Tears of one little runner

      — Так... Так, оке-е-ей, наверное, я что-то пропустил, — не успел люк захлопнуться, как Барри снова принялся ощупывать каждую стену в этом помещении: касаться отдельных её участков пальцами, наваливаться и давить плечом. Барри и сам понимал всю бессмысленность своих действий, но не мог просто стоять и ничего не делать. Не мог допустить даже мысли о том, что условие, которое поставил им Хартли, единственное.       — Попробуй с разбегу.       — Что?.. — Барри непонимающе обернулся на Тоуна.       Со скучающим видом он сидел на единственном в «комнате» стуле, будто символизирующем о том, к кому и по сей день благоволит Хартли.       — Пройти сквозь стену. Ты же это сейчас пытаешь сделать с помощью своего плеча? — Тоун поморщился от необходимости объяснять и так понятный сарказм. Который Барри не различил лишь по причине зародившейся надежды от предложения Тоуна, — Так вот: попробуй с разбегу. Может, расшибёшь голову, и мне не придётся торчать здесь вечность.       — Ты думаешь, у людей там, снаружи, есть вечность?.. — если бы злость во взгляде могла убить, Тоун был бы уже мёртв. Барри злился и на себя: за то, что невольно продолжал верить, что этот человек сможет придумать какой-нибудь план. Злился за то, что ему сейчас отчаянно хотелось видеть в Тоуне своего союзника, а не того, кто с лёгкостью может принять предложение Хартли, потому что ради свободы готов пойти на всё. Или потому что и вовсе не считает условие этого психопата таким уж невыполнимым.       — Не поверишь, но и у меня её нет.       И эти слова сейчас прозвучали так близко, что Барри резко обернулся, мгновенно забыв все прочие доводы для продолжения спора: Тоун стоял в полуметре от него.       — Твой костюм. Расстегни его.       — Что???       — Не тупи, Аллен, мне нужно кое-что проверить, — и не дождавшись, пока Барри поймет, что от него хотят, Тоун шагнул вперёд и даже не расстегнул, а разорвал костюм на месте, где была эмблема, и, вырвав несколько прочных проводов и каких-то деталей, отошёл в сторону.       Барри смотрел, как Тоун с помощью них пытается избавиться от браслета, сдерживающего Силу, и пытался успокоиться. Ведь, помимо надежды, что у этого человека получится освободиться, Барри ощутил и страх: на секунду Барри показалось, что этот человек уже всё для себя решил и готов был выполнить условие Хартли. И теперь, глядя на Тоуна, так привычно работающего над решением их проблемы, Барри готов был рассмеяться. Как он только мог подумать, что Тоун может сделать что-то с ним?..       — Чёрт!..       Вот только желание смеяться, равно как и надежда, разбились в тот же момент, и с тем же грохотом, с которым ударились о стену детали эмблемы костюма.       — Может, попробовать вскрыть замок наверху? Там какой-то механизм, видишь?       Тоун посмотрел наверх и поднял с пола нужные детали.       — Подсади меня.       Барри не стал возражать или как-то ещё выказывать своё недовольство. Равно как и Тоун больше не язвил. Казалось, наконец-то, общая волна напряжения и желания во что бы то ни стало выбраться начинала действовать на них одинаково: время шло, и нужно было скорее искать выход.       С трудом удерживая Тоуна на своих плечах, Барри думал о том, что главная причина активных попыток Тоуна отсюда выбраться — это желание избежать тюрьмы. В которую он будет непременно заключён, когда команда Флэша придёт открыть эту клетку, после того, как… Барри с трудом проглотил ком в горле от мельком возникших образов и пошатнулся, чем тут же заработал язвительный комментарий от Тоуна.       — Нет, без нужных инструментов, это не открыть, — деловито заключил Тоун, но Барри чувствовал, как он едва сдерживает злость. Возможно, потому что демонстрировать сейчас приступы агрессии ему было сложновато: стоя на плечах своего врага.       — Руку, — потребовал Тоун, и Барри нехотя протянул ему её: волна отчаяния снова подкатывала к самому горлу, заставляла мысли в голове хаотично носиться и биться «от стенки», делая это так же, как ещё недавно делал сам Барри, пытаясь выбраться.       Все эти мысли молниеносно и бесконтрольно перетекали в образы того, что им предстояло бы сделать, не найди они другой выход. И от этих образов — из-за одного внезапного и особенно яркого — в какой-то момент Барри неудачно дёрнулся, из-за чего Тоун потерял равновесие и, падая, увлёк их обоих на пол.       — Аллен, слезь с меня! — Барри поморщился, когда Тоун с силой схватил его за плечи, желая сбросить, но почему-то именно сейчас, оказавшись сверху, почувствовал, что больше не в силах терпеть:       — Я тебе не позволю!.. — слова и эмоции копились с того самого момента, когда Хартли озвучил им условие свободы, и сейчас от возникшей близости и ситуации вырвались совершенно бесконтрольно, заставив Барри даже покраснеть.       — Что?.. — Тоун смотрел недоумённо и с примесью презрения, но ослабил хватку, потому что, видимо, действительно не понимал о чём речь. Разозлив Барри тем самым ещё сильнее, потому что он уже успел пожалеть о том, что позволил эмоциям завладеть собой.       Но отступать было поздно. Поэтому, грубо перехватив руки Тоуна, повторил тише, но отчётливее:       — Этого ты со мной не сделаешь!       — Аллен, прекрати истерику...       — Я под тебя не лягу. Это тебе понятно, Тоун?       Барри видел, как Тоун, на лице которого читалось запоздалое понимание сказанного, собирается что-то ответить. И Барри очень хотелось сейчас услышать заверения о том, что они найдут выход, спасут родных Барри, и ничего не случится. Барри просто нуждался в таких словах сейчас. Пусть даже из уст Тоуна. Но этого не произошло. Что бы Тоун не хотел сейчас сказать, ему не позволил сделать этого раздавшийся голос Хартли:       — О, я гляжу, вы уже начали? Или только репетируете? А я то боялся, что придётся тратить время на уговоры.       Барри не успел подняться, как Тоун уже и сам грубо спихнул его на пол. При этом на его лице было даже не раздражение — отвращение, какого Барри прежде видеть не доводилось.       — Какие гарантии того, что ты нас отпустишь после всего, Хартли? — Тоун говорил об этом, будто спрашивал прогноз погоды. Этот человек до поразительно быстро мог брать свои эмоции под контроль.       И Барри не знал, что чувствует в большей степени из-за этого: страх или желание казаться таким же спокойным, как Тоун. Последнее казалось особенно нереальным. Барри даже не мог начать думать об условии Хартли в целом, не говоря уже о том, чтобы решать… что и как делать в деталях.       Но Барри отчётливо понял лишь одно: чёрта с два, Тоун сделает это с ним.       Происходящее казалось безумием. Каким-то издевательством судьбы. Будто было не достаточно всего того, что уже успел сделать Тоун с его жизнью. Будто испытаний, через которые Барри прошёл по вине этого человека, было слишком мало. Если это была такая плата за возможность быть героем, Барри готов был хоть сейчас «сдать» все свои полномочия.       Вот только сдавать их было не кому. Выбор сейчас стоял лишь между тем, сдаться или заставить сдаться другого. И не один из этих двух вариантов Барри рассматривать не хотел.       Но, глядя сейчас на Тоуна, Барри не мог не начать оценивать физическую силу этого человека. Лёгкость, с которой Тоун вырвал часть костюма несколько минут назад, с какой силой и лёгкостью сбросил его с себя, говорили о том, что он сильный. Барри не хотел об этом думать, представлять это, но мысленно уже изо всех сил сопротивлялся этому человеку.       Оторваться от своих раздумий Барри смог, лишь поймав на себе вопросительно-раздражённый взгляд Тоуна, которого, по всей видимости, слишком долго рассматривал.       — Справедливо. Учитывая, что подобное видео могло бы быть отличным товаром на чёрном рынке. Но мне это не интересно. У такого шоу должен быть закрытый и единственный показ.       С каждым словом Хартли Барри чувствовал нарастающую злость и желание, если не убить этого ублюдка, то хорошенько приложить обо что-нибудь головой, а после — навсегда заключить в тюрьме.       — Я оставлю инструкции твоей команде, Флэш. Я исчезну — они вас выпустят. И никаких подвохов. Я даже ни слова не скажу им.       Но помимо злости, каждое, произнесённое этим ублюдком слово постепенно, но уже неотвратимо, вызывало и другое чувство — поднимающуюся откуда-то из глубин волну отчаяния. Ведь каждое слово: что Тоуна, что Хартли словно было последним, что отделяло их от выполнения условия. Которое, Барри и сам этого не заметил, даже в его сознании уже стало единственным выходом отсюда и сохранением жизней дорогих людей.       — Убиваешь двух зайцев, Хартли? Ты знаешь, что без своих сил я окажусь за решёткой сразу, как только эта дверь откроется. Умно. Команда Флэша запирает меня в камере — ты остаёшься жив. Умно-умно.       — Безопасность превыше всего, Эобард. Но, я уверен, ты найдёшь способ выбраться. Снова.       — Кстати о безопасности. Чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что я блефую... Барри, ты не думал, что каждый из твоих близких ведёт себя так, будто находится в безопасности, будто наличие в их окружение такого человека, как ты, не является поводом думать о постоянной угрозе. В любую минуту и от кого угодно. Ты только посмотри на Кейтлин или Ральфа? Пьют себе кофе, улыбаются, словно с ними никогда не произойдёт ничего плохого.       Поднеся ближе телефон, экран которого был размером в плазменный телевизор, Хартли демонстрировал запись из кофейни.       — Видишь во-о-он тех типов в углу?.. Я тут понял, что не обязательно делать всю грязную работу самому. Ведь в нашем городе полным-полно мета-людей, которые просто нуждаются в таком гении, как я. Работают теперь на меня. Думают, конечно, что со мной... Но, когда это поймут, будет уже слишком поздно.       — Не смей! Не смей, Хартли!..       — Пора бы начинать, вам не кажется?       Голос Хартли стих, оставив в голове лишь образы близких людей, которых нужно было спасти. И сделать это любой ценой.       Барри нехотя бросил взгляд на уже сидящего на стуле Тоуна. «Пора бы начинать, вам не кажется?»