Голубая мечта Майкла Майерса

      После ухода Майерса Лори долгое время находилась будто в прострации. Ей не хотелось это признавать, но ее последняя вспышка была вызвана не только ненавистью к своему похитителю, а все брошенные в его адрес слова были банальной защитной реакцией, такой необходимой ей после столь тяжелого открытия. И весь ужас был в том, что Лори начинала ему верить. Уже в самую первую секунду, как только она поняла, к чему клонил этот убийца, в ее голове воскресли давние воспоминания, которые она засунула в недра памяти.       Она знала, что была приемной, и знала это довольно давно, но никогда не интересовалась своими настоящими родителями после рассказа приемной матери о них, которая, вдаваясь в подробности, ярко описала весь трагизм ситуации, некогда царившей в родной семье Лори. Картина вышла достаточно непривлекательная, чтобы Строуд никогда не пожелала возвращаться к прошлому и иметь с ним нечто общее. Но неужели это прошлое в самом деле сейчас безошибочно настигло ее в лице психопатичного брата?! Не могло этого быть!       Лори долго лежала без движения на кровати и тщательно пыталась вспомнить все детали маминого рассказа, чтобы как-нибудь соотнести их с вероятностью того, что Майкл действительно был ее… братом. Поверить мешало еще и то, что ее приемная мама никогда не упоминала имен и фамилий, называя действующих лиц просто по социальным статусам: «твоя биологическая мать, твоя старшая сестра, твой брат»…       Лори старалась вспомнить про него все, что только могла, но из информации у нее был лишь уклончивый рассказ о том, что он был маленьким садистом и из-за тяготивших его семейных и школьных проблем любил мучить животных, находя в этом занятии для себя отдушину. Больше Лори о нем ничего не знала. Но, к ее неописуемому ужасу, и этого факта ей было достаточно, чтобы логически завершить его превращение в окончательно поехавшего крышей, безжалостного маньяка. Начинают ведь всегда с малого… И если это действительно он, то…       Лори стало дурно. К легкой тошноте прибавилась еще и мелкая нервическая дрожь, пронзавшая все ее тело. Ее всегда теплые руки были сейчас ледяными, и она периодически прикладывала их к местам повреждений на лице, надеясь тем самым хоть немного унять в них тянущую боль. Ей безумно хотелось сейчас оказаться у себя дома, в тепле и безопасности, и забыться долгим, глубоким сном, после которого она вновь сможет вернуться к своей прежней нормальной жизни. Но реальность упорно диктовала ей свои условия, шедшие в разрез с ее мечтами, и Лори — пусть и против воли — приходилось с ними мириться.       Боль в ноге между тем заметно усилилась после того, как Строуд со всей силы на нее наступала в припадке бешенства, и теперь уже без перерыва напоминала о себе резкими вспышками при каждом движении. От этого девушке еще больше стало себя жаль. Такую слабую, несчастную и всеми покинутую. Оставленную на произвол судьбы один на один с ее безжалостным и больным на всю голову… братом?       Лори не хотела об этом думать, но, непроизвольно вновь и вновь возвращаясь к этому вопросу, ловила себя на мысли, что за глаза уже условно считала его своим братом и находила в этом нечто ужасное и до жути неправильное. Но если это все-таки была правда, то она, по крайней мере, несколько проливала свет на некоторые его поступки по отношению к ней. И мысль о том, что они действительно могли быть кровными родственниками, по-своему даже успокаивала Лори.       «Он меня не тронет, — думала она, все так же лежа на кровати и внимательно изучая скудное убранство своего нынешнего жилища. — Если он убежден, что я его сестра, то мне наверняка нечего бояться. Он кучу раз мог меня убить, но не сделал этого; значит, я в относительной безопасности. И неужели он похитил меня ради того, чтобы воссоздать со мной свою семью?! Бредовая, дурацкая фантазия!»       При одном только подобном предположении внутри нее снова все сжалось со страшной силой от отвращения и неприятия ситуации. Этот монстр не мог иметь к ней никакого отношения! Это было противоестественно, просто омерзительно! Она не хотела иметь ничего общего с таким страшным, потерянным для общества, морали и здравого смысла человеком. Он был ей противен, она его в глубине души безумно боялась, хоть всячески и храбрилась, когда была вынуждена напрямую с ним взаимодействовать. Но то была лишь игра, отчаянная попытка справиться с собственным страхом! Лишь бы только выцепить для себя возможность достижения максимально благоприятного расклада, лишь бы только убедиться, что ее жизни действительно ничего не угрожало, пока она скрепя сердце заставляла себя против воли отыгрывать определенные моменты и реакции.       Но впредь она будет делать это намного лучше. Впредь она будет по-настоящему стараться. Время репетиций прошло — наступила пора выходить на большую сцену, где у нее уже не было ни малейшего права на вольность или ошибку. Удивительно, что она вообще только что безнаказанно закатила ему столь сильную истерику, а он и глазом не моргнул! Лори была уверена, что, будь она на его месте, она бы уже давно без раздумий размазала себя по стенке за подобные выходки. Но Майкл почему-то все стойко и относительно спокойно выносил, лишь иногда показывая свое недовольство. «Значит, он действительно дорожит моей жизнью, — окончательно решила для себя Строуд. — И все же это не повод лишний раз его чем-либо раздражать. Он хочет, чтобы я была послушной сестрой? Что ж, я буду ей. Буду, чего бы мне это ни стоило!»       Однако придерживаться выработанной установки было намного труднее, чем поначалу могло показаться. Как она могла строить из себя не бог весть что, через силу выжимая по капле необходимые для завершения образа эмоции, когда при одном только взгляде на его исполинскую фигуру ее до краев затапливала волна ненависти и отторжения? В такие моменты Лори не могла не думать о страшных, кровавых картинах его безжалостной расправы над ее друзьями, не могла делать вид, что всего этого не было! Эти воспоминания, казалось, навсегда врезались ей в память уродливым, незаживающим шрамом; она никогда уже не сможет от них оправиться, никогда не сможет спокойно о них думать, как о давно прошедших и ныне далеких от нее ужасах. Более того, она не была окончательно уверена, что это мирное будущее в принципе для нее наступит, и потому страх за свою жизнь и боязнь необдуманных поступков Майерса все же заставляли ее преклонять колени перед необходимостью лживой игры. Как бы неприятна для нее ни была эта жалкая, мерзкая роль! Роль сестры маньяка и убийцы, той, кто примет его вопреки всему и всегда будет вставать на его сторону, оправдывая причиненные им смерть и насилие. Ведь этого он будет от нее ожидать в скором будущем? Этого?!       Однако выбирать ей не приходилось. То была вынужденная мера, и Лори отчетливо понимала, что реализовать какой-либо другой план она навряд ли сможет, а вот мастерски скрывать свои истинные мотивы, пока ее не найдет полиция, она вполне сумеет, если очень постарается. Нужно было лишь призвать себе на помощь всю свою выдержку, мужество и мастерство. Благо за последним она обычно в карман не лезла.       Лори прислушалась. В доме царила пугающая, неприятная ее слуху тишина. Казалось, любое ее действие обязательно будет замечено за пределами ее комнаты: встань она на треклятый скрипучий пол или же захоти оторвать от окна доски, чтобы заполучить призрачную возможность побега. Из-за чертового эха и безжизненной тишины все это непременно в скором времени станет всеобщим достоянием, и тогда уже будет совсем другой разговор. Пока же Строуд никто не трогал, и это был, пожалуй, наилучший расклад из ныне возможных — своеобразная передышка и подаренная счастливым случаем возможность несколько прийти в себя и все грамотно обдумать.       А что касается побега, то для него (если она его когда-нибудь и совершит) необходимо было выбрать удачный момент, нужна была перестраховка и какие-либо отвлекающие факторы. Сейчас же у нее на руках всего этого не было, а он между тем гарантированно был на чеку. Наверняка сторожил ее под дверью, держа ухо в остро. Лори это благоразумно предполагала и все же раз за разом приходила к мысли, что ей надо было рискнуть. Решиться на один маленький игровой маневр, который чисто теоретически дважды мог принести ей пользу. Лори больше не могла сидеть без дела в убивавшем нервы ожидании и готова была пойти на противоестественный в ее положении шаг. Ей хотелось быть причастной, хотелось еще раз прощупать почву и осознать свое место в этом спектакле безумия. А для этого ей нужен был он…       Строуд через боль поднялась с кровати и подобрала на всякий случай обрывки фотографии с пола: ей не хотелось быть уличенной в подобном кощунстве и навлечь на себя праведный гнев братца, в наступлении которого она ни на йоту не сомневалась. Перебирая в руках обрывки, она еще раз ненароком взглянула на оставленную на фото надпись, где, кроме имен, был также указан и год, и, произведя некие вычисления, вновь с отвращением содрогнулась. И как это она сразу не обратила на это внимание! Теперь все еще больше было похоже на правду. И на этот раз уже даже самые маленькие сомнения отошли у Лори на задний план.       Однако, нужно было действовать.       Стараясь по возможности не создавать шума, Строуд аккуратно захромала в сторону двери и против воли по дороге покосилась в сторону старого шкафа, за которым она устроила себе произвольный «санузел» за неимением поблизости настоящего. Обращаться к Майклу по такому щекотливому вопросу она бы точно ни за что не стала — уж лучше было сразу убиться об стену, — и потому пришлось импровизировать. «Какая мерзость, — вспыхнула у нее в сознании мысль. — И долго мне еще придется так позориться?! Надо точно выйти на разведку, невозможно же тут вечность торчать».       Ускорив шаг, Лори добралась до двери и аккуратно попробовала опустить ручку до упора — к ее удивлению, она поддалась. «Неужели ничем не подпирает? Сторожит где-то рядом, или у него такой высокий уровень доверия?» — с сомнением подумала Строуд, но тут же отбросила от себя эти домыслы и, собравшись с силами, тихо вышла в полутемный коридор. Все та же напряженная тишина и отсутствие следов нахождения рядом кого бы то ни было. Лори закусила губу и ощутила внутри острое желание драпануть, что было мочи! Может, он куда-то на время ушел? Может, невероятным образом решил ее оставить?! Мысли против воли ринулись совсем в другую сторону от изначально заданного направления. Строуд, затаив дыхание, решила попытать удачу и поспешно захромала в сторону лестницы.       Но не успела она сделать и пяти шагов по довольно скрипучему полу, как вдруг откуда-то сбоку, из темного угла, подобно разъяренному ястребу, настигшему свою добычу, на нее бесшумно набросился Майкл и с такой быстротой схватил ее в охапку, что она не успела даже назвать его по имени. По всему этажу разнесся ее пронзительный крик, полный испуга и боли…       Лори в панике со сдавленным хрипом пыталась вырваться из железной хватки Майерса, колотила его кулаками, принуждая ее отпустить, цеплялась своими слабыми пальчиками за его широкую руку, пытаясь ослабить давление на свое горло, — но все ее попытки не приносили ровным счетом никакого результата. Майкл был в десяток раз сильнее ее, и успешно бороться с ним было невозможно. Но Лори все-таки продолжала по воле инстинкта испуганно брыкаться, в то время как он не иначе как чудом удерживался от того, чтобы одним неловким движением не лишить жизни ее маленькое, хрупкое тело, с каждой секундой все больше и больше слабевшее от нехватки кислорода в его руках.       Просчитав, что жертва уже достаточно ослабла, чтобы не суметь никуда убежать, Майкл грубо затащил обмякшую Лори обратно в комнату и, не церемонясь, скинул ее на кровать. Девушка с криком боли ударилась затылком о деревянное изголовье и от только что пережитого страха тут же залилась слезами. Майкл грозно возвышался над ней, сжав кулаки, и пронзал ее одним из своих самых страшных взглядов, каким он обычно смотрел на своих жертв перед тем, как окончательно с ними расправиться.       Его, как и всегда, не трогали ни крики, ни слезы — он был глух к ним уже давно, оставался глух и сейчас. Его невозможно было разжалобить, невозможно было заставить сопереживать. Но его можно было вывести из себя — и если очень постараться, то даже мгновенно. Именно это Лори ненароком и сделала, витая в далеких от реальности параллелях. И если бы она только знала, что в его восприятии случившегося все было намного серьезнее, чем она могла себе предположить!       Она. Хотела. Сбежать. Хотела сбежать и даже не подумала о том, какую истину он ей открыл! Ей было на это все равно! а он пятнадцать невыносимо долгих лет жил лишь мыслью о том, что когда-нибудь они снова будут вместе. Он оставил ее в живых, а она отплатила ему предательством его идеи! Для Майкла это было непростительно. Но все же что-то останавливало его от того, чтобы прямо здесь и сейчас умертвить эту девчонку, громко скулившую в слезах у его ног.       Лори тем временем только-только смогла нормально восстановить дыхание и крепко держалась за горло, все еще ощущая на своей коже его стальную хватку, насквозь пропитанную безграничной жаждой убивать. Она не решалась поднять на него глаза и остро чувствовала каждым оголенным нервом своего тела, что безумно его боялась, больше, чем ей было необходимо, чтобы играть… Все ожидаемо пошло не по плану, но Лори не думала, что у нее не будет даже возможности сказать ему хотя бы слово! Если бы он мгновенно на нее не набросился, как разъяренный голодом хищник, она бы смогла объяснить ему свой поступок! Но Лори явно переоценила его адекватность и теперь очень и очень об этом жалела.       Она отчетливо слышала, как резко со свистом вырывался воздух у него из легких, и все ждала, что он таки сорвется и без раздумий убьет ее за совершенную вольность; но Майкл почему-то бездействовал. Снова. Прошло несколько долгих минут, прежде чем Лори все-таки заставила себя поднять на него свои заплаканные серо-голубые глаза. Его фигура показалась ей более грозной, чем когда-либо, хоть в ней абсолютно ничего и не изменилось с момента совершения Майерсом его последнего зверства. Все тот же запачканный кровью комбинезон, все та же жуткая маска, та же безжизненно застывшая поза…       Лори нутром почувствовала, что ждать больше было нельзя, и, собравшись с силами, серьезным голосом, будто исходившим из самых недр ее души, убедительно прошептала: — Я не собиралась сбегать от тебя, Майкл. Я просто хотела найти тебя и сказать, что верю тебе.       От неожиданности Майерс, казалось, напрягся еще сильнее. Косматая голова в маске несколько наклонилась набок. Лори призвала на помощь весь свой талант и сквозь слезы вынудила себя улыбнуться. — Я верю, что ты мой брат, правда. И я не буду от тебя сбегать, мы ведь… одна семья. Но ты должен довериться мне в ответ, понимаешь? Иначе как я сама смогу верить тебе дальше? Ведь правда, ты со мной согласен? Согласен?       Голос Лори звенел от слез и волнения, она с трудом его узнавала. Ее сердце гулко колотилось где-то в горле, но на этот раз уже не от страха. Его как будто вновь больше не было в ее душе: он испарился из нее, подобно ядовитому дыму, как только она начала говорить с Майерсом — это странным образом ее успокоило и вселило в нее уверенность в собственных поступках. Она сумеет добиться своего, создаст ради перестраховки необходимую ей иллюзию. — Пожалуйста, — негромко взмолилась Лори, — поверь мне. Я никогда не брошу тебя, Майкл, обещаю. Я твоя сестра, а ты мой брат, и от этого нам никуда не деться.       Она выдавила из себя самую лучезарную улыбку, на которую только была способна на тот момент, и Майерс вдруг отчетливо осознал, что она улыбалась в тот миг только ему. Ему одному во всем этом чертовом, гнилом мире! Ему — психопату, маньяку, убийце ее друзей и родителей (благо о последнем Лори еще не знала)… Она улыбалась ему, и в ее глазах как будто больше не было того животного, дикого страха, который прежде отнимал ее у него и мешал их воссоединению. Неужели преграда необъяснимым образом пала? Неужели между ними наконец больше ничего не стояло?       Майкл вновь повиновался захлестнувшему его порыву, столь для него странному и непривычному, и, свесив голову на грудь, опустился перед Лори на колени. Демон внутри был повержен, и Майерс впервые за долгое время не чувствовал выжигавшего кровь желания убивать…       «Мне тебя очень жалко, — услышал он возле себя ее звеневший от волнения голос. — Все будет хорошо. У нас все будет хорошо. Ты ведь веришь мне, правда? Ведь веришь?» «Жалко?» — задумчиво повторил про себя Майерс, не поднимая головы. Какое бесполезное и пустое слово! Кажется, Лори все еще настойчиво повторяла свой вопрос насчет доверия. Но он не мог ей ответить и потому сделал нечто иное, интуитивно чувствуя, что на этот раз мог точно не бояться быть отвергнутым и непонятым.       Он снова пожертвовал ради нее тем, что являлось для него все эти годы его главной защитой от враждебного к нему внешнего мира. Он снова снял маску. Снова предстал перед Лори в своем самом беззащитном виде, вверяя в ее распоряжение всего себя без остатка. И на этот раз она его не оттолкнула. На этот раз она сама окончательно стала одним из его внутренних демонов, возможно, даже самым сильным из существующих. И имя ему — Слабость.