Зельевар моего сердца.

POV. ДРАКО МАЛФОЙ. & К полудню следующего дня приехала Министр Магии, Гермиона Джин Грейнджер-Уизли. В строгом костюме: брюки, чёрная рубашка и чёрная мантия с эмблемой Министерства Магии, высокая причёска, в очках, в тонкой, золотой оправе, в черных туфлях на высоком каблуке, а-ля, женщина-вамп! Но хороша, очень красивая и строгая. Она вошла в Большой зал с двумя аврорами. Странно, что приехала без своего рыжего мужа. Она поставила кубок на поставку и обнялась с Минервой МакГонагалл. Конечно, все знали, что грязнокровка любила своего декана Гриффиндора. Грейнджер обнялась и с Гарри, даже слезу пустила, повторяя, как же сильно она по другу соскучилась. Пожала руку Виктору Краму — своему увлечению на четвёртом курсе, затем, обнялась с мадам Максим, пожала руку японцу, Мацумото Джуну, и, наконец, соизволила подойти ко мне. — Здравствуй, Малфой! — произнесла «Миона», как её ласково называли все гриффиндорцы времен нашей учёбы в Хогвартсе. — Как вы тут с Гарри? У вас все хорошо? — А что у нас с Поттером может быть? — едко спросил я и сам же чуть язык свой не откусил. Пиздец! Все, Поттер меня не простит за такой тон: он так на меня зыркнул, не хуже аспида и василиска гребанного. — Драко, — произнесла тихо Министр Магии, наклонившись к моему уху. На каблучищах она выше меня была на пять сантиметров. Точно — женщина-вамп! — не обижай моего друга, он ведь любит тебя идиота, с первого года любит! Я тебя не прощу за Гарри. Два. Придурка. — О, Министр, — ещё холоднее процедил я сквозь зубы, — можете прямо сейчас уничтожить меня. Давно пора раздавить выродка Малфоя, как гниду, как вошь, что ещё прыгает по Альбиону, мозолит глаза и нервирует достойных людей. И что на меня нашло? Словно бес вселился в мою бедовую голову и руководил моим языком. Я знал, что Гарри слышит меня, так как стоит рядом, и чувствую я, как от него исходит магическая сила, как он покрывается аурой, если не убийства, то сильнейшей ярости — это точно! Гермиона посмотрела на меня в упор и вдруг задорно улыбнулась, очень просто так улыбнулась, как-то по-детски открыто. Она отошла от нас и встала к трибуне, заговорила, применив неполный «Сонорус». — Здравствуйте, дорогие дети! — произнесла Министр Магии. — Сегодня, как только Герой магического Альбиона и Победитель Волдеморта активирует «Кубок огня», можно считать, что «Турнир Трех — теперь уже Четырех — Волшебников» открыт. Итак, правила остаются прежними: дети, не достигшие семнадцати лет не могут участвовать в турнире. Свои имена, кому уже есть семнадцать, вы можете в течение недели бросить в этот легендарный кубок. Вы рады? О, я и профессора, а также наши дорогие гости очень рады. Этот турнир пройдёт в память о нашем любимом директоре, Альбусе Дамблдоре. Прошло много лет со дня его гибели, но все мы свято чтим его память. У нас открылся фонд степендиатский в Магическом Университете Права «Фонд Альбуса Дамблдора». Все студенты-бюджетники будут получать стипендию пять лет учёбы. Итак, просим Гарри Джеймса Поттера провести активацию «Кубка огня!» — закончила свою речь Грейнджер-Уизли. Гарри прошёл к кубку и снял с него пелену, коей он был покрыт. Кубок загорелся голубоватым огнём и все захлопали. Поттер прошёл на свое место и снова встал рядом со мной так близко, что его пальцы коснулись моих и я от неожиданности вздрогнул. После обеда, на котором дети обсуждали, как возможно пройдёт «Турнир Трех Волшебников», Министр Магии села возле директора МакГонагалл и принялась с ней беседовать. Виктор Крам снова сел возле меня, а японец — рядом с Гарри. И этот Мацумото Джун весь обед подкладывал еду Поттеру, а тот — ему и они постоянно о чем-то говорили, улыбались. Гарри даже в один момент приобнял Мацумото за плечи и провел рукой по спине, а у меня ком в горле встал, я даже слюну не мог проглотить. У меня пропал аппетит и я не смог поесть даже яблоко, которое мне сегодня никто не почистил и не нарезал на дольки. — Все ещё сохнешь по нему? — услышал я голос Крама и не сразу понял, что Виктор обращается именно ко мне. Но потом он посмотрел на меня и положил в мою тарелку куриную грудку и салат греческий, а на гарнир — картофель. — Все по Поттеру страдаешь, Драко? — спросил болгарин. — А? Нет уже… прошло, — солгал я. — Мне хоть не ври, если себе привык это делать, — фыркнул Крам. — Думаешь, не вижу я, как ты с ума сходишь? Грейнджер это поняла даже японец, что сейчас флиртует с твоим визави, понял. И поверь мне, Малфой, Мацумото не упустит простодушного аврора. В прошлом году у нас был обмен студентами и Джун пригласил посетить меня и некоторых учителей Дурмстранга Токио. Так вся его комната, как какого-то подростка-маггла, увешана колдографиями Героя маг мира. У японца на твою любовь определённые планы. Малфой, ты чего так побледнел, а? — испугался болгарин и подлил мне наливки сливовой. — Давай-ка, выпей, полегчает. Я залпом выпил наливку и заел курочкой. Огненная жидкость чуть меня согрела и от сердца отлегло. После обеда я заглянул в свою комнату за дневником. Он вибрировал на столе, оповещая о назначенном первом испытании для учителей: «Посетить до вечера один из уроков любимого профессора». Прозвенел звонок на урок и я поспешил на свой, у меня сейчас зельеварение у пятого курса. По пути я встретил профессора Флитвика. — Мистер Флитвик, я могу прийти к вам на урок? — спросил я, надеясь, что он возьмёт меня к себе. — Мне жаль, профессор Малфой, — ответил препод заклинаний, — но это не возможно, ко мне придёт гость Хогвартса, директор японской школы «Махотокоро», Мацумото Джун. — О, правда? — удивился я. — Очень интересно, прекрасно. Урок зельеварения прошёл отлично, как и обычно, если бы не дневник в моем кармане, который вибрировал, как искусственный фаллос из маггловского секс-шопа, и это напрягало. На перемене я прошёл в кабинет Катберта Бинса — преподавателя Истории Магии. Призрак расхаживал по кабинету и довольно потирал своими призрачными руками. — Прошу прощения, мистер Бинс, мне пришло сообщение… — начал я, но учитель-призрак остановил меня. — Я не могу, мистер Малфой, — улыбнулся Катберт, ко мне на урок сегодня пожалует Полумна Лавгуд, а чуть позже профессор Помона Стебль. Увы, Драко, не смогу, хоть был бы очень рад помочь. Писец. Не Хагрида же звать на свой урок, или его — на мой. Не знаю как, но ноги сами меня привели к кабинету ЗОТИ. Блядь, не к Поттеру же идти?! В кармане завибрировал снова блокнот и начал нагреваться. Я вынул его из кармана и он открылся на нужной странице. «Осталось три часа до конца задания. Вы обязаны пойти на урок профессора ЗОТИ и пригласить его на свой. Он остался один». Дверь кабинета сама приоткрылась, и я увидел за столом Гарри. Он просто сидел с закрытыми глазами и тер виски руками, наверное, у него болела голова. Я прошёл в кабинет и встал за парнем, положил руки на голову брюнета, и начал снимать боль. Сейчас у нас было свободное окно и мы могли отдохнуть. Минут через десять я закончил и Гарри открыл глаза, а я отстранился. — Спасибо, — произнес мужчина, — твои руки божественны, Драко. — Ты и сам мог бы это сделать, а не сидеть, не мучиться от нестерпимой мигрени, Поттер. Ты же аврор и тебе снять боль — раз плюнуть, — ответил я. — Лучше терпеть боль физическую, чем душевную. Ты прекрасно это знаешь, Драко. Гарри открыл глаза и посмотрел на меня чёрными от боли зрачками, которые закрыли все глазное яблоко. — Я нужен тебе для исполнения задания, — горько улыбнулся Гарри, — да? Поэтому ты здесь, Малфой? Я прав? — А у тебя в блокноте, что написано? — спросил я. — Тоже, что и у тебя, Драко, — ответил он, — мне пришло аналогичное задание. — Как ты думаешь, это дело кошки МакГонагалл, или чья-то ещё злая шутка свести нас на уроках? Или кто-то желает, чтобы мы поубивали друг друга? — усмехнулся я. — Не знаю, Малфой, чьих это рук дело, но у нас осталось три часа на исполнение. Давай, ты поможешь мне сегодня в Дуэльном клубе? Прошу тебя, хоть сейчас не спорь. — Блядь. Ладно, Поттер, но ты тогда на моем уроке побудешь! 7 курс, боевые зелья. Что скажешь? — Драко, ты в порядке? — посмотрел взволнованно на меня Гарри. — Ты ругаешься как маггл только в двух случаях — в раздражении и когда переживаешь. — А ты такой внимательный, да, Поттер? — стал закипать я. — Все замечаешь… аналилизируешь… высматриваешь и вынюхиваешь? — Ты чертовски прав, Малфой, — усмехнулся брюнет, — я — проклятая гнида, аврор, которому до всего есть дело. Ну, так ты пойдешь на мой урок? — Куда я денусь, Поттер? Давай, поднимайся и топай в Дуэльный класс, надо его подготовить. Ты теорию студентам расскажешь, или мы потренирумся? — Я — больше практик, чем теоретик и ты это прекрасно знаешь, Драко, — ответил Гарри. В Дуэльном классе было очень свежо, если не сказать холодно и брюнет навел Согревающие Чары, затопил четыре камина. Я же позвал свою эльфийку Нину, и велел ей присмотреть за ними. — У тебя какой курс? — спросил я, когда мы прибрались магическим способом, протерев пол, со стен смахнув паутину, как и с подоконников. — Первый, — улыбнулся брюнет. — Я все-таки отвоевал у Министерства и у МакГонагалл право обучать детей не со второго курса, как учили нас, не — с третьего, как это было после нас, а — с первого, и, знаешь, считаю это правильным. Им пока простейшие защитные заклинания нужны, у них сейчас возраст впитывания все в себя. Помнишь, как мы с тобой сражались? Я до сих пор слышу твой голос: «Страшно, Поттер?» Гарри подошел ко мне очень близко, а я отступил, почти отскочил назад на пару шагов, как ошпаренный. — Я тоже помню твой ответ, Поттер, — усмехнулся я. — «Еще чего!» Возможно, при детях я не задам тебе вопрос, когда мы продемонстрируем им палочку, но в глазах моих ты можешь вновь прочесть этот же вопрос. Кстати, ты проверил впитывающую защитную магию на стенах, иначе заклинания разрушат стены. — Магия на стенах в порядке. А ты, Драко, прочти ответ в моих глазах, — улыбнулся Гарри. — Представь, если кто-то решит применить заклинание «Серпенсортия» как ты, Малфой. — А помнишь, как этот Гилдерой Локхарт подбросил змею вверх, и только мой крёстный с «Виперо Эванеско» убрал её. Зато, Поттер, выявился твой дар парселтанга. Гарри подошел снова ко мне и прошептал на змеиный языке что-то длинное и явно задушевное. Глаза его были такие при этом печальные, как у побитого пса, мне аж не по себе стало, сердце заболело. Мерлин, что же ты такое сказал, мой аврор? Я хотел было спросить, но прозвенел звонок и первокурсники всех четырех факультетов ввалился в Дуэльный класс. — Добрый день, дети! — произнес профессор ЗОТИ. — Сегодня на нашем уроке мы пройдем некоторые заклинания, и в этом нам поможет профессор зельеварения, Драко Малфой. Для вас это будет урок теории, все записывайте, а через неделю сами попробуете. Итак, профессор Малфой, прошу вас… Я поднялся на дуэльную дорожку и мы с Гарри прошли в центр. Я через зубы тихо процедил только, чтобы брюнет слышал: — Страшно, Поттер? Он так же тихо мне ответил с улыбкой: — Еще чего, Малфой! Вот же! Мы поприветствовали друг друга волшебными палочками и разошлись в разные концы дорожки. И посыпались не сложные комбинации заклинаний: я — нападал, а Гарри — отбивался. Я увидел в толпе из восьмидесяти человек фигурку Хельги МакРаут. Она смотрела на меня и улыбалась. Я потерял на миг внимание и аврор пустил в меня, хотя была моя очередь, «Петрификус Тоталус», а я вместо того, чтобы ответить «Протего» или «Экспеллиармус», засмотрелся на девчонку и меня порализовало — я упал на дорожку, как когда-то брюнет в поезде, когда подслушивал мой разговор с Пэнси Паркинсон и Блейзом Забини. Теперь мы квиты — теперь я лежу обездвижен. Дети ахнули, а Гарри подбежал ко мне и крикнул: — «Фените Инкантатум!» — отменяя заклятье. Он поднял меня за руку и тут же наколдовал букет орхидей: «Орхидеус». Прозвенел звонок и дети побежали по своим делам на десятиминутную перемену, а Гарри все еще обнимал меня. — Драко, как ты? Прости меня, пожалуйста, я не нарочно… я не хотел… я не думал, что ты не отразишь заклятье, — горячо заговорил аврор, крепче обнимая меня. — Голова не болит, спину не повредил? — Со мной все хорошо, Поттер, отпусти меня, пожалуйста, — ответил я, выбираясь из его объятий. — У меня сейчас урок по боевым зельям у выпускного класса, пойдем, ты обещал помочь. Я выскочил из Дуэльного класса, и бросился бежать прочь от соблазна, ведь мне надо вниз, в родные подземелья. Голова кружилась от близости Гарри, от его рук, горячего дыхания. — Итак, седьмой курс, мы сегодня пройдём три боевых зелья, — произнес я, когда в аудитории собрались два факультета: Когтевран и Пуффендуй. — И хоть в школьную программу они не включены, однако, теоретически мы их пройдем для тех, кто пожелает стать впоследствии аврором. Сегодня у нас на уроке находится профессор ЗОТИ, Гарри Джеймс Поттер, он же — Главный Аврор магической Британии. У вас есть шанс показать себя. Так кто всё-же расскажет нам о боевых зельях? Руку поднял племянник Кингсли Шеклболта, Энрике Шеклболт, чистокровный маг, который во всем подражал своему легендарному дяде и желал стать прекрасным мракоборцем. Он дал полную характеристику боевых зелий и добавил: — Мы изучаем три боевых зелья: «Кровавые поры», «Зелье уничтожения внутренностей, превращая их в гниющее месиво» и «Зелье замораживающее». Однако, боевых зелий на самом деле двадцать пять. Парень начал рассказывать рецепты каждого зелья, но Поттер остановил его: — Не стоит здесь говорить о составе этих зелий, мистер Шеклболт младший. Я покажу сам вам действие одного из зелий под специальным колпаком, и не дай Мерлин, хоть одна капля из него попадёт на кого-то из вас. — При этом Гарри сурово глянул на меня. — Итак, я возьму самое более — менее безопасное из трех — «Замораживающее зелье». Он поставил защитный купол в центре класса и разбил флакончик с зельем об пол, успев отгородить детей защитной стеной из заклятья «Протего Максима». Купол весь обледенел, а потом и вовсе рассыпался в крошку. Только после этого Гарри применил «Фените Инкантатум» и «Очищающее» заклинание. — Так, все молодцы! — сказал я, а теперь за… — Я посмотрел на часы, — час десять сварите нам зелье «Амортенцию». Разбейтесь по три человека. — Более простых зелий ты не мог им показать? Драко, ты в своём уме? — прошипел мне на ухо аврор, когда дети начали работать сами. — Есть зелье «Кровь из носа», «Зелье дикого смеха» и другие. Почему именно запрещенные два ты взял, Малфой? Серьёзно, в Азкабан захотел? — Они просили меня, да и МакГонагалл разрешила письменно мне показать, я подстраховался, — возразил я, хотя и сам понимал, что не прав. — И чего ты рычишь на меня, Поттер? — Потому, что на эти два зелья наложено табу, любимый! — шепнул брюнет снова. — Их проходят авроры на четвёртом курсе академии. Я применю сейчас на них на всех заклятье частичного «Забвения», стерев с памяти, что мы только что сделали. Мерлин, если Грейнджер узнает, пиздец нам обоим, Малфой. Я остался стоять у окна, а Гарри пошёл между рядов и аккуратно подправил память, применив частичный «Обливиэйт». Через двадцать пять минут он вернулся ко мне. — Они не будут помнить ничего из того, что здесь было и я стёр им из памяти, что они изучали эту тему. Сегодня дети в тетради сдадут свои опыты по «Амортенции» и мы с тобой очистим страницы, где они записывали эти три рецепта. Я кивнул, понимая, что Поттер на все сто процентов прав. Мерлин. Если меня упекут в Азкабан, я же с ума сойду без сына и без гриффиндорца. Сорок пять минут оставшегося урока длилось долго для меня. Чтобы не сходить от переживания с ума, я стал проверять их работу, проходя по рядам. Но наконец, прозвенел звонок и дети сдали свои работы. У меня дрожали руки и Гарри просто посадил меня на стул и все сделал сам, очистив листы, где были записаны запрещенные зелья. — Малфой, а ты гриффиндорцам и своим давал эти же темы? — спросил он и я кивнул, чуть в ужасе не теряя сознание. Аврор подбежал ко мне и обнял, почувствовав, что мне дурно. — Тихо, мой родной, все хорошо. Посиди здесь, а я сейчас старост пошлю к тебе, они принесут тетради.  Я не мог ничего сказать, только кивнул и снова сел на стул. Гарри поспешно вышел, а я задумался. Что со мной вообще такое происходит? Почему я за эти пару месяцев допустил столько ошибок? Раньше я думал головой, когда читал лекции, а сейчас, о чем думаю сейчас? Северус убьёт меня, когда узнает. МакГонагалл старая, она, может и не допоняла, о каких именно зельях я ей говорил. Я встал, а-ля зомби со стула и прошёл к своему столу. Из шкафчика вынул разрешение на проведение показного урока по боевым зельям. Да, она подписала документ, но там не было сказано о конкретных трех зельях. Блядь, вот я попал… Через сорок минут вернулся аврор. Он принес сорок тетрадей 7 курса Гриффиндора и Слизерина. Он закрыл дверь и сам все исправил в тетрадях сорока студентов. — Ты им тоже стёр память? — спросил я, с тоской глядя в изумрудные глаза Гарри. — Да, я их позвал в Дуэльный класс, и там стер память: сперва — твоим, потом — своим. Трудно, но поправимо, Малфой. И тут меня прорвало. Я зарыдал так, что аврору пришлось «Заглушающие» Чары ставить, чтобы не было слышно. — Драко, хороший мой, у всех бывают ошибки… Ну все, успокойся, — шептал он, обнимая меня. Я плакал и плакал минут двадцать, обнимая Поттера, пока не начал икать. Слава Богу, завтра — выходные и я смогу отлежаться в кровати два дня. Нет, никаких завтраков, обедов или ужинов! Голодовка — как искупление. — Спасибо, профессор Поттер! — сказал я, когда напился воды, которую Гарри наколдовал мне в кувшине. — Прости, ты мог бы оставить меня одного? Мне надо проверить тетради сегодняшние и хорошенько обо всем подумать. — Нет, Драко, у тебя будет два дня подумать проверить тетради, а сейчас пойдем и полетаем, или просто вместе у тебя посидим… можно и у меня. — Прости, Гарри, я пока не хочу ничего, — ответил я, — мне правда надо побыть одному. Прости… Он попытался обнять меня снова, но я не позволил — остановил его, руками уперевшись в грудь аврору. Поттер вышел, а я закрыл дверь за ним и встал у окна. Слезы снова полились из глаз. Это со мной все произошло из-за Гарри, вернее, из-за моей любви к нему. Я потерял себя, мой внутренний стержень треснул, вот я и пал так. Говорил же мне отец, что любовь делает человека идиотом. Нет, все! Драко, никаких больше гормонов, стань снова таким, каким был, пока этот Поттер не приехал, и не начал сводить тебя с ума. И тут я вспомнил, что отдохнуть мне удастся только завтра, а в воскресенье у нас Самайн. Я даже застонал вслух. Надо так одеться, чтобы никто не понял, кто я. Может, оборотное зелье выпить, чтобы не узнали, наверняка, этот гриффиндорец начнёт донимать меня танцами. Всю субботу дневник молчал и не вибрировал, как и Поттер, что весьма радовало. Эльфийка Нина принесла мне завтрак и обед. А под вечер я просто решил прогуляться к Чёрному озеру. Сегодня погода утешала: хоть и было прохладно, но нет холодного ветра, как и дождя. Жухлая трава, опавшие желто-буро-коричневые листья, сломанные веточки деревьев лежали под ногами, пока я шёл по тропинке, ведущей к озеру. Тёмные облака висели почти над головой, попадались воробьи, жучки и паучки. Я подходил к озеру, когда солнце ещё только начало садиться, и увидел Поттера в обществе японца. Гарри стоял ко мне спиной у ели, а Мацумото — впереди и лицом к Поттеру. Они о чем-то важном говорили, так как профессор ЗОТИ размахивал руками, что-то ему не то доказывая, не то — рассказывая. В какой-то момент их горячей беседы аврор поднял руки и замер, а японец наклонился к гриффиндорцу. Они что, целуются? Разговоров не слышно, как и движения прекратились. Нет, они точно целуются. Болью обожгло сердце, слезы горечи брызнули из глаз. А чего ты, Драко, собственно хотел от Гарри? Верности, любви до гроба, ответного журавлика с признанием любви, кольца обручального и клятвы «пока смерть не разлучит нас?» Вспомни, кто ты есть, а кто он?! Ему доступны любые леди королевства, любые юноши, которых он может выбрать. А кто доступен тебе, глупый Малфой, сын Пожирателя Смерти, сам бывший ПёС. Это ещё чудо, что старая кошка взяла тебя в Хогвартс и предоставила место не только препода, но и декана факультета Слизерин. Держись за это место, ведь лучшего ты не получишь. Я повернулся и медленно побрел к замку, вот и отдохнул, называется. Драко, не скорби, у тебя есть сын, а Поттер — волшебная иллюзия, хотя он и помог вчера мне очень. Пока я так думал, не заметил, что подошел к замку, и увидел идущую мне навстречу Министра Магии. — Добрый вечер, профессор Малфой! — поздоровалась Гермиона. — Гуляешь? Погода сегодня хорошая. А чего тебя не было видно на завтраке и на обеде? Ты в порядке? Сегодня Грейнджер-Уизли была одета в синее длинное, шерстяное платье, в туфли на почти плоской подошве, на голове красивый черный, вязаный берет, на плечах мантия. — Добрый вечер, Гермиона, — ответил я и поцеловал руку Министру Магии. Разве я — не джентльмен? — Ты разве не уехала к своему супругу? Неужели на Хэллоуин останешься? — Да, собираюсь провести праздник в Хогвартсе в этот раз. Ты видел Фреда? — грустно улыбнулась она, глядя своими ореховыми глазами, полными слез. — Да, я пришёл сюда учить детей, а Фред уже был призраком. Его родные разве не знают, что он здесь? — удивился я. — Нет, поэтому я и не позвала с собой Рона, я уже молчу о Джордже. Он с ума сойдёт, если увидит брата здесь. — Но сказать ему об этом будет честнее, не так ли, Грейнджер? — спросил я. — Все тайное когда-нибудь станет явным. Ваши с Уизли дети, ребёнок Джорджа, Билл с Флер… они увидят, да ещё ты останешься виновата, что вовремя не рассказала. Фреду здесь хорошо, мы с ним часто общаемся, и я сожалею, что не подружился с близнецами во время учёбы. Он гоняет Пивза и не даёт ему распевать похабные стишки. Лучше расскажи о нем, особенно Джорджу, он имеет право знать. — Гарри вчера был вечером сам не свой. Вы с ним опять поругались, Малфой? Он громил все в Дуэльном клубе, а когда я вошла, он просто попросил меня помочь ему. — Мерлин всемогущий! — воскликнул я. — Два боевых мага устроили дуэль? Стены хоть целы остались? — Думаю, да! — улыбнулась девушка. — Меня сменил директор «Махотокоро» и Поттер остался с ним, когда я уходила. Вы с Гарри похожи на двух индюков. Драко, нам по 25 лет, четверть века за плечами. Время летит быстро, годы мчатся как угорелые, а вы застряли в отношениях с Гарри, не двигаетесь вперед, ругаетесь. — Да и не было никогда у нас с ним отношений, Гермиона, с чего ты взяла? — теперь уже я воскликнул. — Моя жизнь и мой хвост изрядно подмочены. Я жив, благодаря Поттеру, и никогда не посмею рассчитывать на что-то большее, Грейнджер… — Драко, поверь мне, Поттер тоже жив, благодаря тебе. Он — аврор, но этим летом Гарри потерял контроль над собой, он чуть не убил другого аврора за то, что тот отзывался плохо о тебе и о Малфоях, о Пожирателях. Поттер лез на рожон в рейдах, и нарывался на смерть. Я была вынуждена убрать его из Аврората, на время… Он пил, гулял и дрался. Я знаю, что рядом с тобой ему хорошо. Я умоляю тебя, Малфой, как его друг, протяни Гарри руку, он ждёт её. Я вижу его ауру. Вчера она была убийственной и почти чёрной, его ранят ваши ссоры. — Да мы и не ссорились с Поттером, я просто хочу свободы и покоя во всем. Он часто меня этого лишает. — Только в любви можно обрести покой, Драко, — возразила девушка. — Он, похоже, свой покой нашёл, — пробурчал я, вспоминая поцелуй Гарри с японцем. — он сейчас наслаждается у реки своим покоем. — О чем ты, Драко? — удивилась Грейнджер. — Не слушай, Гермиона, я — псих на воле, вот и несу бред, — ответил я. — Ладно, мне пора. Я снова поцеловал руку Министру Магии и удалился в свою комнату. За ужином ни Поттера, ни Джуна не было. Я смог съесть только яблоко и выпить компот из сухофруктов. Покинув Большой зал, я проходил мимо Дуэльного класса, и услышал стук падающих предметов. Нет, Малфой, ты не заглянешь туда, тебе Черного озера хватило. А вдруг у Гарри с японцем нечто большее сейчас, чем поцелуй под елью? Я уже собирался уйти, когда почувствовал чёрную силу. Может, там вовсе не Поттер, а Хельга МакРаут, что носит в себе Обскура. Я осторожно вошел в Дуэльный класс и увидел девочку в объятиях Поттера, а Мацумото Джун отслаивал миллиметр за миллиметром Обскура от ребёнка. Магией и заклинаниями. Я закрыл дверь на «Запирающие» и «Заглушающие» Чары, остался у входа, опасаясь потревожить. У японца с собой был чемоданчик и в него он этого Обскура поместил. Как только Джун закрыл чемоданчик, Гарри обнял крепче девочку, а потом и японца. Мацумото подхватил на руки Поттера и закружил, что-то ему говоря, пока Гарри не увидел меня. Он сполз с его рук и подбежал ко мне. — Ты представляешь, Мацумото помог мне отделить от Хельги МакРаут Обскура, она свободна и не погибла. Джун уничтожит его в Японии, у них Аврорат похлеще нашего будет и сам Мацумото является ловцом Обскуров. Я хотел зайти к тебе сейчас и рассказать. У меня слезы полились из глаз. Я отстранился от Гарри и обнял ребёнка. Девочка была бледна. Я не успел её отпустить из своих, как вдруг она потеряла сознание. — Хельгу надо ко мне в комнату, там Фоукс, верная Винки и ты… нужен мне, Малфой, прошу тебя, — произнес Поттер. Гарри подошел к Джуну и что-то на японском проговорил. Откуда он знает этот язык? Мацумото кивнул и обнял аврора, поцеловал его в щеку, глядя на меня прищуренными глазами. Да, он считает меня помехой в их отношениях. Японец что-то вынул из кармана и передал Гарри, напоследок что-то ему снова сказал. — Хельга с неделю должна полежать в спокойствии, — улыбнулся брюнет, когда мы пришли в его комнаты. — Отделение Обскура от ребёнка всегда проходит тяжело. Девочка, от которой я много лет назад отделил Обскура, не вынесла, она умерла в страшных конвульсиях, а Хельга моя, даст Бог, выживет. — Я кивнул и посмотрел на сияющего Поттера. — Мисс МакРаут очень бледна, это не опасно? — спросил я и положил на лоб девочки руку. — Да она вся ледяная! — Сейчас придёт сюда мадам Помфри, я вызвал Сметвика, главного колдомедика Святого Мунго, а ещё Мацумото дал мне «чудо-горошинки», как я их называю. Давай, положи одну ей под язык. — А почему я, Поттер? А если она умрёт всё-же, а при расследовании выясниться, что это я дал? Я в Азкабан не хочу! — возразил я. — Она выживет, Малфой, а ты — просто трус! — вспылил Гарри, — Хотел у тебя заночевать, но обойдусь. Свободен, а то снова скажешь, что я твою свободу порабощаю. Иди, Драко, я не держу, найду место, у кого переночевать. — Ну и прекрасно, Поттер! Ты ведь с японцем целовался и обжимался… Удачи! Я поцеловал в щечку Хельгу и вышел прочь. Брюнет не возразил, значит, он точно целовался с японцем. Сегодня Гарри станет его, все к этому идет. Я вышел прочь из замка, надо пройтись. А, может, в Хогсмид податься и хорошенько у мадам Розмерты напиться? Наверное, так и сделаю. В «Трех метлах» я был давно, и мне надо у хозяйки паба попросить прощения. Я опустил руки в карманы, так… десять галлеонов и пол сотни сиклей? Нормуль, хватит. Я поспешил в коридор «Одноглазой ведьмы» и влез в её горб, наколдовал «Люмос», легко прошёл в магазин «Сладкое королевство». Жизнь слишком горькая, чтобы покупать себе сладости. Из «Сладкого королевства» я прошёл в паб мадам Розмерты. Она удивилась, увидев меня в своём заведении. Паб почти был полон посетителями. Я не удивился, увидев, профессора Флитвика, Невилла Лонгботтома с Полумной Лавгуд и с ними все та-же Грейнджер. Они смеялись, сидели и о чем-то говорили. Министр Магии тепло улыбнулась, когда увидела меня снова. — Профессор Малфой, иди к нам! — девушка помахала мне рукой. — А чего ты один без Гарри? — Они с Гарри Поттером, как в поговорке себя ведут… — усмехнулась Лавгуд. — «Муж — дома, жены — нет; жена — дома, муж — загулял». Так и Малфой с Поттером. Правда, Драко? Мозгошмыги им мешают, ох как мешают. — Хочешь, я позвоню аврору и он придёт? — тихо спросила меня уже изрядно пьяненькая Грейнджер-Уизли. — Не надо, Гермиона, он сейчас с Мацумото Джуном, — ответил я и попросил проходящего официанта: — Бутылку огневиски, пожалуйста. Передо мной поставили бутылку моментально и подошла сама хозяйка паба. — Министр, профессоры, может к огневиски и пиву рыбки соленой подать, или огурчиков? Это я мигом… — спросила мадам Розмерта. Мы все согласно кивнули и принялись отдыхать. Все кто-то что-то вспоминал, я слушал больше, редко вставляя слова. — А помнишь, Малфой, как я тебе двинула на третьем курсе? — смеялась Министр Магии. — Долго тогда нос болел? — Ну, у тебя прекрасный хук правой руки. Все нормально, Грейнджер, я заслужил, — ответил я. — Тогда я ещё был слепым говнюком, верящим отцу, идеалам Темного Лорда и прочей бредятине. Полумна просто положила свою ладошку на мою руку и прошептала пьяненько: «Не думай о прошлом, Драко, живи настоящим». Каким настоящим? Я ведь знаю, что Поттер сейчас с японцем. Я видел их, блядь! Я видел хищный прищур азиатских глаз, видел его жажду моего Гарри. Да и не мой он вовсе. Главный Аврор принадлежит всему миру, но только не мне, он так легко смог целоваться с другим, а ещё пару недель назад уверял, что любит только меня. Лживый змееныш. Ему не на львином факультете надо было учиться, а на Слизерине. — Драко, эй… — Невилл тормашил меня. — Ты в порядке? — Да, — мотнул я головой, — в порядке, а что такое? — Ты выпил четыре бокала огневиски и ничем не закусил? — спросил он. — Давай, поешь-ка, а то завтра сильнейший похмель будет. — А где девчонки? — удивился я, оглядываясь по сторонам. — Гермиона с Луной сейчас придут, они тоже готовенькие. Походу я вас троих буду до Хога тащить. — Я здесь заночую, — ответил я и поднялся с места. Бутылка была пуста. Больше пол литра точно я выпил один, половина досталась Грейнджер, Луне и Невиллу с профессором Флитвиком. Я подошел к мадам Розмерте и спросил, есть ли у неё комната для меня? — Пять галлеонов, тридцать сиклей. — ответила женщина. — А чего это ты, профессор, не в Хогвартсе своём решил заночевать? — Я пьян, Розмерта и сил нет идти. Я к тебе — то сейчас еле дошел со своего места, а ты хочешь, чтобы я в такую даль топал, а аппарировать в таком состоянии не всласть — расщипит. Да, а у меня ещё контрольные, их проверить надо… но на трезвую… головушку. Так ты дашь мне комнату? — Да без проблем, Малфой, но связываться с тобой не хочу. За прошлое. Ты ведь меня под «Империусом» на себя, да на безносого работать заставил. Помнишь Кэти Бэлл? Это ведь ты её тогда проклял, а я помогала тебе. И только скажи, что было не так! — Прости меня, Розмерта. Я виноват перед тобой, — ответил я. — Ожерелье я Кэти подбросил, проклятое… да, для Дамблдора предназначенное. Тебя… ммм… в это втянул. Прости меня, дорогая моя… — Простила я уже, да и отец твой заплатил мне тогда за молчание, иначе Азкабан бы мне светил точно или «Авада» от диких ваших Пожирателей. — Вот… — проговорил я и принялся вынимать из кармана оставшиеся пять галлеонов и двадцать сиклей. — Возьми все, только прости меня. Особенно ты меня, Розмерта, прости, я виноват перед тобой, моя хорошая… Слезы полились из глаз. Я обнял женщину, а она потащила меня наверх. Я не помню, как разделся, как лег в кровать. Глубокой ночью, а может, и на рассвете, мне померещился сидящий в кресле у моей кровати Поттер. Да, наверное, это белочка меня посетила — не иначе. Глаза были тяжёлые и не открывались толком, голова кружилась и гудела так, словно десятитонный колокол с собора Святого Павла в Лондоне бил во вся, созывая прихожан к праздничной службе. Я всё-же честно попытался приподнять голову с подушки и прошептал: — Поттер… сгинь, чёрт! Но этот чертяка все сидел и в упор смотрел на меня своими глазищами, а потом положил свою руку на мой лоб и ближе приблизил свое лицо к моему. — Сгинь, Гарри, сгинь, зараза! Я не хочу, сука, думать о тебе, не хочу хотя-бы сегодня… Уйди, блядь, Мерлином заклинаю, сгинь! Поттер… мой… целуешься, с кем попадя. Гад… В девять часов утра меня разбудил эльф паба. Он держал белое полотенце, кувшин с водой и в своими лапками две таблетки аспирина. — Господин профессор должен выпить таблетки и умыться. Министр Магии позаботилась, чтобы профессор Малфой ни в чем не нуждался, — проговорил эльф, чем-то отдаленно похожий на Добби, — и Джими всю ночь охранял профессора… — Слушай, правда? — перебил я эльфа. — Если ты за мной присматривал всю ночь, ты не видел человека, что сидел вот в этом кресле, возле моей кровати? Эльф засуетился, начал оглядываться по сторонам, охать и ахать, чем окончательно достал меня. — Идиот! — сказал я. — Забудь, бестолковый. — Это все сон виноват и пьяная моя голова. Мерлин, так и до белой горячки не далеко. — С чего бы этому ловеласу здесь быть, когда он ночь с японцем провел? — Сердце снова заболело. — Пока профессор Малфой спал, эльф почистил одежду, освежил рубашку и брюки. Министр Магии будет рада, она пообещала эльфов сделать свободными. — Как же ты много и громко говоришь, Джими. Пойди и принеси мне, пожалуйста, бокал с огневиски, голова болит. — Никак не могу! Профессор должен простить эльфа Джими, но не приказано приносить огневиски! Профессор Малфой, вам велено выпить только аспирин. Прошу меня простить, — пропищал эльф. — Какой ты не сговорчивый. Тогда принеси ещё аспирина, двух таблеток мало, — ответил я и эльф исчез. Я умылся, почистил одноразовой зубной щеткой и зубной пастой рот, расчесался, оделся и ещё раз взглянул на кресло у кровати. — Нет, мне не мог так явно привидиться Поттер, он точно приходил. Надо сейчас в магазин «Сладкое королевство», а оттуда в родной Хогвартс. & POV. ГАРРИ ПОТТЕР. & Какое счастье, что Мацумото Джун решил помочь мне отделить от моей малышки Хельги МакРаут Обскура. Я был на седьмом небе. Я знал Джуна несколько лет и он меня учил японскому, когда я ещё учился в Академии Авроров и меня на полгода послали в Японию по обмену студентами. Мы по субботам играли в квиддич в местной токийской сборной, а по воскресеньям зависали у него дома, или пили местное сакэ — рисовую водку. Мацумото меня удивил. Как-то, перед отъездом в Англию, Джун повез меня на остров Окинаву, и там кормил вкуснейшей в мире свининой и поил наикрепчайшей водкой под 80 градусов. Крам поил меня русской водкой сорока градусов как-то, а тут восемьдесят! Японец признался мне в любви на Окинаве, но я ответил, что моё сердце навсегда уже отдано одному белобрысому чудовищу и не свободно. Он понял и мы остались друзьями. Джун сразу откликнулся, когда я ему позвонил насчёт Обскура. Он уже не раз мастерски разделывался с ними и пятеро из его пяти клиентов были спасены, а Обскуры уничтожены. Я надеюсь, что моя Хельга выживет и станет обычным ребёнком. Утром пришло письмо от моего адвоката и документы в нем на мисс МакРаут. Она официально свободна и сразу после Хэллоуина мы с ней поедем в Лондон, где подадим документы в Министерство Магии для того, чтобы я смог её удочерить. Может, и ехать не надо, если Гермиона здесь, просто передам ей завтра документы, и она все сделает. Все утро и день я готовил девочку к тому, что ей нужно расстаться с той темной энергией, что живёт в ней и с каждым днем убивает организм ребёнка. Она была, конечно, рада, но сущность тьмы не желала этого. Вчера я просто потренировался с Грейнджер и Мацумото в Дуэльном классе, что в случае чего, не дать этой твари разрушить замок. В субботу днем Мацумото расставил улавливатели по всему классу и подавители Обскура, а я укрепил стены дополнительной магией. Тварь живёт в девочке огромная и очень тёмная. Джун напоил ребёнка после обеда специальным расствором и она уснула, а он меня просто потащил на Чёрное озеро, чтобы я перестал нервничать и беситься от переживаний за Хельгу. Я спиной почувствовал, что на озеро пришёл Малфой. Я чувствую его постоянно, мой радар настроен на двух любимых людей: на Драко и на мисс МакРаут, не считая, конечно, сына Малфоя, но с ним я не знаком особо. Надеюсь, на Рождество он пригласит нас с Хельгой к ним в мэнор. — Это тот профессор зельеварения, которого ты любишь? Красивый, но злющий сейчас. Смотрит на тебя, Гарри, и готов заавадить меня, с тобой в придачу, — сказал японец, когда заметил Драко, наблюдающего за нами. Я в тот момент рассказывал о «Турнире Трех Волшебников» в мою бытность. — Он самый. Любит меня, но боится своих чувств, представляешь?! Я устал с ним ругаться. Драко упертый, как тысяча японцев на квиддиче, — усмехнулся я. — Стой и не шевелись, сейчас позлю этого идиота! Как он может не отвечать любовью тебе? Он не стоит тебя, Поттер! — возмутился Джун. — Нет, он хороший, ты не представляешь, Мацумото, какой он классный, и я не могу без Драко дышать, да, и он любит меня, но боится ответить на чувства, как я уже сказал, — ответил я. Мацумото наклонился по мне, словно целуя, но я не позволил ему зайти далеко, как бы он этого не хотел. Я — не гей, а Дракомалфоезависимый аврор, другие мне не нужны. — Эй, что Малфой делает? — спросил я у Джуна. — Побледнел, задрожал и… развернулся, пошел к замку, — ответил японец. Я аппарировал нас в замок и не зря — девочка проснулась. Джун пошёл в Дуэльный класс, а я принес ребёнка туда на руках. Она, словно одержимая, начала извиваться на полу, ругаться на парселтанге. Я понимал, что она говорит, но не решился бы перевести на английский язык эту брань. Потом Обскур начал ломать её кости, позвоночник так, что Хельга вставала мостиком, прогибалась, свертывалась как змея и кричала. Она становилась одним с ним целым и Обскур бил её об стены, желая вырваться наружу и разнести все к мордредовой матери. Мацумото начал что-то по-японски шаманить, на свой лад и приступ мисс МакРаут повторился ещё дважды, пока улавливатели окончательно не истощили силы Обскура. И тогда уже я схватил ребёнка в объятия, а Джун оттягивал сущность от девочки, пока не закрыл Обскура в чемодан, как некогда Ньют Саламандер — в свой. Я заплакал от радости, а японец заверил, что все будет хорошо, ребёнок в порядке, но неделя уйдёт на её восстановление. Что ж, через неделю поедем на заседание в Министерство Магии по нашему делу. — Там твой блондин пришёл, — шепнул мне Мацумото. — Ты двери не закрыл? — прошипел я, глядя на японца. — Что если бы Обскур вырвался? — От меня не вырвется, Гарри, улавливатели сильные, как и моя магия, но она не может пробить твою броню, Поттер, и уловить тебя в мои сети. — У меня нет брони, Джунчик, — улыбнулся я, — просто я люблю моего блондина. Я подхватил крепче девочку и пошел показать её Драко. Я видел, что он был очень рад её исцелению. А потом, уже у меня в комнате, слово за слово и мы снова с Малфоем поругались. Он ушел. Я уложил спать ребёнка, положил лекарственный шарик, диаметром с горошину, под язык, оставил с ней Винки, Фоукса и наказал эльфийке, если что, найти меня и доложить, что да как с Хельгой. Я вышел в коридор и вошел в апартаменты к Малфою, но того там не оказалось. Его эльфийка Нина сказала, что он отправился в Хогсмид. И зачем он туда пошёл, интересно? Мы играли у Джуна в карты маджонг, когда Грейнджер прислала свой Патронус, и велела мне срочно поднять мой зад и аппарировать немедленно в Хогсмид, там, мол, любовь моя напился огневиски, и сидит в прострации за столом, вылакав больше пол бутылки, причём, не закусывая. Я удивился, но аппарировал мгновенно в Хогсмид в «Три метлы», который раз благодаря покойного директора Дамблдора за то, что он оставил эту привилегию — аппарировать как в Хогвартсе, так и из него. Драко находился в пятом номере, на втором этаже паба. Я вошел тихо и увидел моё чудовище. Малфой спал и причмокивал во сне, а потом он просто начал звать меня. — Что же ты мучаешься сам и меня мучаешь, Драко? — тихо прошептал я. — Любимый мой слизеринец, когда ты нас перестанешь изводить? Видимо, я громко говорил, Драко открыл глаза и тяжело, все ещё пьяно, проговорил: — Поттер? Сгинь, Поттер! Он махал руками и ногами, щурился на падающий свет луны в окно, пытался раскрыть глаза шире. Шептал про белую горячку, которая его явно посетила, если мордредов Гарри Поттер ему ночью мерещится. Я положил ладонь на лоб моего любимого слизеринца и приблизился к его лицу, заглядывая в родные глаза. — Гарри? — позвал он и я ещё ближе приблизился к нему. — Сгинь, зараза! Мерлином заклинаю, не мерещься мне! Я поцеловал моё гордое чудо и позвал эльфа, наказал ему, чтобы тот дал Драко утром две таблетки аспирина, но не капли спиртного, и чтобы Джими ни слова про меня профессору Малфою не сказал. Эльф закивал своей головой с огромными ушами, а я аппарировал в Хогвартс, убедившись, что любимый в порядке, а с ним я на Хэллоуине поговорю.