Per aspera ad veritatem, или Сквозь тернии к правде

      «Что? Что ты говоришь? Я тебя не понимаю».       Максимус оставил безуспешные попытки освободиться из объятий кристально чистой воды. Он рвался наверх, но его упорно что-то тянуло на дно — из раза в раз, пока мальчик не обратил к ногам недоумённый взгляд и не встретился лицом к лицу с невесомой полупрозрачной девушкой. Она посмотрела на него так радостно, будто встретила родного душе человека; её губы заметно шевелились, она что-то говорила, но юный маг её не понимал. Прикосновения незнакомки он ощущал как слабые чуть более прохладные потоки с придонных течений, но стоило ему самому потянуться к ней, как девушка отстранялась и исчезала. Освобождённый, дракон отчаянно устремлялся к поверхности, но почти неосязаемые руки в ту же секунду сцеплялись на его груди, и он снова опускался ко дну, не в силах вырваться.       «Оставь же! Мне ещё рано умирать!»       Запас воздуха в лёгких закончился; мальчик сделал непроизвольный вдох и подавился проглоченной чистой, но совершенно безвкусной водой. Он в страхе начал захлёбываться, сознание помутилось; Максимус только успел подумать о брате, оставшемся на берегу, прежде чем его безвольное тело девушка мягко опустила на песок.       — Слышишь ли ты меня теперь?       Мелодичный голос прозвучал очень ясно и вытянул юного дракона из объятий мрака. Он открыл глаза. Вокруг него была всё та же толща кристально чистой воды, и некоторое время мальчик бездумно глядел туда, где была сверкающая поверхность озера. Он не сразу понял, что не чувствует ни дыхания, ни движений, ни тепла, ни холода, и собственные руки перед лицом показались чужими.       «Я… мёртв?»       Он в изумлении покосился на сидевшую напротив девушку в длинном тёмно-зелёном сарафане. Её глаза были чуть более светлого оттенка, а пламенно-рыжие кудрявые волосы рассыпались по плечам, касаясь кончиками донного песка. Она всё ещё ждала ответа на вопрос, но Максимус от испуга не обратил на него внимания.       — Где я? — растерянно спросил дракон и нервно поёжился от непривычного тембра голоса. Как будто магия забрала из его звучания всё самое прекрасное.       — Ты в мире духов, — ответила незнакомка, и в глазах её Максимус увидел столько печали, сколько и целая Вселенная не вместила бы.       — А ты кто?       — Я Терна, дочь земли. Я возвращала плодородие погибшим полям, и сады Довагола* всегда стояли в цвету. Народ Золотой Империи считал их волшебными, но маги императора уничтожили Довагол, и о садах осталась только бессмертная память.       — А я мог не умирать, чтобы услышать тебя?       Девушка улыбнулась, и прямо из песка поднялись один за другим мужчины, женщины и дети. Больше двух десятков убитых драконов, и все они посмотрели на мальчика с удивительным добродушием.       — Это не совсем смерть. В будущем ты научишься общаться с нами, не умирая, но для этого сначала собери потерянные знания. И не бойся, — ласково добавила Терна, заметив на лице собеседника нескрываемый страх, — время здесь течёт совсем по-другому. Наверху даже минуты не пройдёт, как ты вернёшься. Обещаю.       Максимус в этом не сомневался. Он только думал о том, что Магнус будет в ужасе метаться по берегу всё это время. Он также предполагал, что брату хватит смелости нырнуть за ним в Атлантиду, и надеялся, что это произойдёт не раньше, чем они с Терной успеют обо всём поговорить.       Она показалась ему невероятно красивой, хоть и выглядела заметно старше. Максимус много видел в Паруме красивых девушек и женщин, но их обыкновенная миловидность не шла ни в какое сравнение со стихийной, яркой красотой погибшей дочери драконов.       — Я сражалась, пока могла, — сказала она, заметно волнуясь. — Моё копьё сломалось, а без него земля перестала слушаться. Так и погибла без защиты. Междоусобица сильно разобщила драконов, каждый бился только за свою жизнь, и вот, — девушка обвела глазами сидевших рядом духов, — все мы теперь песок на дне Атлантиды.       Она зачерпнула пригоршню светлого песка, по цвету как бледная заготовка для свечи, и медленно пропустила его между пальцами.       — Вода сохранила наши души и память о нас, и это сделало драконов бессмертными.       — А мои родители? — с надеждой спросил Максимус, и голос его на последнем слове дрогнул. — Они тоже здесь?       — Нет, — мотнула головой Терна. — Их тела унесли воды Ма́рии. Правду скажу: они были красивой парой. Любые радости и горести переживали вместе. И умерли вместе… в пещере над Марией.       Это упоминание живо пробудило в мальчике чувство спокойствия, что он обрёл год назад среди серых невзрачных камней; ему вспомнилась старуха ведьма и белые цветы, запах которых показался ему тогда знакомым. Он так и не спросил о них.       — Меня назвали в честь отца, — с тоской ослабшим голосом проговорил дракон, — а имени матери не знаю до сих пор.       — Её звали Дея. От неё тебе достались только внешность да смирение, а вот отец наградил, не жалея. Помнится, его блестящему уму завидовали, крепкого характера боялись, а стальную волю уважали. С таким наследием нападки народа Золотой Империи не должны тебя пугать. Разве что наоборот.       — Я не хочу, чтобы меня боялись, — твёрдо возразил мальчик, ясно понимая, что Терна имела в виду. — Мне нужны любовь и уважение, а не рабское преклонение колен.       — Ты действительно думаешь, что тебя будут слушать? — недоверчиво повела бровями девушка. — Люди верны предрассудкам. Им проще закидать тебя камнями, нежели прислушаться.       — Я знаю. Путь меча — самый простой, но проще не значит лучше. На мне слишком большая ответственность, и легче потерять время на тяготы и смирение, чем пойти напролом и всё окончательно испортить. — Юный дракон удручённо вздохнул. — Я должен сделать правильный выбор, потому что права на ошибку мне не оставили.       Терна с ответом замешкалась, и Максимус, недолго думая, спросил, что привело к раздору. Он многое знал и сам и спрашивал, чтобы лишь подтвердить некоторые догадки, хоть и не особо рассчитывал на развёрнутое объяснение.       Но девушка, вопреки ожиданиям, рассказала даже больше, чем от неё требовалось, и разрозненные куски истории собрались в большую примерно понятную картину прошедших событий. Очевидное и, как подумалось мальчику, единственно верное решение пришло в голову почти сразу, однако Максимус не стал бросаться в омут с головой.       — Скажи, что для вас счастье? — спросил он отвлечённо, и девушка взглянула на него из-под нахмуренных бровей.       — Странно слышать такое после разговоров о войне. Счастье у каждого разное. Для дочерей земли счастьем были выращенные сады. Для сыновей огня — кузнечное дело. Кузницы часто были для них вторым домом. Каждый использовал силу в своё удовольствие и на благо себе и другим, и в этом было их счастье.       — Значит, сила? Не золото?       Максимус пошёл на крупный риск, отбросив долгие блуждания вокруг да около. Он был готов стерпеть упрёки от Терны за поспешность, но девушка отнеслась ко всему на удивление спокойно.       — Золото не было нашим уделом. Раса драконов изначально была общиной, в которой деньги ничего не решали. В обмен на силу мы получали необходимые для жизни продукты и вещи, и нам этого было достаточно, пока золото не помутило драконам рассудок. Община распалась, появились бедные и богатые, и дружная раса превратилась в общество господ и рабов. Господа нечестно богатели и с каждым новым городом наглели всё больше и больше. Золотая Империя должна была стать самой крупной добычей, и, честно говоря, я рада, что император оказался умнее нас.       — Подожди… Тебя радует гибель народа?       — Нет, Максимус. Я не смерти радуюсь, а справедливости. Пусть даже она обошлась нам очень дорого, мне радостно, что все наглецы получили по заслугам. Они осквернили благородство драконов, утопили расу в пороках и низменных страстях, превратили друзей и родных в рабов… Разве в этом счастье? Ведь золото и вино не сравнятся со свободой, которую эти жадные лицемеры отняли у нас.       Терна замолчала и мельком оглядела сидящих рядом духов. Один за другим с печальными лицами они рассыпались в песок, из которого появились, пока напротив Максимуса не осталась лишь одна рыжеволосая собеседница.       — Время выходит, — сказала она чуть слышно. — Тебе пора.       — У меня остался ещё один вопрос.       — Хорошо, но только один.       На самом деле вопросов было не счесть, но время действительно поджимало, и Максимус озвучил только самое важное.       — Ты знаешь, как освободить силу меча?       Терну застало это врасплох, и она растерянно пожала плечами.       — У каждого оружия своё заклинание, и я не могу этого знать.       — Жаль, — разочарованно вздохнул мальчик. — Без меча я не воин, а меч без силы — не меч.       — Разве отец не оставил тебе подсказок?       — Ни одной. И я их либо не нашёл, либо их правда нет.       — В таком случае спроси у него сам. Уж в этом я смогу помочь.       Максимус не успел зацепиться взглядом за стремительное движение девушки. Она в доли мгновения появилась прямо перед драконом; её нежного поцелуя он совсем не ощутил — тело не реагировало, но в сознание неспешно вливались слова на его родном драконьем языке.       — Увидимся ли мы ещё? — спросил он, чувствуя, как пространство вокруг него темнеет и расплывается. Он начал заваливаться на спину, влекомый куда-то во мрак, и на самом пороге реальности услышал мелодичный голос Терны:       — Всё зависит от тебя.       Очнулся уже на берегу под ликование Магнуса. Старший наследник обеспокоенно ходил у кромки воды с момента, как его брат окунулся в озеро, но вид неподвижного тела на дне чуть не довёл мальчика до истерики.       — Я думал, с ума сойду! — возмущался Магнус, пока младший, периодически откашливаясь, надевал на себя оставленную на траве одежду. Спутника он не слушал; его мысли заняла Терна, золото и слова, что она передала ему напоследок. Потому дракон пришёл в недоумение, когда ему в спину раздалось: — Да ты чёртов эгоист!       Он сконфуженно извинился и по пути к родительскому дому, точнее, к тому, что от него ещё осталось, кратко пересказал брату суть путешествия в мир духов. Золотая прозрачная лента ещё вилась у мальчиков над головами, но солнце плавно поднималось, и мерцающий след становился всё менее различимым, пока не растворился в утреннем воздухе — разрубив очередные заросли густого кустарника, спутники вышли на свет. Лес кончился.       «Добро пожаловать в Довагол, Максимус».       Юный дракон трепетно выдохнул, увидев перед собой развалины города. Всю его территорию заняли мох и сорняки, к остаткам кирпичных стен сиротливо прижались облезлые кусты, и сквозь разрушенные остовы домов проросли высокие деревья.       Максимус ухватился рукой за клён, пошатнувшись от внезапной дурноты.       «ViiNTaaS», почему ты не довёл меня до дома?»       «Я хочу проверить твоё сердце. Если ты действительно сын моего погибшего хозяина, то не пройдёшь мимо родного порога».       Мальчик недовольно поморщился. Он понимал, что меч имеет полное право не признавать его, и в то же время недоверие оскорбляло.       «А в моей принадлежности к драконам ты тоже сомневаешься?» — язвительно спросил он у «Сияющего», и полный укора ответ не заставил себя ждать.       «Не путай козла и барана, Максимус. Мой хозяин был терпеливым, сильным духом и телом, он доверял мне как себе самому, и я ни разу его не подвёл. У него была железная воля, и ты как наследник теперь обязан доказать, что достоин быть моим хозяином. В противном случае я не стану тебе служить».       Максимус промолчал и внимательно посмотрел на меч. Буквы на клинке мягко светились, пульсируя, и мальчик ощущал скрытую мощь «Сияющего» через лёгкое неприятное покалывание в пальцах.       «Не стой истуканом, — услышал он снова. — Иди».       Младший наследник Венатори кивком головы позвал Магнуса за собой. Он намеренно сделал вид, что не увидел испытующего взгляда; старший брат обиделся, но дракон не смог ничего сказать, потому что водоворот эмоций внутри точно склеил ему губы. Спустившись по пологому склону, они вместе переступили условную границу разрушенного Довагола и больше получаса бродили по его развалинам. Максимус периодически останавливался, касаясь руками холодных кирпичей, и подолгу смотрел в одно место, будто наблюдал за чем-то. К тому времени, как утро приблизилось к десяти часам, братья успели обойти большую часть Довагола и обошли бы весь, если бы на пороге одного из домов с обожжёнными остатками стен и куском оконной рамы, державшейся на честном слове, дракон не запнулся.       — Здесь? — тихо спросил его Магнус, остановившись у брата за спиной, и тот, без единой кровинки в лице, несколько раз кивнул.       «Здесь…»       Юный потомок погибшей расы едва держался на ногах от избытка эмоций. Он смотрел на изуродованные стены и видел маленький двухэтажный домик с распахнутым настежь окном. Слабый ветерок качал белые занавеси, и красивая белокурая Дея мечтательно глядела в небо, опёршись на широкий подоконник. Гостеприимно отворённая дверь приглашала войти, и на пороге стоял высокий статный молодой человек, чей пронзительный взгляд так напомнил мальчику его собственный. За спиной мужчины на широком ремне через плечо висел длинный меч с гравировками на причудливом эфесе. Клинок чуть ниже гарды имел два внушительных «клыка», затем сужался — тут его контуры напоминали разнообразные зубья пилы; после он снова расширялся и отсюда до самого острия имел форму обычного острого угла. От самой гарды до последней четверти клинка по ребру жёсткости горели буквы имени, заключённые в тонкую полоску некого подобия текучей магмы, которая точно повторяла контуры клинка. И глядя на огненную ленту, что спиралью закручивалась вокруг меча, мальчик на секунду задумался, надо ли освобождать такую невиданную силу.       «Очнись Максимус, — проворчал «Сияющий». Голос оружия вырвал дракона из плена прекрасной иллюзии, и тот опять увидел перед собой развалины. — Или ты уже забыл, зачем пришёл сюда?»       Укоризненный тон меча отрезвил юного мага, и тот решительно повернулся к брату.       — Я должен поговорить с родителями.       — Я с тобой.       — Это невозможно.       — Невозможно? — Магнус понизил тон и едва удержал себя в руках, чтобы не вылить на младшего потоки обиды. — Почему же? Потому что я могу узнать что-то лишнее? Предыдущий раз я ещё могу понять, ты не знал, что так получится. Но почему сейчас снова оставляешь меня не у дел?       — Потому что мне не хватит сил вернуть тебя обратно, — отозвался Максимус и обнял брата, чтобы хоть немного смягчить его недовольство. — Я понимаю, мне самому неприятно, что я вынужден делать всё в одиночку и вопреки желанию каждый раз покидать тебя. Но и ты пойми, Магнус: у меня нет права так рисковать твоей жизнью. В мире живых я готов даже звёзды с небес положить к твоим ногам, но в то, что касается мира духов, пожалуйста, не вмешивайся. Можешь мне это пообещать?       — Обещаю, — ответил старший сын почти шёпотом. Всё сказанное братом настолько его смутило, что от дурного чувства не осталось и следа — он понял, насколько глупо себя повёл, и ему стало безумно стыдно за брошенные слова. Он набрал воздуха в грудь, чтобы извиниться напоследок, но Максимус уже вернулся на крыльцо родного дома, и Магнус не осмелился ему помешать.       — Душой выбирают путь те, кто зовутся детьми стихий, — негромко, но твёрдо произнёс юный дракон, и печать его тут же вспыхнула. Свет от неё устремился по венам и жилам, и плотный туман, чьё внутреннее свечение напоминало запертый огонь, спиралью закрутился вокруг ног. Сила стремительно охватывала тело, и если бы Магнус подвинулся на десяток метров вправо, то увидел, что у брата пылали глаза как у настоящего огненного дракона.       — Пусть пламя души обернётся ключом и врата распахнёт перед сыном драконов!       Магнуса едва не сбило с ног волной невероятно мощной энергии; его глаза были широко раскрытыми от изумления, и он, не отрываясь, наблюдал, как медленно отделялась душа от тела Максимуса. Охваченная бушующим огнём, она с трудом отрывалась от физической оболочки, и старший сын даже представить себе не мог, насколько болезненным был этот процесс разделения. Тело младшего наследника Венатори сковала непередаваемая боль, но кричать он не мог — все звуки неизбежно застревали в горле как в сети, и потому слышались только потрескивание пламени да шум ветра, что неистово трепал кроны деревьев.       Окончательно отделённая, душа обратилась пылающим шаром и сжималась до тех пор, пока совсем не исчезла. Безжизненное тело дракона обмякло и распласталось на каменном пороге, и Магнус, опустившись рядом, дрожащими руками уложил голову брата себе на колени.       То, что он узнал и увидел за несколько последних часов, значительно пошатнуло весь его привычный мир, и тот медленно рушился, точно грандиозный карточный замок. Беззаботная жизнь перевернулась с ног на голову, Магнус запутался в собственных ощущениях и горько усмехнулся, аккуратно погладив брата по волосам.