«Есть та, кем, ты думала, тебе надо стать, и есть настоящая ты. Я не знаю теперь, кем должна была стать, но знаю, кто я. И это, полагаю, идеальное начало. Идеальное.» Сессилия Ахерн «Идеал»
Сокджин сидел на диване, удобно устроив скрещенные ноги на небольшом традиционном столике. Он уже минут пять зависал над этой статьёй, начатой ещё на прошлой неделе. Теперь же жалел, что махнул рукой, не сомневаясь в своих силах, и не дописал её до конца, когда был нужный настрой. Сейчас он предвидел, как придётся выдавливать из себя каждую строку, а после с преувеличенным скепсисом проверять смысл написанного, удалять, править, снова удалять. Мартовский выпуск уже на носу, а его собственная рубрика совсем сырая, не проверенная главным редактором и уж тем более не отправлена в печать. Откладывать дальше было некуда. Мужчина цокнул языком и закрыл ноутбук, покосившись в сторону кухни с явной усталостью. Там вовсю готовила завтрак Анри, не пойми какого чёрта пришедшая накануне вечером. Вчера всё случилось спонтанно и довольно необдуманно. Девушка явилась как раз в то время, когда мужчина принялся смотреть одно из своих «хоум» видео, в котором брала непосредственное, но не одобренное участие его жена, Михэль. Первое время после того, как она загремела в больницу, Джину не по себе было даже открывать его, да что уж, даже сбрасывать с носителя на ноут, не то, чтобы смотреть. Однако, когда девушка отошла, более менее поправилась, непреодолимая страсть снова вскипела в нём, требуя удовлетворения. Он рад, что не удалил его. Должно быть, ещё слишком долгое время Сокджин будет пересматривать видео, прежде чем удалит навсегда. Зато мужчина точно знал — показывать это кому-то, а уж тем более шантажировать Мишу этим роликом не станет. Совесть не позволит? Она-то всегда в нужные ему моменты отступала на задний план, не в ней дело. А в том, что это бесполезная трата времени и риск для своего красивого лица, которым он всё же очень дорожил. Как ни крути, а именно идеальная внешность в нём так сильно притягивала женщин. И Анри тоже… Но у жены Пака к нему нечто большее, он уверен. Просто на красивом личике столько бы она не протянула. Анри хотела его, любила его, а теперь ещё и желала утешить. Вот только её утешения не сдались ему. Секс? Это не проблема, да и не то, что Сокджину сейчас нужно. А он хотел тишины, покоя и побольше мыслей. Надо обдумать всё, собрать всё в кучку и разложить, иначе дальше так жить невозможно. Работа не пишется, есть не особо хочется, общаться — тоже. Кружок свингеров разваливается, а ему даже не хотелось попробовать склеить то, что от него осталось. Он сам, Анри и Чимин. Те самые, с которых всё и началось. Но руки не поднимались, ноги не шли, язык не поворачивался, не потому что не было сил, а потому что без толку. Как и с шантажом, как и с Мишей, и с усилиями Анри, со всем, в общем, что он с такой страстью строил все эти годы. Взяло и посыпалось в один прекрасный момент. Теперь Сокджин мог лишь сидеть и подсчитывать масштабы своего краха. Анри, наконец, показалась из кухни, неся поднос к столику. Мужчина убрал ноги немного неохотно, а ведь он даже не просил её готовить. Девушка полагала, что ему нужна забота сейчас. Да нихрена ему не нужно… Он мог сам о себе позаботиться, приготовить и поесть тогда, когда захочет, сам постирать, погладить, сложить, убраться. Это вовсе не проблема для него. Он многое и для Михэль делал. Помимо себя заботился и о ней. Те домашние обязанности, которые его жена считала своими, он без труда мог выполнить самостоятельно, и это не было напряжно, или лень. Вовсе нет. От Миши Джин хотел только того, чего она ему никак не хотела давать. Сопротивлялась, отпиралась, тормозила с самого начала своего просвещения. Но одну единственную его жажду удовлетворить не могла, лишь частично подбрасывала какие-то крохи, чтобы он мог терпеливо ждать дальше. Или нетерпеливо… Между Анри и Сокджином тишина ещё со вчерашнего вечера. Девушка не знала какие слова ему сейчас нужны, а мужчина вовсе ни в чём не нуждался, поэтому он постоянно пребывал в своих мыслях, настойчиво отталкивая догадку об истинном визите Анри. На данный момент Джину настолько всё осточертело, что он покрылся толстой корочкой безразличия к чужим чувствам, хотя раньше пытался считаться с этим аспектом и быть осторожным в своих словах и действиях. Анри прощупывала почву… Да, она давно не скрывала того, что хотела бы оказаться на месте Михэль. Сокджин ценил искренность девушки, но и не давал надежд. Неужели она думала, будто он, оставшись без жены, решит взять Анри вместо неё. Мужчина даже усмехнулся вслух, отчего гостья подняла на него полные надежды глаза, с осторожными смешинками в уголках. Она словно сомневалась улыбаться ей или нет, ведь не знала из-за чего усмехнулся Ким. Этот заискивающий взгляд ещё больше раздражил Сокджина, но тот лишь отрицательно покрутил головой. Девушка принялась есть, поглядывая на него и вдруг спросила: — Чего не ешь? Там твои любимые еноки… — Аппетита нет, да и грибы эти мне больше в других блюдах нравятся. Я, вроде, говорил… — Нет, но, это всё же съедобно, попробуй, — предложила она, отсеивая его резкие замечания, будто их вовсе не было. Чимину бы она такой тон не спустила, обиделась или перевернула тарелку, предлагая съесть с пола. Пожалуй, была бы она такой и с ним, Сокджин мог бы заинтересоваться, но нет. Анри аккуратно взяла палочки, прихватила несколько кусочков еды и поднесла к его рту, улыбаясь. Джин посмотрел на неё исподлобья и всё-таки принял предложенное, пережевав без особого энтузиазма. — Ну, как? — Пойдёт. Анри немного сникла и уткнулась в свою тарелку. А Сокджин терпеливо ждал, когда она доест, чтобы аккуратно… или не очень выпроводить её домой. Кто знал вообще, что она сказала Чимину, лишь бы остаться с ним на ночь. Быть может, бросила его вовсе? Нет, Анри бы так не поступила, она уже привыкла к терпимости мужа. Бывали измены вне кружка свингеров и раньше. Пак не мог не подозревать, но спускал ей с рук, прощая грехи. Он ведь знал — всем изменам жены обязан исключительно Ким Сокджину. А случилась ли их связь во время встречи свингеров или нет, это было неважно. — Анри, — позвал хозяин квартиры, отвлекая девушку от мытья посуды. — Пойди сюда, поговорим. Она и так подозревала что-то, теперь же её глаза беспокойно забегали, пока та отряхивала руки от лишней влаги и вытирала их о кухонное полотенце. — Да?.. — Анри появилась в гостиной снова, пригладила футболку Джина, которую надела на себя с самого утра, и аккуратно села на диван рядом, будто боялась, что её нижнее бельё кто-то заметит. Сперва Джин пытливо смотрел на неё, после чего проговорил: — Мне не нужна забота и жалость. У меня всё хорошо, Анри. Я умею готовить, взрослый дядя уже. Поэтому можешь вернуться домой со спокойной совестью. — Я же вижу, что тебе нехорошо. — Мне нормально, просто только неделя прошла, как Михэль ушла, и я хочу побыть один. — Он сделал акцент на последнем слове. — Я тебе мешаю? Сокджин устало потёр глаза. Этот жест был знаком для Анри, поэтому она просто встала, направившись в спальню за своими вещами, которые вчера с таким энтузиазмом стащила с себя. Лучше сейчас просто уйти, чтобы потом иметь возможность увидеть его снова. — Чтобы ты сделала, если бы я предложил тебе съехаться? — вдруг прозвучал вопрос. Сокджин стоял в дверях, опираясь плечом о косяк, и ожидая ответа. Анри взяла с прикроватного столика бюстгальтер и застегнула на своей талии, после чего сняла с себя футболку и натянула кружевную, прозрачную вещицу до конца, пока аппетитная грудь не легла на место. — Я бы переехала к тебе, — пожав плечами, сказала она, хотя чувствовала подвох в вопросе и внутреннее желание соврать. — Вот Чимина ваш брак, наоборот, остановил от таких действий. — В каком смысле? — переспросила она. — В прямом. Как-то осенью, Миша не ночевала дома. Ты явно не заметила отсутствие Чимина, потому что была где-то там с подругами, на каком-то съезде… Анри поправила волосы и опустила глаза в поиске лёгкого платья, которое надела вчера. — Чимин сказал, что крепко спал, отключив звук на телефоне, поэтому не слышал моих звонков. Они сто процентов тогда были вместе и не просто ради секса, я думаю… Поверь, захотел бы твой муж бросить тебя — уже бы давно бросил. И Михэль забрал от меня, переубедил, если бы ему действительно это было нужно. Анри молча одевалась, стараясь не встречаться взглядом с Сокджином. Она и не подозревала, что подобное происходило. А ведь, девушка могла вернуться в дом, в котором больше не было Чимина. Ей редко когда приходилось ревновать своего мужа, и впервые это случилось по вине Михэль. Тяга между женой Кима и её мужем легко заметна. Тогда Анри ужасно злилась и переживала, наконец, начав волноваться больше о судьбе своего брака, чем о Сокджине. Таковые чувства оказались ей в новинку. Михэль и так забрала у неё малейшую надежду на отношения с Джином, хотя глубоко внутри понимала, что надежды не было с самого начала. А тут ещё и твёрдая почва в виде постоянной любви Пак Чимина пошатнулась, дала трещину и до сих пор трещала по швам, не смотря старания мужчины вести прежний образ жизни. Женская чувствительность не была чужда Анри. Любовь и страсть к Сокджину ослепляла, но не настолько, чтобы не заметить явных изменений в своём муже. Девушка снова ощутила это жуткое чувство ненужности. Киму до неё не было дела, да и Чимин, наконец, узнавший, каково это, когда его любят, провёл параллель и понял, лучше быть любимым, нежели любить самому. Теперь же в их доме — напряжённая тишина и куча мыслей, сменявших друг друга в головах. Паки лишь создавали видимость прежней жизни, неизвестно для кого и зачем. Когда Михэль вышла из своего замкнутого круга, Анри начала питать крохотную надежду. Она подумала, что Сокджин может оценить её верность и старания, понять насколько ей дорог. Однако теперь, надевая высокие сапоги и пальто, поправляя на автомате волосы перед зеркалом в коридоре, девушка осознавала свою ненужность. Сокджин видел в отражении, как подрагивала губа Анри и глаза слегка покраснели, но надеялся, что она не станет обременять его своей истерикой, молча уйдёт и выплачется где-то, где её никто не увидит. Так и случилось, Девушка просто ушла, мужчина со вздохом облегчения закрыл за ней дверь и вернулся к ноутбуку. Ещё минут двадцать пустого созерцания в экран на начатый текст. Настрой так и не приходил, поэтому Джин закрыл рабочее окно и принялся искать то самое видео в своей папке с домашним порно собственного приготовления. Глаза заинтересовано загорелись, ему нравилось смотреть на Михэль, всё ещё каким-то образом ощущая её своей. Мужчина облизал губы в нетерпении кликнул по нужному ролику, устраиваясь удобнее, чуть спуская штаны. Сокджин уверен — после ему будет лучше, и он обязательно добьёт статью до полуночи.***
Анри не спешила домой. Вчера, уходя, она соврала Чимину о том, куда шла и с кем, даже особо не изощряясь в актёрском мастерстве. Супруг не поверил ей ни разу. Это было видно по взгляду, немного напряжённому, вопросительному и… безразличному. Его глаза будто говорили: «Реально? Ты решила, что я поведусь на такую откровенную ложь?» Ироничный взгляд, поднятие бровей, а после всякое выражение на лице исчезло, оставляя обычную усталость, смешанную с раздражённостью. О, он тоже не скрывал эмоций. «Идёшь к Джину? Иди… только не возвращайся, и оставь уже меня в покое.» Анри выплакала все слёзы за то время, пока ехала на такси к клубу, в котором некогда работала. Девчонок ещё не было на работе, они отсыпались после ночи и частных выездов. За это время она могла вдоволь наговориться с давним знакомым — барменом, заодно напиться, может, снова поплакать, а после здорово оторваться на танцполе под звуки музыки, чтобы забыться. Так, по крайней мере, Анри делала раньше. И Чимин после прощал, зная её нрав, и похмелье медленно сходило, заставляя переживать за свой организм больше, нежели за отношения с кем-либо. Но в этот раз всё не так… Казалось, всё дошло до крайней точки, а дальше — неизвестность, темнота. Прощупать то, что будет дальше, не оказалось возможности. Анри было страшно и непонятно, танцевать от чего-то не хотелось, выпивать — тоже, даже делиться своими проблемами — язык не поворачивался. Водитель такси украдкой поглядывал на неё через зеркало заднего вида, но ничего не говорил. — Вы знаете какое-нибудь уютное и тихое кафе? — Я? — переспросил мужчина, слегка удивлённый внезапному вопросу. Анри бы съязвила в иной раз, но сегодня лишь кивнула и поддакнула, стараясь справиться с дрожью в голосе. — Да… — ответил водитель, немного подумав. — Отвезёте меня туда? — Конечно, госпожа. Вместо клуба она попала в небольшое, полупустое заведение. Оно было явно не из тех, которые девушка привыкла посещать. Анри ведь дорогая девочка, всегда была таковой. Будучи стриптизёршей она дорого брала за выезды на дом, за дополнительные услуги в виде появления из торта или же «благотворительного» секса с заказчиком. Она одевалась только в дорогую одежду, снимала квартирку в престижном районе, соглашалась на отношения только с богатыми мужчинами. Анри брала в пример несколько своих бывших сотрудниц, которым посчастливилось удачно выйти замуж. Она прекрасно осознавала свою красоту и не сомневалась в том, что у неё получится также. Девушка думала, будет купаться во внимании и комплиментах, роскоши и богатстве. Но на деле оказалось всё совсем не так. Всё пошло коту под хвост ровно с того момента, как она познакомилась с Сокджином. Анри даже сама не понимала, чем именно он её покорил, совершенно того не желая. Мужчина хоть и зарабатывал прилично, однако не был безумно богатым, он не ездил на роскошных машинах, не делал умопомрачительных комплиментов. Да вообще, Сокджин видел в ней просто стриптизёршу, никак не кандидатку на получение его внимания и подарков. Девушку в ней увидел как раз таки Чимин. Анри балована вниманием, её сложно удивить или очаровать внешностью. Пусть Чимин и был красавчиком — девушку это не трогало. Она даже готова была терпеть не совсем привлекательного мужчину, лишь бы только он оказался с приличным банковским счётом, имел хоть какую-то сферу влияния и хорошо к ней относился. Но у Чимина был козырь в виде друга Ким Сокджина. Связавшись с ним, Анри начала медленно, но верно снижать свои принципы и урезать хотелки. Периодически старая натура вылезала, от чего девушка смотрела на мужа свысока, думая, сколько же мужчин было у её ног. Пак должен боготворить Анри, ведь она сделала выбор в его пользу. А если станет препираться или пытаться строить, бывшая стрептизёрша всегда успеет отвернуться, взмахнуть высоким хвостом и вернуться к своему прежнему занятию. Так она себя утешала… Вернётся и найдёт себе другого, более подходящего под её изначальный образ идеального мужа. Но Чимин оставался с ней терпелив и вежлив, не смотря на частые заскоки Анри, высокомерные выпады и постоянное колебание в сторону Сокджина или же своей прошлой жизни. Он старался давать ей всё, чего бы она не захотела. Будь то хоть драгоценные украшения или одежда, изыски в постели, дорогая еда или его «друг». Чимин редко ей отказывал. Поэтому как бы Анри не хотелось, наконец, получить необходимый толчок, чтобы уйти, она его не получала. Мужчина всегда смягчал любую ситуацию, вовремя тушил пожары в ней и ненавязчиво заботился о жене, позволяя слишком многое. Как бы Анри не хотела, но она научилась понимать, чего ему всё это стоило. Должного общения с родителями, любви какой-то девушки, которая бы ценила его намного больше, нежели супруга, да просто обыкновенных радостей. Это понимание внесло изменения в их отношения, и они стали намного теплее. До тех пор, пока не появилась Михэль. Анри медленно поднялась по лестнице и открыла дверь. Девушка не знала дома ли Чимин, но горящий свет в просторной гостиной говорил о присутствии хозяина. Кэти, обнюхивающая обувь на полках тут же юркнула к дивану, после замедлилась и запрыгнула на него, с важным видом располагаясь на мягкой поверхности. Зачастую, Анри прогоняла кошатину с дорогущего дивана. Да, она дошла до того, что начала жалеть деньги, вложенные Чимином в их дом, тогда как мужчина разрешал кошке почти всё. Девушка сняла куртку и сапоги, пройдя внутрь. Судя по звукам, муж был на кухне. Анри бы пройти туда и хотя бы просто поздороваться, но это казалось ей сейчас таким неуместным. Наверное, она сполна ощутила себя предательницей, вспоминая как необдуманно ринулась к Сокджину. Всё было настолько очевидно для них обоих, что жалкая попытка Анри сделать вид, будто действительно провела время с подругами, была бы совершенно неуместной. Чимин просто скривит лицо, как сделал это вчера, показывая всем своим видом неверие. Девушка прошла в спальню и взяла из приоткрытого шкафа домашнюю одежду, собираясь принять душ снова, хотя в доме Кима она уже это делала. Однако в дверном проёме её уже ожидал супруг. Завидев его, Анри остановилась, отвечая на внимательный взгляд. Минута, и она приподняла подбородок выше, показывая своё любимое высокомерие, будто говоря: «И что ты предпримешь, а?» Сама же ужасно боялась заметить в глазах Чимина презрение, отвращение или безразличие. Появись хоть что-то из перечисленного и её высокомерие размажет по гладкому полу их общей спальни. Это бы добило Анри в данный момент. Но в глазах Пака всего лишь немой вопрос, некая доля понимания и ожидание. Однако молчание продолжилось. — Ты плакала? — заговорил Чимин первый. Ах вот оно что… Слегка опухшие глаза таки выдали её, хотя девушка тщательно замазывала следы слёз, сидя в той самой кафешке. Анри тут же опустила голову, наконец, выдыхая и немного расслабляясь. Напряжение спало. Она ведь так редко плакала… В отличии от плаксы Михэль, слёзы для Анри — непозволительная роскошь. За свою жизнь она поняла, что редкий мужчина посочувствует и пожалеет, завидев заплаканную девушку. Зачастую от истерик держались подальше. Они не знали как с этим справляться, как утешать, говорить нужные слова. Просто красавица должна всегда оставаться таковой и… улыбчивой, всегда готовой поддакнуть, поднять настроение и не только его. «Поэтому вытри сопли, хватить ныть, никто тебя не пожалеет» — так говорила Анри сама себе. — Нет, — коротко ответила она, — просто спать хочется. Чимин отступил, давая возможность супруге пройти. — Как подруги? — поинтересовался он с явной иронией. — Нормально, отсыпаться поехали по домам, вот и я… — Ох, Анри, да хорош врать! — резко перебил её Чимин. Они уже оба стояли у дверей в ванную комнату. Рука девушки осталась сжимать ручку. Взгляд затвердел, черты лица заострились, губы плотно сжались в одну линию. Значит, он хочет разобраться со всем прямо сейчас? Что же, она готовилась к этому. После того, как появилась Михэль, Анри понимала, что любовь Чимина к ней померкла. А она лишь подавляла ревность, скрывая её не только от окружающих, но и от самой себя, отказываясь верить в то, что действительно ощущала. — И не надо готовиться к схватке, Анри, — заметив изменения в жене, проговорил Чимин. — Если ты ещё не заметила, я не тот, с кем тебе нужно воевать. Мы сейчас сядем и поговорим. Он перехватил её руку, которой она держалась за ручку двери, и потянул к дивану. Зачастую, именно так между ними решались конфликты. Анри пыталась сделать это через крики и громкие факты, Чимин же — через спокойные размеренные беседы, во время которых расставлял всё по местам, проясняя ситуацию им обоим. Но такого уже давно не было. После отдыха на Чеджу его словно подменили в отношении к супруге. Бывали и скандалы и крики, заканчивающиеся хлопками дверей, заявлениями о прекращении спать друг с другом, общаться или же вовсе доходило о словах про развод. Анри выжидательно уставилась в стену, лишь бы не смотреть на мужа. — Я не вижу смысла устраивать разборки и доказывать друг другу что-либо… Наверное, мы оба хороши, — проговорил Чимин, а потом осмотрелся. — Может выпьем, чтобы немного расслабиться? Девушка подняла на него затравленный взгляд. Мужчина усмехался, будто слегка поехавший или тот, кого уже всё достало и вместо решения проблем, он решил вдруг купить новую шмотку. Так некстати, но… отвлекающе. Это позволило обоим немного разрядить напряжение. Анри кивнула, и Чимин тут же направился к бару, беря два бокала с подвесного держателя. Казалось, он взял первую попавшуюся бутылку, открыл и плеснул в каждый бокал, сдвинув брови у переносицы. — Не отрицай, что ты много раз изменяла мне с Сокджином, — как-то легко проговорил Чимин, вкладывая в протянутую руку супруги бокал. Потом он издал пару смешков, заметив, как Анри стушевалась. — Да… расслабься. Меня это сейчас никаким образом не ранит. Пофиг мне, по-фиг… Если первые фразы Чимина неприятно заскребли внутри Анри, то последующие слова очень сильно кольнули. — Зачем мы тогда ещё разговариваем, раз тебе «по-фиг»? — съязвила она в отместку. — А разве тебе не плевать на моё безразличие? — деланно изумился Чимин, приподнимая бровь. Супруга молчала, поэтому он надавил: — А? Что молчишь? — Нет, мне не плевать, доволен? Мужчина отпил из бокала и снова сел рядом с женой, забрасывая ногу на ногу. — Это хорошо, наверное… Но я тоже должен признаться, что изменял тебе. Анри подняла на него глаза, уверенная в том, что её кормят ложью. — Ну, знаешь, секса с Михэль вне свинга у меня не было, но я её целовал, много и часто, а ещё мы встречались с ней и много переписывались. Анри раздражённо вздохнула, раздувая ноздри. — Ты меня позвал, чтобы отомстить своими рассказами? Знаешь, я и так сыта тем, что видела, ладно? Ты никогда так не вёл себя со мной, как делал это с Михэль! — нотки обиды прозвучали в её словах. — Нет, Ри… — как-то чересчур мягко запротестовал Чимин, склонившись вперёд и пресекая попытку жены встать. — Я хочу проговорить это, чтобы суметь оставить позади. Тишина воцарилась в комнате на пару минут. — Сокджин свободен, — Сказал Чимин и развёл руками в стороны. — Хочешь, можешь идти к нему, пытаться что-то там построить, утешить, подстелить и прочее… Вот хоть прямо сейчас! Но если таки пойдёшь, здесь я тебя видеть больше не хочу, поняла? Выбери что-то одно… Дерьмовая жизнь со мной или идеальное пресмыкание перед Сокджином. Вот и всё, говорить больше не о чем! Чимин, высказавшись, откинулся на спинку дивана и допил вино залпом. — Ещё налить, что ли… — проворчал он. Пришёл тот момент, когда ему откровенно стало всё равно уйдёт Анри или останется. Чувства к ней померкли на фоне драмы с Михэль. Отношения с женой — совершенно не то, что могло взволновать его сейчас. Наверное, он долго ждал подобного момента, когда без страха мог предъявить ей нечто подобное. — Не знаю, цепляют мои слова твою гордость или нет. Но сейчас твои обычные психи и ультиматумы не проканают. Правда… уйдёшь, психанёшь, то так и останется. Искать и названивать, бегать за тобой не буду больше. Анри и нечего было сказать, хотя хотелось и психануть, и уйти, хлопнуть дверью, попытаться его вывести на размышления о потери жены. Но она понимала, что это не подействует. — Ты ведь совсем скрытная. Никогда не делишься что там у тебя на душе, не говоришь… Михэль искренна и не боялась показаться слабой, не держала лицо, когда плохо было, в отличии от тебя. Слабость у всех есть. Миша не скрывала, что нуждается в ком-то, а ты словно железная. В этом разница моего отношения к тебе и к ней. Я-то знаю… буду лезть с душевными разговорчиками, ты меня оттолкнёшь куда подальше. А теперь жалуешься… Всё правильно сказал Чимин. Это Анри и сама понимала. Она пристально осмотрела профиль супруга, думая о том, смогла бы измениться или нет. — Оставайся, Анри, это совет, — произнёс Чимин с улыбкой. — Не нужна ты Джину, сама понимаешь. Девушка покивала, вынужденно соглашаясь. — Я ж не так и плох, а? Останешься, и вместе попробуем оставить всё в прошлом, попробуем, ну? Чимин и не уговаривал её, но говорил очень тепло и доверительно. А Анри только поражалась с того, сколько всего выдержали его нервы и терпение с такой, как она. Девушка сжала в одной руке давно опустевший бокал и съехала по спинке дивана в сторону мужа. Анри уложила голову ему на ноги, отчего мужчина как-то удивлённо на неё покосился, но вдруг провёл ладонью по её волосам, щеке, подбородку. В тот вечер они больше не говорили друг с другом. Просидев таким образом ещё с полчаса, Анри отправилась в ванную, а после — в кровать. Чимин присоединился немногим позже, придвигаясь к девушке ближе, обнимая её, почти спящую. Всё же, разбитые сердца быстрее заживали, когда было кем лечить.***
Все эти пол месяца, что Михэль не возвращалась домой, Сокджин всё думал о том, когда же она явится за вещами и как это произойдёт. Скорее всего, девушка придёт с Хосоком. Зная своего «лучшего друга», мужчина был уверен, что тот захочет сопроводить её в такое опасное путешествие. Этот факт искренне веселил Джина. На самом деле, приди Миша одна, он и слова бы поперёк не сказал. Ведь без толку же, да и не было у него к ней злости или желания отомстить. Ким умел видеть себя со стороны, оценивать свои поступки и понимать, как именно они влияют на Михэль. Сокджин думал, что станет медленно надламывать её, постепенно подстраивая под свои желания, лепя из молодой жены ту, которую он хотел бы видеть в своём доме. Но в итоге вышло так, что ломаться начал именно тот, кто всё затеял. Михэль, имея мягкий и податливый характер, неустойчивую психику и умение прогибаться, оказалась на удивление упрямой, почти твердолобой в том, что касалось интимной жизни. Крутить ею в этой области и направлять оказалось невероятно сложно. Миша упрямилась, не поддавалась, а если и бывали сдвиги в сторону, в которую хотел её подвинуть Сокджин, то выглядело это как «шаг вперёд и два назад». Колебания, угрызения совести, сожаления и прочее. Это всё стояло между ею и тем образом жизни, который навязывал Джин. А родительские установки вместо того, чтобы помогать в этом нелёгком деле, наоборот, стали работать против него. Сокджин быстро начал утомляться от этой возни, постоянных уговоров, убеждений. Он задолбался объяснять, что всё это нормально, утихомиривать её страхи… Потому вовремя замеченная слабость к Чимину сыграла свою решающую роль. Любовь таких, как Михэль, сильна, ведь подобные наивные создания вкладывали в неё все свои надежды, нежность, веру в счастье, весь трепет, что копился и хранился в закромах души. Зато с помощью этого «оружия» Сокджин мог незаметно управлять женой, раскрывать её потенциал, приобщив к этому и Чимина тоже. Найдя, наконец, выход, мужчина так и не понял, когда именно всё пошло не по той тропинке, которую он тщательно протаптывал для Михэль. В конце концов, весь энтузиазм и оптимизм Сокджина иссяк, ровно, как и его терпение. Желания давили на него с одной стороны, а с другой раздражение, время от времени плескавшееся в нём. Иногда было желание бросить все свои попытки и дать Мише жить так, как она хотела, а самому заниматься своим «хобби» и дальше. Между ними постепенно вырастала ледяная глыба, а шанс на то, что девушка поймёт Сокджина и когда-то полюбит искренне, приравнивался к нулю.***
Михэль ожидала Сокджина у двери их квартиры, беспокойно, подёргивая завязки на пальто и меряя шагами площадь. Мужчина вышел из лифта, направляясь домой и сперва не узнал жену, хотя та особо не поменялась. Просто он не ожидал её увидеть здесь и сейчас. Притормозив у двери, тот несколько минут выдерживал взгляд Михэль, а она тоже смотрела и ждала чего-то. — Ты что, домой вернулась? Хосок прогнал? — с издевкой спросил он, приподняв бровь. — Нет, он внизу ждёт, — пояснила она, как всегда, тихо. — Я вроде код не менял, на случай, если ты решишь прийти за вещами в моё отсутствие… — проговорил Джин и принялся вводить электронный ключ. Он прекрасно понимал — не в этом было дело. Михэль просто было неудобно входить в дом к супругу, которого она бросила. Будь хоть сто раз права, совесть всё равно шевелилась в ней, подкладывая мысли о том, что Сокджину, должно быть, неприятно, обидно, одиноко… Да и пришла Михэль, скорее всего, не столько за вещами, сколько просто узнать как он. Хотя, возможно, она просто боялась его гнева. Девушка вошла в квартиру вслед за мужем, наблюдая, как мужчина по-прежнему ставил туфли на полку, ставил свой рабочий портфель, вешал пальто на вешалку, чтобы плечи оставались идеально-ровными. — Помочь со сборами? — спросил он вдруг, оборачиваясь. — Нет, я сама… Михэль тоже сняла обувь и повесила верхнюю одежду, стараясь издавать как можно меньше звуков. Сокджин скользнул по её наряду взглядом, по её профилю, белым носкам, внезапно появившимся из полусапожек. Что-то поменялось, и мужчина не мог понять что именно. — Тапочки на полке всё ещё твои, — добавил он. Михэль кивнула, делая пару несмелых шагов внутрь. Будто в гости зашла… Пара недель всего минула, а она уже настолько отвыкла. — Тогда я в душ, как обычно, а ты… делай что хочешь. Мужчина был уверен, что девушка постарается уложиться в те пятнадцать — двадцать минут, за которые Сокджин принимал душ после работы. Так и случилось, Михэль чувствовала себя здесь максимально неловко, поэтому к тому времени, как мужчина вышел из душа в халате, несколько сумок с её вещами уже ожидали у выхода. — Сокджин, — услышал он приятный голос и заметил Михэль, заходящую в комнату с балкона. — Да? — Не забывай поливать гибискус, пожалуйста… Сокджин завис на несколько минут, не веря, что она вообще об этом просила. — Ты можешь забрать и его тоже, он твой. — Нет, — девушка помотала головой, по одним только ей известным причинам, отказываясь. — Там… бутон появился, скоро будет цвести, постарайся чаще проветривать. Сокджин с небольшим скепсисом во взгляде медленно кивнул, наблюдая за эмоциями, проявлявшимися на лице его жены. — Я уже подала на развод. Надеюсь, всё пройдёт без сложностей. Мне ничего не нужно, — сказав это, Михэль скользнула взглядом по комнате и вернула его к своим ладоням, которые она немного нервно мяла между собой. Сокджин покивал, и Миша кивнула тоже, делая неуверенный шаг в сторону коридора. Казалось бы, вот она сейчас просто пойдёт на кухню, чтобы приготовить им ужин, но нет… Только сейчас мужчина понял, что изменилось в ней. Она теперь чужая. Не его собственность. И мысль о том, чтобы дотронуться без разрешения или ткнуть на её последний поступок с укором, тут же отбрасывалась в сторону. Он знал, что его слово для Миши теперь ничего не значило, чтобы он не говорил и как не пытался. Неприкасаемая для него, и таковой девушка стала задолго до того, как она окончательно решила уйти к Хосоку. Наверное, именно это чувство заставило Сокджина уйти, громко хлопнув дверью, так и не досмотрев спектакль, за который заплатил большую стоимость. Он не стал провожать Михэль. В спальне на прикроватной тумбе он нашёл обручальное кольцо, а также другие украшения, которые дарил когда-то своей жене. Стало как-то грустно, тоскливо, что ли… Непонятно от чего, наверное, любое расставание навевало подобное настроение.***
Спустя восемь лет. Сумерки быстро растаяли, уступая место ночной мгле, вот только среди огней большого города потемнение не сильно было заметно. Михэль приятно устала за этот день. Запустив руки в карманы классических бридж, оглядываясь по сторонам, женщина неспешно вышла из метро. Экскурсии за город проходили раз в три дня. Завтра и послезавтра она останется дома, наведёт всюду порядок, приготовит что-нибудь особенное. Как бы странно не казалось, но подобные будни она ожидала с предвкушением. Да, они особо не выделялись из многих, подобных этим дням, однако было в них много уюта, комфорта и нежности. А скорое приближение Чхусока отдавало в груди слабым нетерпением. Михэль уже давно не видела своих родителей, брата, сестёр, а также Чонгука с Дорой, которых семья Чон обычно приглашала на все праздники. День выдался тяжёлым, но и интересным тоже. Михэль любила любопытных туристов, которые всегда внимательно слушали её рассказы о исторических ценностях и событиях этой страны. Особо интересующихся, женщина с удовольствием посвящала в подробности, не входящие в обычную программу. Благодарных поклонов от уважающих культуру чужой страны иностранцев ей вполне хватало. Сегодня же, прозвучал вопрос, который ей ещё никто не задавал. «А как вы попали в Южную Корею?» Интерес вполне логичен, учитывая её внешность. После него в голове Михэль пронеслось множество воспоминаний, хороших и не очень. Однако все они вызвали мягкую улыбку на губах. Впервые за долгое время ей довелось вспомнить Сокджина, Чимина, Тэхёна, Анри, Сору, Минов и Намджуна. Они засели в её голове до самого вечера. Теперь же, неторопливо идя от станции метро к закусочной, где она обычно брала домой ужин, Михэль зачем-то всматривалась в лица прохожих. Просто в прошлый раз, когда она вот так поддавалась воспоминаниям, мысли завели её в то же место, где волей случая оказался Намджун. Немного увеличившийся в районе живота, мужчина заимел второй подбородок, что шёл в комплекте с невысокой пухленькой женой и дочерьми-близняшками. Зато выглядел он довольным своим внешним видом и положением отца и мужа. Миша не стала подходить или заговаривать, достаточно было с улыбкой проводить их взглядом. Однако в этот раз ничего подобного не случилось. Немного разочарованная женщина прошла внутрь заведения, откуда вскоре вышла с небольшим пакетом хорошо упакованной еды и направилась через подземный переход, в сторону высотных домов.***
В тренировочном зале было жарко, как раз проходил спарринг между двумя малолетними тхэквондистами. Оба стояли в стойке, ожидая разрешения тренера. Хосок присел, расставив ноги в стороны, и опёрся ладонями о колени, чтобы хорошо видеть, как двигались ученики. — Джунби*… — протянул мужчина. Остальный ученики, стоявшие за пределами начерченной линии, затаили дыхание. — Си джак**, — скомандовал Хосок, наконец. Однако один из мальчишек сделал выпад раньше, чем прозвучала команда, из-за чего перетянул победу на свою сторону, ловко завалив соперника на маты. — Хэчо***! — резкий окрик тренера заставил победителя вскинуть голову и посмотреть на него. — Не считается. Мальчишка тут же нахмурился и обиженно выкрикнул: — Ну, пап! Хосок метнул в него косым взглядом, молча напоминая, что в этих стенах он для него лишь тренер Чон, никак не папа и уж точно не друг, поощряющий жульничество. Мужчина кивнул головой в сторону. Мальчик последовал за ним, насупившись. — Остальные могут идти переодеваться. Без меня никто не уходит, все ждём у раздевалки. Мальчишки зашумели, начав переговариваться. Каждый из них поспешно кланялся перед уходом, на что Хосок отвечал кивком головы, после чего перевёл взгляд к сыну. Неодобрительно покачав головой, он присел на корточки и постучал у его уха, говоря: — Надо слушать команду, ты слишком торопишься… — А если на меня бандиты нападут, мне нужно будет команды ожидать? — Если нападут — у тебя есть я. С командой или без, ты взрослых мужчин не одолеешь всё равно. Но мы говорим о разных вещах. Здесь тебе не нужно выживать, тут надо лишь показать свою дисциплинированность, умение уважать противника и применять боевую технику. На соревнованиях тебя бы уже давно дисквалифицировали. Хосок ущипнул мелкого за нос и сжал губы в сожалении, поднимаясь с места и уходя в подсобку. — Дуй в раздевалку со всеми… — Тренер Чон, вы просто не знаете, что они каждый раз устраивают мне, пока мы переодеваемся. — А вот не нужно было меня отцом называть при всех, — спокойно ответил Хосок и усмехнулся, зная, что Дэянг умеет постоять за себя, ведь сына он обучал тхэквондо с самого малого возраста, а остальные мальчишки учились всего-то год. Как ни крути, а прознав, что Дэянг — сын тренера, ребята отделились от него, будто даже ревновали. Каждый из них хотел быть похожим на Хосока, однако у Чона младшего оказалось больше схожести, как чисто внешне, так и по боевым навыкам. Ничего так и не добившись от папы, Дэянг отправился переодеваться, после чего Хосок вместе с учениками спустились вниз, проводив их к встречавшим родственникам. Оставшись вдвоём, Хосок с сыном тоже вышли на свежий воздух, направляясь к нужной остановке. Мужчина с едва скрытой улыбкой всю дорогу пытался поговорить с сыном на посторонние темы, но тот всё дулся, продолжая называть отца «тренером». Однако вблизи дома обида мальчика немного отступила, уступая место голодному ворчанию в животе. Хосок не сдержался и прикупил пуноппан****, которые так любил сын, после чего плохое настроение ребёнка пропало без вести. Сытыми и довольными они оба вошли в дом, разговаривая и посмеиваясь над каким-то школьным случаем Дэянга. Михэль встретила их немного осуждающим взглядом, потому что мальчик всё ещё доедал остатки рыбного пирожка с деревянной палочки, растопыривая пальцы и боясь запачкать мастерку. Матери пришлось сперва протереть его ладони, а уже потом помочь раздеться и подтолкнуть к ванной комнате, чтобы вымыл руки хорошенько. — Расслабься, это не смертельно, — проговорил Хосок Михэль, имея в виду тот факт, что они перекусили по пути. Мужчина разулся и прямо в толстовке, с рюкзаком на одном плече последовал за женой в столовую, где был накрыт стол к их приходу. — Но я тут столько всего накупила… — Ты же не готовила, — сказал Хосок, заключая Михэль в замок рук и сдержанно улыбаясь. Она кивнула и мужчина продолжил: — Во-от, а это мы доедим позже. Женщина повторила улыбку мужа и, немного расслабившись, удобно устроила руки на плечах Хосока. — Как день прошёл? — поинтересовался он. — Отлично, — отозвалась Михэль, — но устала. — Хочешь массаж… расслабляющий? — спросил Хосок, ловя взгляд жены. Глаза мужчины загорелись, когда тот заметил лёгкий румянец на щеках Михэль. Да, она прекрасно знала о каком массаже шла речь. — Может на выходные? Отправим Дэянга к моим родителям, м? Хосок чересчур драматично прикрыл глаза, собрав брови домиком и вздохнул, говоря: — Слишком долго ждать… Хотя оно того стоит. — Я всё, — оповестил мальчик о своём присутствии и направился к столу. — Думала, ты наелся уже… — проговорила Михэль, отходя от Хосока, который тут же стащил что-то со стола и отправил в рот. — Эй! Руки мыть. — Шечас… — проговорил в ответ мужчина, уже удаляясь из комнаты, пережёвывая по пути и сбрасывая рюкзак на стул. Плотно наевшись, изрядно уставший Дэянг уснул прямо на диване между отцом и матерью. Его детское тельце слегка съехало по спинке в сторону Хосока, а макушка коснулась мужского плеча. Именно поэтому мужчина и заметил, что мальчик уже спал. Аккуратно взяв того на руки, он отнёс сына в его комнату, уложив в кровать. Михэль уменьшила громкость телевизора и последовала за ними, чтобы помочь снять с Дэянга штаны и кофту. — Оставить ночник или не нужно? — поинтересовалась Михэль у Хосока. — Не надо, всё равно проспит до утра в одном положении, — низким притихшим голосом ответил он и переключился на жену, притягивая ту в объятия и медленно шагая в сторону выхода. — Массаж всё равно нужно сделать, пусть немного не такой, какой хотелось бы, — проворчал Чон на ухо. Михэль отказалась от подобного действа, ссылаясь на то, что Хосок, должно быть, устал сильнее её, поэтому легко взобралась на мужа, усаживаясь чуть ниже его ягодиц. Подобрав края футболки до плеч, женщина мягко смяла кожу по бокам, надавливая большими пальцами поверх позвонков, проходясь таким образом вдоль всей спины. После медленно перешла к шее и плечам, стараясь не сильно давить, ведь не особо разбиралась в массажах. Заметив, как притих Хосок, Михэль поняла, что тот уснул тоже, поэтому, мягко улыбаясь, женщина спустила ткань футболки на место, разгладив её по бокам, и прижалась всем телом к мужу, зная, что уснуть таким образом не получится. Однако подобные касания стали для неё необходимостью, как и ощущение горячего тела рядом каждую ночь. Чувство безмятежности и покоя накрывало её полностью, позволяя больше не мучиться от бессонницы, попрощаться со своими воспоминаниями и надеяться, что с теми, кого она вспоминала сегодня, тоже всё в порядке, что они нашли то самое место в жизни, где им комфортно, где их ждут и любят, оставив прошлое в прошлом и живя нынешним днём.