***
Эльдаро продолжался. То был самый его пик, когда члены Альянса уединились где-нибудь в тишине, предоставляя поданным полную свободу действий. Молодежь разрывала танцпол. Все веселились, словно в последний раз, и на то у них было право. В бальном зале витал густой аромат крови. Напитки полегче отошли в сторону, теперь в бокалах мелькала лишь чистая без всяких примесей кровь. Желанный многими ночными жителями запах напитка источался не только из бутылок — вампиры постарше, не нарушая законов, прятались в уголках и выпускали наружу свои клыки. И вся эта суета в конец опротивела только что вернувшемуся Иккингу. Никто не замечал его, никто не интересовался его состоянием, никто не видел его. Не было совершенно никого… Потухшими глазами он пытался найти в толпе Мериду и тройняшек. Но даже главных кутежников ночного мира не было на празднике. Он поплелся дальше, угнетенный собственными мыслями и действиями. Гнев, от которого он бежал, нагнал его снова. И теперь он точно знал, где его выплеснуть без всяких последствий. Хэддок вышел во двор, где недавно проводили церемонию. Там всё еще мерились силами мужчины и женщины разных рас на окровавленных матрасах. Сын Стоика приблизился к самой многочисленной толпе, где все кричали с особой яростью. Он без проблем просунулся в центр, когда судья объявлял нокаут молоденькому вампиру. У малыша не было шансов против бугая оборотня. А это он боролся без превращения. — Третий нокаут! Да ты зверь, Диккенс! — толпа рассмеялась глупой игре слов судьи. — Кто еще хочет побороться за титул самого сильнейшего? Все поутихли, а затем стали заинтересованно глядеть, как Иккинг молча снимает с себя окровавленные пиджак и рубашку. — Ну что, парень, на сколько раундов ставишь? — кто-то выкрикнул из толпы. — Один, — пробасил Иккинг, снимая туфли и носки. Оставшись в одних штанах, он встал в центр матраса. Диккенс высокомерно взглянул на него. Рельефные мускулы юнца совсем его не пугали, как и выступившие наружу клыки. Волк был выше на целую голову и мог похвастаться куда большими габаритами, чем Иккинг. Но многие среди зрителей знали, кто сейчас стоит перед Диккенсом. И все знали, что шутки с сыном Стоика плохи. — Осторожней, Дик, это сын Стоика! — закаленный во многих битвах боец небрежно хмыкнул словам судьи. И уже приготовился к сражению. — Не знаю такого, — ответил он и потребовал начать поединок. Как только Иккинг встал в позу, судья подал знак начинать. Оборотень первым бросился в бой. Внушительный удар слету намечался прямо в голову. Но Хэддок стойко принял удар, прикрыв висок локтем. Толпа ахнула, даже самый опытный боец вряд ли бы захотел принять удар в лобовую. — Хорошо, но не совсем, — ехидничал Иккинг, поддевая соперника. Диккенс вновь наступал. Удар ногой попал в плечо, Иккинг едва на ногах устоял, но всё ещё продолжал дразнить оборотня. Тогда волк стал посылать град нескончаемых ударов кулаками. И все попусту. Ухмылка не исчезала с лица вампира. Когда соперник выдохся, Иккинг перешел в ответное наступление. Ему хватило бы одного точного удара, но вампиру хотелось насладиться подольше битвой. Удар ногой в ребро выбил оборотня с колеи. Янтарные глаза больше не горели уверенностью в чистой победе. В левом боку заныло, Диккенс стал держать расстояние. Второй выпад кулаком в живот оборотню удалось избежать. Он отпрыгнул назад на несколько метров, но тем самым вогнал себя в ещё более опасную ловушку. Иккинг запрыгнул сверху. Всем телом он повалил бойца на матрац. Диккенс прикрыл лицо локтями. Это совершенно не стало преградой для мощных ударов вампира. Сын Стоика накинулся на беднягу со всей небывалой яростью. Удары сыпались по всему телу, кровь начала заливать ринг. Диккенс обмяк, руки упали вдоль тела, но даже тогда вампир не остановился. Глаза вспыхнули красным. Судья не осмелился оттащить обезумевшего. Ноги подкачивало от черной ауры, что обволокла сына великого и доблестного вампира, который никогда бы не напал на лежачего. Толпа застыла в ужасе. Звуки столкновения кулаков с костями тела вызывали дрожь. Многие отвернулись, чтобы не видеть кровяное месиво, зажали рты и носы. Неистовство вампира продолжалось до тех пор, пока из толпы не выпрыгнули тройняшки. Хемиш, Харрис и Хьюберт накинулись на Иккинга со всех сторон. С большим трудом они оттащили друга за пределы ринга и повалили на влажную после тумана траву. Вожак стаи, первый уловивший странную ауру за пределами стен резиденции, разогнал толпу: — Разойтись! — потребовал Фергус, вычищая себе и Мериде проход к рингу. Волчица подбежала к соплеменнику и дрогнула всем телом от увиденного. Диккенс лежал в луже собственной крови, смешавшейся с кровью его ранее побежденных противников. Он почти не двигался, лишь грудь, покрытая черными волосами, тяжело вздымалась. Лицо невозможно было узнать, опухоли от сильных ударов страшно изуродовали его. Местами виднелись открытые раны до самой кости. Еще одна минута рядом с Иккингом, он бы точно погиб. — Жив, — выдохнула Мерида. Глазами она стала искать в толпе заклинателей. В ту же секунду появился Сэнди Ник. Колдун был неподалеку около замка. Он также как и многие на празднике ощутил нечто темное и неприятное во дворе и поспешил к источнику. Ник опустился на колени рядом с Диккенсом. Длинная ладонь тонких пальцев нависла над его мягким телом. Он стал что-то бубнить себе под нос и водить рукой из стороны в сторону. Через секунду образовалась золотая пыльца, полностью окутавшая оборотня. В этот момент подоспела Элинор. Всегда сдержанная и никем непроницаемая она не сдержалась. Впервые за долгое время при виде бедного Диккенса в её голове всплыли картины прошлого. Война, горы трупов и мерзкий запах запекшейся крови. Рукой жена вожака стаи прикрыла рот, чтобы сдержать излишние эмоции. Полные ужаса и удивления глаза медленно повернулись к сотворившему все это. — Успокойся же! — требовали тройняшки. Иккинг продолжал сопротивляться. Суматоха не утихала. Все трое вместе взятые не справлялись с буйным вампиром. Он вырывался, царапался, рычал. Никто не узнавал Иккинга. — Выруби его, Ник! — закричал Фергус, когда Хэддок повалил его сыновей на землю и встал на ноги. — На колени! — пронеслось по округе. Иккинга резко притянуло к земле. Но он не успокоился. Оскалился ещё больше, не желая повиноваться этому голосу. Толпа поспешила расступиться, давая проход Джеку и Эльзе. — Я сказал на колени, — Джеку ещё никогда не приходилось повторять свой приказ. Иккинг пытался подняться и у него почти получалось. Но второй раз приковал его к земле окончательно. Эльза трагично осмотрелась вокруг. Её жалостливые глаза остановились на Иккинге, который смотрел на неё также, как Астрид смотрела на него в лесу. — Извините, что прервал ваши игры, — мерзкая улыбка застыла на лице Иккинга, но тут же исчезла. Его глаза потухли. Два изумруда вновь осветили эту ночь. Он испуганно взглянул на всех. — Я… я… что я наделал? Эльза! — обреченно вымолвил вампир, найдя в толпе злых и осуждающих взглядов её добрые и ласковые глаза. В эту минуту все до единого готовы были разодрать сына Стоика на части за содеянное, особенно оборотни. Они ещё никогда не сталкивались с подобной жестокостью. А когда многих пугает то, с чем они не могут справиться, они хотят от этого избавиться. Эльза хотела подойти к Иккингу, но Джек схватил её за руку, тем самым останавливая. — Он не контролирует себя, Эльза, — выдавил Повелитель, горько глядя на возлюбленную из-под насупленных бровей. Но Разенграффе тихонько вытащила свою руку из его крепкой хватки, даря уверенную улыбку, и продолжила идти. Встав на колени рядом с другом, её кровавое платье выглядело несуразным пятном среди тусклых гостей, темной ночи и желтеющей травы. Её бархатная ладонь опустилась на его напряженное лицо, полное вины. А голова опустилась на его плечо. — Всё в порядке, Иккинг. Всё будет хорошо. Я здесь. Всё в порядке, Эльза. Всё будет хорошо. Я здесь. Эти слова всегда звучали из уст Иккинга, когда Эльза также терялась во тьме, не способная найти выход. Что бы не случалось, мелочь или нечто серьезное, Иккинг всегда был рядом. И теперь настала её очередь.XXVI глава: "Неотделимые"
21 ноября 2021 г. в 09:15
Влажный лес и холодные потоки ветра, спускавшиеся с холмов, не справлялись с жаром Иккинга. Парню хотелось крови, буйства, драки, смерти. Его распирала злость, ненависть к самому себе. Хотелось навредить всему живому и себе больше всего на свете. За глупость, за неуверенность, за бездействие.
Вампир уносил ноги на всех порах, чувствуя, что контроль над телом теряется. В глазах мутнело, шумы и незнакомые голоса разрывали голову. Хэддок ощущал себя ничтожным щенком, только что вступившим в стаю, неготовым к связи, неготовым к новой жизни.
Легким не хватало воздуха, но Иккинг продолжал нестись сквозь темный лес.
Он резко затормозил, взрыхлив темную землю под ногами. Буйный крик разорвал округу, и его сильная рука вытащила толстую крону дерева, разорвав корень в щепки. Ни в чем неповинная ель отлетела на несколько метров, но гнев на самого себя не исчезал.
— Иккинг, прийди в себя! — Смэлл нагнал кузена не сразу. Сын Стоика и Валки с самого детства постоянно выигрывал в разных играх на быстроту и ловкость. А сейчас, когда его чувства и способности были особенно обострены, Йоргенсон старался сохранять безопасную дистанцию от кузена.
Грудь вампира высоко вздымалась, глаза горели алым, а острые клыки выходили наружу. Его точно мучила не жажда крови. Это все ожог — след девственных губ в жарком поцелуе. Сладкий привкус вызывал готовность исполнить всё, чтобы вновь прикоснуться к ней.
— Что с тобой происходит, брат? Давай поговорим! — дикий зверь стал узнавать родной голос. Дыхание выравнивалось, но он продолжал дичиться. — Это всё из-за Эльзы?!
Смэлл всегда руководствовался чистой логикой, каждое слово в его отчете для Повелителя содержало в себе большую ценность, он не любил пустословить, задавать очевидных или глупых вопросов.
Бешеный взгляд Иккинга устремился прямо в душу кузена. Никто другой, так не умел читать его глубокие мысли, как это делал Смэлл.
— Поговори со мной, брат, — тихо взмолился Йоргенсон, вытягивая руки вперед, выказывая свою безвредность и приближаясь шаг за шагом.
Взбухшие вены Иккинга медленно прятались в теле, цвет глаз приобретал родной окрас — зверь притих.
— Я понимаю твои чувства, Иккинг. Эльза единственная наша ценность, оставшаяся от семьи. Её очень тяжело отпускать, но мир не сошелся на ней…
— Замолчи! Ненавижу, когда ты используешь свой холодный разум, говоря о моих чувствах! — Иккинг не подпускал к себе брата. Хоть их и окружала ночь, полная звезд и зрелой луны, Смэлл отчетливо видел тень безумства на его идеальном лице.
— Отпустить её несложно, сложно видеть её в объятиях этого… —
— Теперь ты замолчи! — дерзко вставил кузен. — Убавь свой пыл, Иккинг, не то очень пожалеешь об этом, — Смэлл не угрожал, он лишь хотел оградить брата от проблем. — Эльза сделала свой выбор и она имела на это право. А ты теперь должен перестать себя вести как идиот.
Иккинг зашел в тупик. И он сам себя привел к этому.
— Скажи мне одно, брат, что ты чувствуешь к Астрид? Если это игра, способ заглушить боль, принесенную Эльзой, то остановись. У девчонки тоже есть сердце, она чувствует, умеет любить, — Смэлл всё ещё сохранял внушительную дистанцию, но уже без страха за брата. Иккинг понуро взглянул на влажную землю.
— Что я чувствую к ней? — задумался он. В голове крутились недавние моменты с ней, рецепторы вновь переживали прикосновения к её телу, губы вспоминали мягкость её губ, щек, уши — звонкий смех, тихий плачь, грозный рык. — Если я скажу ничего, то я совру, — болезненно признался Иккинг, — но она не та самая…
Смэлл и таинственный лес были не единственным свидетелями данного разговора. Как только прозвучала последняя фраза Иккинга, острая ветка молодого дерева полетела прямо в его грудь. Впервые он не успел отразить нежданный выпад затаившегося, точнее затаившейся…
Хэддок замер в гримасе боли и тяжело упал на колени. Кол застрял прямо около его сердца, белая рубашка под черным пиджаком молниеносно пропиталась кровью.
— Не та самая! Не та самая! — Смэлл взглянул позади себя, разъяренная Астрид стояла в десяти шагах от них. — Что значил тот поцелуй? Игра?! Насмешка?! Я не позволю больше унижать себя! — на её грозном лице выступали капли пота, макияж на лице местами потек, особенно тушь, а цветочный венок в потрепанных волосах казалось было пожух.
Её руки вновь потянулись к ближайшей ветке, она нацелилась для следующего броска, но Смэлл успел остановить её, схватив со спины.
Иккинг одним быстрым рывком вытащил ветку из себя, кровь заструилась с новой силой, но столь же резко остановилась. Он встал с колен и сожалеюще взглянул на Астрид.
— Прекрати смотреть на меня так! Я выколю твои глаза, если продолжишь! Пусти меня, Смэлл! — боролась Астрид, но сил против крупного вампира ей не хватало, особенно после танцев и многочисленных бокалов алкоголя. От отчаяния из неё вырвался душераздирающий крик, полный боли разбитого сердца.
— Оставь нас, — жестко потребовал Смэлл, обращаясь к Иккингу.
Со стыдом на лице Хэддок исчез с глаз долой.