Жизнь прекрасна!

      В один из дней природа смилостивилась над отдыхающими. Море, проглотив дожди и ливни, подставило серую гладь яркому, как на детских рисунках, солнцу. Куда ни посмотри, отовсюду над одесскими краями нависал чисто голубой купол небес. Лишь где-то на севере скопился белёсый пар, напоминающий, скорее, самую маленькую сладкую вату, чем облака. Пройдут недели, прежде чем тот пар станет частичкой злой свинцовой тучи.       Радостно переговариваясь, поправляя головные уборы и размахивая парео, отряды вышли на море. Мальчишки, не слушаясь, раньше времени полезли в воду. Ирине Вячеславовне пришлось не прогонять их, а, быстро сориентировавшись, зайти в воду следом за ними.       Не прошло и пары минут, как Дима Клименко поймал крохотного морского конька! И почему-то первым делом понёс его показать Галине. Девочка даже не обратила внимания, что он подошёл именно к ней, не увидела в этом ни намёков, ни сокрального значения. Настолько её заинтересовал конёк!       — Никогда их раньше не видела, — произнесла Галина. — Красивый.       Дима поднёс ладони к самому её лицу. Между его пальцами, капая на песок, просачивалась вода. Морской конёк был пурпурно-прозрачный, похожий на стеклянные фигурки, насаживаемые на ободки бокалов. Красивый свободный житель моря перепугано смотрел на мальчика, который, может, для одного живого существа и был любимым человеком, но для него был врагом. Потом он начал извиваться, подталкивая собственное тело закрученным спиралью хвостом.       — Не мучай его, отпусти! — взмолилась Галина.       — Сейчас отпущу, — без вредности ответил Дима и, подержав конька ещё буквально секунду, отнёс обратно в волны.       Галина сама была не промах в том, чтобы кого-то взять и порассматривать. Но в её случае она не виновата. Её довели! Ладно, креветки. Они мелкие и лёгкие. Один раз пощекочут — другой раз их просто смоет, и всё нормально. Другое дело — крабы. Маленьких, песочного цвета, их можно было бы и не заметить, если бы они ни начали самое настоящее нашествие! Покрадываясь к жертве, они хватали её за ноги цепкими, болючими клешнями. Если бы только «The Elder Scroll — 4: Oblivion» вышел на два года раньше и Галина бы в него играла, она определённо сравнила поведение крабов с наглостью грязекрабов, которые при маленьком размере (за исключением одного единственного гигантского экземпляра) и небольшом запасе «маны» не прочь убить путника. Галине удавалось отпрыгивать, когда крабы щекотали её, прикасаясь к стопам, но один успел её схватить.       — Ай! Иди сюда! — Хотя логичнее звучало бы: «Иди отсюда!»       Девочка не решилась брать этого сорванца и схватила другого, повреждённого краба: кто-то на него наступил. Галина отнесла его на пластмассовую крышку возле своего парео. Но, увидев, что крабику плохо, вернула его к воде, осторожно положив рядом с «братьями». Посмотрев на малыша среди сородичей, зашла в море.       Ах, как же оно было прекрасно! От одного берега до невидимых турецких земель простирались толщи живой, мерцающей на солнце воды. Моря было так много, что в нём тонули всякие подростковые переживания, уходили глубокие, как зараза, въевшиеся в голову мысли об уроках, которые придётся снова и снова, изо дня в день, делать меньше, чем через три месяца. Волны, отбивающие свет солнца так, как неспособно лучшее зеркало, приятно слепили глаза, словно заставляя смотреть не только на море, но и вглубь своей души. Стоя на побережье, ребята могли мысленно говорить с морской природой и быть собой, а не тем, кем с детства учатся быть в мире лжи и грызни «кто кого» во имя выживания. И чем больше времени ребята проводили на жарком побережье, тем сильнее иссыхали, исчезали их проблемы и тяжёлые думы. Чем больше времени ребята проводили в море, тем больше их души и тела насыщались свежестью, бодростью, чистотой.       Кто сказал, что в гостях хорошо, а дома ещё лучше? Скорее, наоборот. Хорошо иметь дом, находиться рядом с любящими родителями и школьными друзьями. Но ещё лучше спросить у собственной души, чего же она желает, и найти для неё маленькое (или не такое уж и маленькое) местечко на большом земном шаре. Отшельники строят хижины в сибирских лесах и уходят к берегам северных морей. Бородатые, с мудростью старца в молодых глазах, они знают и зверя, и птицу, и рыбу. Не такие, как все, школьники, подрастая, понимают, что сердце их принадлежит восточной культуре. И едут, летят они в Индию, в Китай, в Корею, тянутся к необыкновенной, утопающей в цветущей сакуре Японии; находят умиротворение в садах и храмах, в чаепитии, похожем на ритуал, в острых блюдах и в суши — во всём, что так часто встречается им там и там, и в том, что не сразу откроется взору туриста. Пленённые мистикой, люди исследуют Западную Украину в надежде на встречу с мольфаром, добираются к замку Дракулы в Румынии. Самые активные и современные люди, сочетая хобби и работу, изучают Европу. Одни довольствуются Польшей, златые которой способны обогатить трудолюбивые руки и выносливые тела, а в сердцах других навсегда остаются уютные французские кафе, узкие, изученные мотоциклами и мопедами итальянские дороги, дух немецкого футбола и сказочные красоты венецианских вод. Среди прочих людей есть и такие люди, которые выбирают море...       Наблюдая игру «барашек», чуть отступающих и нападающих на берег, Галина думала, что не просто выбрала, а полюбила море. Ведь любовь — случайное чувство. («Я не верю, что можно кого-то найти. Любовь — это случайное чувство» — когда-то позже скажет Наталья Андрейченко, и Солонина не только согласится с ней, но и возьмёт слова актрисы за кредо). Она не открывала карту, не говорила ни маме, ни бабушке, что хотела бы поехать в такой или такой город, к Чёрному морю или к Азовскому. Ничего намеренно не искала. На море её просто привезли... Такая же случайность получилась и с Димой. Галина просто увидела его одним из первых мальчиков, и уже тогда в сердце что-то кольнуло. Она могла бы полюбить прекрасного внешне и тоже блондина Серёжу Халина или другого Диму, но все остальные мальчики были для неё друзьями и товарищами, а не любовью. В её душе теплилось случайное первое чувство. А ещё Галине было очень хорошо от того, что она не могла объяснить, чем же, кроме как волей случая, ей понравился Дима: достаточно было того, что он хороший мальчик.       — А. У-уй... — Как всегда, мысли о любимом что-нибудь перебивало. На этот раз девочке помешала ледяная волна. — Чего так холодно?       — Холодно? — спросила мама. — Это сероводород.       — Сероводорода, по-моему, нет в наших реках, — почти угадала Галина, к своему стыду, не понимая, что такое сероводород. Он был для неё таким же новым словом, как и «бойлер» — «боуллер».       — Если тебе холодно, вылазь.       — Неа! — ответила девочка, выпрямляя ногу, которую норовила схватить судорога, и стараясь не показывать, что по спине и локтям начали бегать мурашки.       И вот судорога отступила. Мурашки прошли. Море, разом дающее чувство умиротворения, долгой жизни и огромного вдохновения, когда кажется, что можешь снять десятки фильмов о прибрежных городах, издать сотни книг о морских приключениях и написать тысячи марин, словно обняло одиннадцатилетнюю мечтательницу. Море закачало её, как дитя в колыбели, обняло за плечи, укрыло с головой и вновь закачало. Девочка завертелась то на одной, то на двух ногах, наслаждаясь сопротивлением воды, а после, не касаясь дна, закрутилась в причудливом танце. Она пропустила момент, когда намочила волосы, и теперь они, липнущие к лицу подобно краям хиджаба, обжигая лоб и щёки, высыхали на солнце быстрее, чем можно было бы представить. В причёску — вернее, в то, что от неё осталось — вплелись кусочки водорослей и мелкие-мелкие кристаллики соли; они ещё могли отстать, раствориться и вновь смешаться с морем.       «Я люблю тебя, море!» — мысленно сказала Галина.

***

      «Я люблю тебя, море» — написала взрослая Солонина и, подняв голову к свету лампы, заулыбалась. Она была слишком занята воспоминаниями, чтобы думать о том, как фотографы, если бы зафиксировали её позу и её лицо, дико и долго смеялись.       Да, она любила море. И любила реки. Любила всё. Лишь бы рядом с ней были друзья!       Тут Солонина не то засмеялась, не то засвистела, прикусив нижнюю губу одним резцом. Такую картину, пожалуй, лучше видеть воочию. Или не надо...       А смеялась она с того, как баловалась на речке. Когда это было? Года два или три назад?.. Они с Натахой поехали на Безлюдовку. Прошли к берегу с южной стороны, где почти не было людей, а над склоном с растущими соснами располагалось кладбище. Чего там только Солонина не вытворяла!       Во-первых, наслушалась Дзiдзьо «Ха-ха-ха» и после строк «без лiфчика мала» полезла в воду именно в таком виде, о каком шла речь в песне... Свобода. Раскованность. Приятная глупость...       Во-вторых, играла с Натахой в «Титаник». Девушки брали «подусю» — надувную подушку — и вместе заходили в воду. Наташа клала голову на подушку, закрывая глаза, а Галина тормошила её и шептала: «Джек... Шлюпка, Джек».       В-третьих, развеселившись, Галина попросила снять её на камеру... Разбегаясь с возвышенности, она прыгала в воду с дикими орами: «МАМА ЛЮБА, ДАВАЙ, ДАВАЙ, ДАВАЙ!» и «ГАРРИ ПОТТЕР ПОЙМАЛ СНИТЧ!» Смеясь, Наташа сказала, что выложит эти видео на Галинину стену во «ВКонтакте». Разумеется, так она поступать не собиралась. Наверное...       А самым интересным, наверно, был прикол с «хитом сезона». Дело в том, что подруги учились в одном вузе, и с преподавательницей музыки учили распевки. Смешные и бессмысленные, повторяющиеся строки: «А синди я, я, юпи, юпи, я...», «Она на лошади спускается с горы» и «Она целует свою бабушку в щеку». Крутясь под водой и не касаясь дна, Галина придумала в это время петь: «А я танцую танец жира под водо-о-ой. А я танцую танец жира под водой. А я танцую танец жира, я танцую танец жира, я танцую танец жира под водой». Когда Наташа подхватила дурацкую песню, Галина напомнила, что... «А этот хит сезона был сначала мо-о-ой! А этот хит сезона был сначала мой. А этот хит сезона был сначала, хит сезона был сначала, хит сезона был сначала мой».       — О-ой! — красная от истерики, взрослая Солонина застыла с нелепым выражением лица. Её разом сковали смех и ностальгия, сама по себе подразумевающая разные чувства в одном флаконе. Потом она достала изжёлта-серый, шершавый от надавившей когда-то ампулки, двойной тетрадный лист, вчиталась в маленькие мамины строки и вспомнила тот день. — Мы ставили сценку! — воскликнула она. — «Вкусные истории».

***

      Тогда было время Александра Роднянского и Вячеслава Муругова. Вместе они создали настоящие шедевры, благодаря которым не все российские сериалы можно было назвать глупым «мылом»: «Не родись красивой», «Кадетство», «Дочки-матери»... А в начале две тысячи пятого во всю шла «Моя прекрасная няня». Участвуя в развлекательной программе «Вкусные истории», первый отряд обыграл именно одну из серий «Няни...» — сто пятую.       Роль Вики исполнила Алина Жукова. Высокая, стройная, с модельными бюстом и ножками и похожей причёской, смазливая и с хитринкой в глазах, она как никто подходила на эту роль. Вита Селютина вызвалась сыграть Жанну Аркадьевну, и Галина подумала, что её доброй, сдержанной подруге не к лицу образ вредной женщины; да, она умничка, она справится, но образ не к лицу. В то время она не пересмотрела отношение к персонажу Жанны и ещё не считала её интересной, умной, любящей женщиной... Роль Ксюши досталась Оксане. Низенького Константина сыграл тоже не столь высокий (что, впрочем, не было недостатком!) Дима Клименко. Любовь Григорьевну изобразила Аня Бирюкова, а бабу Надю — Лера Хайрова. Она превосходно вошла в образ и не подходила разве что по возрасту. Но в том-то и была задача: всех взрослых людей, включая пожилого человека, сыграть юношам и девушкам.       Выступление проходило сразу после ужина в зале «Красного уголка».       — ... «Моя прекрасная няня». «Диета для похудения» — объявила Убиссе Джанет после вступительной речи, и ребята вместе с воспитателями и вожатыми захлопали. Позже Джанет играла Машу, можно сказать, тёзку: не сомневаясь в читательской памяти, автор всё же напомнит, что имя Джанет в переводе как раз звучит как Мария.       Алина, Вита, Дима и Лера играли по такому сценарию:       Константин стоит на кухне и мажет маслом бутерброды. Один хлеб случайно падает. Константин видит подходящую Вику, быстро подбирает хлеб, и, как будто ничего не случилось, намазывает его и кладёт на тарелку. Боится, чтобы никто не увидел его оплошность. Вика подходит и хочет взять этот бутерброд.       Константин: «На вашем месте я бы не ел этот бутерброд, Вика».       Дима без труда скопировал и хрипловатый старческий голос, и присущие голосу дворецкого ироничные нотки. А Алина прекрасно сыграла досаду, сохраняя природное кокетство персонажа.       Вика: «Неужели я настолько поправилась?!»       В это время, как ураган, врывается Жанна Аркадьевна. Всё сразу подмечает: «О, няня Вика! Вы купили новое платье? А что, в старое уже не влазите?»       Вика поперхнулась бутербродом.       Заходит Ксюша. Глядя со спины, путает Вику с её мамой и здоровается: «Доброе утро, Любовь Григорьевна!»       Вика удивлённо поворачивается.       Ксюша: «Ой, Викусь, это ты? Я тебя не узнала».       Вика, с огорчением: «Да неужели я так изменилась?!»       Тут няню застаёт баба Надя со словами: «Ой, Викуся, как ты хорошо выглядишь! Поправилась, порозовела. Наконец-то тебя в этом доме начали кормить!»       Тут зал улыбнулся от невольного ехидства бабы Нади/ Леры Хайровой. Кто-то раз хлопнул в ладоши.       Заходит Маша.       Вика переживает и обращается к Маше: «Маш, скажи как дочка будущей матери. Что, я правда так поправилась?»       Маша: «Нет, ну что ты!»       Вика: «А мне кажется, что все смотрят на меня, как на бегемота в зоопарке!»       Маша: «Викуся, а давай вместе сядем на диету?»       Может, лагерные выступления — всего лишь самодеятельность. Но это не значит, что на них нельзя проявить себя. Можно и даже нужно! Джанет переживала так по-настоящему, будто Вика/ Алина была для неё очень близким человеком. Пожалуй, именно так могла переживать подопечная за любимую няню.       Вика: «Ну давай, Маша, тащи сюда все свои журналы».       Маша приносит целую гору журналов.       Вика, глядя на их огромное количество: «Мама дорогая, очуметь!»       Они начинают перебирать журналы и читают в них диеты.       Вика читает: «1. Можно есть всё, но по цене укладываться в одну гривну... (В сценарии на основе российского сериала валюту адаптировали под свою). Ну нет уж, для меня это слишком дёшево».       Они продолжают перебирать журналы.       Маша: «2. Диета «Экзотик». Взять хвостик ящерицы, 200 грамм мадагаскарских тараканов. Растереть всё с ложкой змеиного яда».       Вика: «О нет! Этой диетой уже пользуется Жанна Аркадьевна».       Надо было видеть, как зрителей отвратило от тараканов и змеиного яда, и тут же на брезгливых лицах появились улыбки. А Алина между тем проявила хороший актёрский талант. Если на конкурсе красоты было видно, что его звезда — сдержанно сияющая, светленькая Инна, то звездой сценки по сериалу по праву можно было назвать Алину. Она была где нужно испуганной, переживающей, где нужно — эмоциональной, где нужно — юморной; повторяла и добавляла что-то своё в оригинальную игру Заворотнюк, так же слегка приседала и вертелась на каблучках.       Вика судорожно перебирает журналы. И в самом последнем находит «Сладкую диету».       Вика радостно: «О, это как раз для меня! Взять один красный банан... Где же я возьму его? Ну ничего, обычный покрашу! Добавить половинку авокадо... Куда же я дену вторую половинку?.. Хорошо, съем. 1 шт. папайя... Господи, как же оно выглядит?»       Она берёт телефон и звонит маме. (Для сценки Алина принесла свой мобильный. У многих ребят в отряде их ещё не было, и потому мобильник произвёл «эффект вау» на зрителя).       Вика: «Алло, мамо?»       Любовь Григорьевна: «Шо случилось, доню?»       «Ничего не случилось. Всё нормально».       «Не, ну ты ж так просто не позвонишь».       «Мама, где я могу достать папайю?»       «Он опять в ванне сидит».       «Да не "папа", а "папайя"».       «Доню, та на шо оно тебе надо?»       «Похудеть хочу».       «Ой, от всех проблем рецепт один — скушай, доню, мармеладку!»       Фраза Любовь Григорьевны/ Ани Бирюковой «взорвала зал». Вот оно — правильное решение! И действительно сладкая история. Казалось, коротенькая сценка длилась бесконечно, как бывает с чем-то или очень нудным, или с чем-то, как тогда, очень весёлым. На миг почудилось, что пора идти обратно в корпус, но конкурс закончился лишь тогда, когда ребята выступили с лагерными новостями.       Аня Бирюкова, преобразившись в ведущую с помощью мужского галстука, игрушечного микрофона и простенькой декорации из столика и однотонного офисного фона, начала читать новости о еде. Рядом стояли две «сурдопереводчицы», смешно и интересно изображающие то поваров, то тарелки небывалых размеров, то странные, фантастические фрукты. Одной из последних была такая новость:       — С этого дня каждый ребёнок ДОЛа за сутки будет получать десять порций мороженого, четвёртое блюдо на завтрак, обед и ужин и двенадцать порций йогурта.       Бирюковой поаплодировали. Девушка улыбнулась, встала из-за стола, который тут же принялись менять на другую декорацию, и села в зале. А Дима Клименко, мальчик худой и не жадный к еде, сидел с голодными глазами после таких «новостей». У него был настолько несчастный вид, что Аня спросила у Виктории Николаевны:       — Он что, шуток не понимает?       — Когда дело касается еды, нет, — ответила воспитательница.       На этом моменте Галина потеряла счёт времени, забыла, как и когда начали следующий конкурс. И... В общем, с ней происходило всё то, что и обычно. Как всегда, внутри неё, в глубине её души. Девочка хотела, но боялась обнажить свои чувства.

***

      В следующем конкурсе — «Супердеточки против супервожатых» — как видно из названия, участвовали и дети, и взрослые.       В роли супердеточек выступала целая толпа! Первым делом — Марина и Юля, чьи фамилии, внешность и одежда никак не отложились в Галининой памяти; но ей было приятно помнить хотя бы имена, шесть букв и три буквы, которые ни о чём ей не говорили, тем не менее возвращали в счастливые лагерные дни. А дальше — хорошо знакомые, любимые ребята: снова Дима Клименко, Настя и Юля, пожалуй, самые лучшие дружившие блондинка и брюнетка, Настя — Алинина подруга и Слава Нестеренко.       Супервожатыми предсказуемо были Ирина Вячеславовна и Елена Владимировна.       Задача была проста — поменяться ролями. Вожатая должна была вспомнить детство, сделать причёску, как у подростка, пошалить, поспорить. Ну а ребятам надо было стать взрослыми... Впрочем, с этой ролью они начали успешно справляться задолго до первого лагерного дня.       Для перевоплощения Ирина Вячеславовна взяла огромный водяной пистолет рыжего цвета, спрятала его за спину и всё время жевала белую жвачку, то и дело эффектно надувая её. Елена Владимировна заплела банты в два хвостика и стала похожа на первоклассницу; разве что из её взгляда не пропала учительская серьёзность. Ребята нацепили на себя деловые костюмы, очки, как у сорокалетних инженеров, и аккуратно заложили волосы.       Дети-вожатые всеми усилиями бранили вожатых-детей. А вожатые-дети задавались, не желая подчиняться. Зал улыбался, слушая, как вожатые-дети то съели все йогурты, то стащили шоколадки, то ещё не собрались на море, то закрыли детей-вожатых на два часа. А верхом наглости была конкурсная подготовка. Вожатые-дети заявили, что их подготовка настолько хороша, что проверять её не стоит. Во как!       А когда Ирине Вячеславовне супердеточка Слава сделал замечание про жвачку, супервожатая не только не выплюнула её, но и ещё больше надула. Затем, приподнявшись на носочках, вытащила из-за спины водяной пистолет и направила на Славу! Супердеточка не успел увернуться от выстрела.       — Ай-ай-ай, — шуточно сказала помощница начальницы лагеря, она же судья, и забрала пистолет.       Возможно, благодаря выходке Ирины Вячеславовны маленькая команда супервожатых победила. Но и старания супердеточек были замечены.       Однако ни помощница начальницы лагеря, ни воспитательница, ни вожатые не заметили того, что заметила Галина. Она увидела, с какой свободой ребята снимали с себя «атрибуты взрослой жизни» и как без деловых костюмов, без громоздких очков становились сами собой... Это было прекрасно!

***

      Дискотека после конкурсов закончилась, едва успев начаться. Гулкое «У-у-у», большие пальцы вниз и слёзное «Вадим! Вадим!», обращённое к диджею, ничего не решило. Ребят заставили раньше идти спать, потому что завтра нужно было рано вставать.       Завтра предстоял насыщенный день! Без единого конкурса и без репетиций, а всё равно насыщенный.