Обещаешь?..

      Утром, как только проснулись, мы поехали в больницу, в которой у Ника работал знакомый врач. Он согласился принять Мая, несмотря на сложность лечения: надо было сделать кучу анализов, снимков, химию и многое другое. Ситуацию осложняло то, что я не имел на руках никаких документов, которые бы описывали состояние здоровья омеги полугодовалой давности. Знаете, я был более чем уверен, что дела обстоят гораздо хуже, чем мне кажется. Он всё это время практически плевал на здоровье, что явно не могло сказаться на нём положительно.       Ник решил отвезти меня домой и подождать в машине на случай чего. По дороге туда мы заехали в магазин и купили всяких сладостей — муж это очень любил, — а потом поехали дальше. Всё это время я думал, что скажу ему. Я никак не мог забыть его взволнованный голос, когда он мне позвонил, и свой — не озабоченный чьими-либо чувствами, — когда отвечал. Было стыдно. Мало того, что не предупредил, так ещё и, по факту, притворил в жизнь самый главный его страх — отвернулся. Было очень противно от осознания того, что натворил. Домой ехал с неописуемой тяжестью. Я даже представить себе не мог, что происходило с моим омегой после всего услышанного.       Зайдя домой, мужа я не обнаружил, но зато на столе лежала записка, к которой прилагалось три пустые пачки от сигарет. Внутри все сжалось. «Больше я тебя не побеспокою.»       Я осел. Что он с собой сделал, а главное — где он сейчас?.. Вопросов было много, а ответов — да ни единого.       Первым делом я побежал в детскую. Все вещи остались на месте, из чего я сделал вывод, что они в школе. На часах был уже третий час, а это означало, что за ними уже надо ехать. Хорошо.       Потом я пошёл в нашу спальню, где создалось ощущение, будто омеги там никогда не было. Кровать была идеально застелена, а в шкафу и на столе были только мои шмотки. Сердце резко кольнуло и я сел на постель.       Сколько боли я способен причинить самому близкому мне человеку?.. Много. Даже слишком. Чувствую себя последней тварью, что скорее всего так и есть. Я не смог оказать ему поддержку в самую трудную минуту, а он… А он всегда был рядом, когда было плохо или тяжело… Всегда подбадривал, не позволял сдаваться…       Подумав, я решил попросить Ника пока приютить детей у себя: в школу все ходили в одну, все дружили, — думаю, друг не откажет.       Вернувшись в машину, я всё объяснил Нику, и он согласился. — Мне кажется, тебе надо с ними поговорить сначала… Объяснить, что папа болеет. Особенно мелким, старшие, я думаю, легче это воспримут. — Я думаю, что Май им уже рассказал. Наверняка сказал, что ему нужно уехать на время, чтобы вылечиться. Хотя, кто знает, мог сказать, что по работе надо отлучиться… Но он в отпуске… В любом случае за ними кто-то должен присмотреть, пока я буду искать его. — Я же сказал, без проблем. Ну что, в школу и сад, а потом… А куда потом? — Я на пару секунд задумался. — К Олли. — С этими словами мы поехали за детьми.       После того, как все дети сидели у Ника в гостиной, я решился начать разговор. — Ребят, я хочу поговорить с вами о папе… Но для начала спрошу, он вам что-то сегодня утром говорил? — Старшие нахмурились, а мелкие сидели с открытыми ртами, явно не втыкая, что происходит. — Он сказал, что ему надо уехать, потому что он болеет. На сколько уехать — не говорил, чем болеет — тоже… — Седрик посмотрел на меня в надежде, что я всё объясню… Это оказалось труднее, чем я думал… — В общем… У него рак. Седрик, Феликс, думаю, что вы знаете, что это такое. А вот вы, мои дьяволята, — вряд ли. — Маленькие копии меня сидели в растерянности, не зная, что сказать. А лица омежек оставались всё такими же безмятежными. — Отец, а что это за болезнь? — Вопрос прозвучал от Келлера. — Это очень серьёзная болезнь, от которой люди иногда умирают… — Последние слова я сказал практически шёпотом. Все восемь омежьих глазок наполнились слезами, за чем последовала истерика. На звуки плача прибежали Ник и Марк, которые тут же принялись помогать мне успокаивать малышей. — Но наш папа справится, он сильный, он нас не оставит… — Уже оставил, — пытаясь подавить слёзы, обиженно прошипел Феликс, после чего вышел во двор. Его примеру последовал и второй. Оставив омег с друзьями, я пошёл за ними. — Мальчики, попытайтесь понять. Он нас не бросал, он просто пытается найти способ, как продлить свою жизнь. Вы же уже взрослые у меня, вы должны понимать. — Оба повернулись ко мне. — Тогда скажи, где он сейчас? — Попытался рычать на меня Сед, но поймав мой взгляд, тут же оставил эту затею. — Он же даже тебе ничего не сказал, не то что нам… — Не хотел бы я посвящать вас в нашу с Маем личную жизнь, но мы поругались. И не знаю я, где он, только по этой причине. Но я его найду и всё будет хорошо. — Альфы подошли и прижались ко мне. Конечно, им было страшно… Какими бы сильными ни казались, они всё-таки дети… — Всё будет хорошо… Пока я буду заниматься делами, вы будете жить с Марком и Ником, ладно? — Да… — И присматривайте за младшими, теперь вы им особенно нужны… — Поцеловав обоих в макушку, я ушёл. Я и забыл, что моя машина вчера осталась у Ника в гараже, так что это стало приятной неожиданностью. Наплевав на все правила, я полетел к Олли.

***

— Кай, извини, но он к нам не приезжал. Только написал о своём диагнозе и что ему надо срочно улететь, но больше ничего… — Олли сжимал руки близнецов, видимо, от нервов… — Понятно, спасибо… — С этими словами я покинул их дом и решил объехать аэропорты.       В первом же мне улыбнулась удача: мой омега сидел на первом этаже, ожидая своего рейса. Я подбежал к нему, желая заключить в объятия и поговорить, но резко остановился, увидев опухшее лицо с почти черными мешками под глазами. Не хотелось верить в то, что это результат моей вчерашней реплики… Не хотелось, но пришлось. Видимо, не заметив меня, он стал рыться в рюкзаке, откуда выудил очередную пачку сигарет, а потом, собрав все вещи, пошёл в курилку. — Май! — Вырвалось у меня быстрее, чем я сам это осознал. Он остановился, но через несколько секунд, даже не оглянувшись, пошёл дальше. Я догнал его и остановил. Он попытался выдернуть руку, всё также опустив глаза, но из-за отсутствия сил у него это не получилось. — Прости меня… — Это ты меня прости. Прости за то, что заставил наблюдать, как умираю. Видимо, тебе и одного дня хватило, чтобы в полной мере всё это ощутить. А теперь я просто оставлю вас и никто ничего не узнает, даже если со мной что-то случится. — Муж поднял на меня усталый взгляд. Я резко подался вперёд и поцеловал его. Вот сколько бы он ни дулся, злился, а это средство всегда спасает. С самого начала было так. Он, немного посопротивлявшись, всё-таки начал отвечать, тем самым говоря, что у меня ещё есть шанс всё исправить. — Я тебя не отпущу. Да, я вчера наговорил тебе много ужасных слов, но это всё неправда. Май, родной, пожалуйста, прости идиота. Обещаю, больше такого не повторится, я не буду напиваться и заставлять тебя нервничать. — Я почувствовал, как он сильнее ко мне прижался. Наверное, у него совсем не было сил. Ещё бы. — Солнышко, скажи честно, ты действительно скурил три пачки? — Он кивнул в знак согласия. Хотя это и не требовалось — на его лице и состоянии всё отразилось. — Уф-ф. Зачем?.. — Надеялся быстрее сдохнуть, — если честно, я не был удивлён. — Думал, что всем станет легче, если я исчезну. Оно так и есть… Тебе ничто не будет терзать душу; дети тоже не будут волноваться; Марку станет проще — не будет жить в постоянном страхе… — Дурыся ты… Мы все тебя очень любим, и ты нам нужен… Мне лично ты необходим, я безумно люблю тебя… Дети вообще чуть с ума не сошли, когда узнали о твоей болезни. — Ты им рассказал?! — Он резко поднял голову. — А как, по-твоему, я должен был оправдывать твоё отсутствие? Тем более, что возвращаться ты не планировал? Я должен был сказать, что папа улетел по работе и больше не прилетит? Или что он нас всех бросил, потому что надоели? М? Эй, чудо, посмотри на меня… — Немного поколебавшись, он поднял глаза. — Как бы тебе ни хотелось, а они должны были узнать. — Я снова поцеловал его и, взяв на руки и захватив чемоданы, пошёл к машине. — Сейчас мы поедем ко врачу, он нас ждёт. — Какому врачу? — Голос омежки дрогнул. — Ник познакомил. — Взяв мужа за руку, я поцеловал его в нос и мы поехали. — Не бойся, всё хорошо будет.