Разбуди меня на закате мира.

Что бы не случилось и как бы не разошлись пути, знай, что я всегда помню о нас.

      Вэй Ин смотрит на звездное небо и вспоминает чужую ладонь. Теплую, немного шершавую и крепко сжимающую его собственную. Лань Чжань ушел еще пару дней назад, возвращаясь в Гусу, стремясь угнаться за убитым горем братом, чтобы не позволить тому окончательно окунуться в пучину самоедства и темного отчаянья. У Сянь думает о Сичене и осознает, что в чем-то понимает его чувства. Он тоже был слеп.Слеп так долго, что самолично обрезал те самые алые нити, связавшие с самым дорогим для него человеком. С тем, кто несмотря на всю свою колючесть и горячность умел выражать нежность и тревогу одним взглядом и прикосновением сильной руки.       У Сянь смотрит на задремавшего Сычжуя и легко касается головы мальчишки, снимая держащую волосы ленту и аккуратно укладывает адепта Юньмэн на лежак. Тот только чуть дергается и продолжает путешествие по миру сновидений. Бывший старейшина невольно вспоминает, как этот мальчишка цеплялся за ногу его шиди, а он безудержно хохотал над потерянным лицом Цзян Чэна, не знающего, что делать с этим маленьким чудом.       А–Юань цепляется за подолы фиолетовых одежд и смотрит большими и любопытными глазами на нежданного, но очень интересного гостя. Мужчина дергается и словно каменеет, вглядываясь в детские черты. У мальчика округлое личико, испачканное в земле и пухлыми пальчиками он сильнее сминает и без того не идеальные одежды Ордена Цзян. Вокруг них редкие деревья и каменистая тропа вьется вверх. Цзян Чэн думает, что маленький Вэнь (а этот мальчонка явно был из них) слишком наивен и глуп. Но ребенку перед ним всего года три, не больше, и рациональность и здравый смысл побеждают глухую ненависть.       Он не торопясь опускается на колени, продолжая внимательно следить за лицом мальчика, пока тот одаривает его светлой, чистой улыбкой и неожиданно смело утыкается лицом в грудь, сжимая одежды и начиная что-то лепетать о своем, детском. У Вань Иня что-то ломается внутри, когда носа касается запах гари и пепла. У мальчика волосы спутаны и одежка запылена. У него наивная улыбка и любовь к миру в больших наивных глазах. Цзян Чэн думает, что ему немного стыдно. Что не все из клана Солнца стремились к такому. Он перехватывает мальчишку на руки и позволяет детским ручкам сомкнуться на шее. Он думает, что скоро Цзинь Лин будет так же весело лепетать ему на ухо, сам проситься на руки и смотреть наивно нежно своими невероятными глазами, доставшимися от матери.       Они поднимаются по каменистой тропе все выше, пока из-за редкого лесочка за ними наблюдает человек в темных одеяниях. В серых глазах горит нежность и слезы комом стоят в горле. Вэй Ин рвано выдыхает и стремится оказаться на месте встречи раньше шиди и Юаня. Он сохраняет в памяти этот отрывок как одно из самых светлых воспоминаний в этой серой войне реальности и собственных мечтаний.       Цзян Сычжуй сжимает простыни в кулаках и улыбается чему-то во сне, пока У Сянь незаметно покидает комнату, выходя на небольшую веранду. Ночь касается его лица прохладным дуновением ветра и Чэньцин греет руки, ласково щекоча кисточкой запястья. Вэй Ин садится на половицы и откидывается назад, упираясь руками позади себя. Он снова смотрит на переплетение звезд и чувствует эфемерный запах лотоса. У него за плечом молодой Вань Инь недовольно хмурит брови, но губы то и дело норовят расплыться в улыбке, а в глазах что-то теплое отражается, разливаясь в груди теплом.       Они сбежали после третьей стражи. Тихо выбрались через окно, прихватив немного фиников и мешочек с семенами лотоса. В небольшой фляге сладкое вино и в голове гуляет ветер. Им от силы лет пятнадцать и эта маленькая блажь позволяет почувствовать мнимую свободу и крылья за спиной. Вэй Ин тихо смеется и тащит своего шиди за руку в сторону старого крыла резиденции. Там почти всегда пусто и так тихо. А еще есть маленькое озерцо и заброшенный домишко среди зарослей, в котором они нашли старые дневники прошлого поколения Цзян.       Вань Инь тихо фыркает делая очередной глоток из общей фляги и, передав её шисюну, падает на спину, закинув руки за голову. У него пучок растрепался и взгляд безмятежно задумчивый. У Сянь доедает очередной финик и ,недолго думая, нависает над шиди, перекинув через его тело ногу, и упираясь руками по обе стороны чужой головы. У него шальная улыбка на губах и в потемневших глазах озорство и жажда приключения. Цзян Чэн только прикрывает глаза и на губах его появляется тонкая улыбка.       Вино позволяет отпустить лишние мысли и наконец расслабиться. Оно немного пряное и сладкое-сладкое на чужих губах. У Сянь знает это точно. Он склоняется ниже и касается легко, целуя в уголок губ, а после прижимается к чужим устам крепко, вжимая чужое тело в сочные травы. Вань Инь ведет ладонями по чужой спине и сам льнет ближе. Хмельной, потрепанный, родной и такой теплый. У Сянь целует линию подбородка и тянет ленту с его волос, зарываясь в них грубыми пальцами. У него под кожей маленькие разряды, а перед глазами чужое покрасневшее лицо и чуть налившиеся кровью искусанные губы.       Тихий невнятный шепот и горячие пальцы на коже. Смятая одежда и крепкие поцелуи. Их сорвавшиеся голоса утопают в тихом плеске озерных вод и шелесте ряски. Они прижимаются близко и смеются от накатившей неловкости и поразительной легкости в теле.       Они такие юные. Они влюблены.       У Сянь мечется словно раненый зверь и ломает собственные стены. Он наигрался в героя и хочется простого человеческого тепла и крепкого плеча. Хочется снова вдохнуть полной грудью, расправить крылья, залечить чужие общие раны и позволить им наконец просто жить. Замять, затереть те тринадцать лет разлуки и просто снова сжимать любимую душу в ладонях, лаская губами и нежным словом.       Они недолюбленные судьбой и миром. Они желали полета и просто жить.       За спиной скрипит половица и легкий запах окутывает родным теплом. Цзян Чэн за его плечом усталый и, кажется, тоже воюющий сам с собой. У них была неделя на раздумья и зализывание ран. У Цзян Чэна есть преемник Цзян Юань и потрепанное сердце, у Вэй Ина любимый сын и призрачная надежда, что юность еще не растаяла утреней дымкой в памяти дорогого человека.       Они просто сидят близко-близко, держа в своей ладони чужую, лаская пальцами горячую кожу. У Сянь вглядывается в чужой профиль и сердце щемит. А-Чэн вырос, возмужал. У Вань Иня под одеждами раны от чужого меча и за спиной два ребенка в переходном возрасте. У Вэй Ина Чэньцин, свобода выбора и сердце готовое пробить ребра.       Они вдыхают чужой запах на кончиках пальцев, лаская кожу и не пряча взгляд. У них за спиной крылья одни на двоих, искалеченные, ощипанные годами ожидания и жгучей обиды.        Но надежда расцветает красками предрассветного неба.