Fuckin Perfect / Чертовски Идеально

      — Конечная остановка! — произнёс кто-то недалеко от моего уха. Я дёрнулась и мотнула головой, вдруг осознавая, что смотрела в окно автобуса довольно длительное время, ожидая, когда же он двинется с места. Но он так и не двинулся.       — Девушка… всё в порядке? — Водитель навис надо мной. Сощурив глаза, он выпрямился и, достав из кармана рубашки свёрнутый прямоугольником платочек, протёр им свой лоб.       — Простите, — отозвалась я и слегка сместила ногу, чтобы иметь возможность встать. Однако проход перегораживал мужчина. Осознав это, он тут же отступил, пропуская меня на выход.       Зарёванное лицо уже просохло, теперь щёки и веки немного стягивало, а глаза казались узкими, словно после сна. На лице явные отёки от длительного плача. И к чему я пришла? К тому, что мне срочно нужно уходить. Нет, конечно же, я понимала, что так не делается. Мне нужно быть сильной, доехать до дома, дождаться Сокджина и оповестить о своём окончательном решении. Ведь он говорил, что не станет чинить препятствия, если я захочу развестись. Однако Хосок совсем недавно показал мне способности моего мужа к манипуляциям и умению играть словесными выражениями. Поэтому теперь я сильно сомневалась во всём, что слышала от Джина. Ведь я воспринимала всё по-своему, а он мог хитро выразиться, чтобы оправдать себя в будущем.       Нет и нет, я одна против него слишком ничтожна, чтобы суметь что-то отстоять. По крайней мере, таковы были мои мысли, когда я чуть ли не бегом спешила «домой», чтобы собрать самое необходимое.       Будучи уже в квартире я, даже не разуваясь, поспешила собрать хотя бы некоторые вещи и, конечно же, конспекты по учёбе, которая должна быть для меня сейчас на первом месте. Я не думала забирать абсолютно всё, хотя бы некоторое, чтобы пережить развод. Родители должны меня понять, хотя мне совершенно не хотелось ничего им объяснять. Да и язык мой вряд ли сможет повернуться и озвучить всё, что выдал мне Хосок.       Я торопилась туда, где всегда чувствовала себя в безопасности и под защитой. А здесь, должна признать, я вздрагивала от каждого звука, потому что боялась прихода Сокджина. Прекрасно знала, что его рабочий день окончится только через несколько часов и ещё минут двадцать займёт дорога до дома. Но всё равно переживала, что придётся посмотреть ему в глаза.       Набив рюкзак до упора, я направилась к метро, чтобы как можно быстрее добраться до родительского дома. Больше идти мне было некуда, а своих собственных средств на роскошь под названием «квартира», никак не могло хватить, ведь с прошлого полугодия я так и не устроилась на подработку.       Спустя полчаса, я уже стояла у нужной мне двери, пытаясь привести своё лицо в порядок. В нашей с Джином квартире я так и не удосужилась умыться и даже взглянуть в зеркало, поэтому сейчас дрожащими от волнения пальцами доставала влажную салфетку из упаковки, чтобы протереть лицо. Но, как бы я ни старалась, всё равно чувствовала, что моё внутреннее состояние выходит наружу. Маме ничего не будет стоить заметить это. Что сказать?       Позвонив, наконец-то, в дверной звонок, я с сожалением поняла, что прошло всего полтора месяца, как я перевезла от сюда вещи. Но ощущения были такие, будто прошло около года, настолько непривычным казалось мне всё вокруг.       — Миша? — удивлённо спросила мама, стоя на пороге и держа в руках кухонное полотенце. — Почему без предупреждения?       Я правда думала, что буду держаться и не раскисну снова. Но такой домашний и привычный вид мамы, знакомый запах, доносившийся из квартиры и наш родной язык, на котором она обратилась ко мне, довели меня до всхлипа. Мама испугалась, отбросила полотенце и поспешила выйти на встречу, на ходу замечая мой забитый вещами рюкзак. Она без лишних слов забрала его у меня и, приобняв за спину, завела в дом.       — Мишенька, что случилось, родная?       Мама всегда была строга, однако на такие случаи припасала для нас немного ласки и нежности, коими и одаривала меня сейчас. Её мягкие руки прижали к себе и погладили по голове.       — Пойдём… дам тебе попить и ты мне всё расскажешь.       На странные звуки прибежали мои младшенькие брат с сёстрами. Они хотели было накинуться на меня с радостными визгами, но мама тут же наказала им вернуться в комнату и заниматься домашним заданием. С интересом и неким испугом они оглядывались, но всё же не посмели ослушаться матушку.       За то время, что мама молча готовила кофе, повернувшись ко мне спиной, я справилась с эмоциями и протёрла глаза. Большая кружка была поставлена передо мной на столе, на специальную круглую подставку с изображением бамбуковых ветвей. Мама всё так же молча села напротив, складывая ладони на своей горячей чашке.       — Вы с Сокджином поссорились? Так?       — Нет, мам, мы не ссорились. Мы просто разведёмся.       Эта новость ошарашила её, однако мама быстро проморгалась, заметно заволновавшись. На автомате она поднесла кружку к губам и отхлебнула.       — Ты мне расскажешь в чём проблема? Вы оба молоды и может не понимаете, что можно найти выход, какой-то компромисс… Миша… семью нужно беречь, а не сбегать, как только появятся проблемы. Я сколько раз рассказывала тебе, что это тяжкий труд и требует много усилий. И вот, ты с этим столкнулась…       — Мам, я обязательно расскажу тебе всё! Дай мне только время, я не готова… Всё намного сложнее, чем ты можешь себе представить, — быстро выпалила я, перебивая мамины слова.       Она выслушала меня и замолчала, отводя глаза и о чём-то думая.       — Не делай поспешных решений. В любом случае, тебе следует хорошенько подумать, Михэль.       Она всегда обращалась ко мне и остальным своим детям ласково. Но стоило кому-то из нас провиниться, то мы сразу слышали всё своё имя полностью, поэтому понимали, что последует хорошая взбучка. И я, услышав своё имя из уст матери, осознала, что ничего хорошего обо мне она сейчас не думает, отчего мурашки прошлись по коже над позвонками.       — Поверь мне, пожалуйста, я помню всё, чему ты учила и что рассказывала. Я старалась изо всех сил сохранить брак, но не могу дальше это делать…       — Михэль, вы даже два месяца вместе не прожили! — предъявила свой аргумент мама, подняв в недоумении брови.       Она не понимала. И я не имела права винить её в этом. Нужно объяснить, рассказать, иначе никак и я пообещала сама себе сделать это в ближайшее время.       — Знаю, это ужасно выглядит со стороны. Я всё расскажу вам с папой… обязательно, но только завтра. Пожалуйста, подождите.       Последовала тишина, во время которой лицо мамы менялось в итоге становясь более расслабленным и спокойным.       — Хорошо, Миша, отложим разговор. Скоро придёт отец. Поужинаем, дети лягут спать и после снова поговорим.       — Да, мам, я помогу с ужином, ладно?        К трапезе было почти всё готово, оставалось лишь нарезать салат и подать на стол. И пока мы с мамой возились с последними приготовлениями, вернулся папа. Моему присутствию он обрадовался, но не понял отчего я приехала одна, без мужа. Мама отправила меня вместе с Джил накрывать на стол. Сама же перекинулась с отцом несколькими словами, после которых и папа тоже стал хмурым и задумчивым. Мне стало стыдно, что я принесла свои проблемы в дом моих родителей, но по-другому просто не могла. Только здесь меня смогут понять и выслушать правду, какой бы она ни была. Я не собиралась сидеть на шее родителей, отнюдь. Мне нужно было устроиться на работу и снять себе комнату или же подать документы на проживание в общежитии. Что-нибудь обязательно решится. Мне только необходимы поддержка и хороший совет.       За ужином, казалось бы, всё встало на свои старые места. Я сидела там, где и раньше, между Штефаном и папой, помогая младшему брату с напитком. Он ужасно любил пить, поэтому мне оставалось лишь подливать в стакан компот и миловаться его беззубой улыбкой.       И только в конце, когда младшие отправились принимать вечерние водные процедуры под присмотром теперь уже, старшей сёстры Джил, я вдруг поняла, что Сокджин вернулся с работы. Вернулся, увидел, что меня нет и не позвонил. Я несколько раз проверила телефон, но там ни единого вызова или сообщения.       Мама, освобождающая посуду от остатков еды, чтобы после уложить её в посудомойку, заметила моё волнение.       — Михэй позвонил Сокджину, попросил приехать… Прости, Миша, он посчитал необходимым разобраться во всём. И я, если честно, не пойму почему твой муж, — она сделала акцент на последнем слове, — ничегошеньки не знает о разводе…       — Мам…       — Ты меня убиваешь, милая.       Она остановилась и устало опёрлась руками о раковину, опустив голову.       — Выслушай, — попросила я, чувствуя, как постепенно паника подползала к горлу и сдавливала его.       — Мы всех выслушаем, как только приедет Сокджин, — проговорила она и на дальнейшие мои попытки заговорить отвечала поднятием ладони.       Меня бросило в жар, отчего я мгновенно вспотела и затряслась от предчувствия неприятностей. Я ожидала встретить здесь поддержку, но наткнулась на непонимание. Надеюсь, мне хватит сил отстоять своё право на развод.       Я села на диван в гостиной и уставилась на узорчатый паркет. Я могла бы помочь маме или пойти рассказать сказку брату и сёстрам, но я абсолютно ни на чём не могла сосредоточиться. Он сейчас придёт и это было единственное, что меня волновало.       Папа вошёл в гостиную и сел рядом со мной, обнимая за спину и притягивая к себе. Я была первым ребёнком, родившимся в семье. Родители хотели мальчика, а в итоге появилась я, но это не помешало им назвать меня в честь отца. Все думали, что у меня будет мужской характер, однако я оказалась самой «сопливой» девочкой, которую только можно представить. Этот факт совершенно не мешал моему папе любить меня сильнее остальных детей и позволять оставаться всё той же неженкой, взваливая мои проблемы на свои широкие плечи. Похоже сейчас он снова решил всё за меня, пригласив Сокджина и даже не выслушав меня.       — Обиделась? — спросил он с улыбкой.       Я шмыгнула носом и отрицательно покачала головой.       — Правильно, не волнуйся, всё наладится. Знала бы ты, что мы с твоей мамой прошли… Однажды, ты тогда была ещё совсем малюткой, мы поругались очень сильно. Столько гадостей друг другу наговорили. В результате Анка забрала тебя и уехала к матери. Была зла на меня очень сильно.       Я невольно увлеклась рассказом, потому что не слыхала ранее подобных откровений от отца. Подняв к нему глаза, я молча слушала, чем всё закончилось.       — Но мать её не приняла. Закрыла дверь перед самым носом, как только узнала в чём дело. И сделала она это не потому что не любила, а наоборот, потому что желала ей долгого семейного счастья. Да. — Кивнул отец, в ответ на мой удивлённый взгляд. — Твоя мама вернулась ко мне, так как больше идти было некуда. От безысходности. Но теперь взгляни на неё. Думаешь, она жалеет об этом? О том, что родились наши дети и что мы переехали сюда вместе, научились жить и быть счастливыми друг с другом?       — Нет, — пискнула я в ответ.       — Нет, правильно, — подтвердил отец. — И ты не будешь.       — Я? Пап, Джин не ты, он совершенно другой…       Отец цокнул языком, отстраняясь и тяжело вздыхая.       — Михэль, не заставляй меня злиться. Я не люблю кричать на тебя. Да и ты уже взрослая для этого…       В дверь позвонили и меня снова прошибло паникой. Я часто задышала и не сразу поняла, что папа требует открыть дверь моему мужу. Сказав это, он вышел из гостиной и направился по коридору в сторону детской комнаты. А я встала и никак не могла отделаться от мысли, что меня ожидает нечто совершенно несправедливое. Будто я абсолютно бесправное существо, которое могут сгрести в охапку, запихать в чемодан и забрать куда угодно. И мама с папой мне совершенно не помогут.       На ватных ногах я прошла к двери, прекрасно зная кто за ней. Нажав пальцем на кнопку, потянула за ручку и встретилась со взглядом мужа. Он смотрел изучающе и я неловко замерла, наполовину спрятав себя за дверью. На нём была белая кофта и лёгкий пиджак без пуговиц.       — Кто же тебя так напугал? — вдруг спросил он и подался вперёд, продолжая разглядывать меня.       Я молчала в ответ. А когда он вошёл, закрыла за ним дверь, желая пройти побыстрее обратно, но Джин перегородил проход собой. Я попробовала ступить назад, но пальцы мужчины прошлись по скуле, зарылись в волосы на затылке, удерживая на месте и заставляя смотреть в лицо.       — Ещё не поздно передумать, Мишель. Поехали домой и всё будет в порядке. Мы поговорим и выберем тот вариант, который устроит нас обоих.       Капелька угрозы в голосе, совсем маленькая, но она присутствовала, и от этого в животе просто завибрировало от плохого предчувствия.       — Ты говорил, что дашь мне развод, если я этого захочу, — невыносимо тихо сказала, еле слыша сама себя и всё ещё избегая прямого контакта взглядов.       — Увы, Миша, это был единственный раз, когда я соврал, признаю… Я не готов отказаться от тебя, ни сейчас, ни позже.       — Что это значит? — переспросила я.       Сокджин убрал руку и разулся. В идеально белых носках он прошёл в гостиную. Я — вслед за ним. Муж обернулся. На лице его была то ли потаённая улыбка, то ли насмешливые искорки. Внезапно все черты лица смягчились, и Джин приблизился, говоря горячим шёпотом:       — Поехали домой… Ещё не поздно.       Вот эти его последние слова вызывали кучу вопросов и подозрений. Я стояла там же, где и прежде, казалось бы, сжавшись и пытаясь защититься от его обаятельных атак. Отрицательно покачав головой, я повернула голову в сторону вошедшей мамы. А мужчина приблизился и снова шепнул:       — Пожалеешь… — и взгляд его наполнился твёрдостью.       Из-за этой фразы я покрылась мурашками и очень большими сомнениями. Мне было страшно. Может и правда… стоит уехать с ним? Закрыть глаза на свингерство мужа, но самой не влезать в это?       — Миша? — услышала я голос отца, который пытался достучаться до меня.       Они уже поздоровались с Сокджином и предложили ему присесть. Мой муж был совершенно другим с ними. Приятным, учтивым, без капли недовольства и с большим количеством смирения перед старшими. Он заметил мои колебания. Господи, Джин читает меня, словно книгу…       — Дети улеглись спать, но Штефан ещё будет с час вертеться, — отчиталась мама и добавила: — Надеюсь, мы сможем уладить конфликт тихо, чтобы не тревожить их.       — Конечно же, госпожа Ланцу. Я так и вовсе считаю, что с подобного рода проблемой мы с Мишель должны разобраться сами.       Муж перевёл взгляд на меня, застывшую посреди комнаты.       — Ты не передумала? Мы обо всём договоримся дома, обещаю… — Но я до сих пор пребывала в ступоре. Теперь он посмотрел на моего отца: — Если честно, то мне крайне неудобно тревожить вас.       — Ничего, Сокджин, уверен, это пойдёт на пользу вам, как молодой паре. Возможно мы сможем посоветовать что-то действительно дельное.       Папа потянул меня к дивану и заставил сесть. Чулки снова съехали немного с колен и напомнили о существовании ссадин.       — Сомневаюсь, что вы сталкивались с подобным, господин Ланцу. Да и мне не хотелось бы портить ваше отношение к дочери.       — О чём это ты? — спросил папа, нахмурившись, а я сильнее сжала его руку, не зная так же, как и он, о чём говорит Джин.       — Вы должны знать… Я люблю вашу дочь и готов ей всё простить. Мне не хотелось это показывать, но Миша вынудила меня, потому что я хочу вернуться домой вместе со своей женой.       Я посмотрела на маму, которая была бледнее мела от плохого предчувствия. Да и я сама вероятно утратила все краски, что у меня были, смотря, как Сокджин попросил разрешения воспользоваться огромным телевизором, что висел на стене и целенаправленно к нему подходил.       Подключив накопитель, мой муж открыл папку, в котором был всего один видеофайл. Тогда-то мне стало совсем плохо. Слабость в теле превысила все ожидания и сжимать папину руку я больше не могла. Ладони безвольно съехали на юбку, когда в открывшемся видео, узнала знакомую обстановку банного комплекса, себя, нежущуюся в объятиях НЕ мужа, а Чимина, руки которого гладили мои плечи и спину. Казалось, мы целовались целую вечность и я, к моему же стыду, наслаждалась чужими прикосновениями, ласками чужого языка, касаниями чужих губ. Мне хотелось потерять сознание, чтобы не знать реакции родителей на весь этот подстроенный спектакль. Но, как назло, я оставалась здесь и сейчас, лишь голова слегка кружилась. Я смогла глянуть только на Джина. Он же в этот момент поглощал меня взглядом, а когда заметил, что я смотрю на него, улыбнулся и медленно моргнул, наклоняя голову вбок.       Истерика клокотала где-то совсем близко. Ещё немного и я буду рыдать, оправдывая себя. Мама, не досмотрев видео до конца, подорвалась и вышла, даже не глянув в мою сторону. Желваки на скулах отца играли, а ноздри раздувались. Он разозлился, а делал он это очень редко. Нет, нет, они всё уже решили, даже не дав мне высказаться, оправдаться.       Джин нажал на стоп и хмуро глянул на моего папу, которому на данный момент было стыдно даже принимать взгляд моего мужа. Я всхлипнула, загодя понимая, что моя война за свободу выбора проиграна, ещё даже не начавшись.       — Прости, Сокджин, нам нужно поговорить со своей дочерью.       Папа поднялся и взял меня за руку, больно сдавливая запястье. Он увёл меня подальше на кухню, где и ждала нас мама, стоявшая у окна и прикрывавшая ладонью глаза.       — Я не изменяла Сокджину, папа, мама… Я сейчас всё расскажу, всё объясню, только найдите силы выслушать!       — Не вижу смысла в объяснениях, Михэль, я не ослеп ещё и всё видел своими глазами.       — Всё совсем не так, как кажется! Это Джин заставлял меня, я не хотела целоваться с его другом…       — Замечательно… он ещё и друг твоего мужа! Миша, что с тобой? Я не узнаю свою дочь. Разве такой пример мы подавали тебе всю жизнь?       — Папа, он принуждал меня, — снова сказала я, понимая как жалко это звучало в сравнении с тем, что он видел.       — Не позорь себя ещё больше. Очевидно же, что тебе были приятны… ласки этого мужчины.       Слова и тон отца пугали. Максимум, за что он мог меня отругать раньше, так это за разбросанные вещи по комнате, а это было для меня чем-то новым и очень пугающим. Отцы не должны видеть и знать о подобном. А Джин имел наглость подставить меня и позволить упасть в глазах людей, которых я почитала больше всех на свете.       — В тот комплекс мы ездили все вместе и Джин видел это. Он поощрял подобное, папа, поверь мне…       Я скривилась и зарыдала, говоря дальше сквозь слёзы:       — Я приехала к вам, потому что не желаю и дальше продолжать эти извращения, мама… — взмолилась я, надеясь, что хотя бы она встанет на мою защиту и поймёт.       — Сокджин занимается свингом, — наконец, выдохнула я, глубоко дыша.       Мама впервые за это время взглянула на меня, но все надежды быстро рассеялись, когда она оставила на моей щеке не сильную пощёчину. Пусть и не больно, но горело невыносимо.       — Как ты смеешь подобное говорить, вообще? Твой муж из прекрасной семьи, заботливый и понимающий. А ты позволяешь себе позорить нас? — Её губы задрожали, но она не проронила и слезинки. — Живо извиняться, падай в ноги и умоляй, чтобы простил тебе твоё легкомыслие! И я надеюсь, что некоторое время ты не будешь звонить мне и напоминать о своём глупом поступке.       Мама быстро ушла, оставив нас с отцом в тишине. Отойдя от шока, я снова заплакала. Отец всё ещё злился, но, превозмогая себя, пытался теперь быть более терпимым, чтобы скрасить мамину вспышку.       — Михэль, Анка права… Ты должна осознавать свои ошибки и отвечать за них, милая.       Я продолжала всхлипывать и заикаться от слёз.       — Перестань, Миша, всё наладится… — Папа обнял меня и прижал к груди, отчего мои завывания слышались намного тише. — Ничего… Я понимаю, ты оступилась. Не поздно всё исправить. Тщ-щ…       Он чмокнул меня в макушку и сжал крепче.       — Мне тяжело было отдавать тебя. Я хотел видеть рядом с тобой человека, который заменил бы меня. И я увидел его в Джине.       — Ты ошибся…       — Нет же, милая, ты просто слишком неопытна в отношениях. Вокруг полно соблазнов и у меня они также были и есть. Но ты сильная, я в тебя верю. Поэтому сделай, как велела мама, и прости её за несдержанность.       Папа отстранил меня от себя за плечи, глядя в покрасневшие, в который раз, глаза. Я знала, что так и будет…       — Иди, поговори с Сокджином. А я буду ждать тебя здесь.       Медленно, на ватных ногах я вышла из кухни, смотря вперёд по коридору, слабо освещённому в ночное время суток. Стояла тишина, брат с сёстрами спали. Завтра они снова отправятся в школу, не зная с чем пришлось столкнуться их старшей сестре. На минуту я вновь решила, что могу снова вернуться и попробовать уговорить отца, но зачем себя обманывать? Сама же прекрасно знала своих родителей и их крайне отрицательное отношение к разводам.       Опустив голову, я тихо прошла к гостиной, застыла в дверях. Сокджин не сразу меня заметил. Он сидел на диване, опираясь локтями о свои колени и скрестив пальцы обеих рук под подбородком. Я закусила костяшку указательного пальца и передвинула ногу. Мужчина, заметив движение и уловив шорох, повернул голову и убрал руки от лица, откинувшись на спинку дивана. Он переживал. Весёлые искорки в уголках его глаз исчезли. Джин прекрасно знал, что поступил отвратительно, испортил отношения между родителями и мной, лишив их доверия ко мне. Так же он знал, что его жена не из молчаливых и, если нужно будет пожаловаться на правду, как бы стыдно не было, я сделаю это. Однако в тот же момент, Сокджин сделал ставку на характеры моих родителей и не прогадал. И, если раньше я задавалась вопросом, зачем я ему нужна и почему именно на меня пал выбор, то теперь этот вопрос отпал. Ведь Хосок объяснил мне всё чётко и ясно, разложил по полкам.       Дальше стоять было бы глупо. Уже поздно и, если мне суждено вернуться домой с Джином, то нет смысла затягивать это событие. Я вошла в гостиную под пристальным наблюдением карих глаз.       — Прости… пожалуйста, — проговорила я, встав подальше от мужа словно провинившаяся школьница.       Джин облизал губу и нетерпеливо заёрзал на своём месте.       — Какие-то неискренние извинения, — отозвался он, прекрасно зная, что мне извиняться не за что. — Подойди ближе.       Я сделала ещё пару шагов к нему, после чего муж резко взял меня за руку и подвёл к себе почти вплотную.       — Прости, пожалуйста. Я больше не стану так себя вести, — повторила.       — Как думаешь, можно извиняться, смотря на человека свысока?       Я тут же поняла, что он имел в виду и что хотел увидеть, но стояла, как дура, пялясь себе под ноги.       — Пока не сделаешь это, как следует, так и будем сидеть здесь.       Давя в себе чувство угнетённой справедливости, я отступила на шаг и аккуратно встала на колени, как обычно это делают корейцы, принимая пищу традиционным образом. Колени щипало и, кажется, ссохшаяся ранка снова треснула и начала кровоточить, хуже, чем раньше. Я повторила своё извинение.       — Голову ниже, — сказал Джин.       Но я и так опустила её на грудь. Это означало лишь то, что мне следовало вообще распластаться перед ногами мужа. Не желая и дальше продолжать это унижение, я решила сделать всё быстро, поэтому, опустив лоб на свои руки, которые упирались в пол, проговорила свои извинения и замерла в этой позе.       Кажется, с минуту я продолжала стоять всё также, пока Джин не опустил руку к моему подбородку, заставляя выпрямиться и слегка податься к нему, оставаясь на коленях. Мужчина продолжил поглаживать щёку. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, не моргая. Рука мужа опустилась на шею и осталась там, просто держа её, не сдавливая. Он наклонился ниже, я думала, чтобы поцеловать, но он коснулся губами уха и сказал полушёпотом:       — Хорошенько запомни эту позу, Мишель. Теперь ты будешь часто в ней стоять.       Надежда на то, что Джин проявит понимание и не станет злиться на мою выходку, рассыпалась прахом, стоило мне лишь ощутить эту железную нотку в его тоне. В глазах — жажда показать каким он был терпеливым и хорошим раньше и какой я была дурой, уйдя от него.

***

      Дорога домой прошла в тишине. Я могла лишь догадываться, что было в голове у моего мужа, когда он резко сворачивал на полупустых поворотах, спеша добраться до нужного места. Завтра мне на учёбу, а ему — на работу, но что-то мне подсказывало, этой ночью спать мы не будем и вообще всё теперь изменится не в лучшую сторону.       Сокджин сдерживал гнев, хоть он и клокотал внутри него, готовый вырваться. Мужчина швырнул мой рюкзак на пол в коридоре и сказал:       — Нам необходимо поговорить…       Я склонила голову и последовала за ним.       — Чимин или Хосок? — спросил Джин, резко обернувшись ко мне и снимая на ходу пиджак.       — Что? — не сразу поняла я.       — Не считай меня дураком, Миша! — прикрикнул он и тут же притих, понимая, что он выходит из себя. Сокджин повёл головой, в надежде расслабить шею и направился к бару, чтобы выпить. — Ты вела себя нормально, ничего не боялась, — продолжил он уже спокойным тоном. — Но дома я обнаружил разбросанные вещи, наспех прикрытые шкафчики, пыльные следы твоей уличной обуви в комнате. Ты убегала, словно за тобой кто-то гнался.       — Я всё приберу…       — Не в этом дело, — разжёвывая каждое слово, сказал Джин, наклонившись, впритык коснувшись своим носом моего. — Тебе кто-то что-то наговорил и я требую, чтобы ты сказала, кто это был. Чимин или Хосок?       Я чуть не плача приподняла глаза, смотря, как Джин делает глоток из бокала. Наблюдая за тем, как я молчу, муж изрёк:       — Да Хосок, чтоб его… Тут и сомневаться нечего. Вот только как он тебя нашёл? Это вопрос… — сказал Джин и опрокинул стакан, щурясь, проглатывая большую дозу спиртного.       — Телефон, — потребовал он, протянув руку. — Некоторое время побудет у меня.       Сокджин улыбнулся, глядя в сторону и оттопыривая щёку языком.       — Хосок, значит… Это интересно.       Я, наконец, извлекла свой мобильный из кармана и отдала его мужу.       — Неделю пробудешь дома, а то и две…       — Но я отстану по учёбе…       — Радуйся, что я вообще разрешаю учиться.       Я снова притихла и покивала, считая, что сейчас с ним лучше соглашаться.       — Мне интересно… — сказал Джин, растягивая слова. — Ты, наверное, хочешь что-то сказать в свете последних событий? М? Не стесняйся и не бойся, я готов слушать… До утра всё равно не усну.       Он приблизился, став почти прежним, взял прядь выбившихся волос и заправил её за ухо.       — Только одно. Я не хочу участвовать в свинге… И не имею ничего против, если ты сам продолжишь им заниматься, правда, — скрипящим голосом поведала я.       — Милая Мишель… Если ты не хочешь, то и я не буду, — доверчивым голосом сказал муж, наклоняясь, чтобы поцеловать меня. Его поцелуй затянулся, будучи слишком медленным и влажным.       — Правда? — с надеждой переспросила я и получила мягкий утвердительный кивок в ответ.       — Конечно, — подтвердил он словами, ловя мой ясный взгляд на себе. — Следовало сразу научить тебя отсасывать и заставить привыкать к грубому сексу… Потому что я ужасно скучал по этому и именно сейчас мне хочется оттрахать тебя так, чтобы твои ноги навеки забыли дорогу в родительский дом.       Я застыла на месте, краснея и задыхаясь от слов мужа. Сокджин всё так же нависал надо мной, но теперь уже смотря с угрозой.       — Пожалуйста, не надо, — попросила я.       Муж снова поцеловал, но уже с силой, еле скрывая дрожь в пальцах и желание заставить меня плакать.       — Не ной, иначе не сдержусь, — выдохнул он, отстранившись. — Бегом спать и чтоб до завтрашнего утра я тебя не видел в гостиной! Ты меня сильно разозлила, Миша.       Я попятилась назад, смотря, как Джин снова наливает виски в свой бокал, стараясь не обращать на меня внимание. Закрывшись в комнате, я, не переодеваясь, влезла под одеяло, надеясь, что завтра Сокджин остынет и отменит все свои наказания. А я буду делать всё возможное, чтобы так и произошло.       Проснувшись в обеденное время, я обнаружила, что Джин так и не ложился. Его сторона постели была разглажена ещё со вчерашнего утра, а сам он давно находился на работе. В какой-то растерянности я прошлась по дому, из которого накануне просто сбегала, надеясь, что никогда сюда не вернусь, разве что только за вещами. Но вот, снова здесь…       Свой телефон я так и не нашла, зато Джин, в своих привычных традициях, оставил для меня завтрак. За трапезой, мне пришлось глубоко окунуться в свои ощущения, потому что вчера Джин показал мне себя с другой стороны. В этом не было ничего такого, все мы злимся и становимся неуправляемыми. Однако Сокджин до последнего держал себя в руках. Он не поднял на меня руку, не набросился с криками, даже своё озвученное пошлое желание не ввёл в исполнение… Изначально я никогда не смела прямо перечить ему и собиралась делать всё от меня зависящее, чтобы наши отношения развивались. Хотела быть снизу, а не сверху, слушаться мужа, так как он старше, умнее и он глава. Наверное, я могла выбрать вариант без свингерства с самого начала, попытаться хоть раз сделать то, чего хотелось Джину, удовлетворить его постельные потребности…       Но ещё не поздно всё исправить. Пусть в обещании Джина сквозил намёк на месть за мой поступок, я заслужила наказание.       Попытавшись взять себя в руки, я обработала ранки на коленях и прибрала весь дом. Отсортировав целую гору мусора, я обнаружила, что дверной код был сменён и выкинуть пакеты в специальные баки у меня не выйдет. Введя свой привычный код несколько раз, мне пришлось смириться с недоверием мужа. Поэтому, сложив мусор обратно, я взялась за приготовление ужина. К его завершению и вернулся Джин. Звук входной двери привёл меня в неописуемое волнение. Стоит ли мне выйти навстречу? Может поцеловать его и спросить как прошёл день? Хотелось… но было так страшно. Поэтому муж застал меня на кухне, нервно дорезающей салат. Я ждала его действий, чтобы уловить настроение и понять, как себя вести.       Джин прошёл в гостиную, чтобы оставить свой портфель, и осмотрелся. После чего направился ко мне, расстёгивая на ходу пуговицы на рубашке. Я застыла с ножом в руке и выдала неясное:       — С возвращением…       Сокджин же приблизился и взялся за лямку моей домашней майки, опуская её вниз по плечу, пока не оголилась грудь. Мужчина наклонил голову и оставил короткий влажный поцелуй на соске. Я вмиг покрылась румянцем и вздрогнула, не ожидая ничего подобного. Лямка тут же вернулась обратно, а Джин, положив свои ладони мне на плечи, встал позади и прижался всем телом.       — Продолжай, я голоден.       И это звучало так, будто он не кушать хотел вовсе, а отведать меня на этом самом столе.       — Джин, мне нужен мой телефон…       — Зачем?       — Позвонить Чонгуку и извиниться за то, что не смогу поучаствовать в соревнованиях.       — А почему ты не можешь? Я же уже внёс плату за твоё участие и пошив костюма… — Мужчина опустил руки мне на талию.       — Мне необходимо ходить на тренировки, а ты закрываешь меня дома. — Я пожала плечами.       — Это было лишь на день. — Джин склонил голову ниже, заглядывая мне в лицо. — И куда это моя любовь собиралась?       — Просто вынести мусор. — Я пожала плечами.       — М-м-м…       Сокджин отошёл и достал из своего портфеля телефон. Не мой старый с треснутым экраном, а новенький. Он подошёл и положил его на стол так, чтобы я видела.       — Теперь я могу в любое время узнать где ты находишься. Это необходимая мера. Однако на этой неделе я разрешаю тебе выходить только на тренировки. Учёбу будешь навёрстывать позже. Знаю, что это трудно, поэтому и поступаю так.       Я опустила глаза, продолжая резать зелень и кивнула в знак того, что всё поняла. Металлический привкус в словах и тоне мужчины не исчез. Джин всё так же был напряжён и даже немного взвинчен. Оперевшись о стол двумя руками, он внимательно наблюдал за мной, а после оттолкнулся от столешницы и отправился в душ.       После ужина, за которым Джин огласил ещё кое-какие нюансы, продуманные за день касаемо меня, он отправил меня «готовиться». К чему? И так было понятно… Это то, чего мне не хотелось больше всего на свете. Перспектива делать минет меня унижала, вгоняла в стыд, который и так преследовал меня, стоило лишь вспомнить, что подумали обо мне родители. Я собиралась после упрекнуть мужа в этом и хоть как-то склонить к исправлению этой ситуации. Но не сейчас.       Вымыв себя со всей тщательностью несколько раз, я, завернувшись в полотенце, вышла из ванны. Волосы были сухими и завязаны на голове в пучок, чтобы не намочить, однако кончики всё равно увлажнились. Я не надевала ночнушки потому, что Джин запретил, сказав, что хочет видеть меня полностью обнажённой. Мне это совсем не нравилось.       Может быть я какая-то не такая, раз до сих пор стыжусь своей наготы перед мужем. Находясь под одеялом с ним, это не вызывало столько смущения, сколько сейчас. Потому что Сокджин ожидал меня в гостиной, сидя на диване. Осмотрев меня, он протянул руку и поманил особым жестом. Я приблизилась всё ещё не понимая, что именно он уготовил для меня сегодня. Зацепив край полотенца, мужчина оставил моё тело без прикрытия и мне тут же захотелось сжать ноги, прикрыть грудь руками. Ладони на автомате потянулись к обнажённым холмикам, но Сокджин их перехватил и отвёл в стороны.       — Что с коленями? — поинтересовался он.       Я стояла впритык, меж разведённых в стороны ног мужа.       — Упала на танцах… случайно.       — Разумеется случайно, — усмехнулся Джин и просунул ладонь ребром между моих, стиснутых вместе ног.       Указательный и средний пальцы погладили мою промежность, заставляя прищуриться из-за настойчивости и грубости этого движения. Неосознанно схватившись за руку мужа, я замычала, испытывая дискомфорт.       — Не будь такой скупой на звуки, — отозвался Джин. — Если ты покричишь, я буду счастлив.       Поводив пальцами ещё немного, он ввёл их внутрь, отчего я всхлипнула и застонала. Болезненные и неприятные ощущения сопровождали эти манипуляции. Я слегка согнулась и поймала себя на мысли, что уже готова просить его быть помягче. Но он не будет таким милосердным теперь, всё это бесполезная трата времени. Я терпела, пока Джин не прекратил по своему желанию.       Полотенце, снятое с меня совсем недавно, мужчина сложил вчетверо и расстелил у своих ног, предлагая мне занять вчерашнюю позу.       Не смотря на явно выраженное желание доминировать надо мной, которое светилось в глазах Джина, он вполне терпимо помогал мне встать так, как нужно.       — Опирайся о мои ноги… Смотри, как тебе удобнее будет, — говорил он.       Мою попытку распустить волосы, муж пресёк сразу. А я то надеялась, что смогу прикрыть ими хоть какую-то часть себя. И вот, замерев перед значительно выступающей выпуклостью в паху Джина, я краснела и рвано дышала, приоткрыв рот.       — Достань его, — сказал он.       Сглотнув, я потянулась к краям его домашних штанов, осознавая, что мужчина следил за каждым моим движением и колебанием. А свет в комнате никто не собирался выключать.       Превозмогая жгучий стыд, я расстегнула несколько пуговиц, достав, наконец, член мужа и уставившись на него сблизи. Я трогала его и раньше, однако желания поцеловать не испытывала ни разу.       — Мишель… Приступишь сегодня? Если я начну помогать тебе, уверен, ты это не оценишь.       — Я не знаю что делать…       — Я ведь показывал тебе видео, — закатив глаза к потолку, сказал он. — Начни хоть с чего-то.       — Ты можешь не смотреть? — спросила я.       — Нет, не могу. Твои эмоции бесценны в этот момент. Это, как лишение девственности, бывает только раз.       Я не понимала, как может его радовать чувство отвращения на моём лице, но откинула посторонние мысли в сторону, стараясь думать о том, что я собиралась делать всё для сохранения семьи. Мне нужно лишь давать Джину желаемое. Потому что свою часть сделки мужчина выполнял и удовлетворял все мои потребности.       Вот только чувство, что Хосок не наврал мне по поводу Джина, не отпускало. Мне казалось, что муж сделает всё, чтобы склонить меня к свингу. Тогда я, в свою очередь, сделаю всё, чтобы этого не случилось…       С этими мыслями я провела пальцами правой руки по мужскому органу, освобождая головку от крайней плоти и, вытянув губы, коснулась ими гладкой кожи. Джин смотрел на меня, поглаживая ладонью моё плечо и шею, поэтому я просто закрыла глаза. Высунув язык лишь на половину, осторожно прошлась им по длине, отмечая, что, если не смотреть на Джина, то всё вполне приемлемо.       В конце концов, я решилась взять его в рот, для чего слегка приподнялась и направила мужской орган в нужном направлении.       — Зубы спрячь, детка, — попросил мужчина хриплым голосом, когда я сделала первые движения вниз и вверх. Рука Сокджина прошлась по щеке и остановилась на пучке моих волос. Чувствовалось, что он направляет меня, регулирует частоту и скорость движения.       — Почти забыл… — вдруг отозвался он и потянул меня за волосы, заставляя отстраниться.       Он тут же потянулся к небольшому тканевому мешочку, лежавшему чуть дальше на диване. Достав оттуда что-то, похожее на большое кольцо, Джин надел его себе на член, фиксируя у самого основания.       — Это зачем? — спросила я.       — Это эрекционное кольцо. Благодаря ему можно продлить половой акт, потому что оно поддерживает пенис в стоячем положении, но не даёт кончить. В результате, удовольствия можно получить в два раза больше…       — И насколько больше? — уточнила я, чувствуя себя полной дурой в этом деле.       — Возможно около часа… Иногда дольше или меньше, если снять его в процессе. — Мужчина улыбнулся с некой победной искоркой в глазах, когда заметил мою взволнованность по этому поводу.       — Будешь сосать, пока не кончу, милая. — И он вернул свою руку на мой затылок, направляя мои губы к своему возбуждённому органу.       Час? Я держалась лишь на том осознании, что Джин кончит максимум минут через двадцать, и мне хватит духу потерпеть это время. Я была в отчаянии, чувствуя как член мужа снова и снова проникает мне в рот, однако с каждой минутой мужчина увеличивал частоту движений и глубину проникновения. Я поменяла позицию рук, чтобы отталкиваться в моменты, когда совсем тошнило от ощущений во рту. Но теперь Джин стал удерживать меня в одном положении, а сам толкался тазом, заставляя мычать и задыхаться из-за спазмов в горле. Густая смазка смешивалась со слюной, заполняя всё пространство во рту, стекая с уголков губ на подбородок и мешая дышать. Слёзы не заставили себя долго ждать. Но и разреветься мне не давали, затыкая рот снова и снова, пока я не начала откровенным образом отбиваться.       Тогда Джин отпустил мои волосы позволяя мне завалиться назад, опираясь о пол руками и пытаясь отдышаться.       — Не можешь больше? — спросил Джин, явно получая наслаждение от моего потерянного вида. — Я в тебя верю, милая, давай продолжим.       И снова явное издевательство в голосе. Я замотала головой, дрожащими руками вытирая губы и подбородок.       — Иди ко мне… Ты же посчитала, что сможешь удовлетворить меня, я всё ещё жду этого.       Я снова замотала головой будучи на грани истерики.       — О, отлично, тогда попробуем другой способ? Ты как раз для него созрела, — констатировал факт Сокджин, подаваясь вперёд.       — Нет, пожалуйста, не надо. Джин, — взмолилась я, скривившись.       — Плачь, мне это нравится, — сказал он. — Завтра будет ещё интересней.       — Прости меня, прости, пожалуйста, я больше не уйду от тебя. Больше не буду никого слушать, прости… Прости, — снова и снова просила я, плача, пока Джин скручивал меня на полу, пытаясь взять обе руки одной своей. В итоге он дёрнул за резинку на голове, отчего волосы рассыпались по полу и мужчина с удовольствием растянулся в улыбке, сгребая их пальцами.       — А вот и рычаг управления, — подытожил он, потянув за пряди на себя.       Я захныкала от боли и села так, чтобы избавиться от неё. Сокджин отпустил волосы и взял меня за лицо пальцами, заставляя смотреть на себя. Жадный поцелуй и его ладони прошлись по щекам, стирая солёную влагу.       — Хочу тебя… на кухонном столе, — вдруг выдал он. — Будешь готовить и вспоминать, как я драл тебя на нём.       Я молчала, проглатывая его слова вместе со слезами. Он был одет в домашнюю одежду и вовсе не собирался раздеваться, словно пытался показать, что ему бы не хотелось касаться своей кожей к моей.       — Так что сказал тебе Хосок? — спросил он, подведя меня к столу и укладывая на него животом.       Я молчала. Все доводы были его личными, я не проронила и слова, будто надеялась на то, что Джин оставит эту мысль. Мои руки он завёл за спину и согнул в локтях, удерживая там и входя в меня сзади.       — Мишель? Тебе не удастся дурить меня… Просто расскажи.       И опять ни слова, ни звука. Он тоже замолчал, но я ощутила, как сжались его пальцы на моих руках. Муж отстранился для того, чтобы заменить свой член пальцами. Сперва два, после три, а дальше мне трудно было понять… Наверное все пять и мало того, что было больно от этого, Джин начал раздвигать их, отчего появилось ощущение, что нежная кожа в этом месте сейчас просто порвётся.       — Ты слишком сухая сегодня, — отозвался он.       И снова пальцы заменились на член. Больше Джин не разговаривал, он просто вбивал меня в столешницу, радуясь каждому вскрику. В месте где, мои бёдра встречались со столом, болело нещадно и каждый новый толчок вызывал во мне плач и стоны. Во влагалище щипало и пекло от трения, а кожа между ней и анусом отзывалась ноющей болью, потому что периодически Сокджин промазывал, натыкаясь членом именно в это место.       Это долбанное кольцо не давало ему кончить, а я уже изнывала от крайнего бессилия. Когда мои руки стали свободны от мужской хватки, я даже не пошевелила ими. Но была поднята мужем и поставлена на пол. Сперва мои ноги согнулись и я чуть не упала на пол. Сокджин подхватил меня и снова попытался поставить. Колени дрожали, но с усилием, опираясь о раковину, где обычно мыла посуду и овощи, я смогла стоять.       — Не смей отключаться, я ещё не закончил, — шепнул мне на ухо мужчина, раздвигая пальцами ягодицы и заставляя меня выпятить таз назад. И снова тоже самое, снова боль от проникновения и ощущение жуткого воспаления внутри.       — Хватит, Джин… — попросила я, укладывая голову на руки.       Мужчина поддерживал меня в стоячем положении держа рукой под животом, но вскоре сдался и позволил мне сползти на пол. Но и на прохладном полу он не оставил меня в покое. Схватив за волосы, муж припечатал меня щекой к плитке, удерживая таз на весу и снова трахая с какой-то ужасающей остервенелостью.       И он менял позы и дальше, пока я не стала похожа на тряпичную куклу, а каждая моя мышца начала ныть от боли из-за соприкосновения с твёрдым полом.       Всё закончилось в гостиной, когда я лежала на спине с широко разведёнными ногами и чувствовала как Джин постепенно замедляет ход, а дышит более тяжело, продолжая сдавливать меня своим весом. Содрогнувшись, он сделал ещё пару крепких фрикций и кончил, смотря, как я безо всякого выражения таращусь в стену.       — Ты ещё не пробовала сперму на вкус… Завтра у тебя будет такая возможность.       Неделя для меня длилась чересчур долго, будто целый год. Такого откровенного ужаса я не могла себе представить даже в кошмарных снах. Никогда раньше, я не подозревала о том, что мой заботливый муж станет так издеваться над моим телом… Минет стал неотъемлемой частью не только вечеров, но и утра, когда я, только продрав глаза, обнаруживала, что Сокджин затыкал мне нос пальцами, чтобы я невольно открыла рот. Благо, что кончал он быстро, после чего собирался и уходил на работу, целуя меня в губы со страстью.       Да, он наказывал меня и всё ещё был зол, демонстрируя это лишь во время секса. Но меня не покидала мысль, что Джин собирается морально задавить меня своим отношением, чтобы склонить к свингу. Чтобы я добровольно захотела этого. И к третьему дню я подумала о том, что готова сдаться. Ведь тогда муж заставил меня загодя сделать очистительную клизму и практически ничего не есть в течении дня, чтобы весь вечер растягивать мой задний проход и оставить в нем на ночь какую-то штуку. Зато утром я снова корчилась и рыдала от унижения, когда муж впервые поимел меня в анус.       Каждый день он придумывал нечто новое для меня. То, что наверняка причинило бы боль и заставило плакать. А после елейным голосом успокаивал, говоря, что всё это пустяки и я привыкну. Говорил, что пройдёт время и всё перестанет болеть и я сама захочу отсасывать ему по утрам. А по ночам муж крепко обнимал меня, прижимая к груди и заставляя слушать его удовлетворённое сердцебиение и признание в любви.