***
— По дороге я расскажу тебе как следует себя вести на таких свиданиях, а пока найди купальник, он тебе пригодится. — Зачем? — спросила я, в действительности испугавшись. — Мы арендовали банный комплекс. Так легче будет уединиться и можно перекусить и поплавать, поиграть. — Но я не умею плавать, — напомнила, надеясь, что муж не забыл об этом. — Бассейны там не глубокие, не волнуйся. Я специально для тебя подбирал. А вдруг что, Чимин тебя поддержит. Я замолчала. Джин старательно подобрал место, где можно проявить все свои наклонности и не быть осуждённым кем-то. Я то, наивная, полагала, что «свидания вчетвером» и «возможность сблизиться и пообщаться с Чимином» произойдёт в каком-то многолюдном заведении, максимум в клубе. Но всё оказалось совсем не так. Мне придётся быть на виду у чужого мужа, буквально, в нижнем бельё и мокрой. А он сможет дотронуться до моей обнажённой кожи, увидеть очертания сосков на бюстгальтере купальника… Ах, да, я и забыла, что Чимин УЖЕ видел меня голую, отчего меня передёрнуло в очередной раз. Я надеялась только на честность Джина по поводу того, что меня действительно ни к чему принуждать не будут. — Мишель! — позвал меня муж из ванны, — не бери этот дурацкий закрытый купальник. Возьми тот, который я тебе купил. — Хорошо, — отозвалась я, прекрасно зная, что он это потребует, так как неприязнь к закрытому он выразил ещё во время нашего медового месяца. Сомнения до сих пор посещали меня, но склонялась я всё же к тому, чтобы хотя бы попробовать. Поэтому безоговорочно собиралась на встречу. — Внутрь войдём вместе, — начал объяснять мне Джин, внимательно следя за дорогой. — Ты ведь понимаешь, что главное, не давать повода для сплетен? В первый раз, по сути, от тебя лишь требуется спокойствие. Не кричи, не паникуй. Если что-то не нравится — так и говори Чимину. — Почему ему, а не тебе? — Суть свидания в том, чтобы обменяться на время партнёрами. Я уйду с Анри. Мы оставим вас или наоборот. Думаю, Паку есть что сказать тебе, Миша. Выслушай и сама выскажись. Я молча переваривала информацию, в голове сразу пытаясь представить как это выглядит. — Джин, а вы… с Анри, вы будете… заниматься?.. — Нет, Миша, пока ты не втянулась — никакого секса между мной и другими женщинами не будет. Это звучало так твёрдо, будто он был уверен в том, что я действительно «втянусь». Местность вокруг банного комплекса чем-то напоминала тот домик у леса, где мы должны были приятно провести время, а в результате вышла полная неразбериха. Однако здесь деревья были редкими, а вдалеке виднелся небольшой посёлок. — Добрый день, — поздоровался Джин с администратором комплекса. — Наши друзья скоро приедут, о них будет кому позаботиться? — Конечно, господин Ким. Я проведу вас, а моя помощница поможет вашим друзьям, когда они приедут. Я молча следовала за мужем и женщиной администратором. В главном доме располагались две раздевалки, мужская и женская, бассейн, сама баня и место для приёма пищи и отдыха. Всё остальное находилось в небольших домиках на территории комплекса. Мы обошли всё и выслушали все предложения женщины. Но Джин отказался от них, подтверждая лишь свой заказ на пищу и напитки. — Михэль, ты можешь уже идти переодеваться. Запомнила, куда поворачивать? Я кивнула и последовала его указаниям, а сам он задержал администратора по какому-то вопросу. Войдя в главное здание с заднего двора я прошла к раздевалкам. Но, как только завернула к ним, чуть ли не врезалась в Чимина, который уже переоделся и с полотенцем в руках направлялся туда, откуда пришла я. — Михэль? Привет, — поздоровался он, останавливаясь и поворачивая корпус вслед за моим передвижением. Я снова протиснулась мимо него, быстро входя в женскую раздевалку. Да, не поздоровалась. Стоило ожидать подобного после его слов. А извинения, переданные через Джина я и вовсе не учитывала. Если ему хотелось, чтобы я простила его, то Чимину следовало снова сделать это… искренне. Внутри раздевалки меня тоже ждал сюрприз в виде Анри, натягивающей маленький верх купальника на свою, довольно большую грудь. Тут уже мы обе промолчали, и я развернулась спиной к ней, открывая первый попавшийся шкафчик для вещей. Недовольное личико девушки мелькнуло мимо и скрылось за дверью. За ней остался лишь лёгкий шлейф духов и моя невероятная взволнованность. Чем дольше я тянула с выходом, тем сложнее мне вовсе было выйти оттуда. Поэтому, вздохнув глубоко, мне пришлось, наконец, снять с себя бриджи и футболку, чтобы надеть купальник. Накинув поверх него лёгкий халат, который обычно надевала после ванны дома, я обула специальные тапочки, которые приготовил для меня персонал комплекса. Они казались великоваты, отчего пришлось идти, потихоньку скользя по полу. Войдя в комнату, оформленную в тёмные тона, я заметила в углу небольшой стол, на который потихоньку стали приносить заказанную пищу. Свет был приглушённый, а из-за светильников, расположенных в бассейне, по стенам плавали белые блики от волнующейся воды. Анри уже плавала. Джин с Чимином стояли у края и о чём-то говорили. Заметив, что я вошла, муж улыбнулся и направился ко мне, а Чимин замер в том же положении, рассматривая меня. Должна признаться, сейчас он не казался мне некой угрозой. Я не ощущала на себе прилив его грязных мыслей или неуёмного желания, поэтому не испытывала порыва закрыться сию минуту. — Пойдём, — предложил Джин и повёл меня за руку к Чимину. Он обнял меня сзади, сцепляя руки в замок под грудью и обратился уже не ко мне. — Не обижай мою Мишель, — сказал он словно давал напутствие и потёрся своей щекой о мою, после чего мягко поцеловал в шею. — А халатик твой совсем лишний. После этих слов, он, всё так же стоя сзади, потянул за один конец моего пояса, отчего скользкая ткань сразу же освободила меня из своих тисков. Пальцы Джина переместились на плечи, цепляясь за воротник и медленно стягивая с меня халат. Я взглянула на Чимина, стоявшего в двух шагах от меня и наблюдающего за действиями моего мужа. И снова — никакой похоти. Хоть мужчине и нравилось то, что он видел, хоть глаза его блестели, но в них плескалось лишь восхищение. Ничего больше. — Эй, долго вы там в гляделки играть будете? — послышался голос Анри. Девушка плеснула в нас водой, а я вовремя подхватила края халата, сжимая ткань на груди. — Я сейчас, — сказал Джин и, не долго думая, оставил меня, прыгнув в воду и создав целую массу брызг. Я помнила, что он говорил, но к тому, что увидела собственными глазами, не была готова. Когда мой муж вынырнул, Анри подплыла к нему и обвила шею руками, приникая к губам с поцелуем. А я застыла на своём месте, не сильно заботясь о том, как выгляжу со стороны. Ревность? Определённо она была… И чувство это самое неприятное из всех, когда-либо испытываемых мной. Словно предали, променяли, выбросили мои чувства на свалку. Я даже не сопротивлялась, когда Чимин позволил себе приобнять меня за спину и увести. Но не за тот столик, в другом конце комнаты. Мужчина понял, что этого расстояния будет для меня слишком мало. Закрыв дверь за нами, звуки плескания и приглушённого смеха Анри, исчезли. Я вздохнула, переводя взгляд на Чимина. Это впервые после того случая, когда я ясно взглянула на него. Он тоже смотрел на меня, не зная стоит ли начинать разговор, вдруг я снова промолчу в ответ. — Куда идти? — спросила, желая быстрее уйти подальше от этой комнаты. От звука моего голоса, мужчина оживился и даже посветлел в лице. — Куда ты захочешь, — предложил он. — Подальше, — озвучила я свои мысли и первая сделала шаг по коридору, запахивая халат. — Я бывал здесь ранее, на улице есть красивое место, чтобы прогуляться. Я пожала плечами и махнула ладонью вперёд, чтобы он показал куда идти. А Чимин приблизился настолько, что его лицо остановилось недалеко от моего, и предложил мне свою ладонь. — Мы ведь с тобой это делали, — сказал он. — Про что ты говоришь? — не поднимая лица кверху, спросила я, боясь такого близкого зрительного контакта. — О поцелуе. Мы целовались. Сейчас это делают Анри с Джином и в защиту твоего мужа скажу, что он не притрагивался ни к кому за то время, пока вы женаты. — Не уверена, что смогу поверить тебе. Но свою ладонь всё же вложила в ладонь Чимина, неизменно чувствуя от этого трепет в груди. Откуда у этого, чужого для меня, человека есть столько власти над моими эмоциями? Принеся всё необходимое, персонал удалился, не желая больше мешать отдыхающим. Поэтому территория пустовала. Мы прошли по стриженому газону, мимо беседки и нескольких гамаков, туда, где в значительной степени поработали ландшафтные дизайнеры, создав прекрасный уголок живой красоты. Но ощущение складывалось такое, что всё это сотворила природа и никто иной. Здесь было много зелёной растительности, кое-где просматривались кустарники с покрасневшими листьями. Искусственные небольшие водоёмы, казавшиеся настоящими, были прозрачны. В них плавали небольшие китайские карпы, а на поверхности раскинулись широкие округлые листья лилий. У самой ограды, сплошь увитой лианами стояла полукруглая каменная скамья. — Не советую садиться на неё, — сказал Чимин. — Осенние ночи слишком прохладны, а дни не настолько жаркие, чтобы прогреть камень. Если хочешь, можешь сесть ко мне на руки… Я промолчала в ответ на эти слова, забрала свою руку и прошлась вдоль водоёма. Присев, запустила руку в воду. У рыб на минуту произошёл переполох, они юркнули по укромным местечкам, но вскоре стали возвращаться, заинтересованные блестящим кольцом на моём пальце. Я улыбнулась, когда ощутила первые мягкие касания плавников, скользкой чешуи и попыток заглотить колечко. — Сокджин передавал от тебя извинения… Но я их не приму. Подняв взгляд на мужчину, наблюдающего за мной, я заметила в нём перемену. Он огорчился и присел рядом. — Почему? — последовал логичный вопрос. — Потому что так не извиняются, если искренни в своём раскаянии, — пояснила я свою точку зрения и встала. С пальцев всё ещё стекала вода. Я тряхнула ею и потихоньку пошла обратно в сторону главной постройки. Чимин неотступно следовал по пятам. — Постой… Я очень хочу выговориться, но мне не хватает смелости. — Смелости? — Я остановилась, обернувшись к мужчине. Мне казалось из нас двоих именно я нерешительная и трусливая. Что за шуточки? — Да… Порой, мне легче болтнуть какую-то херню, чем облачить чувства в слова. — Уж лучше нести всякую чушь, чем обманывать, говоря о чувствах, которых нет, — дрогнувшим голосом проговорила я, в одно мгновение сникая и продолжая свой ход. Пожалуй, мне следует вернуться и продолжить смотреть на то, как милуются Анри и мой Джин. Это хорошее отрезвляющее средство. — Прости, своим поведением я оттолкнул тебя. Но по-другому просто не мог. Чувства… Думаешь их нет? — Я ничего не думаю, — ступая на деревянную поверхность у входа, сказала я. — Их слишком много во мне по отношению к одной лишь девушке. Остановись, — шикнул Чимин, обиженный тем, что, чем откровенней он говорил, тем быстрее я шла. — Выслушай, смотря мне в глаза. Соврать может каждый, но там ты прочитаешь правду. Он развернул меня к себе лицом и продолжал держать за плечи, несильно сдавливая в этих местах. Я притихла, молча соглашаясь сделать то, что он просил. Встретившись с его взглядом, сложно было разорвать этот контакт и я, как завороженная, смотрела на него. — Ты заняла все мои мысли. Я думаю о тебе постоянно, мне не спится, постоянно хочется увидеть тебя, притронуться к твоей коже. Моё сердце бьётся, как бешеное. И я попросту испытываю ужасное волнение, находясь рядом. Как я вёл себя раньше… Это всё бравада для самого себя и остальных. Мне не хочется, чтобы кто-то, кроме тебя узнал об этом. Подобное должно быть только между нами двумя. Проговорив последние слова шёпотом, он наклонился, упираясь своим лбом в мой. — Меня не отпускает чувство, что мы созданы друг для друга. Я готов носить тебя на руках постоянно, чтобы чувствовать лёгкость твоего веса, целовать твои руки, ладони, каждый палец. Ты прекрасна во всём… — Грудь Чимина вздымалась часто и высоко, он щурился время от времени, будто глаза начинало щипать. — Каждый сантиметр твоего тела идеален. Ноги, грудь, бёдра… Твои большие светлые глаза, словно глаза ангела и кожа мраморная, будто и правда ты где-то оставила свои крылья. Но ты и внутренне прекрасна, твой покладистый характер, мягкость, нежность… Столько всего я не ожидала услышать. Обо мне никто не говорил ничего подобного, никто так не восторгался мною. Что-то наполняло меня, отчего я ощущала в груди тесноту, хлопала глазами, сминая от волнения в руках ткань своего халата. Сейчас он наклонится. Наклонится и поцелует меня. В этот момент я так этого хотела. Его слова заставили меня внутренне гореть и жаждать того, чего не следует. Дни самоубеждения и презрения к Паку рассыпались в прах от красивых речей. — Чимин, — проговорила я, — прекрати… Вздыхая резко и со всхлипом, я унесла себя подальше от опасной близости, всё ещё горя и пылая внутренне, искренне желая принадлежать именно этому мужчине. Голос разума был так жалок сейчас. Будто комариный писк посреди ночи, когда безумно хотелось спать, а потому прихлопнуть надоедливое насекомое, мешающее насладиться долгожданным отдыхом, было единственным выходом. Я быстро вошла в помещение с бассейном и направилась к уютному столику, загруженному едой. Хотела было начать есть, чтобы забить себе рот чем-то, что совсем не напоминало бы язык Чимина, но от обилия и разнообразия растерялась. Мужская фигура тут же опустилась рядом. Пак что-то тихо говорил мне, но я была не в состоянии слушать и даже Анри с Сокджином, наслаждающиеся купанием, не отвлекали меня от моего желания. — У тебя руки дрожат, — наконец, услышала я ласковый голос у самого уха. Руки мужчины гладили мои, в надежде успокоить. Он, как и говорил ранее, поднёс их к губам и принялся целовать каждую костяшку пальцев, затем ладонь и кисть… После чего я попросту не выдержала, поворачиваясь к Чимину лицом, прикрывая глаза и подставляя губы. Мужчина смял меня в крепких объятиях, накрывая нетерпеливым, настойчивым поцелуем, от которого в груди словно забилась птичка, требующая, чтобы её выпустили. Я сдалась ему и была рада этому. Чимин придерживал мою голову, зарываясь пальцами в волосы, целуя влажно и со страстью. Я держалась ослабевшими пальцами за плечи мужчины, что нависал надо мной и мне не сиделось на месте, хотелось устроиться на его коленях и свернуться калачиком, чтобы его руки держали меня крепко и не отпускали. Наши языки соприкасались, Чимин облизывал губы и втягивал их в рот. А звуки его сбившегося дыхания заставляли меня вовсе задерживать воздух в лёгких, чтобы потом со стоном его выпустить. — Слушайте, ну хватит, а? — попросил голос Анри, не такой злобный, как обычно, а больше удовлетворённый и насмешливый. — Я на вас минут пять смотрю уже, алё, хоть бы заметили. Я зажмурилась, ещё даже не открыв глаза и спрятала лицо у Чимина на шее, пытаясь отдышаться и прийти в себя. — Ну, как фрукты? Свежие? — на ходу обтираясь полотенцем, спросил Сокджин, проведя по мне взглядом. — Свежие, — подтвердила Анри, потянувшись ко рту моего мужа и давая ему откусить клубнику. — А ты хочешь? — спросил у меня Чимин. — Какие фрукты любишь? — Бананы, — тихо ответила я, а жена Пака усмехнулась, потянувшись к винограду. — Они вкусные, — пояснила я, понимая какой подтекст нашла в моих предпочтениях Анри. Девушка держала гроздь над головой, а сама эротично откусила виноградинку, предварительно поигравшись с ней языком и губами. — Неважно какой фрукт, главное как его есть, — подытожила Анри и вздёрнула бровями, погладив Джина по ноге. Чимин же почистил банан и откусил от него кусочек, поворачиваясь ко мне и прикасаясь губами к моим еле ощутимо, чтобы передать этот самый кусочек. Я приняла, почувствовав внезапно какое-то единение с Чимином, будто между нами была большая тайна и мы свято её хранили. Моему мужу, казалось бы, было всё равно, он просто уплетал еду, не особо задумываясь, какая она на вкус.***
Профессор Ки сделал огромное одолжение для меня, потратив своё личное время, чтобы я могла отработать долг по учёбе. Признаюсь, с этими потрясениями в личной жизни, знания давались мне всё труднее и труднее. Всю голову занимали дурные мысли о муже и компании его друзей, а ещё — сомнения. Стоило мне соглашаться? Стоило ли пробовать? В любом случае, уже было поздно, я решилась и мне понравилось. Но это то и страшило меня больше всего. Зная себя, я понимала, что сомнения и колебания — это мои извечные спутники жизни. Однако я привыкла думать, что жалеть лучше о сделанном, чем о неосуществлённом. Я опаздывала на тренировку с Чонгуком. Очень некрасиво с моей стороны. Но последнее время я только и делала, что бегала из дома в университет, из университета в спортивный комплекс, а оттуда уже домой, где, наконец, принимала нормальную пищу, снова училась и укладывалась спать. И, если Джин не считал нужным заняться сексом, то я даже могла выспаться. Запрыгнув в автобус и оплатив проезд карточкой, я устало опустилась на свободное сидение у окна. Каких-то десять — пятнадцать минут езды, но за это время я могла расслабиться и ссутулить уставшие плечи. В который раз уже за вторую неделю подряд я вспоминала тот разговор с Чимином просто дословно. Я помнила каждую минуту, заминку, интонацию, тембр голоса. И прокручивала это в голове, обмусоливая каждое долбанное слово, каждый раз краснея и робея от тех слов. Автобусная остановка располагалась вблизи спорткомплекса, поэтому, вцелом, я опоздала всего минут на десять. — Простите, простите… — Кланяясь на ходу, я пробежала мимо несколько танцующих пар и чуть ли не врезалась в Чонгука, который тут же подхватил меня за руку и обнял за талию. — Михэль, стоит приходить немного раньше, чтобы успевать делать разминку. Вот как ты собираешься танцевать с деревянными ногами? — вопрошала преподавательница, но не строго, а так, будто ей было абсолютно всё равно, как я в итоге справлюсь. — Я быстро, — отозвалась, отходя от Чонгука и начиная разминку в стороне. Парень отошёл за мной следом. Мы впервые будем танцевать танго на соревнованиях перед судьями, поэтому практика требовала от меня полного вложения сил и рвения. Впереди был целый час танцев. И именно этот вид танца внушал мне самый большой страх, так как требовал от танцоров настоящие эмоции. Эмоциональная составляющая, конечно же, необходима во всякой хореографии, но спектр её в танго совершенно иной. Страсть — вот что требовалось показать и у меня бывали с этим проблемы. Не то, чтобы я не могла. Чонгук делал всё возможное, чтобы у меня это получилось. Но публика сбивала с толку. Порой даже преподавательница мешала настроиться на нужный лад, поэтому ранее мы оставались в зале на дольше, чтобы успеть отрепетировать как надо. Чонгук размялся во второй раз вместе со мной, после чего мы смогли начать. Преподаватель переключала музыку, следила за нашими движениями, время от времени напоминая о минусах и не забывая хвалить. В один из моментов, во время отработки движений, нас потревожили, скромно постучавшись в дверь зала. В тот момент, когда я повернулась спиной к Чонгуку, позволяя ему удерживать себя, заметила кто вошёл в зал. Мужчина в спортивных, свободных штанах и футболке. На плечо заброшен рюкзак. На голове кепка, сдавливающая отросшие волосы, отчего чёлка немного лезла в глаза. Хосок?! Откуда… он вообще тут взялся? — Продолжаем без меня, не останавливаемся! — напомнила учительница Хан, аккуратно проходя мимо к дальнему концу зала и здороваясь с лучшим другом моего мужа. Начиная с этого момента я стала танцевать на автомате, а голова застыла в одном положении, позволяя мне смотреть на разговор этих двоих. Не знаю, что я хотела там высмотреть… Но таращилась я во все глаза. Ведь Хосока не видела с того самого дня, как заблудилась в лесу. Тогда он прогнал из моей комнаты Чимина и предложил помощь. А после… мы так резко уехали с Джином, что Хосоку, наверное, пришлось ехать с кем-то другим. Мужчина был серьёзен, в равной степени, как и наша преподавательница. Они договаривались о чём-то. Так мне казалось. Но так долго продолжаться моё везение не могло, поэтому вскоре я с грохотом упала на пол, стоило Чонгуку лишь на мгновение отпустить меня. Не ощутив больше его опоры, я потеряла ориентацию и, вместо того, чтобы снова взяться за парня, промазала. Хоть мне удалось успеть выставить ладони, это не уберегло мои колени. Кожа была сбита, но кровь ещё не успела выступить. Хосок, который собирался уже выходить, привлёк звук моего падения, и он обернулся, поправляя рюкзак. Несколько минут пристального взгляда и мужчина узнал меня. — Миша-а, ну что же ты снова? — запричитала учительница, присаживаясь рядом. — Цепляйся, — решительно предложил Чонгук, подставляя своё плечо, но моих движений не последовало. Я, как всегда, тормозила, не понимая, что он хочет сделать. Тогда парень взял мою руку и забросил себе на плечи, после чего быстро подхватил меня под коленями и за спину, направляясь к выходу. — Учитель Чон, пропустите, — попросил на ходу Чонгук Хосока. Но вместо прохода, мужчина вовсе не дал ему сдвинуться с места. Он скинул рюкзак на пол, приближаясь и забирая меня у него чуть ли не рывком. Мои жалкие пищания по поводу того, что вообще-то содранные колени — это не смертельно, никто не слушал. Можно даже ничем не обрабатывать. Сами заживут. И ходить я вообще-то могу самостоятельно. Чонгук перепугался за меня, от того и не слушал мои доводы, а Хосока, кажется, просто оглушило от возмущения. — Убери руки, — тихо предупредил он моего партнёра. И этот тон заставил и меня умолкнуть. Хосок быстро пронёс меня по коридорам, после — аккуратно по лестнице, направляясь к нижнему этажу. Чонгук следовал за нами по пятам. А мне приходилось держаться за плечи мужчины, чтобы ему было удобнее нести свою ношу. Я постоянно отворачивалась в сторону, избегая смотреть на Хосока, потому что наши лица были слишком близко. — Откуда ты здесь? — спросила я, хотя по обращению Чонгука к нему, уже догадывалась об ответе. — Я здесь преподаю тхэквондо… — повернувшись ко мне на секунду, сказал мужчина. — А я занимаюсь танцами… — тихо сказала. — Я в курсе, капитан Очевидность, — со смешком ответил Хосок. Толкнув ногой дверь в медпункт, мужчина обнаружил, что она закрыта. Возникший Чонгук решил проблему, намеренно медленно нажимая на ручку двери, словно показывая, как это делают культурные люди. — Давай без представлений! — рыкнул на него Хосок и тот, закатив глаза, открыл перед нами дверь. — О, боги… что-то серьёзное? — заволновалась медработница, выпучив глаза и поднимаясь с места. Хосок усадил меня на кушетку, потихоньку отпуская ноги. Благо, что под юбку я всегда надевала короткие лосины, чтобы не светить нижним бельём. — Это мы у вас спросить хотели… — скептично махнув рукой, сказал мужчина. — Может ляжешь? — предложил он. — Голова не кружится? Я завертела отрицательно головой, а подошедшая медсестра принялась за осмотр, сперва спрашивая, как я себя чувствую и болит ли что-либо. Хосок с Чонгуком стояли чуть поодаль и о чём-то спорили. Лица у обоих были хмурые и брови соединены у переносицы. До меня доносились лишь некоторые фразы: «…да я ничего не сделал!»; «…руки из жопы у тебя, Чон…»; «… сколько можно…»; «…я же…». Монотонное галдение продолжалось до тех пор, пока медсестра не сказала, что со мной действительно полный порядок, просто колени счёсаны. Она направилась за нужными вещами к высокому стеклянному шкафу, чтобы обработать ранки. — Это я виновата. Просто увидела, тебя и отвлеклась. Из-за этого и упала. Чонгук не при чём. — Ещё как при чём, — отозвался Хосок и обратился уже к парню: — Я тебя разве такой реакции учил? Чонгук судорожно вздохнул и опустил голову на грудь, понимая, что его в любом случае будут критиковать. Подошедшая медсестра попросила сохранять спокойствие мужчин, а меня заставила разуться и поставить ноги на кушетку, чтобы ей было удобно. Обработка «ран» прошла в тишине. Было неловко ощущать на себе взгляд Хосока и Чонгука. Теперь я понимала, что они знали друг друга и, судя по тому, как младший называл мужчину, тот обучался у него когда-то… — Вот и всё, можете идти, — налепив поверх ссадин, пластыри телесного цвета, сказала женщина. Мои ноги выглядели теперь по-дурацки, потому что цвет пластыря, самый светлый, что был, оказался намного темнее моей кожи. Уж лучше, если бы там были одни царапины… Я собралась уже надеть свою тренировочную обувь, но Хосок вдруг воскликнул: — Я не могу на это смотреть. — И снова подхватил на руки. Я в мгновение застыла, боясь пошевелиться. Иногда от него веяло неадекватностью, хотя, скорее всего, я это себе только надумывала. Резкая смена гнева на милость и обратно пугала меня, не давала возможность предугадать, что произойдёт в следующий момент. Понравятся ли Хосоку мои слова или же нет. Когда он выражался грубо, мои глаза тут же начинало щипать, будто я что-то натворила и меня за это жёстко отчитывали. Мне в действительности сильно хотелось ему нравится, чтобы никогда не испытать на своей шкуре его негатив. — Эти каблуки чересчур высокие, — сказал он, опуская меня на одно из сидений, стоящих неподалёку от администраторской стойки. Чонгук тут же сел рядом, держа босоножки двумя пальцами на весу. — Чего замолчал? Оправданий больше нет? Обидел тебя? Видимо, разнежился на этих своих танцах, — снова отчитал Чонгука учитель. Мне и страшно было влезать, и наблюдать за тем, как моего партнёра ругают, невыносимо. — Хосок, он не виноват, я же говорила… — подняв несмело глаза на мужчину, проговорила я, терпя на себе грозный взгляд. Он не менялся, отчего я заморгала и снова опустила голову. — Ты в курсе, что она замужем? — вдруг спросил Хосок у Чонгука, и я поняла, наконец, что его так разозлило. — Я? — потупив взгляд спросил Чонгук. — Тут кто-то ещё есть? — Нет. — «Нет» — не знаешь или «нет» больше никого? — Никого больше… Я знаю, что у Михэль есть муж, и он разрешает ей танцевать со мной, — почувствовав правду на своей стороне, проговорил парень более уверенным голосом. — Иначе я бы к ней не притронулся, учитель Чон. — Так какого тогда ты к ней притрагивался?! — В танцах без этого никак! — тоже вспылил мой партнёр. — Я не об этом, — устало вздохнул Хосок, внезапно сдуваясь и теряя весь пыл. Последовала минута тишины, после которой снова заговорил Чонгук: — А вы, учитель Чон, делали тоже самое, зная, что она замужняя. — Проехали, — резко обрубил тему Хосок, а парень чуть не задохнулся от не высказанного возмущения. Он открыл рот, но так и не посмел что-то сказать, снова мягко осев на сидении рядом со мной. — Иди домой, Чонгук. Михэль больше не сможет продолжать танцевать сегодня. — Но мы же ещё… — начал возмущаться парень, однако я очень вовремя его остановила, больно ущипнув за бедро. — Меня проводит Хосок, спасибо Чон, увидимся в понедельник, — сказала я ему. Тогда парень послушался и поднялся, чуть было не забрав с собой мою обувь. Но Хосок вовремя перехватил его, забрав босоножки. Чонгук поклонился и побрёл по лестнице наверх. — Ну-у-у, — многозначительно протянул мужчина, садясь на место парня, рядом со мной, и ставя одну ступню на сидение. Я непонимающе взглянула на него. — Зачем ущипнула то его, признавайся? — Ты заметил? — Мне всё ещё хотелось обращаться к нему на «вы», потому что именно рядом с ним я лучше всего замечала, что намного младше всех друзей мужа. — Чтобы это не заметить, нужно быть слепым идиотом, — сказал Хосок и, дабы смягчить свои слова, вконце улыбнулся, укладывая одну руку на колено вышестоящей ноги. — Не подумай ничего, он мой единственный друг и мы после тренировки вместе перекусываем в кафе за углом. Это всё… Я понуро опустила голову. — Да верю я тебе, верю, перестань вечно мучиться чувством вины… Тебе повезло с другом, — сказал он, выдыхая через нос. Я сосредоточила на нём внимание, не понимая, что он имеет в виду. — Без сарказма. — уточнил мужчина. — Так почему же?.. — Иди переоденься, — перебил он меня, — сходим в то самое кафе за углом. Я страшно хочу есть. Там и поговорим. На выходе из раздевалки мне снова встретился Чонгук. Парень тоже переоделся, надел джинсы и лёгкую рубашку с закатанными рукавами. — Откуда ты знаешь его? — спросил он громким шёпотом. — Они с моим мужем лучшие друзья, а что? Чонгук задержался с ответом, о чём-то думая про себя, а потом сказал: — Тебе просто сказочно повезло с мужем! Если бы вместо него был учитель Чон… Парень недоговорил, внезапно получив подзатыльник от Хосока. И как он так умел подкрадываться неслышно? Вспомнилась фраза Миён «ходит, как тигр» и это действительно так. — Домой, — угрожающе низко приказал мужчина и парень тут же беспрекословно послушался. — Тебя только за смертью посылать, — обратился он уже ко мне, заметно изменившись в тоне и став даже весёлым. — Я когда голоден, зол в сто раз сильнее. Идём быстрее. Он махнул головой в сторону выхода. Рюкзак снова появился на его плече. Мужчина развернулся, не став меня дожидаться, а я поспешила за ним. Нагнав, я всё равно шла немного позади, побаиваясь идти рядом.***
— Чонгук хороший парень, — вдруг сказал Хосок. — Не обращай внимания, иногда я бываю слишком вспыльчивым. Сам себя раздражаю. Мужчина за несколько минут утолил свой голод, съев целую порцию удона с морепродуктами и миску риса со спаржей. А я всё мусолила свой бокал с кофейным напитком и сладкими ттокпоки. — Он был многообещающим учеником… — с каким-то сожалением во взгляде сказал Хосок, внимательно на меня смотря. — Так почему же он больше не учится у тебя? — Я снова чуть не сказала «у вас», но вовремя исправила себя. — Я его выгнал, — вздёрнув бровями проговорил он и принялся за стакан сока. — Почему? — Посчитал нужным. В Чонгуке слишком развито чувство справедливости. Если он наблюдает обратное, то сильно вспыхивает… И… умение драться в этом случае весьма губительно. Я замолчала на минуту, делая глоток. — Что-то произошло? Хосок коротко кивнул и пояснил: — Да, в целом, он поступил правильно. Но это принесло огласку, а во всех азиатских единоборствах существуют некоторые негласные правила этикета между борцами. Чонгук же вступил в неравный бой, из которого, конечно же, вышел победителем. Но он мог не драться вовсе и всё равно одержать победу. Когда чувства преобладают над самоконтролем — это не есть хорошо, поэтому я посчитал нужным прекратить его тренировки. А ведь Чонгук всегда молчал о борьбе, не говорил, что занимался. Мне казалось, он такой ярый любитель танцев, что ничего помимо этого ему не нужно. — Может он исправится? — предположила я, следя за руками мужчины. Хосок двигал указательным пальцем, вращая тем самым простое широкое кольцо на среднем. — Нет, ОН не изменится. Чонгук такой, как есть! — Мужчина снова втянул сок через трубочку и добавил, снизив тон: — Только не вздумай ему по-дружески рассказать о нашем разговоре. Эта информация только для тебя. Если он узнает, что его хвалили, то прилипнет, как пиявка… — Хорошо, я не буду, — пообещала и опустила взгляд на свой бокал. Некоторое время мы сидели молча. Я не знала какие темы можно поднимать при Хосоке, поэтому трусила начинать разговор первой. И, к тому же, мужчина наелся, мы почти допили свои напитки, так что можно было потихоньку прощаться и уходить. Но Хосок вдруг достал свой телефон, некоторое время нажимал на что-то, после чего, повернул его мне дисплеем вперёд. Я уставилась на него, не сразу понимая что там… — Возьми, — дёрнул он рукой в нетерпении, и я аккуратно приняла чужой гаджет, всматриваясь. Там была открыта переписка. Переписка моего мужа с Хо. Увидев изображение, прикреплённое к словам мужа «Ей очень идёт то, что ты выбрал», я нервно облизнула нижнюю губу и заморгала. Фото было сделано ранним утром. Я поняла это по освещению. Я лежала на кровати с приоткрытым ртом и спала… довольно крепко, если не заметила, что меня раскрыли и сфотографировали. А на мне был надет тот самый белый кружевной комплект с трусами шортиками и удобным бюстгальтером без косточек. Сквозь некоторые места просвечивалась моя кожа, но благо самого сокровенного видно не было. Я подняла глаза над телефоном. Хосок смотрел на меня, не мигая и наблюдал за реакцией. Щёки внезапно стали горячими, это означало, что вся я уже покрылась румянцем от стыда. Сердце так сильно заколотилось в груди от того, что вижу и знаю о чём пишет мой муж своим друзьям. Ладонь невольно потянулась к шее в защитном жесте. «Меня не интересует худосочная задница твоей жены» — был ответ для Джина. «Я знаю, что она тебе нравится», — снова ответил мой муж. «Как человек, Джини, не обольщайся. Она хорошая девочка». Дальнейший текст я читать не стала, а, зажмурившись, протянула телефон его хозяину. Снова наступило молчание. — Я хотел бы быть тебе другом, но вряд ли смогу вытащить тебя из этой задницы, раз ты до сих пор в ней по своей воле. Если быть честным, я надеялся на твой страх и порядочность. Думал, ты испугаешься и сбежишь от него. Но… что-то пошло не так, да? Или я ошибался на твой счёт? Я проглотила ком в горле. — Я ведь абсолютно ничего не знаю о свингерах… и решила попробовать, — попыталась оправдаться. — Хах, попробовать? — иронично спросил Хо, даже не ожидая ответа. — Да все его дружки просто трахнут тебя по очереди или все вместе! На том и всё, вернее нет, не всё. Это будет продолжаться и продолжаться. Это ты хотела попробовать? Я опустила голову. Резкость и грубость его слов била очень больно. — Джин сказал, если я не захочу, меня никто ни к чему не принудит… — По сути, это не моё дело. Я хотел бы быть просто сторонним наблюдателем, но не могу просто стоять в стороне, — проговорил Хосок, постепенно заводясь. — Я пытался отговорить Джина жениться на тебе — не вышло. Я пытался объяснить, что ты не для подобных экспериментов, но он думает иначе. Максимум, что он мне пообещал — это ввести тебя в курс дела постепенно, но всё свалилось тебе на голову внезапно. Я уже было обрадовался, что ты испугаешься и подашь на развод, но недооценил силу убеждения Джина. Он хорош в этом, признаю. Хочешь попробовать? Ну что ж… пробуй, пробуй… Хосок провёл языком по зубам за щекой и всмотрелся в окно, прищуриваясь, словно пытался прочитать вывеску магазина на другом конце улицы. — Только знай, что помощи тебе ждать будет не от кого. Джин выбрал тебя, тем самым затащил в свои дурацкие планы, но теперь ты сделала выбор самостоятельно, и никто тебя не принуждал, как ты и сказала! Я разочарован… Втянешься в это, и не удивляйся почему я с тобой не разговариваю. — Мужчина наклонился ниже и прошипел низким угрожающим голосом: — Таких блядей, как Сора и Анри — на дух не переношу. И не перенесу, если ты станешь такой. Мне казалось, что я прямо сейчас провалюсь сквозь землю, что сейчас он говорит не об Анри и Соре, а именно меня называет этим ужасным словом. Пальцы, лежащие на столе стали дрожать, а сама я не могла и рта раскрыть в свою защиту. А защищать мне пока было что. А, если дам себя соблазнить Чимину, то уже не знаю сама, смогу ли уважать себя после этого. Я теперь поняла почему так хотела нравиться Хосоку. Он, словно моя совесть, говорил правильные вещи тогда, когда я, идя на поводу у чувств, забывала о своих убеждениях. Неужели единственный выход — это развод? — Я долго думал стоит ли тебе рассказывать. Джин мой друг, его личная жизнь меня не касается. И я бы ничего не стал предпринимать, будь ты хоть на грамм распущенней, чем есть. Просто не смогу простить себе, если не попытаюсь открыть тебе глаза. Я притихла, а сердце в груди колотилось, словно бешеное из-за его слов. Есть то, чего я не знаю, о чём умолчал Сокджин и не посчитал нужным рассказать мне. Мне жутко страшно было знать, что именно он не сказал. Но закрыть уши и уйти с моей стороны стало бы верхом глупости. — Примерно понимаю, что именно ты знаешь, а что — нет. Начну с сучки Анри… Эта швабра, бывшая стриптизёрша, так вот… парни заказали её на дом в виде подарка на день рождения Джину. Задача стриптизёрш заключается лишь в танце, всё остальное — по личному желанию. Она посчитала нужным остаться после выполнения работы, чтобы сделать подарок лично от себя. По рассказам самого Джина я узнал, что Анри осталась на ночь и они с Чимином устроили знатный перепихон. В результате всех их отношений, Анри вышла за Чимина только потому, что так могла оставаться вблизи Джина. Уж очень он ей понравился. Пак это прекрасно понимал. Насколько нужно быть жалким, чтобы довольствоваться подобным отношением к себе? Хосок следил за мной. Не знаю, что именно он читал в моих глазах, но сама себя я чувствовала беспросветной дурой, которую облапошить может каждый встречный. Мне так легко было верить Сокджину, что я ни разу не засомневалась в нём. — Кто там на очереди? — с притворной весёлостью вспоминал Хосок. — Намджун! О, ты наверняка не в курсе, что Соре было пятнадцать лет, когда она начала трахаться с Джуном. С учётом того, что ему было тридцать. Тридцать, Михэль! Скажи мне, это норма? Они отвыкли называть вещи своими именами, обзывая педофилию daddy фетишем! В защиту Намджуна могу сказать только, что он «сопротивлялся» и эта мелкая блядь сама лезла ему в штаны. Я глубоко дышала, пытаясь уравновесить сердцебиение. — Семейка Мин и Тэхён, пожалуй самые нормальные. Однако Миён отказывалась принимать таблетки против зачатия, в результате чего успешно залетела от Тэхёна. Юнги заставил её сделать аборт. Но, как ты знаешь, аборты в нашей стране запрещены, помимо случаев с отклонениями плода. Как хорошо, что у нас есть личный гинеколог, который рискнул нарушить закон, — последние слова Хосок громко шепнул и сделал паузу, — подделал результаты УЗИ и провёл операцию. Мужчина умолк, дрожащими от гнева пальцами вытянул трубочку из стакана и принялся её ломать. А она всё возвращалась в изначальное положение, отчего Хосок снова её сжимал и в результате бросил на стол, помятую, но такую же ровную, как и прежде. Мне нечего было сказать, слова Хосока убивали морально и я пыталась мысленно оправдать людей, которых знала. Не может быть всё так плохо. — Но это ещё не всё. Я хотел рассказать тебе о том, как Сокджин впервые показал твоё фото остальным. — Я тяжело сглотнула, потому что теперь слова Хо напрямую касались меня. Мужчина потарабанил пальцами по столу и сжал их в кулак. — На фото вы были вместе, ты и Джин. Тогда он активно искал себе будущую жену, так как родители стали сильно налегать на него по этому поводу. Его семья приличная, зависящая от общественного мнения и она не потерпела бы кого-либо, наподобие Анри. И тогда Джину показалась эта идея очень заманчивой. Перспектива найти себе именно девственницу, невинную девушку, намного младше него самого, просто затмила всё остальное. А его дядя нашёл тебя. От твоего вида ему просто снесло крышу, и он мог пялиться на твою фотографию долгими минутами, забывая где он находится. Сокджин говорил: я не могу спросить напрямую, но по моему мнению, это сама невинность во всех её проявлениях. Ты же понимаешь, почему выбор пал на тебя? Понимаешь? Я еле нашла в себе силы, чтобы отрицательно замотать головой. — Потому что ты подошла абсолютно всем! Для Чимина твоя внешность — идеал. Он сказал, что хотел бы попробовать тебя вторым после Джина и твой муж не возражал, ведь задолжал ему благодаря Анри. Справедливости ради, он решил, что расплатится твоим телом за все предыдущие разы, что его удовлетворял ротик жёнушки Пака — это нормальное положение дел. Намджуну же ты понравилась полностью, так как попадала под категорию «маленьких, наивных девочек» гораздо больше, чем его Сора. Юнги, конечно, сделал вид, что ты его не интересуешь, ведь они с женой больше не повторяют своих ошибок. Что сказать о Тэхёне… Ему лишь бы не скучно. И раз уж Анри мало кто предпочитает из-за её скверного характера, то ты будешь пользоваться популярностью… Надеюсь, тебе это не льстит. Очередное молчание воцарилось за нашим столиком, после чего мужчина заключил: — Я бы помог, но не в моих правилах помогать тому, кто сам этого не хочет. Пойдём, — Хосок поднялся. — Провожу тебя до автобуса. — Он застыл в ожидании, когда же я очнусь от только что высыпанной на меня информации. Я, словно в тумане, потихоньку отодвинула бокал с недопитым кофейным напитком и встала, беря в руки свою сумку. Когда мужчина придерживал дверь кафе, ожидая пока я выйду, мы встретились взглядами. Теперь он обеспокоенно меня разглядывал, а я стыдливо отвела глаза, словно всё сказанное им было прямым мне обвинением. То, что я услышала от него, на корню меняло всю ситуацию. Я увидела это глазами Хосока и понимала, что мне в действительности следует уносить ноги, какие бы обещания я там не давала во время бракосочетания. — Михэль, прости, ладно? Иногда я очень грубый, а ты этого не заслуживаешь. В любом случае, как бы ты не решила, это твоя жизнь. Тебе не стоит на меня ровняться и слушаться. Ты можешь забить на всё, что я сказал и спокойно жить в мире Сокджина, если он тебе нравится, — сказал Хосок и кивнул несколько раз, будто подтверждая сказанное для самого себя. Я тоже покивала, снова опуская глаза вниз. — Прекращай… ты вот-вот заплачешь, — констатировал факт он. — Нет, — выдавила я из себя, с надеждой смотря на подъезжающий автобус. Надежды не оказались ложными. Маршрут был именно тот, что мне нужен. И я всей сущностью подалась к краю дороги, желая побыстрее войти в автобус. Хосок попридержал меня за локоть, боясь, что я вдруг споткнусь и упаду под колёса. — Михэль, мне жаль, что так вышло… прости ещё раз. Его хватка стала слабой, и я поторопилась внутрь автобуса, не оборачиваясь. Слёзы, как смог заметить мужчина, в действительности почти бежали из глаз. Как только транспортное средство тронулось с места и поехало, я уже еле различала предметы вокруг. Слёзы застилали глаза, я вытерла их тыльной стороной ладони и взглянула на остановку, что осталась позади. Хосок ещё стоял и смотрел вслед, придерживая одной рукой лямку своего рюкзака.