Чертовщина

Убийца - садовник!

      — Итак, мы собрались здесь с вами для того, чтобы… — Куроо сделал паузу и обвел всех присутствующих взглядом, — чтобы выяснить, кто оказался настолько же смел, насколько и безрассуден, чтобы осквернить святейшие ноги всея Фукуродани — ноги Бокуто Котаро!       Еще ни один летний тренировочный лагерь Фукуродани-групп не проходил без происшествий. Этот год тоже не стал исключением из правил и не обошелся без инцидента — преступления века — как в шутку нарек случившееся Куроо.       — Внесите тело жертвы, — зловещим голосом велел он.       В кабинет, заменяющий команде Фукуродани спальню, где сегодня решили устроить собрание третьегодки и второгодки, ввалились Коноха и Акааши, неся на скрещенных руках жалобно постанывающего Бокуто.       По игрокам прошелся взволнованный шепоток. Днем на тренировке никто ничего странного в поведении Бокуто не заметил. Точнее, страннее, чем его обычное поведение. Ребята расползлись в стороны, расчищая место новоприбывшим. Кенма, до этого момента прятавшийся в тени, попытался под шумок сбежать, но Куроо твердо пресек попытку, сцапав его за ногу и наградив подозрительным взглядом. Кенма тут же вскинул руки, сдаваясь, состряпал кислую физиономию и уткнулся носом в телефон. Приставка осталась в комнате, отданной Некоме, черт бы побрал Куроо, в спешке утащившего его на собрание.       Коноха и Акааши осторожно сгрузили капитана на свободный участок пола и с явным облегчением затерялись среди остальных собравшихся. Бокуто, задрапированный в простыню с ног до кончиков поникших без укладки волос, жалобно ухнул и обвел всех обиженным взглядом.       — Ты объяснишь нет, человеческим языком, что произошло? — не выдержал наигранной театральщины Дайчи. — Куроо, отбой был час назад.       — Ничего, встанете один раз вовремя, а не с петухами, с вас, деревня, не убудет, — отбрехался Куроо, но на вопрос все же соизволил ответить. — Вчера ночью, некто, назовем его Святотатец, — кто-то из ребят нервно усмехнулся, — покусился на самые бомбические ноги этого лагеря! Без шуток.       — Я бы поспорил насчет самых, но сделаем скидку на то, что мы в этом лагере первый раз, — вклинился Суга, подмигнул Дайчи и невинно заулыбался на вопросительные взгляды остальных.       Дайчи хватило выдержки не покраснеть. А может, стоило сказать спасибо полутьме, скрадывающей компрометирующие детали.       — Так что там случилось-то с ногами? — Яку от души лягнул Куроо по коленке, привлекая внимание.       — Ладно-ладно, — кинув в ответ подушкой, на которой сидел, проворчал Куроо и уже нормальным тоном сообщил: — Вчера кто-то перманентным маркером изрисовал непотребствами обе оглобли Бокуто.       Бокуто на это горестно вздохнул и вскинул к потолку глаза, демонстрируя крайнюю степень расстройства.       — Давай-давай, Сова, оголяй свои придатки, нужно чтоб все увидели, иначе так и не найдем преступника.       — Логично было бы предположить, что вредитель прячется среди Фукуродани, — Дайчи посмотрел на нахохлившуюся команду и перевёл взгляд на Куроо, — мы-то тут причем?       Куроо панибратски обхватил его за плечи и навалился всем весом, доверчиво зашептав на ухо:       — Конкретно тебя я и не думал обвинять, пока Суга-кун не выступил с одиночным пикетом в защиту твоих ног.       — Я тут ни при чем, — вскинул руки Суга, демонстрируя чистую кожу на ладонях.       — Или просто достаточно аккуратен, чтоб не изгваздаться в маркере, — сделал новый выпад Куроо и тут же себя одернул, — но обвинения оставим на потом, сначала я хочу выслушать, что скажет нам по поводу поруганной чести сама жертва. И продемонстрируй уже всем нарисованные ужасы.       Кенма ради такого зрелища даже оторвался от телефона — Бокуто жестом эксгибициониста распахнул простыню и вытянул в центр кривоватого круга свои конечности.       — Очень… концептуально, — выдавил из себя Суга, всеми силами сдерживая смех.       Остальные ошарашено покивали, кроме игроков Фукуродани, которые в разглядывании рисунков не участвовали. Насмотрелись еще утром, и горестных вздохов наслушались на год вперед. Поэтому сидели сейчас немного в стороне и цепко наблюдали за реакцией остальных. Нужно же было выяснить, кто таким изощренным способом попытался деморализовать их капитана.       — Это, — Яку склонился над коленкой и удивленно выдохнул, — это что, сова?       — Сова, — кивнул Акааши и добавил для задних рядов, — сова, выложенная членами.       — Очень милыми членами, — добавил Куроо, — внесите в протокол: Святотатец обладает недюжинным художественным талантом.       — Ой, да ладно, талант, — выступил Коноха, — знак больше, знак меньше, а между ними тройка, так себе талантец, я скажу.       — Вот с тебя-то мы сейчас и начнем, — со зловещей улыбкой пополз к нему на коленях Куроо, угрожающе размахивая блокнотом с карандашом.       — Постой, — осадил его Яку, в буквальном смысле — пихнул в плечо так, что Куроо плюхнулся на задницу, — мы так и не услышали историю Бокуто.       Акааши ободряюще сжал плечо капитана.       — Бокуто-сан.       — Ну, в общем, слушайте, — мрачно начал Бокуто, все затихли, сосредоточенно прислушиваясь, — это произошло сегодня ночью. Не знаю, сколько точно было времени, мне было слишком, — он всхлипнул, явно перебарщивая с драматичностью, — слишком страшно. Он проник в комнату, когда все уже спали. Я видел только темный силуэт с угрожающего вида штукой в руках, — кто-то с задних рядов, не сдержавшись, заржал, — я правду говорю! Он перешагнул через всех вас, — Бокуто оглядел свою команду укоризненным взглядом, словно они были виноваты в случившемся, потому что не проснулись, когда были так нужны, — подсел ко мне и накинул простыню мне на голову!       — Боже-боже, и как же ты не заверещал-то от ужаса, — с сарказмом протянул Коми, как и вся команда бывший в курсе патологической непереносимости Бокуто фильмов ужасов.       — Я хотел, — смущенно ответил Бокуто, — просто было так страшно, что язык отнялся. А этот человек щелкнул чем-то и начал водить по ногам холодным и мокрым. Я думал, он меня порежет!       — Маркером?       Куроо разрывался между желанием посочувствовать другу и постебать ближнего. Хорошо, что до этого собрания он успел всласть позубоскалить наедине с Бокуто, так что теперь тому доставалось раза в три меньше, чем могло бы. Кенма рядом зашевелился впервые с того момента, как Бокуто обнажил ноги. Куроо перехватил его нечитаемый взгляд и вопросительно задрал бровь.       — Можно я уже пойду?       — Э-э, нет, друг мой, не так быстро, — громко возразил Куроо, привлекая внимание всех в комнате, — ты тоже под подозрением, потому что отлучался ночью в туалет аж на полчаса!       — Куро, — тон Кенмы можно было вставлять в аудиоучебники в качестве примера пассивно-агрессивного поведения, но Куроо давно его не боялся. Кенма собирался просветить вроде бы достаточно зрелого для таких вещей друга, что в туалет здоровые подростки отлучаются не только справить нужду, но и другие физиологические особенности организма. Но наткнулся на кучу чересчур заинтересованных взглядов и сказал совсем не то, что собирался. — Ты что, засекал?       Куроо довольно ухмыльнулся.       — Вы дослушивать-то будете? — взвыл Бокуто, привлекая к себе внимание.       — Тише ты.       Яку, не придав должного значения тому, что бить чужих капитанов вроде как нельзя, отвесил ему весомый подзатыльник. Бокуто подавился своей репликой и обиженно посмотрел на Куроо.       — Яку, отсядь, пожалуйста, пока ты не покалечил капитана наших противников. Или пока они не покалечили тебя.       Команда Фукуродани из-за спины своего аса показала Яку класс. Тот безропотно отсел, довольный произведенным эффектом.       — Ну, давай-давай, — подбодрил Куроо Бокуто, — рассказывай дальше.       — Не знаю, сколько он малевал меня. Я, кажется, даже успел задремать. Когда он закончил, то вернул простыню на место и просто ушел.       После многообещающего начала, такое сухое окончание ночного приключения многих разочаровало.       — Поэтому, — откашлявшись, прервал неловкую паузу Куроо, — я всех вас тут и собрал. Так как абсолютно любой мог провернуть эту диверсионную операцию, предлагаю каждому нарисовать в этом блокноте, — он для наглядности помахал зажатым в кулаке мелкоформатным блокнотиком, — по члену. С подписью. А потом сравним.       Народ явственно зароптал.       — Хэй, — отсевший Куроо за спину Яку потыкал друга пяткой в поясницу, — а почему ты не обвиняешь никого из первогодок?       — Назови мне хоть кого-нибудь достаточно смелого, чтобы связываться с ногами Бокуто.       — Лев, — последовал мгновенный ответ.       — Ой, признайся, что ты просто хотел его подставить, — заржал, забывший на секунду о своем горе Бокуто.       — Достаточно смелого и ловкого, — поддержал его Куроо.       Яку стушевался. О неуклюжести нескладного дылды по лагерю уже легенды ходили, притом, что от начала прошло всего три дня.       — Уел, — фыркнул он.       — Ну, так что? Будешь первым добровольцем?       Игроки, да и главные действующие лица выжидательно уставились на Яку. Тот безразлично пожал плечами. «Напугали ежа голым задом» так и читалось на его лице. Яку взял из рук Куроо блокнот с карандашом и размашисто, не отрывая грифеля от бумаги, в три ловких движения изобразил член.       — Рожицу, — подсказал ухахатывающийся Куроо.       — О господи, — Яку закатил глаза, но послушно пририсовал головке милую рожицу.       От кровожадности «милой» рожицы передёрнуло всех, кто имел несчастье заглянуть в блокнот.       — Кхм, мда, ладно, Яку отпадает, — сравнив оригинал и неумелую копию, пришлось признать очевидное Куроо.       — Конохе рисовать не давайте! — крикнул из задних рядов Сарукуи. — По этому пройдохе фальшивомонетческая тюрьма плачет.       Игроки Фукуродани рассмеялись.       — Фукунаге тогда тоже, — заметил Кай.       — Так, а ну отставить веселье! — Куроо хлопнул блокнотом по колену и строго оглядел беснующихся ребят.       Несмотря на усталость после тренировки, никто и не думал клевать носом. Животрепещущая тема сделала свое дело, разогнав сонливость и приведя в боевую готовность всех присутствующих. Счастье, что Шинзен и Убугава спали в другом крыле корпуса, иначе шумная компания мигом привлекла бы внимание тренеров. А так, и толпа поменьше, и лишние подозреваемые исключены.       — Давай уже быстрее разделаемся с этим унизительным дознанием и пойдем спать, — Дайчи выхватил блокнот из рук Куроо и на пару с Сугой на двух листах споро изобразил корявое подобие членов.       — Я думал, Суга-кун хорошо рисует, — удивился Яку, заглядывая за плечо Куроо.       — Если бы он был хорош абсолютно во всем, — авторитетно заявил Куроо, — девчонки бы его давно за школой кислотой облили.       — Невысокого ты мнения о девушках, — заметил Дайчи, возвращая блокнот.       — А то, вот помню, был случай…       Под увлеченный рассказ Куроо о его невзгодах на поприще соблазнения девчонок, незамеченный никем Бокуто короткими перебежками за спинами сокомандников переместился из центра комнаты в самый дальний и плохо освещённый угол.       — Нет, ну ты видел, да? — возмущенным шепотом на ухо выпалил он, присев к Кенме.       Задремавший было Кенма вздрогнул, дернул от неожиданности головой и большими глазами уставился на нарушителя спокойствия.       — Чего? — так же шепотом переспросил он.       Бокуто молча кивнул на свои ноги и с тяжелым грустным вздохом устроился рядом. Из их убежища открывался прекрасный вид на развернувшуюся баталию, где Куроо, которого нагло завернули с россказнями о девчонках, потрясая блокнотом, подступал к очередной жертве судебного делопроизводства.       — Не понимаю, — не дождавшись никакой ответной реакции, снова заговорил Бокуто, — чем ему не угодили мои ноги? Ведь хороши же? Хороши? Я же объективно.       — Хороши, — кивнул Кенма больше своим мыслям, чем словам Бокуто.       — Так ведь и я о том же. Шутка в духе Куроо, но он клялся и божился, что это не его рук дело. Еще сказал, что обязательно пожмет руку тому, кто это сделал, за то что додумался вперед него. Нет, ты представляешь?       Горячий возмущенный шепот снова обжег ухо. Кенма склонил голову ниже, неосознанно прижимаясь плечом к плечу Бокуто, и отвел глаза. Взгляд то и дело цеплял маркерные художества на массивных бедрах: аккурат от еле заметного следа резинки наколенников до самых колен.       — На кого, — голос сорвался от долго молчания, Кенма тихонько прочистил горло и продолжил: — На кого бы ты подумал?       — Даже не знаю, — обрадованный, что Кенма пошел на контакт, Бокуто воодушевленно оглядел галдящую толпу, — я бы стопроцентно подумал на Куроо, потому что только в его больную голову могла прийти такая идея. Но раз это не он, можно подумать еще и на Коноху, за этим тоже не заржавеет. Но в последнее время мы играем душа в душу. Как и остальная команда. Акааши говорит, что в этот раз лагерь дается мне, а значит, и команде намного легче. Да и, — Бокуто сморщил нос, задумавшись, — тот, кто рисовал, пришел из коридора. Значит, это точно не наш.       — Либо мы, либо Карасуно, — согласно кивнул Кенма, продолжая отстраненно разглядывать рисунок.       — Эм, — Бокуто легонько пихнул его в плечо, привлекая внимание. Кенма резко вскинул голову, пойманный на горячем, и еле заметно покраснел. — А ты на кого думаешь? — спросил Бокуто, великодушно решив не заострять внимание на конфузе. Он часто ловил восхищенные взгляды на своих ногах. И, признаться, ему это дико льстило.       Кенма отвернулся и пожал плечами.       — Сомневаюсь, что Куроо сможет вычислить. Подделать рисунок так, чтоб он не был похож на оригинал — плевое дело. С этим и ребенок справится.       — Вот ты и справься! — громко произнес упущенный из виду Куроо, встав перед ними в полный рост. — У меня свои методы определения почерка преступника, — наставил он карандаш на Кенму, — так что давай, ты последний.       Бокуто и Кенма огляделись по сторонам — все с любопытством пялились на них. Кенма испуганно отшатнулся, и, заметив эту реакцию, Куроо расплылся в самодовольной улыбке.       — Да, ты все верно понял. Они все невиновны. Так что — либо автор художеств ты, либо Бокуто сам себе напакостил, чтоб было над чем постенать.       Бокуто уставился на Кенму, как на предателя.       — Что? За что?!       Кенма прожег Куроо ненавидящим взглядом, схватил маячивший у носа блокнот и, идеально повторив один из членов на коленке Бокуто, швырнул блокнот обратно другу.       — Доволен? — прошипел он и, старательно не глядя Бокуто в глаза, выскочил из помещения.       — Кто бы мог подумать, что преступником окажется лучший друг детектива! — нараспев произнес Коноха.       — Убийцей все же оказался садовник, — поддакнул Фукунага, — классика жанра.       Но повисшее в воздухе напряжение им разбить не удалось.       — Ребят, давайте расходиться, — Дайчи постучал по запястью, напоминая о времени, — завтра на трезвую выспавшуюся голову и решите, что делать.       — Утро вечера мудренее, — кивнул Суга и, подхватив своего капитана за локоть, первым вышел из комнаты Фукуродани.       Народ начал потихоньку расползаться, негромко обсуждая произошедшее.       Все это время молчавший Бокуто поднял на Куроо растерянный взгляд.       — Что же теперь делать? — беспомощно спросил он. — За что так Кенма со мной? Я же его не обижал. Ведь не обижал же?       Куроо присел пред другом на корточки и сочувственно похлопал по плечу.       — Я выясню, дружище. А ты пока попробуй оттереть его художества.       Бокуто провел рукой по маркерной полосе. Нарисованный член под пальцами жизнерадостно улыбался.       — Как будто я не пытался. Эх, — вздохнул он с тоской и вдруг с силой шарахнул себя ладонью по бедру, оставляя на коже ярко-красный отпечаток, — плакали мои планы надеть те наколенники. Придется так и ходить в удлиненных.       — Ничего, Бокуто-сан, — присел с другой стороны Акааши, — потерпите пару дней, а там, глядишь, и маркер сотрется. Идемте спать.       Подтолкнув друга под крылышко связующего, Куроо поднялся на ноги и всерьез задумался. Стоило попробовать разговорить Кенму, пока тот не уснул. Ему и самому дико интересно узнать, какая муха его укусила. Он никогда не был замечен за подобными диверсиями, и если и пакостил, то только на площадке и только в игре — сбросом или продуманной коварной стратегией. Что на Кенму нашло сейчас?       Шанса подвергнуть себя жестоким пыткам Кенма не дал, банально вырубившись в коконе из трех простыней и двух подушек — его и Куроо. Куроо покачал головой. Ладно, кроме этой есть еще три ночи и четыре дня. Что ж он, с простой задачкой не справится?       Утром Кенму на соседнем футоне Куроо не застал. И даже не стал удивляться подобному. Сам бы он на месте Кенмы тоже озаботился более ранним подъемом, чтоб избежать допроса с пристрастием. На обеде Кенма легко затерялся среди цветника менеджеров так, что даже сами девчонки не сразу распознали в своих рядах чужого. А распознав, не стали с визгом разбегаться в стороны, а наоборот наперебой кинулись подкармливать «тщедушного котика». И только затравленный взгляд примирил Куроо с подобной несправедливостью — Кенма пожалел о своем дезертирстве раньше, чем Куроо успел обзавидоваться.       Поймать его Куроо умудрился совершенно случайно, вернувшись в зал во время перерыва за бутылкой воды. Кенма прятался за корзиной с мячами, но приглушенные звуки сражения выдавали его с головой.       — Ты скажешь, нет, зачем испоганил единственную гордость Бокуто?! — гаркнул он, склонившись над другом.       Кенма подскочил от неожиданности и дико заозирался по сторонам.       — Я это, я, — проворчал Куроо, присаживаясь рядом. Дожили, собственный друг детства бегает от него, как от чумы. — Ну? Колись уже, горе луковое.       Консоль заиграла похоронным маршем проигранного уровня. Словно знак свыше, что сопротивление бесполезно. Кенма решил ему внять.       — Наколенники, — нехотя буркнул он, прислушиваясь к шуму за пределами спортзала. С перерыва возвращались игроки Фукуродани и Шинзен.       — Что?       — Что слышал, — Кенма недовольно засопел, — Бокуто рассказывал вчера Шое, что вы с ним специально для летнего лагеря купили новые наколенники. Не удлиненные компрессионные, а обычные. И вчера он собирался в них играть.       — Ну и? — непонимающе уставился на него Куроо, чувствуя, что что-то явно упускает.       — Куро, ты тупой? — подтвердил его подозрения Кенма. — Бокуто. В обычных наколенниках. Читай, с голыми ногами.       — О, — на лице Куроо медленно проступило понимание. — О! — Он хлопнул кулаком по ладони, наконец-то догнав всю подоплеку ночного променада в комнату к Сове. — Что я слышу, Кенма? Это ревность в твоем голосе?       — Ничего подобного.       Но Куроо уже не слушал.       — Бокуто! Эй, Бокуто. А ну иди сюда! Кенма хочет тебе кое-что сказать!       — Не хочу!       — Хочет!       — Куро.       — Кенма.       Успевший подойти Бокуто удивленно переводил взгляд с одного на другого.       — Все в порядке?       — Да, — выпалил Кенма, отводя взгляд.       — Нет, — одновременно с ним возразил Куроо и расплылся в пакостной улыбке, маскирующейся под доброжелательную. — Кенма, если ты с ним не поговоришь, я запру вас в чулане с инвентарем.       — Какой же ты гад.       — Бокуто, хватай это чудо, и топайте на улицу. И чтобы пока все не прояснили — обратно не возвращались! — напутствовал Куроо друзей, за руку сваливающих от него подальше. Смахнул картинно слезу с ресниц, огляделся по сторонам и, заметив ещё с вечера заинтересовавшего его талантом либеро, крикнул через весь зал: — Яку, а Яку, а научи рисовать в одну линию?