Зельевар моего сердца.

POV. ГАРРИ ПОТТЕР. Имена четырех студентов стали известны в понедельник. Директрисса, Минерва МакГонагалл, вместе с приехавшей с утра Гермионой Грейнджер-Уизли, подошла к Чаше и, проговорив заклинание, вынула первое имя на пергаменте… — Мистер Георгий Дивнев! — произнесла громко МакГонагалл, применив «Сонорус», и студент института Дурмстранга подошел к женщинам. Студенты в Большом зале завизжали от радости. Парень, подобно Виктору Краму, был прекрасным игроком в квиддич — ловцом, отличником и отменным красавчиком. — Вау! Дивнев, вперед! — закричали все, а он разулыбался и начал всем махать руками дружественно и весело, как бы благодаря. Следующее имя появилось на пергаменте… — Мика Мацумура из школы Махотокоро, Япония! — произнесла МакГонагалл и студенты снова захлопали. Юная японка с мечом за спиной поднялась с места и подбежала к Минерве и Министру Магии Британии. Самурайка. Красивая, собранная, серьёзная, похожая на фарфоровую статуэтку. Красавица поклонилась и пожала обоим женщинам руку. Потом поклонилась и всем остальным. Директор Махотокоро кивнул Мике-сан и довольно выдохнул. — Следующий участник Турнира Трех Волшебников… — воскликнула Минерва. — Диана Наварр, академия Шармбатон. Прошу! Юная француженка, словно юркая птичка с прекрасным опереньем, подлетела к МакГонагалл и пожала ей, затем Министру Магии руки. И снова гриффиндорцы проводили мисс Наварр жаркими взглядами. — Эх, Рона нет сейчас, он бы слюни тут пускал, как в нашу бытность Турнира Трех Волшебников, глядя на этих знойных француженок! — рассмеялся я, шепнув на ухо Малфою. — А тебя они тоже заводят, Поттер? — спросил блондин, глядя в мои глаза. — Драко, душа моя, меня заводишь лишь ты, — ответил я хрипло. — Мы утром проспали и я не успел обласкать моего котёнка. — Поттер, совесть имей! Ты ночью трахал меня дважды, — возразил декан Слизерина. — Помолчи, сейчас объявят, кто с Хогвартса будет. — Не ночью, любимый, а вечером, — усмехнулся я и провел рукой по его коленке. — Сразу после ужина и перед сном — в полночь, — фыркнул Малфой. — Тихо, сейчас объявят нашего. — Ну, и последний участник… — проговорила, тем временем, Минерва, приняв в руки вылетевший из Чаши пергамент. — Мистер Оливер Новак — студент Хогвартса, факультет Когтевран. Студенты заголосили, завизжали от радости. Новака любили все. Оно и понятно: душа компании и неважно, какой это факультет, Оли ко всем находил подход. Весельчак, любитель травить байки и анекдоты, умный, отличник — просто золотой парень. — Ну вот! — проговорила Гермиона Грейнджер. Поздравьте чемпионов Турнира Трех Волшебников и пожелайте им удачи, ведь уже в среду начнётся первое испытание. Вечером после занятий, когда я уже собирался идти на ужин в Большой зал, ко мне в кабинет зашла дочь. Она была хмурой и задумчивой. — Хельга, иди ко мне, милая, — подозвал я девочку. — Ну, что случилось, расскажешь? — Мне ночью сегодня приснился странный сон, отец, — ответила она, садясь на мой стол преподавателя. — Ну, поделись им, солнышко, — попросил я и приподнял её за подбородок, чтобы Хельга посмотрела на меня. — Огромные комнаты-лабиринты из зеркал мне приснились. На зеркалах разрозненно и невпопад разбросаны буквы, из них надо сложить в слова, а потом в текст. Причём, тут же и знаки препинания имеются. Буквы мигают, ну, знаешь, как гирлянды рождественские. Папа, как ты думаешь, что это? Этот сон всю ночь снился. Я просыпалась, засыпала, а он не уходил — продолжался. Я точно знаю, что это комната рун, рунических букв и символов. Если верно составить слова и предложения, то появиться нужная руна, и только в этом случае можно пройти в следующую комнату, а иначе дверь откроется, но в тупик, в ловушку. Отец, я видела четыре лабиринта. Это для четырех чемпионов, да? — поинтересовалась мисс Поттер и я кивнул. — Семнадцать комнат, как возраст участников. — Ты все те комнаты прошла? — спросил я и провел пальцем по её носику. — Я прошла семь, — ответила девочка. Я встал со стула и прошёл к стеллажу с тетрадями, достал с верхнего чистую и протянул тетрадь ребёнку. — Хельга, запиши для меня твои ответы, — попросил я. — Думаю, что до среды, дай Мерлин, тебе все 17 рун присняться. — Они написаны в виде стихов и руны там не все. Рун больше, вообще-то, не только семнадцать, но на испытании будет всего семнадцать. Просто в этом лабиринте столько и они в стихах, понимаешь? Вот послушай о руне «Фе» о первой руне. «Новый зверь, порожденный в муке — Я. И есть у меня сначала — Сердце, кровь, голова и руки Вот и все… Да не так уж мало». — Я думаю, отец, что у каждого участника будет своя поэма рун, а мне приснилась та, что ждёт Оливера Новака. — Да, вот так дела! — произнес я и почесал затылок. Хорошо, что в мою бытность не Гермиона была Министром Всеобщей Магии, а Корнелиус Фадж. Я бы точно поэму не осилил. — Детка, ты напиши мне все, что тебе присниться и тихонечко поговори с Оливером, ведь он — твой друг? Но так, чтобы он не болтал об этом. — Я поняла, отец, все сделаю. Я поцеловал девочку в лоб, закрыл кабинет и мы с ней пошли в Большой зал. По пути Хельга мне снова сказала: — Папа, я думаю, что у всех четырех участников будут разные руны. В лабиринте, в который попала я, были руны англосаксонского футарка. Руна «Фе», или как её называют «Феху» или «Феу» посвящён богу Фрейру и богине Фрейе, означающее богатство, плодородие и всевозможный достаток. Я об этом читала и профессор Бадшеда Бабблинг об этом рассказывала. Мерлин, что за дети пошли? В свои одиннадцать лет Хельга уже знает все руны, эти, как их… англосаксонского футарка. Я держал девочку за руку и диву давался. Может, это её дар такой? Малышка Хельга ведь у меня ещё и змееуст. При ней не прошипишь на змеином языке, какой Малфой секси-шмекси и как я хочу его во всех позах Камасутры, и грязных слов не скажешь. Драко не знает парселтанг, а вот мисс Поттер все поймёт. Ох, не опростоволоситься бы перед дочкой. В зале я подошел к мистеру Новаку. — Оливер, завтра к тебе подойдёт моя дочь, она хочет помочь с первым заданием турнира, — сказал я, — но об этом никому ни слова. Парень кивнул. Он был уставшим и серьёзным, что для весельчака, каким его все знали, было необычно. Ужин прошёл спокойно. Гермиона привезла кучу вкусностей, и сейчас дети уплетали на десерт пирожные и шоколад. Министр посмотрела на меня через стол и улыбнулась, глядя, как я приобнимаю втихаря своего Хорёчка, а тот положил левую руку на моё колено и поглаживает, а правой рукой держит бокал с тыквенным соком, запивая кусочек пирожного. Я склонился к блондину и прошептал: — Я люблю тебя, радость моя! Ты так нежно ласкаешь моё колено, что я до пиксей хочу твои пальчики на моем члене и твой ротик на нем. — Ты не возможен, Поттер! — возмутился зельевар и убрал руку. — Любую нежность ты готов опошлить? Я просто в шоке! — Разве ласка, твоя нежность или моя любовь — это пошлость, родной мой? — удивился я и стал чистить зелёное яблоко для декана Слизерина. — Ну не говори тогда за столом, что ты хочешь, чтобы я сделал тебе минет, — возразил блондин и ущипнул меня за бок через рубашку. — Вообще-то, свет очей моих, мне надо поговорить с тобой насчёт Хельги, я думаю, что у неё дар пророчества или предвидения. — После ужина попроси её прийти ко мне в лабораторию, я хочу нанести ей на лицо мазь. — Мы вместе с дочкой придем, — ответил я и пододвинул ближе к Драко дольки яблока. Малфой всегда заканчивал любую трапезу яблоком, считая, что оно помогает быстрому обмену веществ и скорому метаболизму. Декан Слизерина действительно наложил толстый слой мази с молочком единорога на все лицо и лоб ребенку. Молочко единорога он достал по блату и по космической цене. — Ну, вот! За час мазь почти вся впитается, Хельга, — произнес зельевар. — Во сколько, милая, ты спать ложишься? — В десять вечера, — ответила девочка. — Угу… — кивнул мужчина — Ляг сегодня на час позже, в 23.00, чтобы мазь полностью впиталась, хорошо? До утра не трогай лицо руками и не мочи водой. — А утром? — спросила девочка. — Утром ты себя не узнаешь, дитя, когда посмотришься в зеркало. До семи часов утра не мочи лицо, идёт? — улыбнулся Малфой и положил руку на голову Хельге, а потом сел на корточки перед девочкой. — Поспи сегодня в комнате отца, а он у меня останется. Пойдем, мы с Гарри проводим тебя. Чтобы ты не скучала, отец почитает тебе что-нибудь или Винки это сделает с Трикси. — Мазь приятно охлаждает кожу, я чувствую, что она чешется и словно движется, — проговорила мисс Поттер. — Сейчас твоё личико выравнивается, полностью исцеляется, Хельга. Те компоненты, что вошли в состав мази, они чудодейственны и очень хорошие. Девочка обняла за шею профессора зельеварения и сказала: — Хочу вас тоже называть папой, учитель, когда же это произойдет? Вы с Гарри два моих любимых друга в школе. Вы обещали мне колдофото своего сына показать. — Пойдем, я принесу тебе альбом и ты до сна успеешь его посмотреть, — улыбнулся Малфой. Пока я открывал свою комнату, Драко пошел в свою, и уже через пару минут вернулся к нам, держа в руках толстенный альбом с колдографиями. Мы сели втроём на диван: девочка в центре, а мы — по бокам, и Малфой стал сам показывать колдофото, поясняя их. — Это мы во Франции, — сказал зельевар, — здесь жива ещё мама Скорпиуса, ему на колдофото полгода, а вот на втором фото — год. — Это не ребёнок, профессор, — воскликнула девочка, — Скорпи тут настоящий маленький ангелочек! — Астория у тебя была красавицей, профессор Малфой, — сказал я и посмотрел в глаза блондина. — Да, очень воспитанная, утонченная и добрая. Моя жена хотела второго ребёнка, но это было ей противопоказано, и стало смертельной ошибкой. По женской линии у них в роду какое-то проклятье, Асти настаивала на втором ребёнке, но умерла. В 22.45 мы вышли из комнаты, когда Хельга легла на диван и я укрыл её одеялом. Винки осталась присмотреть за девочкой. Фоукса мы покормили и он тоже уснул. Мы вернулись в комнату Малфоя. Я обнял моего любимого. — Ты грустишь, вспомнил Австрию? Мне она нравилась, — проговорил я. — Как сейчас помню день, когда вы поженились. — Она была красивой и доброй девушкой, но я не любил её никогда, Поттер. Я ещё со школы раз и навсегда отдал свое сердце тебе. Асторию мне жаль и я до последнего был ей верен, — ответил Малфой, он взмахом волшебной палочки отправил колдофотоальбом на свое место. Блондин обнял меня в ответ и склонился к моим губам. — Я хочу тебя, Поттер, пожалуйста, у меня душа болит. Люби меня, Гарри, прошу, прямо сейчас. Крепко трахни меня, хочу, чтобы мне было больно. — Ты из-за Астории так переживаешь? Тебе больно, что она ушла, Драко? — спросил я. — Она — мать моего сына. Тут все вместе, Гарри. Прошу тебя, выеби меня, как ты это умеешь, — ответил Малфой и я поднял жениха на руки, понес его в спальню. На следующее утро темпус разбудил нас. Драко этой ночью был очень горячий и ненасытный, но мне понравилось: он позволял любить его раз за разом и сам подставлялся. В один из моментов мы даже свалились на пол, но не остановились. В четыре часа утра я понес Малфоя в душ, где сам же его и вымыл, так как Драко был уставший до пиксей. Вся его грудь, шея, бедра, плечи были в моих поцелуях и укусах. Нежный, сонный и тёплый котёночек не хотел вставать, но было пора. Я напоил зельевара микстурами от засосов и укусов, и понес в ванную умываться. — Поттер, ты — садист! Ты из меня сексуальную куклу сделал. Посмотри. Трижды за ночь? — возмутился декан Слизерина. — Ты был не против, любовь моя! — выгнув бровь, словно Снейп, ответил я. — Ты просил «ещё» и я исполнял твоё желание. Все для моего котёнка. — Ну ты глянь, в моё лицо, а? Помятое, глаза оттраханного по полной мужика, губы блядские и опухшие, зацелованные, искусанные. Как я перед студентами покажусь? — орал Малфой, вцепившись руками в волосы. Подай мне «Обезболивающее» зелье, оно на тумбочке. Ты меня уездил всего сегодня. — Ты сам в третий раз скакал на мне, так что неправду говоришь, любовь моя! — улыбнулся я и поцеловал в нос Малфоя. — А вид у меня такой же, не лучше твоего, Драко, но ты у меня по-прежнему очень красивый, ещё желаннее стал и сексуальнее. Давай, я расчешу тебя и ты успокоишься, — предложил я. — Ты вчера что-то говорил о Хельге? Что с ней не так? — спросил блондин, когда я начал расчесывать шелковистые волосы любимого, собирая их в шикарный хвост. Я периодически наклонялся и нежно целовал зельевара в щеки и шею, а Драко подставлялся, целуя, в ответ иногда. — Она увидела первое испытание, представляешь? Лабиринт из зеркал. Это комнаты, их семнадцать, а на зеркалах буквы и надо из этой прорвы букв составить слова, сложить их в предложения, и тогда только можно перейти в следующую комнату, назвав правильно руну. — О, как интересно! И Хельга смогла пройти все комнаты? — удивился блондин. — Только семь, милый, — ответил я. — Не знаю, может, этой ночью ей снова что-то приснится? Она хочет помочь Оливеру Новаку с рунами и думает, что у каждого игрока будет свое задание по ним. Гермионе Дамблдор подарил на память книгу «Сказки Барда Бидля», написанную на языке рун. С тех пор она руны просто обожает. Миона даже подписывает документы рунически. «Гермиона Джин Грейнджер-Уизли, Министр Всеобщей Магии», а в скобках символы рун. Надо предупредить Крама и Мацумото о рунах. — Ну, начинается, — простонал блондин, — ты ведь не можешь не помочь японцу, да? — Драко, душа моя, я и на четвёртом курсе о первом испытании драконами всех предупредил. Ну, Седрика и Крама — точно. Малфой развернулся и толкнул меня на диван, оседлал мои бедра и ответил: — Прикоснешься к Мацумото хоть пальцем и ты — труп, Поттер! — Ну тогда, как же мне здороваться с ним по утрам? — спросил я, привлекая жениха к себе. — Здоровайся, кто против? Я сказал, если ты сам первый обнимешь его вдруг, или возьмёшь за руку, Поттер, интимно возьмешь, с подтекстом. Понимаешь, о каком прикосновении я говорю? Когда сам это сделаешь, вот тогда тебе не жить! Урою и глазом не моргну. Ясно? — Хвосторога ты моя любимая! — рассмеялся я и поцеловал парня. — Люблю тебя, Драко, одного тебя люблю! Родной мой, тебя одного, Малфой мой ревнивый, люблю! Уясни уже это, как пятью восемь — сорок. Хочу тебя, Драко, ты так провокационно сидишь на мне и покачиваешься. Ммм, так призывно и чувственно. Котёночек мой дикий, тёплый, такой желанный. Давай, подвигайся на мне еще. Ах, да, проедься по мне. Да, вожжмись в меня… Да, вот так. Ты задрожал? Ты такой искренний и непосредственный, чувственный. Давай, опустись на меня, хочу тебя, любимый. — Гарри, нет! Полчаса осталось до завтрака, — склонился надо мной зельевар, он обнял меня и прижался плотнее, застонал протяжно. — А может, Мордред с этим завтраком, а? Позволь, любимый, я хочу тебя, — мои руки проникли под махровый халат, и погладили гладкие его бедра, ягодицы, ложбинку между ними, прижимая к себе. Я приподнял его, чтобы войти в желанное тело, а Драко зарычал, жадно поцеловал меня, укусил за губу, зализал укус, потом снова поцеловал нежно, но потом нашел в себе силы, поднялся с моих бедер и начал одеваться. — Все вечером, Поттер, не сейчас. Мы не должны пропускать завтраки, обеды и ужины — это дисциплина, Гарри. Давай, вставай, — скомандовал он строго. — Ну дай мне хотя-бы руку, малыш мой сладкий, — ответил я и Драко помог мне подняться. Я пропустил жениха первым в Большой зал, и на пару секунд залюбовался его аппетитным задом, вспомнив, как этой ночью я его попой наслаждался во всех смыслах. Мы трижды занимались любовью, второй раз у нас получился в гостиной, а не в спальне. На ворсистом ковре я сделал сперва шикарный минет Драко под возмущения и недовольства профессора Снейпа, вернувшегося некстати в свою раму, что висела в гостиной. Но нам с блондином было по фиг. Он стонал, выгибаясь, а я ласкал все его эрогенные места, посасывал розовой анус, приподняв попу кверху. Главное, моему котенку нравились ласки, а говорящим портретам, если не по вкусу, никто не держит, пусть Снейп погуляет. Вот он и покинул раму, отправился жаловаться Дамблдору о невоспитанной парочке деканов. От того минета в гостиной, Драко на полчаса выпал из реальности, когда его накрыл мощный оргазм. Вот я и любовался сейчас попой Малфоя, пока шёл следом за ним к своему месту. После завтрака мы с деканом Слизерина увидели совершенно изменившееся лицо Хельги: красавица, никаких изъянов, все идеально. — Спасибо, профессор Малфой, вы — гений! — проговорила мисс Поттер и обняла Драко. — Красавица! — выдохнул в ответ зельевар. — Хельга, — сказал я, — Оливер Новак сегодня будет тебя ждать, я поговорил вчера с ним. — Сегодня во сне я прошла все семнадцать комнат, отец, — кивнула девочка. — Запиши все, а вечером мы с Драко прочитаем, хорошо? — улыбнулся я и положил руку на голову Хельги. @ Наступила среда. Первое испытание Турнира Трех Волшебников. В девять часов утра, сразу после плотного завтрака, четверо чемпионов, Министр Магии, директор МакГонагалл, я с Драко, прочие учителя и директора трех иностранных магических школ, студенты и гости пошли к бывшему квиддичному полю. О, да… Я прекрасно помнил это поле, зачарованное много лет назад, как лабиринт из плотной живой изгороди высотой в 20 футов. Сейчас же это место представляло собой не менее высокие стены, но из зеркал. Кругом зеркала: одно переходит в другое, но это не прямая линия комнат, а зигзагообразная. Четыре входа, над каждым висит табличка с именем участника. Лабиринты зеркал, но некоторые двери ведут в тупик, другие — туда, куда нужно — к победе. Какая из трех дверей в комнате ведёт в правильном направлении? Неправильное сложение слов и предложений приведёт в тупик, и только правильное — в нужную дверь. В тупиках находятся боггарты, различные магические существа-фантомы: банши, акромантулы, василиск, змеи, драконы. Они, конечно, фантомные, но миновать их можно, только победив и зная парселтанг, если это змеи или василиск. Иначе — сноп красных искр и выбывание из испытания. Оливер точно не змееуст. Полтора часа длится испытание, как урок в Академии Аврората, и за это время нужно успеть все буквы сложить в слова, а слова — в предложения. Я знаю, что вчера моя дочь с утра до поздней ночи занималась с Оливером и заставила выучить все семнадцать стихов рун англосаксонского футарка. Он просто зубрил наизусть, а Хельга гоняла его вдоль и поперёк, выборочно, с начала, с конца, с середины. Мы с Драко не мешали им и только Винки и Трикси приносили перекусить, и они снова уходили в зубрежку рун. Каждая запятая, точка, тире, многоточие и знаки вопроса, восклицания были важны. Они уснули в моем классе ЗОТИ. Драко, зашедший их в полночь проверить (он сегодня дежурный по школе), трансфигурировал им кровати и уложил спать, наколдовав темпус на шесть часов утра. — Спасибо, папа, — услышал он тонкий голосок Хельги сквозь сон, — часы на шесть поставь, пожалуйста. — Поставил, малышка, спи, — ответил с улыбкой зельевар и повернулся ко мне, подошедшему узнать, как дела у дочери с Оливером Новаком. Парень вообще уснул и не реагировал ни на что. Мисс Поттер и Оливер поставили все на эти занятия. Я верил, что девочка не ошиблась в своих снах. — Ты хороший папа, Драко, — улыбнулся я и обнял жениха, когда мы вышли из кабинета ЗОТИ. — Кто бы мог подумать, что из вреднючего Хорька и занозы в заднице получится настоящий, заботливый отец. — Поттер, поговори у меня ещё и месяц будешь спать на коврике у входа. Ты меня ещё возьми и обидь, шрамоголовый грифф! — насупился блондин и отстранился от меня, пошёл быстрее, почти побежал. Я поймал его у лестницы, которая никак не могла определяться, куда ей сменить свое направление. — Котёночек, я не хотел тебя обидеть. Прости меня. Я очень рад, что ты стал таким хорошим отцом, — сказал я, обнимая своё обидчивое чудо. — Ты вообще не знаешь Малфоев, Поттер. Мой отец любил в детстве меня больше жизни, не говоря уже о Нарциссе. Почему я должен не любить моих детей? Я принял в свое сердце Хельгу, потому что она — твоя дочь, и у нас с тобой --магическая помолвка, а летом свадьба. Твой ребенок — мой ребенок. Почему я должен относиться иначе к девочке? А может, ты её считаешь только своей? Тогда, может, Скорпи для тебя чужой? — Господи! — взмолился я. — Драко, нет, конечно! Твой сын и моя Хельга — наши общие дети, а ещё я хочу третьего малыша. Не знаю, получиться ли у тебя это дело, или мы найдём суррогатную мать, но я хочу ещё малыша, Драко, с нашими с тобой генами. Старшие дети навсегда останутся для нас любимыми, такими же, как третий ребёнок, не волнуйся. Знаешь, Драко, я любил тебя в школе таким, каким ты был. Сейчас ты стал более тёплым, чутким и добрым, но мне порой не хватает того засранца слизеринского, змееныша мелкого. Я люблю тебя, мой родной, — сказал я и поцеловал Малфоя. Ты — зельевар моего сердца, Драко. — Соскучился по мне прежнему, говоришь?! — прошипел декан Слизерина и запрыгнул мне на спину, а я закружил его, завертел, и мы начали смеяться. — О, профессоры! — проскрипел старческим голосом завхоз Аргус Филтч, а миссис Норрис мявкнула, полыхнув на нас красными глазами. — Развлекаетесь? Нарушаете правила? И все это после полуночи? Несдобровать вам завтра, когда я возьму, да и пожалуюсь Министру Магии на вас. Помяните моё слово, Поттер, на этот раз вам не отвертеться! Мы только рассмеялись и я побежал с Малфоем на спине по лестнице на верх. — Я тут подумал, — произнес блондин, когда мы обошли весь замок вдоль и поперёк, — знаешь, когда-нибудь из Хельги получится прекрасный Министр Магии. Ты видел сам её ум, силу воли, настойчивость и пунктуальность. — Благодаря зелью, которое ты сварил, любимый, она стала настоящей красавицей. Это все молочко единорога, да? — спросил я. — Не только, — ответил Малфой. — Там добавлена капля драконьей крови, пять капель слез Птицы-Феникса, три капли молочка единорога, русалочий волос и заживляющие травы. Зелье варилось в три захода и результат прекрасный. Его можно готовить на продажу… ну, это если я занялся бы коммерцией, — улыбнулся блондин. — Я пошутил, Поттер. На самом деле — это не реально. Ингредиенты дорогущие, их трудно достать, почти невозможно, а с подпольными вещами я не хочу связываться. Азкабан мне не по душе, как и дементоры. — Я в долгу перед тобой за дочь, Драко, — сказал я и поцеловал в щеку жениха. — Брось, я уверен, случись что-то с моим сыном, ты бы на край света бросился, чтобы помочь. Дети для наших семей — все. Твоя мать, насколько я знаю, пожертвовала жизнью ради тебя. Моя мать, сам знаешь, пошла на обман Волдеморта, чтобы увидеть меня и узнать, чтобы я жив. Так о чем ты говоришь? Лучше поцелуй меня покрепче, я чего-то замерз, — улыбнулся мужчина и сам устроился в моих объятиях. Странно, я мерзну, а ты всегда горячий, как печка, но мне нравится. На рассвете дети снова сели заниматься, выпив бодрящего зелья, которое им принес Малфой. @ Итак, четыре участника подошли к своим порталам-лабиринтам, а в них комнаты имели свойство незримого расширения, которое так любила Министр Магии и широко применяла. — Друзья мои! — воскликнула Гермиона Джин Грейнджер-Уизли. — С звуком рога, который сейчас вострубит, наши чемпионы войдут каждые в свои лабиринты. Прозвучал звук трубящего рога и четверка вошла в лабиринт. Когда дверь за Оливером закрылась, Хельга с раскрытыми, немигающими глазами смотрела на дверь лабиринта с зеркалами. Драко посмотрел на меня и кивнул на Хельгу, когда мы устроились на учительских трибунах. — Девочку не хватит удар, Поттер, как думаешь? — спросил декан Слизерина. — Я схожу к ней, милый, посиди здесь… пока, — ответил я, пожав руку зельевару. Малфой кивнул и улыбнулся мне. Он был бледнен, завал периодически, как и я, ведь мы не спали всю ночь: то обходили школу и окрестности, то — целовались до одури в классах. Драко такой тёплый, родной, пушистый Хорёчек, нет — котёночек. Кто бы мог подумать, что он станет таким непосредственным парнем, ласковым и верным. Я подошел к дочке и сел на корточки, привлекая к нам общее внимание. — Малышка, ты в порядке? — спросил я девочку. — Я в порядке, отец, но очень переживаю за Оли. Он не выспался и голова у него болела с утра. Я боюсь, как бы он чего не забыл, — ответила мисс Поттер. — Хельга, милая, все будет хорошо. Позитивные мысли о человеке помогают ему так, словно ты рядом. Верь в мистера Новака и он пройдёт испытание. Разум человека — это лук, а мысли наши — стрелы. Какую стрелу ты пошлешь (мысль), такая и наполнит разум и сердце Оливера. — Я поняла, отец, — улыбнулась дочь и обняла меня за шею. — Ты у меня такой умный. — А ты — у меня! — улыбнулся я в ответ. — Давай, иди на свое место и жди конца испытания. Посылай Новаку позитивные мысли, добрые пожелания и все будет хорошо. В воскресенье же Когтевран с Пуффендуем встречаются, да? Мы с профессором Малфоем придем вас поддержать, а потом устроим вам пир, если вы выиграете матч по квиддичу. Ступай, моя хорошая. Девочка села на свое место, а я пошёл к Малфою. Он спокойно разговаривал с Виктором Крамом и Джуном Мацумото. — О чем речь? — спросил я, поднявшись на свое место. — Профессор Малфой спросил нас, — ответил директор Дурмстранга, — какие руны мы изучаем? Мы изучаем, в основном, готские и северные, скандинавские руны, а мистер Мацумото… — Гарри, ты же знаешь, какие мы изучаем руны, — ответил директор Махотокоро. — Я-то знаю, Джун, но тебя спросил профессор Драко, — улыбнулся я, глядя в чёрные, сейчас такие холодные глаза, японца. — Руны японские, древние, до эпохи Эдо и маркоманнические, — ответил Мацумото и посмотрел в упор на зельевара. — Я благодарен тебе, Поттер, за то, что ты подсказал, каким будет первое испытание турнира. — Интересно, какие руны изучают в Шармбатоне? — спросил я. — Датские и наши — англосаксонские руны, — с уверенностью ответил Малфой. — Я подсказал мадам Максим об испытании рунами. — Молодец ты у меня! — улыбнулся я и переплёл свои пальцы с пальцами рук декана Слизерина. А тем временем, на огромном табло, или лучше сказать, на громаднейшем магическом экране, возвышающемся перед лабиринтом зеркал, показывали прохождение участников Турнира Трех Волшебников. Вот все увидели японку, Мику Мацумура, она вооружена волшебной палочкой и резво складывает буквы в слова, а слова — в предложения, угадывая, тем самым, руну за руной маркоманнического футарка. — Мика-сан — дока в рунах, это её стихия, — улыбнулся директор Махотокоро, глядя на проворную девушку. — Моя лучшая ученица. — И любит тебя больше жизни, это видно, дружище! — сказал я. — Японки очень красивые, нежные фарфоровые статуэтки, не зря же так ценились гейши. Не обижай девочку, Джун. — Милый, гейшами до середины 18 века были мужчины, вернее, мальчики и парни. Лишь в 1761 году появились девушки, — ответил Мацумото. — Прости, я не знал, — улыбнулся я. — Приедешь ко мне со своим избранником, я вас свожу в открывшийся чайный дом «Белый лотос». Это — элитный гей-клуб. Высшая категория обслуживания, я им владею. Он в Токио, но есть филиал клуба и на острове Окинава, называется «Алый пион». Давайте, ты, Гарри, твой жених и Виктор Крам? — Мы приедем с Драко и нашими детьми, у нас ведь магический брак, а это как «Непреложный обет» верности. Никаких левых мальчиков. — Поттер, ты вечно со своей верностью и дотошной праведностью! — фыркнул японец. — Он у нас «святой Поттер!» — улыбнулся Малфой, глядя в мои глаза. — Гарри пока учился, его все так и называли. Честный, бескомпромисный, вечно влезающий в неприятности. Пока мы разговаривали, на экране показали Мику-сан и нашего Оливера, они идут наравне — одиннадцатая комната. Новак складывает буквы в слова и в предложение, обливаясь от напряжения потом: «Я отзыв — уголек из Ада, Что ляжет птенчиком в ладонь. В нем — ярость, гордость, власть и сила! Огонь… Бушующий огонь… Согрей им сердце, что простыло И заболело средь людей, Средь их безбрежного болота… Давай же, миленький, согрей — Чтоб были силы на Работу». И тут же загорается руна «Совелу». Оливер идёт в следующую зеркальную комнату. Я глянул на Хельгу. Она сложила руки, словно умоляя Новака о чем-то. Глаза девочки горят и она смотрит-смотрит на этот лабиринт, изредка моргая. — Смотрите, — крикнул директор Дурмстранга, Диана Наварр не в ту дверь вошла, ах, неудача! Француженка сложила предложение, но одно слово осталось не вставленным. Мадам Максим, возвышающаяся над всеми, ахнула, когда мадемуазель Наварр открыла дверь, ведущую прямо. Она думала, что попадёт в следующую комнату, в десятую, но очутилась в лесу. Не забываем, что комнаты имеют свойство незримого расширения. Комментатор, профессор Прорицания, миссис Полумна Лавгуд-Лонгботтом, тоже ахнула, и начала комментировать : — Ох, что мы видим? Мадемуазель Наварр в фантомном лесу, полном чудищь. Вот мы все видим, подкрадывающегося к ней гигантского акромантула справа, а слева — ведьма банши. Сумеет ли Диана применить Патронус или заклинание от пауков: «Арание Экземи?» Скорее, милая, паук уже навис над тобой! Девушка успевает произнести заклинание от пауков, но тут слышит дикий крик банши и теряет сознание, выпадая автоматически из первого испытания. Да, жаль. Ведь можно было сперва вызвать Патронус, но… — За банши подползали фантомы змей и василиск громадный, — проговорил Малфой, а Диана Наварр — не змееуст. Драко подсел к мадам Максим и стал её утешать, ведь впереди ещё два испытания, и за десять, пройденных комнат лабиринта, мадемуазель Наварр получит свои 50 баллов. Блондин утешал женщину на французском языке, я его отчасти понимал, так как должность Главного Аврора обязывает знать язык хотя-бы разговорный. Французский и немецкий я знаю слабо, но могу изъясняться. Конечно, наши возгласы, переживания, пожелания и комментарии в лабиринте чемпионы не слышат, там тишина, но мы все болеем за них. А мистер Новак из Хогвартса уже в пятнадцатой зеркальной комнате составляет новый стих: «Так что ж ты телишься? В дорогу! Расслабься. Ныне все пройдёт Как надо. Путь намечен мелом (Все чётко, каждый поворот) И думать поздно, надо делать». Все верно! Засияла руна «Лагуз» и Оли прошёл в шестнадцатую зеркальную комнату. Потом показали воспитанника Дурмстранга, Георгия Дивнева. Болгарин, красавчик, он попался на шестнадцатой руне, применив Чары, взмахнув палочкой, как некогда Том Реддл-воспоминание в Тайной комнате, сложив написанное: «Tom Marvolo Riddle» в «I am Lord Voldemort». Это дело сразу засекли, ведь на испытаниях должно быть все чётко, и без жульничества. От этого маневра, конечно, все слова сложились в предложение, но замигали «Сигнальные» Чары, оповещающие, что было допущено жульничество. Директор Дурмстранга аж взвыл. — Да я его! — зарычал Крам. — Виктор, не горячись! — сказал я. — Парень запаниковал, все бывает. Вспомни, ведь ты в его возрасте тоже ошибался. — Я чётко следовал указам и наставлениям Игоря Каркарова! — ответил болгарин. Ведь я же сказал ему, чтобы никакого самоволия! — Не переживай, 80 баллов твой Дивнев все равно получит и третье место, — сказал, подошедший к Краму декан Слизерина. А тем временем, наш Оливер Новак складывал последний стих руны «Дагаз». «Но только помнить стоит Простую истину из книг, Давно заученных до слова: Ничто не вечно. Будет миг — Все рухнет, чтоб возникнуть снова». Но тут произошло то, что из своих семнадцатых комнат вышли вместе японка Мика-сан и Оливер! Мгновенно все зеркала исчезли, когда Министр Магии и директор МакГонагалл взмахами своих палочек убрали лабиринты с поля. — Итак, подведем итоги первого испытания Турнира Трех Волшебников, — произнесла Гермиона Джин Грейнджер-Уизли. — Первые места делят между собой… студентка школы Махотокоро, Мика Мацумура, и студент нашей родной школы, Оливер Новак, Когтевран! Они набрали по 150 баллов — высшая оценка за это испытание. — Все от радости и восхищения завизжали, затопали, повскакивали с трибун, подбрасывая в верх свои головные уборы. — Второе место присуждается Георгию Дивневу из Дурмстранга, и он набрал семьдесят баллов. И, наконец, на третьем месте студентка французской Академии Шармбатон, мадемуазель Наварр, она получает пятьдесят баллов. Следующее испытание пройдёт первого февраля. Ну, а теперь, приветствуйте чемпионов. — Спешу напомнить, студенты, через два часа будет обед, а ужин в 18 часов — чуть пораньше, — проговорила Минерва МакГонагалл. — По распоряжению Министра Магии, после ужина все могут устроить маленькие вечеринки в своих гостиных. Но… после обеда — занятия, их никто не отменял. Я взял за руку Малфоя и мы спустились к Хельге, которая ждала Оливера, пока того наобнимают и наподбрасывают вверх когтевранцы. Новак, увидев девочку, подошел к ней и обнял со слезами на глазах, благодаря, за помощь, но мисс Поттер приложила пальчик к губам парня, произнесла: — Пусть это останется нашим секретом, Оливер! — И парень кивнул. К нам с Драко подошла Миона. — Руны — это ведь так увлекательно! — произнесла она, улыбаясь. — Не правда ли? Третье и решающее испытание пройдёт третьего мая, сразу после дня победы. Второго числа мы проведём день памяти погибших, посетим могилы Дамблдора, профессора Снейпа, — при этом Министр Магии заплакала. Все знали, что Миона безумно любила в школе Северуса и теперь, когда приезжает в Хогвартс, всегда подолгу бывает на его могиле, обливая слезами белый мрамор надгробия. Нет, она Рона тоже любит, но декана, директора и двойного агента Снейпа — больше. Я обнял молодую женщину, а она, как девчонка, и вовсе разрыдалась. — Конечно, Гермиона, мы почтим память всех погибших, но пора сказать о призраке Фреда его родителям, Джорджу, Рону, Джинни и Чарли с Биллом. Они должны знать о нем, — ответил я и обнял крепче подругу. — Думаю, что я им скажу в апреле, — сказала Министр. — Просто привези их всех первого мая сюда, — кивнул я. — Я думаю, — произнес Малфой, — это лучше сделать после Рождества. Пока все дети будут дома на святках, семья Уизли смогут побыть здесь, поговорить с Фредом, наплакаться. — Ты прав, Драко, — улыбнулась блондину Грейнджер-Уизли, — это — правильное решение. Второго мая может быть случится целая сцена, свидетелями которой станут дети, а это для многих будет стрессом. Нельзя. Что ж, а мне пора уезжать, в 14 часов у меня совещание, а вечером в Министерстве приём посла из магических Объединенных Арабских Эмиратов. — Ты бы отдохнула, Гермиона, — возразил я. — Ну, как рожу третьего ребёнка, так и отдохну с полгода, а пока работы полно, — ответила Министр Магии. — Она снова обняла меня, потом Драко. — Пойду к НЕМУ, ОН придаёт мне сил. — Хочу сына третьего Северусом назвать. Роза, Хьюго и Северус. Рон будет ворчать, он терпеть не мог декана Слизерина. — Уизли — идиот! — воскликнул Драко. — Прости, конечно, Гермиона, но какого боггарта ты выбрала его в мужья? — Все уже сделано, Малфой, а вот ты крепче за Гарри держись, вы, ребята, отлично вместе смотритесь. Миона ушла, а я обнял жениха и аппарировал в его комнату. Ну, вы же помните, что я могу это делать, так как сам покойный Дамблдор оставил мне такую привилегию. — Ты что творишь на глазах у студентов? — спросил Малфой, обнимая меня. — У нас есть возможность почти два часа побыть вместе. Я хочу тебя, Драко, — ответил я и начал раздевать блондина. — Вам, что, ночи не хватило? — услышали мы голос Снейпа в раме на стене. — Крёстный, — ответил декан Слизерина, подставляясь под мои поцелуи, — там сейчас к тебе Гермиона Грейнджер на могилу пошла. Ты бы перешёл туда пока. Она рыдала по тебе минутой назад на груди моего жениха. Иди, пожалуйста, успокой ее страдающее сердце. Ты не знал, но гриффиндорка любила тебя в школе. Ступай уже, крёстный. Снейп тут же ушел поспешно с картины, а я раздел любимого и себя по пояс, оставив брюках Драко, а себя в узких черных джинсах. Потом опрокинул его на ковёр в гостиной, взмахом палочки закрыл дверь и наложил Чары, чтобы нас не увидели и не услышали, а после прижался своим бугорком желания к его. Ткань и швы на узких брюках Малфоя натянулись, как и на моих джинсах, доставляя боль, и эта боль, хоть и причиняла дискомфорт, но приносила и наслаждение, одновременно. Я коснулся руками его промежности, а блондин коснулся меня. Стон обоих прозвучал, как дивная мелодия, как прелюдия к началу любовного акта. — Чувствуешь, Драко, чувствуешь меня? — спросил я и вобрал его левый сосок в рот, принялся ласкать. Малфой вскрикнул и вогнал свои длинные пальцы в мои волосы, притягивая ближе. — Поттер, не своди меня с ума так, я хочу тебя по-настоящему, — простонал блондин, а я переместился к правому соску губами и языком. Я начал ласкать его бугорок через брюки, а он все набухал и распирал узкие брюки. Малфой потянулся к моим джинсам, но я перехватил его руки и зафиксировал над головой. — Ты хочешь, чтобы я кончил в штаны и испачкал брюки? — спросил хрипло зельевар и я отрицательно покачал головой, потом снял с него их, а с себя джинсы и прижался ртом к его узким трусам и стал смачивать слюной, легонько покусывая через ткань член, а Драко стонал уже в голос. Я закинул его ноги на свои плечи и ближе притянул за бедра. Блондин подавался мне навстречу и всхлипывал. — Гарри, возьми меня уже, прошу, по-человечески. Ах… кусни так ещё. И я куснул нежно через плотную ткань. Малфоя прошибла судорога, он на грани. Дать ему кончить, или войти неистово в его нежную глубину? Я глянул на часы — восемьдесят минут ещё есть. Хорошо, пусть кончит и мы начнём по новой. Я снял с него лишнюю тряпку. Член Драко сочился и я взял в рот, начал сосать, лаская языком и чуть покусывая, но очень осторожно и нежно. — Гарри… — закричал декан Слизерина и кончил. Я не дал ему очухаться, но перевернул на живот и приподнял попку. Аккуратная, аппетитная, она мне, словно улыбалась. Я наложил на блондина «Очищающее» заклинание и призвал смазку с тумбочки из спальни. Баночка прилетела мне в руки мгновенно и я открыл её, чтобы на готове была. Я положил Драко грудью на диван и начал подготавливать анус. Он был податлив, ведь мы только ночью занимались любовью, но погладить, поразмять я его должен. Блондин уже начал приходить в себя и тогда я трансфигурировал из карандаша, что валялся на диване маггловский вибратор, какой я видел в Лондоне. Я смазал его лубрикатом и аккуратно ввёл в анус, чуть протолкнул вперед, и взмахнул рукой, чтобы вибратор заработал. Малфой застонал и раскрылся чуть сильнее, оттапырив попу. Я обнимал его тело, ласкал руками, целовал, разминал поясницу и плечи, а вибратор чуть ускорился и Драко начало потряхивать от волн желания, пронизывающих его. — Что если в тебя на день поместить такую штуку, чтобы ты с ней ходил? Не желаешь, любимый? В выходные дни, скажем, а? — прошептал я на ухо блондину и стал его раковину и мочку уха вылизывать, покусывая слегка. — Хрен тебе, извращенец! — прошипел мужчина и застонал. Видимо, вибратор попал по простате. -- Поттер, вынь эту дрянь из меня немедленно! Мерлином заклинаю, вынь сейчас же! Вибратор… ах!.. ебет меня, как член мерина. Ох!.. долбит просто, вздохнуть не даёт. Я снова взмахнул рукой и вибратор ускорился. Драко закричал, почти завизжал и начал царапать ногтями диван, двигать попой и кончил через несколько минут, наконец, сотрясаясь от оргазма. Порядок. Я хочу, чтобы мой любимый максимально получил удовольствие. Я вынул игрушку из его ануса и отбросил на диван, смазал свой член и вошел в расслабленное, в распластанное тело Малфоя, положив его снова на ковёр, и закинув ноги зельевара на свои плечи. Драко плавился, когда я нежно входил в него, улыбался, плавая в эйфории чувственности, когда я начал двигаться в нем, а потом я попал по простате, и блондин проснулся. — Гарри, — прошептал он, — я в тебе весь расстворился, ты весь во мне не только плотью, ты весь во мне сам полностью. Понимаешь? Как я смогу жить без тебя? — А почему ты должен жить без меня? Мы с тобой соединены, ты мой навсегда, любимый, — возразил я и ускорился, начал сильнее и крепче вбиваться в желанное тело, то, выходя полностью, то, колом пронзая, входя по самые яйца. Драко плакал и стонал громко, почти кричал, обнимая меня. Он снова завёлся. Мой непосредственный и чувственный котёночек. Как же долго в школе и после мы шли с тобой к этому, Малфой и дошли, наконец, дорвались. — Поттер, я люблю тебя! До изнеможения люблю! — закричал блондин и в третий раз кончил, отключаясь. Я кончил следом, выйдя из тела любимого. Драко уснул часа на три, как минимум. В 14 часов у него урок у второкурсников, я проведу за него занятия, а Малфой пусть поспит. Я его затрахал сегодня всего. Ничего не могу поделать с собой, до пиксей хочу Малфоя, когда он рядом, до дрожи. Ночью мы спали мало и я его всего изъездил, сейчас вот тоже. Я перенес зельевара в спальню, и наложил на него Чары спокойного сна, закутал в одеяло и позвал свою вторую эльфийку Трикси. — Когда Драко проснется, принеси ему поесть и никого не впускай, пока я сам не приду, поняла? Хорошо протопи комнаты, чтобы Драко не замерз. Профессору надо выспаться, а ты останься здесь и охраняй его сон. — Трикси все поняла, мистер Поттер, сэр, — ответила эльфийка. Я вышел из спальни Драко, закрыв плотно дверь. В гостиной я оделся, зачаровал входную дверь, чтобы её все стороной обходили, и аппарировал в свою комнату, где помылся в душе, переоделся и пошел на обед. Урок ЗОТИ у меня сразу после малфоевского зельеварения, а потом свобода.