли в одних купальниках, но все места, которые вне пляжа могли бы сочтить неприличными, были умело и красиво прикрыты фантиками. Казалось, что поверх лифчиков и трусиков сидят блестящие серебряные топики, ловящие уже не тёплые лучи, а остатки заката; серебристо-красные юбки с маками и тёмно-жёлтые юбки с коровками. А самой смелой и раскованной оказалась девочка с самым сложным нарядом — тем, что был из стаканчиков. — Для создания этого образа, — гордо отрапортовала Виктория Николаевна, — весь отряд непрерывно ел клубничные йогурты. Поаплодируем прекрасной модели! Галина аплодировала с радостью и полной уверенностью, что изобретальная «Молодёжь» победит. Жюри — помощнице начальницы лагеря, медсестре и кому-то ещё (точно женщине, не плавруку) — пришлось покумекать. Женщины переговорили, постукивая маникюром по судейскому столику, и весьма странно определились: — Все три отряда показали великолепные образы, — выдвинула вердикт медсестра. — Нам понравилось одинаково. Все отряды получили первое место. И всё. Больше ничего кроме «Победила дружба» ребята не услышали. Возможно, такое решение понравилось малышам, но взрослым девушкам было бы легче услышать: «У вас третье место, потому что...», чем остаться без результата, без оценки. Девушки расстроились, хоть и понимали, что не каждый же день выигрывать, и лишь дискотечная музыка смогла их развеселить. Вита, Аня, Оксана и Лера скромненько танцевали с краю, пока галантный и причёсанный Сергей не увёл последнюю танцевать. Только сейчас Галина, которая невольно сравнивала друзей со знаменитостями, поняла, что Сергей Халин похож на Маслякова-младшего, ведущего КВН. Алина пригласила на танец Дмитрия Гущина, и стало видно, что девушка ведущая в их паре. Не ленивый, не пассивный, но какой-то растерянный, Дмитрий позволил увлечь себя яркому миру тусовок, в котором жила Алина. Трезвая, Алина прислонялась к нему так, как другая могла бы прислониться после двух крепких бокалов, и с каждым кругом, совершённым танцующей парой, бордовая помада, тёмные, томные веки и густо накрашенные глаза всё сильнее играли на псевдопьяный образ. С каким-то хорошим мальчиком (впрочем, плохих в лагере и не было) танцевала Подлесная Инна, фотогеничная девушка с волнистыми белыми волосами и белоснежной улыбкой. «Брижит Бардо... Светлана Светличная...» — тут же принялась подсказывать Галине её мысленная программа по подбору двойников. А что выделывали Сахаровы Андрей и Алексей! Этих русых парней можно было назвать просто королями молодёжных танцев. Только Галине среди веселья почему-то не хотелось ни-че-го! Она села на скамью, беспокоясь, чтобы пыль с неё не оставила полосы на бежевых бриджах (а то мама поругает, напомнив, что вода в номере есть не всегда), и осмотрелась. Вдруг перед ней, как в сказке, возник Дима Клименко. Дыхание на секунду перекрыло. Девочка попыталась что-то сказать, а вместо этого, как рыба, начала хватать ртом воздух. Дима посмотрел на неё и вряд ли нашёл в «рыбе» хоть что-то симпатичное. Но и не ушёл. У него были серые глаза — такие, каких миллионы: природа изобрела весьма скромный набор цветов глаз, не предоставив ни радужного разнообразия линз, ни суперспособностей отбрасывать противника, разжигать огонь или создавать лёд с помощью одного взгляда. Да. У Димы были всего лишь. Серые. Глаза. Тем не менее Димин взгляд был единственным в мире! Ни у кого больше не было такого же одновременно глубокого, умного, шалопутного и немного печального взгляда. Ничьи больше глаза не обладали столь светлым небесным оттенком, переливающимся в искусственном вечернем свете. И Галине было всё равно, что, в общем-то, любая девчонка, влюблённая в сероглазого парня, думала бы так же. — Почему ты не танцуешь? — спросил он. От его голоса било электрическим током. Пусть говорит ещё... Хоть что-нибудь. Лишь бы говорил. — Мне пока не хочется. — Галина помедлила. — А-а?.. — она так долго тянула звук, что звонкий гласный «а» перешёл в шёпот. — А можно?.. — начал Дима более уверенно. Тут ему помахала черноволосая красавица, с которой он уже танцевал. На этот раз она пришла без розы, но... Господи, как у девушек получается так хорошо выглядеть! Она была прелестна! С извиняющимся взглядом Дима поднялся и подошёл к девушке и, судя по жестам, пригласил её на танец. Галина заскучала. В её груди разливалось не нужное тепло расплавленного свинца, которое, застывая внутри, превращалось в ранящие пули. С одной стороны, она поговорила с любимым человеком, пусть это и сложно было назвать диалогом, с другой стороны, снова потеряла его. Нужно было или брать хорошенькой внешностью, которой она, мягко говоря, не обладала, или подходить к парню самой, но и этого Галина не умела: подойдя, она бы прямо сказала «Я люблю тебя», насмешив весь честной народ, и не сумела вести игру.***
На следующий вечер снова пошёл дождь. Галина сидела и думала: она как шаман, а дождь льёт под её настроение. От нечего делать проверила рукой стекло. Оно было ледяное и в стекающих каплях с внешней стороны, но не мокрое в комнате, поэтому вода не портила рисунки. Всё так же держался «лизун». Хоть это было хорошо! Считанные разы ребята видели море. Из-за погоды приходилось или гулять вдоль соседних баз, до базара у почты и ж/д станции, или сидеть в комнатах, готовясь к конкурсам. Сегодня был второй вариант. Первым конкурсом были «Канцелярские потехи». Всё, что запомнила Солонина из самого конкурса, — это большую, на А-4, розовую кнопку, максимально заметную для учителей, которым хотят её подложить вредные ученики. А ещё человечка из геометрических фигур. Больше ей запомнился маленький, размером с два школьных класса, домик с креслами, как в актовом зале, — так называемый «Красный уголок». Он находился за столовой, ближе к выходу с базы. Ребята перебежали в «Красный уголок» с визгами и склонёнными головами, безуспешно пытаясь спасти мокрые волосы. Добравшись, поскорее сняли и положили на сидения мокрые ветровки. Вот прямо понадобилось небу ливануть! Посередине сцены «Красного уголка» стоял огромный и цветной телевизор с пультом. По новостям болтал какой-то дядька. Потом пошла реклама. А Галина смотрела её с таким удовольствием, с каким смотрят долгожданную премьеру в кинотеатре. Ей было без разницы, что смотреть. Лишь бы в цвете! Она любила свой небольшой чёрно-белый «Фотон», но уже хотела стать обладательницей, к примеру, «Samsung-а». Так или иначе «телик» остался самым ярким воспоминанием того дня, вернее, вечера. А вот следующий вечер запомнился куда больше! Он даже назывался красиво — не просто «Лагерная мода», а «Кто на свете всех милее». В конкурсе красоты от первого отряда приняли участие четыре девушки: Екатерина, фамилию которой Галина не запомнила, Алина, Марианна и Инна. Конкурс начался с настоящей модельной походки по «подиуму». Грациозно двигаясь, участницы представляли собственную моду. На Екатерине сидело белое, с синими цветами платье, казавшееся холодным в дыхании сумерек. Но сама девушка определённо была жаркой! Марианна демонстрировала кремовое платье-сарафан, длинный пояс которого, точно парус, трепался на ветру. То же самое могло произойти с роскошными длинными волосами, но они были продуманно зафиксированы лаком. Нельзя было сказать, что Екатерина и Марианна оказались хуже, но в то же время ясно выделялись две другие участницы. Знакомое голубое Алинино платье по-новому смотрелось в конкурсный вечер. Оно было её до последней нити. Платье наверняка послужило своей хозяйке в день покупки, не один раз в школе (возможно, под усталые замечания учителей про слишком большой вырез), явно не на одной дискотеке и уже в лагере. И, вероятно, прослужило Алине и дальше: после окончания школы (но не самом выпускном; по такому случаю даже самая «белая ворона» с консервативными родителями покупает новое одеяние, не говоря о тусовщицах), на первом-втором курсах вуза, перед свадьбой. Только дальше ему не нашлось бы места даже на вешалке. Оно осталось бы в воспоминаниях, потому что подчёркивает конкретные годы и после словно потеряет своё значение, превратившись просто в ткань. Но пока этого не случилось, голубое платье полностью дополняло и естественную Алинину красоту, и её великолепный «мэйк-ап». Со всех сторон Алину ослепляли вспышки фотоаппаратов, точно девушка находилась на настоящем и крупном, киевском или московском, кастинге моделей. Кто-то с досадой жал на джойстик неподдающегося «Siemens-a», дабы оставить фото в альбоме телефона, но сделать фотографию получалось не сразу. Впрочем, у незадачливого зрителя был второй шанс: участницы уверенно и умеренно прошли не один, а два круга воображаемого подиума. Глаза девушек блестели, и не от слёз из-за ветра, не от вспышек, а от переполнявшей их гордости. Девушки ровно держали головы и приятно улыбались. Три красавицы в платьях. И одна — Инна — в белом костюме. Ещё до конкурса воспитательница и вожатые одобрили её выбор и теперь понимали, что не ошиблись. Чисто белые брюки с заниженной талией подчёркивали длинные спортивные ноги (наверное, Инна каталась на лошадях или была спортсменкой в последних классах своей школы). Длинные белоснежные рукава кружевами шли до самых запястий. Никаких вырезов и больших оголённых частей не было. Лишь снизу виднелась тонкая полоска живота, а вверху открытые плечи туго перетягивали бретельки бюстгальтера. Тоже белого. Все четверо вернулись к домику Вадима, от которого начинали идти. Теперь Алина, Инна, Марианна и Екатерина под ненавязчивую, в меру громкую и не танцевальную музыку совершали «химию» над волосами подруг. Четыре подруги участниц сели на вынесенные стульчики в ожидании красивых причёсок. Екатерина расчесала и заплела волосы подруги в косички, украшенные толстыми разноцветными резинками. Марианна сделала зачёс на одну сторону и после поорудовала над зигзагом. Алина занялась причёской в стиле девяностых и щедро брызгала лаком вовремя закрывавшую глаза девочку. Ну а Инна, казалось, работала медленнее остальных, но как умело она положила волосы подруги! И не нацепила сразу всего, что можно было запихнуть в причёску, а зафиксировала одну прядь тремя одинаковыми, весьма скромными заколками. Её труд выглядел одним из лучших, и по взглядам судей было видно, что они почти определились с выбором в её пользу. Чтобы приблизиться к победе, оставалось лишь прочитать стихотворение собственного сочинения про любимую красивую вещь. Может, про помаду. Может, про тени. Или про тушь. Сами стихи вряд ли у кого-нибудь сохранились. Зато Солонина запомнила, о чём они были. Трое из четырёх участниц прочитали «оды» косметике. А одна — всё та же Инна Подлесная — с чувством и с нежностью, буквально заставившей замереть зрительские сердца, в поэзии обратилась к... своему зеркальцу.***
Двадцатитрёхлетняя Солонина приготовила чай, как гусеница, набрала курицы, картошки, всяких сладостей и быстро с ними управилась. Ей не хотелось сидеть в интернете, тем не менее вместе с «ВКонтакте» у неё было открыто ещё двадцать вкладок. Оглядев захламленную комнату, она подумала, что, будучи такой лентяйкой, не имеет права писать о ком-то приятном. Но пальцы сами потянулись к мышке, чтобы открыть «Word» с недописанной главой. Подумав, что начнёт плакать, Галина обнаружила глаза сухими. Впрочем... слёзовыделительные каналы могут сдержаться, даже если душа ревёт. Так или иначе ничего не помешало ей написать в конце главы: «Что ж, Инна Подлесная отличилась. Её костюм выделялся среди платьев. Её причёска на подруге вышла лучше, чем у остальных. Её творчество цепляло и заслуживало похвалы. Она большая умничка. И на конкурсе красоты вне всяких сомнений победа досталась ей.