Голубая мечта Майкла Майерса

      Лори насилу заставила себя съесть хоть что-нибудь из еды (чтобы потом вдруг не упасть в голодный обморок, силы ей еще определенно понадобятся) и с жадностью выпила стакан воды. Ей хотелось еще, но дверь на кухню была предупредительно закрыта, а пристальный надзор из коридора не позволял девушке и шага лишнего ступить. Строуд решила не испытывать судьбу. В конце концов, она и так уже достаточно совершила!       Поставив стакан на пол, Лори с ногами забралась на диван и, отвернувшись от маски за стеклом, забылась глубоким, тяжелым сном, какой обычно бывает после сильных, выматывающих истерик. Спала она долго и беспокойно, постоянно хмурилась и что-то бубнила во сне. Со стороны это было очень похоже на бред или горячку, но Лори и не смогла бы опровергнуть возможность такого расклада, ибо чувствовала себя до погружения в сон действительно как в припадке.       Очнулась она где-то через пять часов и, к своему большому сожалению, все на том же самом месте, где теперь буквально каждая вещь напоминала ей о некогда случившейся здесь трагедии… «Ну почему бы ему было не отнести меня обратно! — с горечью подумала Лори спросонок. — В холодной полупустой комнате перенести все это было бы намного легче: там хотя бы нет этой крови… Какой же он все-таки бесчувственный! Настоящий психопат».       Однако Лори несправедливо не учла одно: Майкл не знал, что расстраивало ее в большей степени не его присутствие, а ее собственное нахождение на месте кровавой расправы над невинными людьми, гибель которых теперь камнем висела на ее совести. Он думал, что, избавив ее от себя самого, облегчит ей участь, но если бы знал, что помочь ей могло совсем другое, то наверняка бы это сделал.       И, пока она спала, он с бесшумностью опытного убийцы, словно тень, передвигался по дому и после каждого своего действия с затаенным напряжением (в котором он бы никогда никому не признался) смотрел на Лори. Но она спала слишком крепко, чтобы весьма негромкие посторонние звуки смогли нарушить ее глубокий сон. Видя, что он все еще не был замечен, Майкл размеренно продолжал доделывать свои дела, не чувствуя при этом ни тяжести вины, ни жалости — только то странное, затаенное напряжение.       Придя в себя после пробуждения уже окончательно, Лори присела на диване и первым делом метнула быстрый взгляд на двухстворчатые двери. Но Майкла за ними не было. Он сошел со своего места мгновением ранее, когда только заметил, что сестра проснулась, и теперь стоял по диагонали в тени коридора, так, чтобы ему было видно Лори, а ей его — нет. Но Строуд этого, к ее счастью, не знала и лишь облегченно выдохнула: видеть после пробуждения пугающую маску на и без того до смерти пугающем брате ей сейчас хотелось меньше всего на свете.       Однако она не догадывалась, что слежка за ней была теперь главной целью его жизни, и дело было не только в предупреждении ее возможного побега. Нравилось это Лори или нет, но Майкл везде и всегда был на шаг впереди и, незримый ее глазу, каждый раз оказывался поблизости от нее, где бы она ни была. Он следил за ней без скуки и усталости, даже если это занимало у него практически все количество часов в сутках; казалось, он вообще не мог уставать и скучать. А если ему и приходилось ненадолго отлучаться, то он как можно скорее спешил вернуться на свой пост безмолвного наблюдателя и продолжить следить за сестрой нечитаемым, темным взглядом. Он чувствовал внутри себя необычайно сильную потребность контролировать всю ее жизнь, и уж лучше ей было об этом не знать! О да, определенно — ей совсем не следовало об этом знать.       Лори между тем с внезапно проснувшимся аппетитом доела остатки еды, положила фантики в карман кофты и, еще раз покосившись на дверь, аккуратно пошла в сторону кухни, ощутимо хромая на правую ногу, которая все ныла, не переставая, тупой болью. Пить хотелось ужасно, еще сильнее, чем до сна.       Подойдя к двери, которая почему-то не была больше закрыта, Лори на мгновение остановилась в нерешительности. Уж наверняка Майкл не зря не пускал ее туда, наверняка там тоже было нечто такое, что совсем не предназначалось для ее глаз. Но брата рядом не было, а появившееся из ниоткуда желание встретиться лицом к лицу к реальностью — какой бы она ни была — теперь больше не покидало Строуд.       Легонько толкнув дверь, она набрала побольше воздуха в легкие, словно перед прыжком в воду, и медленно зашла на кухню, готовясь к самым страшным картинам, которые только могло нарисовать ей ее воображение. Но, к ее удивлению, пугаться было, на первый взгляд, нечего. Единственное, что сразу же бросалось в глаза, так это царивший на столе беспорядок, словно кто-то решил хаотично сложить в одно место все предметы кухонной утвари, которые только смог найти. Ради интереса Лори заглянула в ящики со столовыми приборами: ни одного ножа или вилки. Слабая усмешка искривила ее губы.       Благополучно не заметив на этот раз совсем слабо различимые следы крови на полу и фасадах (которые Майкл до этого в течение получаса усердно оттирал), Строуд подошла к раковине и стала пить воду прямо из-под крана. Пользоваться посудой бывших хозяев она не могла; Лори казалось, что она просто-напросто не имела на это права. «Нет, это ж надо было, — рассуждала она, уже хромая обратно в гостиную, — не пускать меня на кухню из-за наличия там острых предметов! Как будто я планировала на него нападать, вот глупость-то! Я ведь понимаю, что это бессмысленно. Нет, такой ерундой я маяться не собираюсь, по крайней мере сейчас. У меня другой план, без агрессии».       Лори уже почти вышла, как вдруг вспомнила про фантики и обрывки фотографии у себя в кармане и, раздосадованно вздохнув, поковыляла назад. Открыв створку шкафа под раковиной, она наклонилась с вытянутой рукой, но вдруг замерла, уставившись немигающим взглядом куда-то вниз. Прямо перед ее лицом из мусорного ведра свисал кончик насквозь пропитанной кровью тряпки. Швырнув не глядя зажатый в кулаке мусор (так, что он разлетелся в разные стороны), Лори с быстро бьющимся сердцем резко захлопнула дверцу.       «Этим людям уже не помочь, — твердо повторила она себе. — Я перед ними в неоплатном долгу, но я же и бессильна — ни к чему изводить себя в и без того тяжелой ситуации. А Майкл между тем, возможно, даже не понимает, что делает. Не могу же я быть ответственной за неадекватного человека». С этими словами она захромала прочь, мысленно пообещав себе больше не возвращаться к этой кровавой теме. Но только вот Лори снова была в одном не права: Майкл все понимал. И отчетливо осознавал каждое совершенное им убийство…       Вернувшись в гостиную, Строуд вдруг окончательно опешила и не поверила своим глазам, которые только что оторвала от пола. Шкафа больше не было. Майкл вынес его, пока она спала, и, что самое главное, сделал это абсолютно бесшумно. — О господи! — вырвалось у нее. — Как же это он так…       Она обернулась к выходу из гостиной: Майкл все еще следил за ней из тени коридора и машинально сделал шаг назад, как только Строуд увидела контур его маски. Плечи Лори тут же опустились, и чувство, похожее на пелену нереалистичного сна, захлестнуло ее с головой. Ей вдруг захотелось поговорить с братом, так, чтобы он ей тоже отвечал, но она знала, что это было невозможно. Захотелось установить какой-нибудь более прочный контакт между ними, чтобы лучше понимать, что творилось у него в голове, но Лори нутром чувствовала, что у нее бы это не получилось. Она знала, что намного легче было жить с мыслью, что у тебя есть связь с сущим злом, которая помешает ему расправиться с тобой при первой же возможности. И с каждым разом все острее хотела прочувствовать, что такая связь у нее с ним все-таки была. Ей нужно было как можно больше гарантий, ей всего было мало. Она все еще боялась Майкла и неустанно хотела убеждаться в том, что ей с его стороны ничего не угрожало. И делать ради этого Лори готова была практически все что угодно.       Хромающим шагом она подошла к дверям и уже потянулась было к ручке, как вдруг на уровне ее глаз за дымчатым стеклом словно из-под земли возникла широкая грудь Майерса. Лори знала, что так и будет, но все равно инстинктивно вздрогнула. Храбрясь, она с невозмутимым видом опустила ручку до упора. Послышался щелчок. Майерс позволил ей открыть дверь, но все еще перегораживал дорогу, не двигаясь с места. Строуд рассматривала его покрытые грязью ботинки и все не решалась поднять на него глаза. — Не знаю, поймешь ты меня или нет, но я хотела сказать «спасибо», — негромко проговорила она, не веря тому, что на полном серьезе произносила подобные вещи, пусть и во имя спасения. — За шкаф.       Майкл, стоявший до этого момента, словно натянутая струна, наклонил голову и немигающе посмотрел на сестру. Он не знал, как ей это удалось, но тяготившее его все эти часы напряжение вдруг стало постепенно сходить на нет. Лори больше не плакала и, казалось, не боялась его. Он чувствовал на уровне своей груди ее теплое тихое дыхание и вновь мог безнаказанно находиться рядом. По всей видимости, складывалось впечатление, что она его простила. Неужели это действительно было так? Если да, то этого ему сейчас было вполне достаточно, чтобы чувствовать хоть какое-нибудь удовлетворение. Пока что… — Можно я пройду? — донесся до него снизу, словно сквозь толщу воды, негромкий голос.       Веки Майкла недоверчиво дрогнули. Пройти? Но зачем ей было куда-то идти? Она хотела на кухню — он отнес ее туда, расстроилась из-за трупов в шкафу — он избавил ее от них, не желала его видеть — он не показывался ей на глаза. Что еще ей было нужно? Он хотел верить сестре, но что-то глубоко внутри периодически возбуждало в нем подозрительность. Майкл нахмурился под маской и переступил с ноги на ногу с таким видом, словно в ближайшие часы точно никуда не собирался трогаться с места.       Лори нервно закусила губу: когда он отказывался ее слушаться, ей становилось очень жутко. — Мне надо в уборную, раз уж мы живем в нормальном доме. Ну же, пропусти меня. Пожалуйста.       Она, краснея, заставила себя поднять глаза на брата. Секунды ожидания его реакции каждый раз заставляли ее сердце взволнованно сжиматься, и чем дольше он думал, тем хуже становилось Строуд. Но Майерс вдруг заложил руки в карманы комбинезона и сделал небольшой шаг назад. Лори облегченно выдохнула и, по инерции пролепетав «спасибо», быстрым шагом направилась на поиски ванной, стараясь не сильно хромать на правую ногу: показывать ему, что она в данный момент была крайне уязвима, ей не хотелось. Майкл проводил ее долгим взглядом и через несколько секунд неторопливо направился следом.       Он знал, что его наблюдение за ней не было очередным выслеживанием жертвы, но все же находил его похожим на преследование с целью убийства и потому испытывал особое темное удовольствие, следуя по пятам за Лори. Вот и сейчас он прежде давал ей несколько секунд форы, подсознательно надеясь на то, что она начнет от него убегать, а затем несколько ускорял шаг, воображая погоню. Таким образом он безошибочно поддерживал отмеренное им расстояние между ними и повторял свои действия по кругу, пока она вдруг на какое-то время не останавливалась и не прекращала тем самым его игру. Майкл делал это неосознанно и как будто даже инстинктивно, в то время как бедная Лори даже отдаленно не подозревала, какой мрачный элемент игры Майерс мысленно привносил в свое наблюдение за ней.       Строуд нашла ванную на втором этаже и с опаской оглянулась на брата: Майкл остановился в нескольких шагах от нее. Специфическая игра для него закончилась, и теперь он снова остро чувствовал неудовлетворенность; но с ней, впрочем, вполне можно было мириться. Пока что. — Надеюсь, ты не будешь стоять у меня под дверью? — задала Лори риторический вопрос, и если бы Майкл мог, то непременно бы криво усмехнулся. Но он лишь засопел сквозь маску и нехотя переступил с ноги на ногу. Лори недовольно на него посмотрела и поджала губы. — Ясно. Надо было тогда разбить тарелку и протащить с собой осколок на всякий случай.       Майкл слегка наклонил голову вперед, будто удивляясь услышанному, но Строуд уже пулей заскочила в ванную и закрыла за собой дверь, прекрасно при этом понимая, что в случае чего это не будет для него преградой. Ее сердце взволнованно колотилось о ребра, а сама она уже дважды пожалела о сказанном, ведь Майкл совсем не понимал шуток… Не в силах начать что-либо делать, Лори испуганно прислушалась.       Майерс, как и следовало ожидать, тут же подошел к двери и тенью встал напротив выхода из ванной, приготовившись ждать столько, сколько было нужно. Он знал, что даже если Лори и захочет, то не сможет навредить ему ни осколком, ни чем-либо другим из импровизированного оружия. Все острые предметы он спрятал надежно — она ни за что их не достанет. Но отнюдь не это занимало сейчас без остатка его путаные мысли.       «Ты должен довериться мне в ответ! У нас все будет хорошо, но ты должен мне верить, понимаешь?» — словно заезженная пластинка, крутились у него в голове слова сестры, к которым он неосознанно обращался снова и снова, когда нужно было принять очередное решение. И он понимал. Он прекрасно понимал, что все еще не мог никому доверять. Никогда. Как и прежде. И что было для него самым неприятным — даже ей. Но может быть, когда-нибудь потом…       Из ванной тем временем донесся звук льющейся из душа воды, и Майкл, который всегда мог фокусироваться только на одной вещи, сосредоточил на нем все свое внимание. Вертевшиеся мрачным хороводом однобокие мысли постепенно поредели, и вскоре Майкл уже просто бездумно слушал шипенье воды, вперив немигающий взгляд в однотонный витраж из матового стекла на двери.       Лори изначально не планировала принимать душ, но раз уж у нее была возможность смыть с ран грязь и кровь и обработать их средствами из аптечки (которую она тут же заприметила на полке), она решила ею воспользоваться. Строуд боялась обременять брата долгим ожиданием и из-за этого мылась очень быстро, не предполагая, что для Майерса на самом деле не существовало общепринятых категорий длительности протекаемого времени. Он был одинаково ко всему бесчувствен что минуту, что несколько часов. Его невозможно было вывести из себя ожиданием: за пятнадцать лет в лечебнице он превосходно овладел этим мастерством и потому всегда был готов к любому раскладу вне зависимости от того, сколько времени до этого ему пришлось бездействовать в ожидании.       Лори ощущала его давившее на нее присутствие даже через закрытую дверь ванной. Ей было страшно чем-либо возбудить у него подозрение, и потому она торопилась, как никогда прежде. Выключив воду и отжав слипшиеся в пряди волосы, Строуд посмотрела на свою брошенную в раковину одежду и недовольно поморщилась. Надевать местами порванные и испачканные в крови и грязи вещи на только что вымытое тело ей сейчас совсем не хотелось. Нижнее белье и джинсы — еще куда ни шло от безысходности, но вот кофту и носки… «Надо их по-быстрому застирать», — подумала Лори и, обмотавшись висевшим рядом с ванной полотенцем, ступила мокрой ногой на пол…       До застывшего в прострации Майкла вдруг донесся звук падения и громкий вскрик Лори, больно ударившейся о кафель. Майерс в ту же секунду вскинул голову и, уловив протяжный стон сестры, не задумываясь с одного удара выбил старую дверь плечом. Распахнувшись на полной скорости, она с размаха ударила Лори по затылку. От неожиданности и ослепившей ее тупой боли Строуд вскрикнула еще громче и, зажмурившись, схватилась за голову обеими руками, на миг позабыв обо всем на свете.       Она не сразу пришла в себя, а когда оклемалась, первым делом принялась лихорадочно подтягивать сползшее у нее с груди полотенце и, дрожа всем телом от холода, потерянно оглянулась вокруг. Увидев выломанную с корнем дверь, которая теперь держалась лишь на нижнем креплении, Лори чуть не заплакала, совсем как напуганный громким звуком ребенок. — Майкл, уйди! — взмолилась она и, загораживаясь от его всепоглощающего взгляда, выставила вперед левую руку, как будто это действительно могло помешать ему на нее смотреть… — Все нормально, я просто поскользнулась. Выйди отсюда! сейчас же!       Она отползла назад к ванне и, загнанно прижавшись спиной к ее холодной поверхности, стыдливо пыталась прикрыть полотенцем самые сокровенные части своего тела. Но у нее это плохо получалось, а Майкл между тем не трогался с места. Он все так же стоял, сипло дыша через маску, и неотрывно смотрел на полуголую сестру, раненой птицей распластавшуюся у его ног.       Лори вдруг поняла, что, пока она будет сидеть в таком разбитом состоянии на полу, он точно никуда не уйдет. Она встала на ноги и, пылая от стыда, затравленно посмотрела на Майкла. Строуд не могла видеть его лица, но была уверена, что если бы видела, то испугалась бы еще больше. Сцена несколько затянулась, и чем дольше продолжалось бездействие Майерса, тем сильнее паниковала Лори, прекрасно представляя, какие мысли могли крутиться у него в голове.       Придерживая на груди полотенце, она вновь набралась решимости и повелительным тоном приказала брату выйти. Майкл, пристально смотревший до этого на гематому у нее на ноге, оторвал взгляд от ее молочно-белой кожи, покрытой мелкой сеткой невысохших капелек, и горящим взором посмотрел ей в глаза. Заметив в них выражение сокрытой внутренней борьбы, Лори похолодела. Уверенность в голосе стремительно стала ее покидать — теперь Строуд снова давила на жалость. Жалость, которой у него не было… — Майкл, я очень тебя прошу, пожалуйста… Мне надо одеться.       Майерс недовольно засопел сквозь маску. Его грудь вздымалась чаще обычного, и даже при его бессменной молчаливости и монументальной неподвижности было видно, что он был неспокоен. Впервые за долгие пятнадцать лет он испытывал странное, волнующее его чувство при виде полуобнаженного женского тела. Он видел их и прежде, когда убивал подруг Лори, но они не будили в нем и толики того, что сейчас сладостными спазмами раскатывалось по его венам, вызывая жгучее желание сделать нечто большее, чем просто наблюдать. Взглядов было мало — хотелось касаться…       Такое было с ним впервые. Майкл будто очнулся от многолетней комы. И страшнее всего было осознание того, что такой эффект давало именно тело Лори. Непонятным для Майерса образом лишь присутствие сестры могло по-настоящему взволновать его, лишь прикосновения к ней дарили ему те бесценные эмоции, которые отдаленно можно было сравнить с эйфорией от умерщвления жертв. Все дело было в ней, в ней самой. Она оказалась его слабостью, его маленьким запретным удовольствием, которое он до этого момента позволял себе испытывать лишь с позиции стороннего наблюдателя. Но сейчас… Сейчас у него была возможность разбить эту стену запретов и вкусить наконец то, к чему его так сильно тянуло.       Но он сомневался: что-то темное и недоверчивое роилось в его душе, мешая поддаться внезапно проснувшемуся инстинкту. Затравленный вид Лори, ее горячие мольбы, слабые попытки защититься от его, наверное, поистине страшного взгляда — все это наводило его на мысль, что он катастрофически ошибался, поддаваясь соблазну. Он не должен был пугать ее, не должен был причинять ей вред… Борясь с собой, Майерс насилу сделал нетвердый шаг назад. — Не совершай ошибку, ладно? — поощряя его отступление, донесся до него дрожавший голосок Лори. — Уходи.       Да-да, не совершать ошибку, он уже понял! Он все прекрасно понял и даже где-то глубоко внутри по-своему осудил себя за задуманное, но ее кожа! ее изгибы! ее хрупкие, женственные линии! Все это сейчас руководило его искаженным разумом намного сильнее здравого смысла.       Но Майкл, казалось, смог побороть эту тягу и сделал второй шаг назад. Затем развернулся вполоборота. На полном серьезе собрался уйти. Шагнул еще раз. Но вдруг сорвался с места и ястребом налетел на побелевшую от ужаса Лори. Она испустила испуганный вопль и машинально выставила вперед обе руки — ее ладони почти мгновенно уперлись в стальную грудь маньяка, тормозя его наступление. Но Майкл вдруг сам остановился и, шумно вдыхая влажный воздух ванной, провел огрубевшими пальцами по холодной ключице сестры. Лори закусила губу и, пронизанная с ног до головы парализующим ужасом, застыла в оцепенении. Кричать она больше не могла — только сипло хватать губами воздух.       Но, вопреки ее страхам, Майкл не стал ее хватать и валить на пол — он просто задумчиво водил черными от грязи пальцами по ее плечам и шее и периодически склонял голову то на одну, то на другую сторону, словно что-то тщательно обдумывал. Лори проглотила подступившие к горлу слезы и, не стерпев, вцепилась в его руку. — Майкл, прекрати это! — едва слышно выдавила она не своим голосом.— Я сказала: хватит!       Но он с легкостью избавился от ее цепкой хватки и вдруг медленно заскользил пальцами к ее обнаженной груди, повторяя немигающим взглядом траекторию их движения. Лори молниеносно скрестила руки и, что было мочи, зажмурилась, чувствуя себя бессильной марионеткой, полностью находившейся в его власти. Нужно было срочно найти рычаг управления, иначе будет уже поздно! Строуд судорожно перечисляла в голове всевозможные варианты, какие только выдавало ей воображение, и вдруг выпалила: — Если бы наша мама была здесь, она бы не одобрила этого, Майкл! Как ты смеешь ее расстраивать? Я ведь твоя сестра, это неправильно.       Его пальцы тут же замерли, а в потемневших глазах бледным огнем вспыхнуло осознание происходящего. Он резко отпрянул от Строуд и, не оглядываясь, быстро вышел из ванной.       Как только он скрылся, Лори вовсю залилась слезами и принялась в спешке дрожавшими руками натягивать на себя одежду, совершенно забыв и про обработку ран, и про свою недавнюю брезгливость. После Строуд забилась в свою комнату, находившуюся возле ванной, и провела там остаток дня, а когда вдруг захотела выйти, то не смогла открыть дверь, заставленную чем-то тяжелым снаружи.       Майкла за сегодня она больше так и не увидела. Он находился в подвале, куда прежде перетащил шкаф с трупом. Его снова изнутри выжигало острое желание убивать. И повторное истязание останков хозяина дома, столь жестоко зарезанного им прошлой ночью, было для него единственной возможностью выпустить накопившийся после случившегося пар.