Tears of one little runner

      — О чём задумался, Аллен? Готовишь план нападения? Обольщения? Ждёшь, когда я усну? — голос Тоуна был привычно насмешливым, но на секунду Барри показалось, что он услышал нотки страха? Настороженности?       Возможно, стоило бы обратить на это внимание. Как, возможно, и стоило бы закрыть глаза на все существующие моральные принципы и действительно просто «напасть», оглушить, а после сделать то, чего требовал Хартли. Да, возможно так и стоило бы поступить. Но Барри знал, что он не сможет. И дело не только в трате времени на борьбу, из которой он может, скорее всего, и не выйти победителем. Нет. Барри просто не мог себе позволить так поступить. Даже с Тоуном. И Барри ненавидел себя за это. Как и за то, что сейчас собирался сказать.       — Хорошо. Давай сделаем это, и выберемся отсюда, — Барри выпалил это быстрее, чем хотел, поэтому лишь надеялся, что Тоун обойдётся без комментариев.       Барри чувствовал, что, приняв это решение, он словно заблокировал в себе все прочие чувства. С ним происходило это довольно часто. В те моменты, когда нужно было идти на жертвы, будь то отдаться некогда Силе Скорости… или сейчас — Тоуну.       Вот только Тоун, похоже, не разделял его желания «сделать всё молча и по-быстрому».       — Что ты сказал?..       — Что слышал, Тоун.       — Нет-нет-нет, не пойми, что до меня не доходит, просто… Как ты там сказал недавно? Ах, да. «Я под тебя не лягу, Тоун»?       — Считаешь, здесь есть что-то смешное?       — О, нет. Лишь некая ирония. А, знаешь, что мне напоминает всё это? Вся эта ситуация? Твоё желание поступить правильно, даже если после ты не сможешь спать по ночам?.. Ах, да Аллен, точно-точно, как я мог забыть. Флэшпоинт.       Барри смотрел на Тоуна и не понимал, к чему этот человек ведёт свою мысль. Хотя в глубине души, наверное, уже это чувствовал, просто не хотел признавать, не хотел верить своим догадкам.       — Попроси меня. Нет, подожди-подожди, не так… Умоляй меня об этом. Да, теперь всё верно. Умоляй, чтобы сделал это с тобой.       — Что?.. — Барри чувствовал, как его рот несколько раз приоткрылся, но слова — все: от возмущения до отчаяния — застряли где-то в горле, образовав ком, который лишал возможности даже нормально дышать. Уже в очередной раз за несколько часов Барри казалось, что он ослышался.       — Да, Аллен! Умоляй меня о том, чтобы я сделал это с тобой. Так же, как и умолял меня когда-то вонзить нож в сердце своей матери. Потому что это правильно, да? Потому что ты герой, всегда поступающий по совести?       Не в силах смотреть на сидящего напротив человека, Барри отвернулся к стене и с силой прижал пальцы к вискам. Барри казалось, что всё происходящее — чей-то дурной сон, потому что это просто не могло быть правдой. Просить… умолять Тоуна… сделать… это с ним сейчас? Нет, это определённо не могло быть правдой.       Барри чувствовал, как горячо стало глазам, и пока ещё была возможность контролировать свои слёзы, Барри повернулся к Тоуну и, глядя куда-то сквозь него, произнёс совершенно чужим голосом:       — Тоун, я хочу, чтобы ты… сделал это со мной.       — Так, по-твоему, умоляют? Ну же, Аллен, старайся лучше.       — Я умоляю тебя, Тоун… Я умоляю тебя сделать это со мной.       — Сделать что? Чувствуешь, не хватает конкретики?       — Да, Господи Боже!.. Я умоляю тебя трахнуть меня, Тоун! Изнасиловать меня!.. Что ты ещё, чёрт возьми, хочешь от меня услышать?!       В пару шагов преодолев расстояние между ними, Барри вцепился в подлокотники стула, на котором сидел Тоун, и буквально прокричал всё это ему в лицо. Чувствуя при этом, как пылают собственные щёки и щиплет в глазах. Барри и сам не ждал, хочет ли он услышать что-то в ответ, но Тоун не шелохнулся, всматриваясь в раскрасневшееся лицо напротив. И от этого взгляда Барри стало не по себе. Но тут раздался голос Хартли, и Барри поспешно отпрянул назад и обернулся.       — Часики тика-а-ают. Я знаю, что тебе, Эобард, кроме лишения свободы, мне пригрозить нечем… Но, вот что насчёт тебя, Барри? Сперва я хотел выбрать кого-то из твоих дорогих друзей, твою жену Айрис или… боже, да у тебя такой ассортимент: схвати любого прохожего и пригрози ему смертью, как ты выполнишь любую мою просьбу! Но знаешь, я тут недавно узнал, что у тебя объявилась очень хорошенькая дочь! А? Как тебе такой вариант?       На экране телефона гигантских размеров, который Хартли так услужливо поднёс ближе, была Нора. Она сидела на стуле, голова её была опущена, а на запястьях виднелись браслеты, ограничивающие её суперскорость.       — Noli me retinere. Furcifer nolo esse*.       Связь пропала, а перед глазами так и остался стоять образ беззащитной Норы. Барри не понял прозвучавшие на латыни слова, но суть их могла означать лишь одно — его дочь в опасности, и спасти он может её лишь одним способом, размышлять об ужасности которого уже совершенно нет времени.       Наверное, Барри впервые лишь сейчас испытал по-настоящему отцовские чувства к своей недавно появившейся в его жизни взрослой дочери. Никогда прежде Барри не желал так сильно кого-то спасти. И не потому, что так было правильно, или другого выбора не было, а потому, что это была его дочь, и только сейчас Барри смог осознать насколько велика его любовь к ней — Барри был готов сделать что угодно.       Да, Хартли был прав, говоря, что Барри действительно способен был сделать что угодно даже ради спасения жизни случайного прохожего, но именно мысль о Норе заставила Барри снова поднять взгляд на Тоуна:       — Тоун, умоляю: сделай это, просто сделай, — голос Барри больше не дрожал.       Но, стоило Тоуну подняться со стула и сделать нескольких шагов, Барри невольно попятился и упёрся в стену. Одновременно радуясь, что она сейчас оказывала поддержку, и проклиная её, потому что именно она превращала Барри в загнанного зверя.       — Раздевайся, Аллен.