Вам когда-нибудь бывало страшно от собственных чувств? Вы когда-нибудь недоумевали от внезапно возникших мыслей, которым, как вам всегда казалось, уж точно не место в вашей голове, равно как и неуместным чувствам — в сердце? Не скажу, что со мной такое приключилось впервые, ведь я слишком часто принимала в своей жизни неверные решения — сплошной эксцесс, как говорила всегда мама… Но сегодня всё было иначе...
Нора посмотрела на исписанные страницы и, нахмурившись, прикусила карандаш, словно пребывая в неуверенности: стоит ли доверять даже собственному дневнику содержимое своих мыслей. Будто, обретя форму в виде слов, они мгновенно и бесповоротно превратятся в действительность. В ту самую, к которой Нора совершенно не была готова.
Сегодняшний день начался, как обычно: даже имея суперскорость, Нора опоздала на работу, за что тут же получила делано укоризненный взгляд от выходящего из своего кабинета капитана полиции и по совместительству дедушки Джо. Нора официально получила место одного из криминалистов полиции Централ Сити почти сразу, после победы над Цикадой и разоблачения планов Эобарда Тоуна.
Её наставника, её секрета… Человека, который чуть было не разрушил её взаимоотношения с отцом и всей семьёй; который, как и предупреждал отец, преследовал лишь свои цели и помогал только себе.
Но именно известия о Тоуне и заставили Нору почувствовать сегодня
то, от чего ей вдруг стало страшно, и
подумать о том, о чём она теперь боялась написать даже в своём дневнике, лежащем на рабочем столе в лаборатории, которую Нора делила с отцом.
Поиски сбежавшего Эобарда Тоуна уже давно перешли в разряд второстепенных задач их команды. Ведь, совершив побег в 2045 году, он мог теперь находиться где угодно и когда угодно. Именно поэтому отец и мама, равно как и вся команда Флэша, настояли на том, чтобы Нора пока осталась с ними в этом времени.
Такому решению Нора и не думала противиться.
Она не хотела этого признавать, но в первые часы, после того, как Цикада был остановлен, Нору безумно пугала мысль, что ей придётся остаться в своём времени и проводить родных в 2018й. Ведь в большей степени её пугала не мысль о расставании с отцом, мамой и всеми остальными и последующее одиночество, а тот факт, что Тоун может находиться в этом же 2045 году. Нору пугало, что этот человек в любой момент способен нарушить её одиночество.
А, возможно, Нору пугало и то, что он никогда этого и не подумает сделать.
И вот сегодня утром мама сообщила ей, что отец отправился к Легендам, которым удалось составить некую последовательность перемещений Тоуна. Благодаря этому алгоритму отец надеялся найти этого человека и вернуть его обратно в тюрьму.
Именно поэтому Нора и опоздала на работу, потеряв всякое ощущение времени. Ведь смесь чувств от этой новости была настолько хаотичной, настолько для неё новой... В этом потоке Норе не сразу удалось разобрать именно то, что теперь и вызывало недоумение и страх.
Я снова его увижу!
Эта мысль, как и последующая радость, буквально пригвоздили Нору к месту, став для неё словно пощёчиной: внезапной и хлёсткой. Эта внезапная радость мгновенно вернула Нору в то время, когда она снова и снова переступала порог уже знакомой до мелочей камеры, испытывая при этом совершенно непонятное волнение и её — радость.
Но тогда Нора могла объяснить самой себе причину этих чувств. Тоун просто стал для неё наставником, стал тем, кто рассказал ей правду об отце — не удивительно, что у неё были к Тоуну тёплые чувства. Но сейчас… То, что она почувствовала
сейчас, стоило ей только подумать о встрече с этим человеком… Это не было просто тёплым чувством.
Эта радость была совершенно иной.
Так радуется приговорённый, если ему даруют помилование, так радуется зависимый, если ему обещают новою дозу, так радуются лёгкие, которым наконец позволили наполниться воздухом, так радуется сердце, измученное тоскою по тому, кого бесконечно и преданно любит.
От этих мыслей Нора с силой прижала карандаш к бумаге дневника, готового принять все её секреты, и услышала треск.
Я люблю Эобарда Тоуна? Что за бред?
Подумав, что ей определённо не помешало бы подышать воздухом, Нора отправилась бродить по улицам, зная, что если произойдёт что-то серьёзное, ей позвонят, а её появление не заставит себя ждать.
Сейчас использовать свою способность и бежать совершенно не хотелось. Словно сила скорости была унаследована ею не от отца, а дарована Тоуном — Норе не хотелось лишний раз думать об этом человеке. Поэтому, полностью погрузившись в разгадку очередного дела, в котором был замешан злой мета, и стараясь не обращать внимания на другие мысли, так и норовящие снова захватить её внимание, Нора даже не поняла, в какой именно момент и откуда последовал сильный удар, а под щекой оказался асфальт — сознание почти мгновенно было заполнено густой тьмой.
***
Несколько приводящих в чувство ударов по щекам — и Нора резко открывает глаза. Даже ещё не разобравшись где она и что происходит, инстинктивно Нора делает попытку сорваться с места, но тут же понимает, что не только привязана к стулу — наручники, подавляющие её силы, сделали её совершенно беззащитной в руках врага. Вот только, как оказалось, вредить ей лично никто не был намерен.
Нора обернулась по сторонам. Она не сразу заметила, что позади неё сидит вся команда Флэша. Но задать свой миллиард вопросов Нора не успела: раздавшиеся голоса тех, кто был на большом экране, который Нора тоже сперва проигнорировала, принадлежали её отцу и Тоуну.
Сердце несколько раз пропустило удар, и ужаснее всего был тот факт, что причина этому не была вовсе не опасность, грозящая находящимся здесь людям, ей или её отцу — Эобард Тоун одним своим голосом, казалось, мог остановить сердце Норы прямо сейчас.
Вот только этих усилий от Обратного Флэша не потребовалось. Хартли Рэтэуэй, демонстрируя её фото и видео в бессознательном состоянии, потребовал
такое… Норе пришлось обернуться, чтобы увидеть в глазах хоть кого-нибудь из команды опровержение того, что, как казалось Норе, ей наверняка послышалось. Вот только опровержения не последовало.
— Нора… Он убъёт Нору… — в голосе отца было столько отчаяния, что Нора закричала. За что тут же была удостоена резкой и призывающей к молчанию пощёчины от «надсмотрщиков» Хартли.
Из-за такого обращения Нора услышала вскрик негодования от сидевшей почти рядом матери, но он потонул в знакомом до острой боли в груди голосе Эобарда Тоуна, обращённом к отцу.
— Не убъёт. Раздевайся, Аллен.
***
Нору разбудил истошный крик, который, как оказалось через несколько долгих мгновений, принадлежал ей самой. Темнота, наполняющая помещение, говорила о том, что ещё глубокая ночь. Вот только снова пытаться заснуть Норе не хотелось совершенно. Она знала, что ждёт её по ту сторону реальности. Равно как и знала, что пожертвовала бы чем угодно, лишь бы случившегося между её отцом и Эобардом Тоуном никогда не произошло.
Нора опустила ноги с постели, провела ладонями по влажному от слёз лицу и невольно порадовалась, что временно переехала в гостевую комнату в СтарЛабс.
Находиться дома Нора больше не могла. Не могла смотреть на отца и на маму, которая вынуждена была делать вид, словно ничего не случилось. Словно она и понятия не имеет, почему её муж тоже просыпается посреди ночи от собственного крика, почему день ото дня находится словно на грани, словно у пропасти, в которую готов вот-вот сорваться... Они все — вся команда — должны были вести себя так, словно не являлись невольными зрителями произошедшего между Барри Алленом и Эобардом Тоуном.
А у Норы всегда были проблемы с ложью. У Норы
вообще были большие проблемы. Ведь посреди ночи она стояла в блоке для заключённых в ожидании, когда откроются двери, а перед ней окажется та самая камера, к узнику которой она ещё ни разу с момента его поимки не спускалась.
Переминаясь с ноги на ногу, Нора ждала, когда её взору предстанет человек, который...
Эобард Тоун тоже не спал.
И, затаив дыхание, Нора, не пускаясь в объяснения, задала свой единственный и главный вопрос. Стараясь не замечать, как болезненно сжимается её сердце, а образы Тоуна и отца готовы разорвать это сердце на части.
— Как можно всё исправить? Тоун, как?..
