— У меня рак. — Произнёс Май очень тихо, но я расслышал.
Эти слова были как гром среди ясного неба, я не знал, как на это реагировать. К горлу подступил неприятный ком, но я, подавив его, обнял мужа и сел.
— Как? — Голос предательски задрожал. — Как давно? Почему ты об этом раньше не говорил? — Тут до меня дошло. — Так ты поэтому со мной в больницу не ездил? Не хотел, чтобы я знал? — Омега опустил голову, но я одёрнул его. — Ответь! — Уже даже не помню, когда я так рычал…
— Любимый, успокойся, пожалуйста. — Он провёл ладонью по моей щеке, но это не произвело должного эффекта. Заметив это, он, глубоко вздохнув, всё-таки начал свой рассказ. — Уже год. Уже год у меня рак легких и…
— И ты курил весь этот год!.. Ты даже не пытался бросить!.. — Не сдержавшись, я перебил его. Меня распирали злость и непонимание. Было ещё одно чувство, которому я не мог дать определение…
— Кай. Родной, пожалуйста, просто послушай… — Дождавшись, пока я снова переведу взгляд на него, он продолжил. — У меня вторая стадия. Болезнь очень быстро прогрессирует. Я пытался лечиться, но не помогает. Помнишь, ты уезжал на полгода? Всё это время я ездил по больницам, в поисках помощи. Но ничего не получается… Я правда старался… Кстати, тогда я даже перестал курить. А потом я понял, что ничего не получается и вряд ли получится, и решил, что пускай всё будет так, как будет… — Я уже даже не смотрел на мужа, я смотрел куда-то сквозь него. Было больно. Как будто от сердца пытаются оторвать кусок. По щекам невольно катились слёзы. Увидев это, омега принялся зацеловывать мое лицо, а я… А я сидел и не знал, что сделать, что сказать… Я был опустошен.
— Почему ты сразу не рассказал? — Шёпотом спросил я.
— Я надеялся, что справлюсь сам. Надеялся, что не придётся тебе рассказывать об этом. — Уткнувшись носом в шею, он стал покачиваться, вероятно, стараясь успокоиться.
— А если бы ты умер ещё до моего возвращения? О чем ты вообще думал? — Сделав короткую паузу, я продолжил. — И что теперь? Пошла тебе на пользу твоя самостоятельность? Решил проблему? — С каждым вопросом я всё сильнее повышал голос. — Что теперь делать планируешь?.. Продолжать умирать?! Ты нас бросить решил?! На самотёк он всё пустил!.. Да это предательство!.. — Прошипев последние слова, я снял омегу с себя и, одевшись, ушёл на кухню.
Налив себе коньяка, я закурил. В голове металось множество мыслей, но я не мог зацепиться за какую-то одну. Я мельком услышал, как Май зашёл в ванную, и через пару секунд меня накрыло. Ни разу за всю свою жизнь я так не плакал. Хотелось выть от боли. Хотелось выть от осознания происходящего. Эмоции захлестнули настолько, что я подошёл к стене и со всей силы ударил по ней кулаком. Боль была хоть и сильной, но очень короткой. Мне её не хватило. Поняв это, я сделал еще одну тяжку и, поднеся бычок к запястью, вдавил его так сильно, как только мог. О да, вот эта боль — в самый раз. Сделав это ещё несколько раз, я, наконец, успокоился и пошёл к мужу. Подойдя к двери, я прислушался: даже за льющейся водой были слышны рваные вздохи. Ему сейчас было плохо, даже хуже, чем мне. Обнаружив, что дверь не закрыта, я вошёл.
От увиденной картины защемило в груди — окровавленный омега сидел на полу и ногтями раздирал кожу на всём теле, при этом усердно сдерживая слёзы. Я буквально подлетел к нему и, обхватив его запястья одной рукой, прижал к себе. Какой же я идиот. Ну вот мог же подавить эти эмоции и остаться с ним… Эгоистичный идиот…
— Чш-ш-ш… Я рядом, я с тобой. — Подняв его лицо, я поцеловал его. Спустя какое-то время, он перестал дрожать и начал потихоньку успокаиваться. С трудом оторвавшись от губ, я с ужасом осмотрел его тело: помимо того, что всё было разодрано, оно было ещё и порезано. Пробежавшись взглядом по ванной, я увидел разобранную бритву, лезвия которой валялись на полу в маленькой луже крови. — Прости меня… Я не думал, что будет так…
— Я не хочу умира-ать!.. — Обречённо протянув это, он зашёлся в истерике. От неожиданности я затормозил и не сразу его успокоил. — Я правда не хочу тебя бросать!.. Я же тебя люблю-ю. Я люблю детей, и ты это знаешь!.. Пожалуйста, поверь мне, я не хочу вот так!.. Я не хочу, чтобы ты считал, будто я тебя предал! Ка-ай, прости-и… Просто мне страшно… Очень-очень страшно-о… — Я взял его на руки и положил в ванну, включив тёплую воду. — Больно-о… — Он весь сжался, чтобы вода, которая сразу окрашивалась в красный, не попадала на глубокие порезы и царапины.
— Сейчас пройдёт, — я разделся и залез к нему, аккуратно прижав к себе. — Малыш… Тебе не нужно было бояться, ты же знаешь, я всегда помогу и поддержу. Просто сегодня я был в шоке от этой новости, очень мягко говоря, не смог сдержать эмоций… Да что уж говорить… Я испугался… — Омега, прошипев от боли, откинулся назад, укладываясь на меня. — Но то, что я испугался, далеко не значит, что я тебя брошу. Мы будем вместе искать решение проблемы, вместе будем преодолевать трудности. Я любые деньги готов отдать, только бы тебя вылечили. Если надо будет лететь куда-то, в другую страну или ещё куда, значит, полетим, я всё сделаю… Но, Май, любимый, ты только пообещай, что не будешь сдаваться… Ведь, если нет веры в то, что ты делаешь, и желания это делать, то во всём этом не будет никакого смысла, и оно не возымеет нужного результата… — Он повернул голову и посмотрел мне в глаза.
— Обещаю… — Я наклонился и поцеловал мужа. Я и раньше мечтал слиться с ним воедино, но сейчас… Сейчас у меня было желание растягивать каждый момент, проводимый с ним. Конечно, я был уверен в излечении, и всей душой и сердцем этого хотел, но головой понимал, что это всё очень опасно и часто заканчивается летальным исходом.
Всё-таки оторвавшись от его губ, я взял мягкую мочалку и, вытащив мужа из ванны, отнёс в душ и стал аккуратно смывать с любимого тела остатки крови. После этого мы отправились в комнату, где я, не прекращая дуть, чтобы не щипало, обработал и забинтовал все его раны.
— Кушать хочешь? — Завернув омегу в махровый халат, спросил я. После согласного кивка мы отправились на кухню и принялись готовить обед. Готовка проходила в полной тишине, потому как каждому требовалось собраться с мыслями и до конца успокоиться.
Когда мы закончили и сели, я всё же решился задать волнующий меня вопрос:
— Кто-нибудь ещё знает?
— Да, Марк знает, — секунду поколебавшись ответил Май. — Он и помог мне найти врачей. Через близнецов, у них связей полно…
— То есть они тоже в курсе? — Стало как-то обидно… Друзья всё-таки, а молчали…
— Нет-нет! Я попросил никому ничего не рассказывать. — После этого я мысленно извинился перед рыжими. — Мне не хотелось лишнего внимания и жалости. Эти вещи вкупе очень угнетают… — Расстроенно опустив голову, он продолжил. — У рыжего случилась истерика, когда я ему сообщил, даже успокоительное вкалывать пришлось… Он всё рвался позвонить тебе и всё рассказать, но я, чуть ли не на коленях ползая, уговорил его этого не делать…
— Да уж… — Немного подумав, я решил поговорить с другом. — Родной, сможешь сегодня детей забрать? Мне к Нику надо съездить.
— Да, конечно… Только аккуратно езжай, а то ты выпил… — Во взгляде читались забота и волнение. Это очень грело душу.
— Хорошо, солнышко, буду предельно осторожен. — Встав из-за стола и закинув посуду в раковину, я поцеловал омегу и пошёл собираться. — А ты постарайся поспать, у тебя ещё много времени, тебе надо отдыхать.
— Постараюсь, — он поднялся и обнял меня.
— Я обещаю, всё будет хорошо, мы всё пройдем и будем жить как раньше. — Прошептал я и ушёл.
— Даже лучше, любимый… — Услышал я себе вслед.
***
Приехав к Нику, я обнаружил, что он совсем один.
— Марк с детьми к родителям поехали, завтра вернутся. Папа их ждал всё лето, но из-за работы не получилось просто… — Закурив, он подошёл к холодильнику и достал оттуда всё нужное для хорошего ужина: мясо, овощи и пиво. — Ты с ночёвкой?
— Наверное, да. Не хочу Маю нагнетать своей грустной рожей… — Друг вопросительно поднял бровь.
— Поссорились, что ли?
— Нет… Хотя, знаешь, лучше бы поссорились… — Горько усмехнувшись, я тоже взял сигарету.
— Тогда в чём дело? — В его голосе отражалось неподдельное беспокойство.
— У него рак. — Глубоко вздохнув, сказал я, наконец-то приняв это. — У него рак и в очень агрессивной форме, по причине чего мне нужны контакты всех знакомых тебе врачей, пусть даже не онкологов… — Ник ошарашено посмотрел на меня.
— Кай, я… Не знаю, что сказать… Слова сожаления и соболезнования говорить не буду, ты меня пошлёшь просто-напросто, но это пиздец… Конечно я достану тебе любых врачей, любые клиники и даже деньги дам, если понадобятся… — Видя, что я готов разреветься, он подошёл и обнял меня. Меня вновь прорвало.
Знаете, только с Ником я мог позволить себе такие эмоции. Он был мне больше, чем другом, он был мне братом, которого я знаю как свои пять пальцев и который также знает меня.
Мы с ним познакомились ещё в раннем детстве, наши родители дружили.
Он и с братом моим знаком — Рамиресом, для своих Ремми. Сейчас у него сеть тату-салонов, причём довольно дорогая. Кажется, Марк у него тоннели делал, Ник что-то про это говорил.
Никки всегда был рядом в трудные минуты. Вот и сейчас он терпеливо ждал, пока я начну успокаиваться, нежно поглаживая меня по спине. Продлилось это где-то минут двадцать, пока у меня не начала болеть голова и не закончились слёзы. После этого он дал мне таблетку и сварил кофе.
***
— Не переживай, мы его вылечим. — Сидя на диване в гостиной перед плазмой с бутылкой пива, мы продолжали беседу.
— Ник, а вот если нет? Если это уже невозможно? Он полгода не лечился, а вдобавок ещё и курил… Я когда услышал, был готов его порвать за это, честно, хотелось с размаху треснуть… Конечно, мне стыдно в этом признаваться, но так оно и есть. И меня больше всего злит то, что он молчал, Никки, ты понимаешь, он мне, мне, своему мужу, ничего не сказал! Он предпочёл отмолчаться! Да он мне не доверяет!.. — Я был уже хороший, так что говорил еле-еле. Высказывал я всё то, что лежало на душе огромным тяжеленным камнем. — И ладно бы просто какой-то там мужик, который на тебе женился, так ведь нет же! Истинный! Брат, понимаешь, он не доверяет своей истинной паре! О, вспомни солнце… — Мне позвонил Май. Я колебался, отвечать ли ему, но в конечном итоге всё-таки решил ответить.
— Привет, ты приедешь? Уже одиннадцать, я переживаю… — Голос у омеги был действительно взволнованным.
— А что ты переживаешь? Что ты мне стал противен и я теперь буду трахать какого-нибудь здорового молоденького омежку с идеальной фигурой? Знаешь, я на твоём месте тоже начал бы переживать за это, угроза ведь вполне реальная… Я уже тут на самом деле подумываю отыметь кого-нибудь, кто мне хотя бы доверяет, а не как ты, который целый год мне пиздел про своё здоровье. — Ник пытался меня унять, шёпотом говоря, чтобы я остановился, но меня несло. — Блять, Май, как мне тебе теперь вообще верить? А вдруг ты не только это от меня скрывал? А вдруг ты со мной только ради денег и тебя там втихаря ебёт какой-нибудь альфа, к которому ты неровно дышишь?..
— Кай, что ты… — Дальше я не услышал, ибо получил по щам от Ника, который вырвал из моих рук телефон.
— Май, солнце, он пьяный, пожалуйста, забудь всё то, что сейчас от него услышал. Он у меня на ночь останется, а ты ложись и отдыхай, не думай ни о чём. Кай утром вернётся, хорошо? — Видимо, получив положительный ответ, мой друг сбросил вызов и с очень злой физиономией повернулся ко мне.
— Ты вообще, сука, соображаешь, что ему наговорил сейчас?! Блять, он и так боялся тебе открыться, и теперь я понимаю, что на его месте поступил бы точно также. Он от тебя вместо поддержки получил лишь травлю, блять, и это по-другому не назовёшь. — Я и не знал, что он умеет так рычать… Резко встав и также скинув меня с дивана, он начал бить меня по всему, чему попадал: носу, вискам, скулам, — при этом рыча, что я редкостный еблан, которому надо прийти в себя. — Завтра на коленях к нему приползёшь и будешь вымаливать прощения. — Спустя какое-то время он слез с меня и пошёл за льдом. Я кое-как поднялся и посмотрел в зеркало — всё лицо было в крови, а под ней виднелись чёрные пятна, но мне было плевать. Точно также, как и на проповеди друга. Я был пьян и вся моя обида вылезла наружу. Умывшись и приложив лёд, я снова приложился к бутылке.
— А как бы ты отреагировал, если бы узнал что-то подобное о Марке? — Ник посмотрел на меня как на идиота. — Ах да!.. Но всё равно, твой хотя бы не умирал. — Я снова осёкся. — Прости, забыл. Просто я боюсь. Не подумай, я его очень люблю, но не знаю, куда девать этот страх. Я боюсь осознания. Боюсь осознания того, что однажды я останусь один, что меня больше никто не обнимет, никто не поцелует, не укусит. Не скажет: «Отстань, извращенец», — а потом не будет умолять его взять. Я очень боюсь одиночества… Для меня это самое страшное из всего того, что вообще может когда-либо произойти. Дети когда-нибудь вырастут, старшим уже десять, а я останусь наедине со своими воспоминаниями, а это страшно… И я понимаю, что когда-нибудь
этот момент настанет, но я не хочу его застать, а всё идёт именно к этому… Знаешь, до встречи с ним я вообще не думал о том, что когда-нибудь рядом может никого не оказаться, я всегда жил одним днём, думая, что всегда вокруг меня будут виться стаи омег, желающих меня заполучить, а теперь. Нет, сейчас эти размалёванные стаи всё также есть, но никто из них Маю и в сравнение не идёт, даже в плане секса… — Я посмотрел на друга, что сидел с очень смешанными чувствами. Ему меня было жалко и злился, и вместе эти чувства как-то угнетали. — Брат, я не переживу, если он всё-таки умрёт, либо сопьюсь, либо сделаю с собой что-то, но жить без него я не смогу. — Горько усмехнувшись, я пошёл за ещё одним пивом. Во мне его было уже литров семь, но после избиения Ником хмеля практически не осталось, так что можно было начинать заново. Жаль, что не со всем в жизни можно так…
— У тебя ведь дети. Ты их бросишь? — Спросил тихо Ник, когда я вернулся.
— Дети к тому моменту уже вырастут. Я думаю, где-то лет пять у нас есть, если мы хорошо возьмёмся за лечение. Я уже успел почитать обо всяких лекарствах, и наткнулся на одно, называется «Фракция»*, по отзывам и описанию — действительно чудо. Продлевает жизнь пациентов на долгие годы. Надо только слетать и купить его, у нас оно не продаётся.
— А где продаётся? — Альфа спрашивал с неподдельным интересом.
— В Москве. Только я не знаю, стоит ли тащить туда Мая…
— Захочет ли он сам, учитывая сегодняшний разговор, — вот это вопрос. Я б на его месте не захотел.
— Плевать… Я продлю ему жизнь всеми возможными способами… — С этими словами я поплёлся спать.
