***
В ресторане уже давно начался новый день, широкоплечий парень сидит за своим столом в кабинете и просматривает документы. На данный момент он решил, что лучше всего сейчас проверить и подписать некоторые бумаги, чтобы дальше его не отвлекала эта писанина, а уже потом идти на кухню к остальным поварам. Он работает так вот уже седьмой по счёту час, особо не заботясь о том, что сейчас на кухне, а зачем? Он оставил там за главного другого повара, так что сейчас он особо не заморачивался по этому поводу. Ну, на кухне он провел около трёх часов, а потом он просто оставил за старшего другого человека и пошёл заниматься более важными вещами, чем просто указывать поварам, что и как делать, если они знают. И, если посчитать, то уже прошло около десяти часов и скоро ресторану нужно будет закрываться. В это время Джин просматривал очередные анкеты стажёров, что хотели работать в его ресторане, скептично рассматривая каждую из них. Ничего необычного, просто очередные ребята, решившие связать жизнь с кулинарством. — Инициативно, — иронично комментирует просмотренные бумажки. Все эти люди писали практически одно и то же: «Хочу работать, потому что нравится готовить и радовать людей блюдами!». Помнится, он тоже с таким энтузиазмом хотел готовить для всех, кто захочет, и стремился к своей мечте Шефа. И он этого добился, хоть и не сразу, было много ошибок и провалов, но теперь Ким — заслуженный повар Сеула, если не Кореи. Во многом эта работа хороша: репутация, популярность, востребованность и оплата, естественно и ещё много чего. Но даже несмотря на обилие плюсов, иногда даже самая престижная работа будет очень выматывать. А ещё от такой популярности, которая, кстати, перестала тревожить парня в последние несколько месяцев, он не мог даже и в туалет толком сходить. Да, когда был расцвет той самой репутации шатена, то он реально и лишнего шага в общественном месте сделать не мог. Главное, сейчас, когда есть много привлекательных актёров и айдолов, то его стали тревожить по этому вопросу гораздо реже, что несомненно радовало. «А почему это у повара такая репутация? Да он самый обычный рисовар, который особо ничего не делает!» — нет, тут некоторые неправы. На самом деле Сокджин тогда думал, что многие люди клюнули на его внешность и прибыль. Чего ещё людям надо? Да, признаю, не все такие, но, когда он натыкался на некоторых персон, кроме истерически-плаксивого крика «Сокджин-оппа, ты такой красивый!» он особо ничего не слышал. Нет, он вовсе не обиженный жестокою судьбою мальчик, нет. Ему просто не нравится, когда люди очень часто смотрят на него либо как на мешок денег, либо как на красивого парня «на все одиннадцать из десяти». Когда он мечтал стать поваром, о таком он особо не задумывался, просто хотел готовить и всё, а то, что он не обделён красотой, парень знал, но ведь не до такой степени. В общем, он уже давно понял, что людей привлекают либо деньги, либо внешность. Хотя, чаще всего и то и другое. Сейчас эти немного грустные мысли ему работать особо не мешают, поэтому он спокойно отбирает анкеты и раскладывает их по стопкам, в одну — поваров, в другую — официантов, чтобы потом не путаться. Когда ты занят работой, то чувства несколько притупляются, а нервы могут немного отдохнуть от эмоций или воспоминаний. На самом деле шатен за временем особо не следил, поэтому даже то, что у него затекли мышцы, не беспокоило. Но беспокоило одна вещь. У него слипаются глаза и хочется спать. Такая работа вовсе не выматывает, а наоборот — усыпляет. Поэтому он моргает через раз и с каждым закрыванием глаз все больше хочет спать. Вроде ложился спать вовремя, проснулся тоже вовремя, так в чем дело? Или, может быть, в ком? Глаза закрываются сами по себе, поэтому, не выдержав, он ложится на лист одной из анкет и проваливается в сон, напрочь забывая обо всём, а последнее, что он видел — это маленькая стрелка часов приближалась к пяти.***
Сознание полностью расслабляется, а в голове приятный туман, разбавляемый наслаждением от желанного отдыха. Будто сейчас он находится в месте, имя которому «рай», даже если это всего лишь сон. Очнувшись в совершенно незнакомом «раю», шатен медленно раскрывает глаза, глядя вверх и видя над собой идеально чистое голубое небо, как с афиши какого-нибудь тревел-агенства. Под собой он чувствует нечто мягкое, обволакивающее и поглощающее, но не дающее упасть или утонуть. На ощупь как вата, только нежнее и мягче. Необычно. Он смирно лежит на спине всё ещё любуясь чистейшей гладью неба и нежась в ласковой вате, вовсе не решаясь подняться и разобраться, где он. Собственно, а зачем? Он буквально в раю, поэтому особо и не хочет ничего делать. «Так хорошо… Мягко», — умиротворённо думает Джин, — «Здесь так уютно, вот бы моя кровать была такой же, как и это облако», — хихикает про себя парень, а потом мгновенно осознаёт, что зря он так беззаботно отнёсся к месту, в котором находится. — Так, только умоляю всех и вся на белом свете! — складывает руки в молящем жесте, — Пожалуйста, пусть это будет всего лишь сон!!! — паникует. Он жмурится, мотает головой в стороны, потом пытается хоть как-то повлиять на этот сон, но увы, не получается вовсе. Казалось бы, вроде место красивое, тихое и спокойное, но мать вашу за ногу! Ладно, если это был бы просто сон или это — просто фантазия парня, но етить налево! Такая штука пугает с каждым мнгновением, когда ты пытаешься отсюда выбраться! Ключевое слово пытаешься. А от незнания, что будет дальше, с каждой секундой всё страшнее и страшнее. Неизвестность капает на нервы и разрушает их как раз-таки с этой каждой секундой. Вдохнув побольше воздуха в лёгкие, Джин сильно жмурит глаза, а потом медленно выдыхает и так по кругу, пока сознание более-менее утихомиривается. — Чёрт… — всё равно выдавливает из себя тот и чуть ли не плачет из-за переполнивших его чувств. Вроде бы успокоился, но как-то не очень, если сейчас готов разрыдаться как маленький ребёнок. И плевать, что он сейчас в том месте, где чёрта вспоминать не стоит. Вот вы знаете, что чувствуют люди, когда умирают? Вот и Сокджин не знал. «Так… Стоп-стоп-стоп, парень», — он прикладывает руку ко лбу. Он ведь уснул за рабочем столом? Лицом на бумаге? — Фу-у-у-ух… А я уже думал, что взаправду… — смеётся над собой Джин. Да, очнулся он в таком месте, которое по рассказам людей напоминает рай, но вот только чувствует он, как грудная клетка соприкасается с грубой поверхностью рабочего стола, хоть это и ощущалось слабо, но всё же ощущалось. Он смеётся тихонечко с собственной глупости. Нет, ну вы же начинаете смеяться, когда подскальзываетесь на льду посреди дороги и падает на неё мягким местом? Вот тут ситуация похожа. Он подумал, что уже в раю оказался, но вот только это было сном. А вот сюда как нельзя лучше подойдёт фраза «шутка смешная, ситуация страшная». Но пусть эта шутка останется шуткой, а с данной ситуацией разбираться надо. Он на пробу шевелит ногами, а потом слегка её приподнимает. Вроде всё устойчиво. Поэтому шатен переворачивается на бок и оглядывается вокруг. Ни души. Эта атмосфера слегка напрягает. Но всё же, это сон парня, так что толп людей быть в его голове не должно. Он приподнимается на руках, а потом потихоньку встаёт. С высоты собственного роста ему даже как-то страшновато, ведь он не знает, как поведёт себя в таких случаях небо под ногами. Он делает первый пробный шаг в сторону и становится перпендикулярно «земле». Вроде устойчиво, но до конца он уверен не будет, пока не пройдётся, а мир вокруг до того самого момента волновать не станет. Он старается переставить ногу, пытаясь шагнуть вперёд, а затем выставляет руки в стороны, дабы в некоторых случаях успеть за что-то ухватиться, хотя… Это же небо, за что тут хвататься? Ладно, опустим это всё. — Так… Пот-тихонечку, — заикаясь говорит он и неуверенно делает первый шажочек, как акробат на канате под куполом и перед глазами сотен зрителей, — Дав-вай, аккур-ратнень-ко. Вроде как, небо его выдерживает, поэтому он, осмелев, делает несколько шагов навстречу горизонту. Улыбнувшись своему успеху, он начинает двигаться дальше, ничего не боясь, но зря, Сокджинн-и, зря. — А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! — кричит он и проваливается прямо в том месте, куда наступил пару секунд назад. Под провалившейся ногой он не чувствует ровным счётом ничего. — НЕТ! ПОЖАЛУЙСТА!!! — в пустоту кричит Джин, чувствуя, как тело пропускает через небо. Под собой он ощущает абсолютную пропасть. Безщащитный, висящий над пустотой парень вовсе не хочет падать. Даже если он и осознаёт, что это сон, что потом он очнётся на своём рабочем столе, ужасно помятый и испуганный после настигшего его кошмара, парень всё равно хочет, чтобы кто-нибудь оказался рядом, успокоил и сказал, что всё будет хорошо. — Ч… Чт-то.? — он неверяще раскрывает полные ненастоящих, но ощутимых и тёплых слёз, которые стекают по щекам, глаза и дышит через раз, ведь сейчас он будто между жизнью и смертью. А потом вновь закрывает, видя что он висит над пропастью. Страшно. Невероятно страшно. А страх заглушает едва ощутимое тепло, что покоилось на сокджиновской руке, не позволяя ему упасть. Еле ощутимые слёзки стекают по скулам, дальше по щекам, а после по подбородку, а заканчивают свой путь тем, что очертания по мере отдаления от их хозяина растворяются в невесомости. А старшему до сих пор страшно. Страшно упасть так же, как и его влага из глаз. Но… Всё же что-то его держит, но парень не решится открыть глаза, либо же от такого испуга он всё-таки сорвётся и упадёт. Каково же было его удивление, когда резким рывком это что-то, что держало его над пропастью, подняло его тело, вновь ощутив на себе небо, сквозь которое он провалилось, а пока это происходило, парень крепко вцепился в непонятное «что-то» и не смел отпускать. Неужели его желание было услышано? Когда он вновь ощутил под своими ногами неустойчивую поверхность неба, а рядом почувствовал исходящее тепло, что было просто невозможно во сне, то источник тепла крепко прижал жмурящего глаза Джина к себе и дал понять, что это не «что-то», а кто-то родной. Джин чувствовал каждой клеточкой, каждой крупицей души, что тот, кто его сейчас обнимает, очень дорог Киму, а сердцу не нужно было скрывать все те ритмы, что отбивались внутри, подгоняя и согревая изнутри и кровь, тело, вместе с душой. Даже с закрытыми глазами он чувствует, что это тот, кто ему нужен. И он был нужен парню очень и очень долго. Эти крепкие руки, знакомый запах, размеренно дыхание, колебания сердца в груди, к которой Сокджина прижимают — это всё говорит лишь об одном. А когда шатен всё же открывает глаза и поднимает их, видя над своим лбом чей-то подбородок, он аккуратно скользит взглядом вверх и видит то, что так желал эти несколько дней. На его лице удивление граничит с счастьем, а влага вновь наполняет глазки, смачивая длинные ресницы. Голос дрогает, а в горле застрявает ком, по телу гуляют судороги, а руки сами прижимаются к телу ближе. Всё же неверя, но надеясь на это, парень счастливо выдаёт: — Нам… Намджун.? — последняя буква пропадает, ибо ком внутри разрастается, когда Джин смотрит на улыбающегося блондина. — Это я, Сокджинн-и, — улыбается парень, а после резко и крепко прижимает к себе друга, укладывая тёмную макушку себе на плечо, а рукой поглаживает того по волосам, — Это я, — младший говорит так, как будто он признается себе, а не цепко схватившемуся за него Джину, который восстанавливает дыхание после резкого «спасения». Старшему очень хочется верить, что сейчас он заключён в объятия настоящего Намджуна. Не плода его фантазии, которая вскоре исчезнет, а в жизни они так и не смогли увидеться, но вероятность этого крайне мала. Поэтому от этой мысли на глаза вновь набегают слёзы, которые начинают течь по мягким щекам образовывая новые солёные дорожки. Поэтому он просто утыкается в основание шеи друга, крепко окольцовывает его шею и тихо всхлипывает, вдыхая родной запах, чтобы насытиться тем, чего дико не хватало. Теперь он уверен. Уверен в том, что влюбился. Намджун молчит, а шатен подтверждает ту догадку, что перед ним сейчас лишь клон. Фальшивка. Это не Намджун, это всего лишь плод воображения старшего, но вот только парень не догадывается, что другу слышно всё. «Джин, мой Джин», — блондин решает пойти наперекор мыслям предмета его воздыханий, и просто прижимает его к себе ближе, чему старший очень удивляется. Вроде бы фантазия не должна что-то делать. Он уверен, что этот Джун — всего лишь фантазия. Поэтому он отстраняет свою голову от полюбившегося плеча и смотрит заплаканными глазами на лицо друга. — Джин, — как он хотел, чтобы этот голос говорил для него всегда. Желательно 10 букв из которых состоят 3 заветных слова, которые шатен никогда не услышит. Он отчаивается вконец, но оставлять этот сон просто так не желает. — Прости, Намджун. Даже если ты — просто моя фантазия, то я смогу сделать это хотя бы здесь. Прости меня, — руки старшего, что покоились на шее, переходят выше и нежно обхватывают полюбившееся личико ладошками. Он недолго смотрит, а потом привстаёт на носочки, притягивая друга к себе. Он останавливает оба лица на расстоянии трёх миллиметров, а потом легонечко и невинно касается своими губами губ Намджуна, прикрывая слезившиеся глаза. Просто касается, ничего более, а по щеке вновь течёт слеза от осознания того, что это лишь сон. Больше этого не будет. Поэтому хотя бы тут, в своей голове он может немного побыть счастливым рядом с тем, кто ему дорог. Он совсем не умел целоваться и даже сейчас это едва ощутимое касание — было максимальным, что старший мог сделать. Они стояли так около пяти секунд, а потом раскрасневшийся старший со слезами на глазах отстраняется и отворачивается в сторону, дабы не смотреть на друга и не разреветься сильнее. — Хах, Сокджинн-и, ты у меня такой глупенький, — хмыкает он и улыбается, сверкая ямочками. Блондин крепко держит старшего, не позволяя тому вырваться, а потом притягивает ещё чуть ближе, заставляя удивлённо вскрикнуть и посмотреть в лицо парню, — И мне обидно, что ты считаешь, что я подделка, — подмигивает он. — Чт… Что? — старший удивлённо смотрит на друга и не понимает ровным счётом ничего. Он совсем не ожидал, что его воображение будет своевольничать, а потом утверждать, что тот настоящий, — Как? Ты же не… — старшего резко перебивает. — Так, Ким Сокджин, я — Ким Намджун, твой уборщик, друг, а ещё тот, кто тебя… Знаешь что делает? — наклоняет голову вбок и ярко-ярко улыбается, будто сейчас засветился подобно лампочке, — Л. Ю. Б. И. Т. Сокджин не верит. Он просто неверяще хлопает глазами и смотрит с открытым ртом на друга. Что? Любит? — Правда? — со слабой надеждой спрашивает парень, а после укладывается свою ладонь на щеку Джуна, — То, что ты сейчас говоришь — правда? Младший просто берёт вторую сокджинову ладонь и кладёт на то место, где бьётся его сердце, а поверх той, которая покоилась на его лице, укладывает свою ладонь побольше и нежно поглаживает по нежной коже, всё ещё не отрывая взгляда от лица напротив. Оба слишком долго ждали этого момента, поэтому наслаждаются каждым мнгновением, проведённым вместе. — Чувствуешь? — младший сильнее прижимает его ладони к себе, — Что чувствуешь? — на это шатен нехотя отвёл взгляд от лица напротив, посмотрел на покоившуюся его и намджунову ладони на крепкой груди парня. Он расслабляет мышцы руки и просто гладит то место, чтобы ощутить то, о чём говорит друг. — Тепло. Я чувствую тепло, — переводит вновь взгляд на друга, а точнее, на его глаза. Джин в них отчётливо видит все те чувства, которые он тоже испытывает прямо сейчас, не пытаясь скрыть, — Твоё тепло. Намджун вновь приближает старшего ближе, а потом опирается своим лбом о лоб шатена, чуть ли не плача от тех чувств, которые испытывает. — Вот видишь. Это правда я, Джинн-и, — он счастливо выдыхает точно такому же счастливому парню рядом и смотрит глаза в глаза. — Но как? — старший прижимается полностью к младшему, обнимая парня уже где-то ниже рёбер, а руки Джуна не отставали: заключили шатена в крепкие объятия и за талию притянули ближе, а чуть позже стали поглаживать вдоль спины по позвоночнику, принося старшему какой-то странный кайф. — Есть такая штука, как совместное сновидение, — начинает блондин, — это когда люди, у которых сильное влечение друг к другу, и иногда такие сны происходят сами по себе, но эти самые люди планируют такие сновидения заранее. Сокджин внимательно слушает и запоминает каждое слово младшего. Но в их смысл он особо не вдавался, так как уже давно парень не слышал этот родной голос. Каждый звук — как будто придавал старшему сил, проще говоря, являлся антидотом. — Джун… — Да? — Скажи десять букв, — просит Джин и умоляюще смотрит на друга. — Десять букв, — смысл-то слов старшего парень понял, но кто сказал, что он не сможет пошутить? — Что? — Ну, ты сказал, сказать десять букв, вот я и сказал десять букв. В «десяти буквах» десять букв, так что я всё правильно сказал, — парень уже находится на грани между тем, чтобы сдерживаться и не заржать в такой момент, ибо лицо старшего надо было видеть! Пока до того наконец дошло, то он просто отвернулся в сторону и одной рукой изобразил жест «рукалицо», нервно хихикая. — Теперь я на все двести процентов уверен, что ты — мой Намджун, — поговаривает тот, ну, а смысл слов ему в голову приходит позже. — Стоп-стоп-стоп, я ТВОЙ Намджун? — играет бровями парень, добивая шатена, на что тот лишь прячет голову в изгибе шеи младшего, не желая показывать свой румянец. Он смог. Он это сказал, — А? Джинн-и? Кто я? Чей я? М-м-м? — парень специально качается из стороны в сторону, не выпуская старшего из плена. — Ты — МОЙ Намджун. Ты только мой и ничей больше, — спокойно, но краснея, говорит тот и поднимает голову встречаясь с откровенно влюблёнными глазами сверху. — Тогда ты — МОЙ Джинн-и, только мой и только, — уверенно произносит тот и вновь притягивает того к себе, сталкиваясь лбами, — Я люблю тебя, — счастливо, но шёпотом, только для него одного говорит блондин и уже сам приближается к лицу друга, но сам же останавливается в трёх миллиметрах. — А я люблю тебя, — точно так же шёпотом поговаривает старший, а после чувствует мягкие губы на своих, ведь последняя буква вовсе потонула в этом касании. Это был их первый поцелуй, то, что Джин пару минут назад коснулся губ друга — не считается, и даже если он выходил совсем неумелым, он был до изнеможения искренним и чувственным. Шатен с блаженным выдохом вновь обвил шею Джуна и только сильнее прижался к его губам, закрывая глаза и полностью отдаваясь чувствам. Младший поступил почти так же, вот только крепко одной рукой обвил талию Сокджина, а второй придерживал за подбородок, прося углубить поцелуй, на что шатен, не раздумывая, соглашается и пропускает язык любимого в свою полость рта, выпуская в ход и свой. Поцелуй был долгим. Оба парня не желали отстраняться и настойчиво познавали губы друг друга, прикусывая и полизывая. В один прекрасный момент вокруг парней стали кружить в незамысловатом танце бабочки, дополняя эту атмосферу романтики. Едва оторвавшись от излюбленных в один момент губ, оба с улыбкой на лице пытались восстановить дыхание, смотря точь-в-точь друг другу в глаза. «Я люблю тебя», — так и читается в глазах обоих. Они, определённо счастливы и больше своё счастье отпускать не намерены. Джин, отдышавшись, вновь приближается к любимому и снова целует, но не углубляет, а просто касается полюбившихся ему губ и через несколько секунд чувствует ответ. Они бы продолжили так дальше целоваться, если бы не грохот, что разразился везде, где угодно. Парни испуганно оторвались друг от друга и всё ещё находясь в объятиях осмотрелись по сторонам. Где-то вдалеке сверкала молния, стреляя белыми вспышками куда ни попадя. Через пару мгновений старшего стало тянуть прямо к этой вспышке и его в буквальном смысле отрывало от Намджуна, поднимая над облаками. — Намджун? Что происходит? — испуганно трясётся Джин и всеми силами пытается удержаться за любимого, который, в свою очередь, не терял хватки и продолжал крепко прижимать к себе старшего. «Видимо, его кто-то будит», — вспоминает парень и очень сильно расстраивается, сдерживая порывы слёз. Младший вновь смотрит на лицо возлюбленного, а потом, гладя его по щеке, аккуратно, будто на прощанье, целует в лоб. — Слушай, Сокджинн-и, — блондин берет обе ладошки старшего в свою и крепко их сжимает, — Что бы ни случилось, я люблю тебя, — «Даже если я вижу тебя в последний раз…» — проносится у парня в голове, — Если ты будешь помнить, что было здесь, то ты меня сделаешь самым счастливым человеком в мире, а миром для меня являешься ты. Я люблю тебя… Старший слёзно смотрит на Джуна, а в ушах как колоколом звучит лишь «Я люблю тебя» от Намджуна. А тот кивает в сторону вспышки и намекает, что старшему нужно туда. И старший верит. Безоговорочно. Поэтому, чмокнув парня в губы, он разжимает руки и медленно, но верно приближается к молниям, всё так же смотря на друга. В последний раз оглядев его, он пропадает из этого места, не замечая, к счастью младшего, что у того по щеке катилась одинокая слеза.***
— Шеф Ким! Шеф Ким! Проснитесь! — откуда-то сбоку доносится противный и писклявый голос какого-то парня, что пытался разбудить заснувшего повара. Сокджин медленно разлепляет глаза, а потом переводит взгляд на источник звука и видит перед собой официанта. Тот как-то обеспокоенно выглядел, наверное, поэтому так громко пытался разбудить Шефа. — Ай-щ, неудобно получилось, — сонно поговаривает парень и трёт глаз, — Что-то случилось? Извините, я уснул. — Шеф Ким, я заглянул к Вам, потому что один посетитель ожидает фирменного блюда от Вас, поэтому я здесь. Вы будете готовить? — А… Да, конечно, — пытается собраться с мыслями и вспомнить, что произошло, — Я буду через пять минут. На это официант лишь кивает, а потом ретируется из кабинета начальника, который, в свою очередь, пытается хоть что-то вспомнить. Он смотрит на часы и видит, что спал он чуть меньше получаса. — Ай, ладно, неважно! Сейчас, главное сосредоточиться на работе. Потом вспомню. Не вспомните, Шеф Ким. Увы.