Чертовщина

Взаимопомощь

      — Опять тебе сегодня досталось? — добродушно заметил Савамура, хлопая по кушетке рукой.       Тсукишима недовольно поморщился, стиснул зубы от боли в ссаженой брови и помятых ребрах, сел, не отвечая на вопрос. Ямагучи остался в кабинете Куроо и Ойкавы, отчитываться о проделанной работе, а Тсукишиму, как самого пострадавшего направили в подвал, где у Управления находился небольшой больничный блок.       — Что на этот раз стряслось?       Савамура прохромал к шкафчику с медикаментами, взял клей для ран, бинты, антисептик, болеутоляющие и присел перед Тсукишимой на высокий стул из операционной, вытянув под кушетку протез ноги. Свою ношу он педантично разложил по подносу на столике и проницательно уставился на пострадавшего единственным видящим глазом.       Пострадавшим себя Тсукишима не считал. Разве что идиотом, бездумно подставившимся под удар.       — Ты за последний месяц третий раз ко мне попадаешь. Не надоело еще смерть искать?       — Я не ищу, — буркнул Тсукишима и чуть наклонился, чтоб Савамуре было удобно обрабатывать ссадину.       — Я в твоем возрасте был таким же, — невпопад рассмеялся тот.       Тсукишима внимательно на него посмотрел. Савамура не выглядел таким уж старым, чтоб предаваться воспоминаниям о бурной молодости. Максимум лет на семь старше его самого. Несколько прядок седины на висках. Ну, так с их работой, это и не мудрено, если вспомнить, что еще пять лет назад Савамура был таким же оперативником, как и Тсукишима. Морщинки в уголках глаз — следствие добродушного характера. Разве что глубокая затаенная печаль на дне зрачков накидывала с десяток лет, так ведь и ее Савамура показывал не всегда и не всякому.       — Не думаю, что вы по глупости сунулись в пещеру к гиане, — сказал Тсукишима, сознаваться в своих ошибках было неприятно. На немой удивленный взгляд Савамуры — «какого черта гианы забыли в Японии?», он нехотя пояснил: — Занесло каким-то кораблем.       — Вот оно как, — Савамура нахмурился, сбрызнул анестетиком рану, залил клеем и кивнул на мятую рубашку. — Снимай.       — Да все в порядке, Савамура-сан.       — Не спорь, я же вижу, что тебе дышать больно. На вот, выпей.       Он набрал в стакан воды и протянул две таблетки. Чтоб налить воды, ему пришлось вставать со стула и хромать в сторону раковины. Тсукишима закусил губу. Доставлять неудобства их штатному медику было до жути неловко. Он вцепился в пуговицы на рубашке, лишь бы чем-то занять руки и принялся споро их расстегивать. Бронежилет остался в оружейном, портупею с кобурой он сложил на свой рабочий стол, поэтому между Савамурой и его помятыми ребрами стояла преградой только тонкая, некогда белая рубашка.       Савамура принял из рук рубашку, отложил на свой стул, а сам встал между разведенных ног, вплотную к Тсукишиме. Чуткие пальцы пробежались по груди, ощупывая каждый сантиметр. Тсукишима чувствовал, что вот-вот сгорит от стыда и неловкости. Да, в следующий раз стоит поберечься, и не лезть к опасности не дожидаясь напарника. Но по-другому Савамуру ни за что было не увидеть. Бывший оперативник на наземные этажи управления почти не поднимался, иногда и вовсе ночевал в медицинском блоке, на любые вопросы отвечая, что, мол, управление ему как дом родной, и чем заниматься в своей квартире он не имеет понятия.       — Ребра вроде целые, — пробормотал он под нос, наклоняясь ближе. — В этот раз еще легко отделался, — заметил неодобрительно, припоминая случай пару месяцев назад, когда Тсукишима застрял в медицинском блоке со сломанными ребрами на неделю.       Горячие шершавые ладони огладили сутулую спину: лопатки, позвоночник. Тсукишима впился пальцами в форменные штаны и, не выдержав захлестнувшего смущения, прислонился лбом к плечу, чтоб спрятать горящее лицо.       — Тсукишима? — обеспокоенно позвал Савамура, теплый выдох коснулся уха. — Больно?       — Н-нет.       — Тогда что…       — Ничего. Все в порядке. Просто постойте так немного.       Руки Савамуры дрогнули. Он понимающе хмыкнул и бережно обнял Тсукишиму за плечи.       — Совсем себя не бережешь, — в голосе послышалась улыбка. — Отдохни.       Тсукишима дышал пропитавшим халат запахом лекарств, голова шла кругом, и явно не от прилетевшего в бровь удара гианы. Он действительно не искал смерть, что бы там Савамура себе не напридумывал. Просто в этих подвальных помещениях, вдали от суеты вечно неспокойного управления, в тишине больничного блока, где Савамура был и царь, и бог, так приятно проводить время. Расслабиться, не в ожидании очередного вызова, не под прицелом начальственных глаз, а полностью отпустить себя. Улыбаться на беззлобное подшучивание, извиняться за собственную неосторожность, приведшую его в очередной раз на кушетку в смотровой. Смотреть на открытое, добродушное лицо. Знать, что тебя тут поддержат и подбодрят.       Савамура зарылся пальцами в волосы и легонько потрепал.       — Успокоился?       Тсукишима нехотя отстранился, смущение ушло, лицо снова привычно побледнело. Он даже не размазал клей с брови по плечу Савамуры. Можно считать это успехом.       — Да.       — Знаешь, — Савамура принялся собирать медикаменты: закрутил крышку клея, убрал блистер обратно в коробку, сунул антисептик в карман великоватого халата. — Ты можешь приходить сюда, когда хочешь. У меня обалденный чай, спорю, в управлении такого нет, — улыбнулся он. — А Хиругами иногда даже приносит печенье.       Тсукишима набросил на плечи рубашку, стараясь двигаться как можно осторожнее, обезболивающие еще не подействовали в полную силу. Он медлил с ответом. В смотровой повисла тишина. Савамура отнес медикаменты в шкафчик, сполоснул и убрал в сушилку стакан и повернулся, в ожидании ответа.       — Спасибо, Савамура-сан, — Тсукишима застегнул пуговицы до самого горла и встал с кушетки. — Возможно, я даже воспользуюсь вашим предложением.       «Когда перестану умирать от смущения каждый гребаный раз», — добавил мысленно.       — Рад слышать, — Савамура спрятал руки в карманы и улыбнулся: светло и открыто. Прищур спрятал незрячий белый глаз, шрам выгнулся.       Но Тсукишима, привыкший за три года работы к его лицу, не испугался. Ответил кривой улыбкой, снова поблагодарил за помощь и предложение и направился к выходу. В груди поселилось незнакомое волнение, дрожащее и неуверенное. И разгадыванием этой загадки Тсукишима решил заняться завтра же, после того как заглянет перед работой в кондитерский магазин.       — Я буду ждать тебя невредимым, — донеслось вслед.       «А я обязательно постараюсь не пострадать».