***
В комнате в СтарЛабс Норы не оказалось, как и в зале тренировок, и в каких-либо других помещениях тоже. Но только Барри уже было подумал, что Нора успела вернуться домой, как вдруг увидел, что камера Тоуна находится не в общем блоке, не в кольце, как тому быть положено. Камеры больше никого не фиксировали, но Барри сразу понял, что именно Нора (и Барри был в этом уверен) спускалась к этому человеку, говорила с ним, возможно даже делала это не единожды. Барри поклялся себе избегать Тоуна столько, сколько будет возможно, пока прошлое окончательно не окажется в прошлом, но похоже этому желанию было не суждено сбыться. Барри мог бы попытаться вернуть камеру Тоуна на место и отсюда, чтобы не спускаться вниз, но это решение было пропитано настолько отвратительным чувством трусости и отчаяния, что, преодолев себя, Барри всё же отправился в блок, где содержались пойманные заключённые. Спускаясь вниз, Барри перебирал сотни вариантов того, что он может сказать этому человеку; того, как должен посмотреть на него и что при этом должен заставить себя чувствовать (ничего — было бы самым идеальным вариантом, но Эобрад Тоун даже и в лучшие времена умел вывести Барри на эмоции одним своим видом). Главным его, Барри, "козырем" сейчас была дочь. Да, Барри твердил себе, что шёл сейчас к Тоуну лишь спросить, где Нора, или как давно и часто ли она приходит его навестить. Барри не нравилось, что его дочь забыла закрыть отсек после себя, и Барри был рад этому недовольству, потому что все эти чувства и забота о Норе могли бы легко скрыть всё то, что на самом деле творилось у Барри внутри. Например, это было желание на скорости просто закрыть чёртов отсек, а уже после наверху поговорить с дочерью. Но Тоун, конечно же, поймёт, кто был его молниеносным посетителем, и даже если после этого Барри никогда с ним не встретится лицом к лицу, то Барри уж очень не хотелось, чтобы Тоун хоть на минуту мог подумать, будто он, Барри, сломлен, будто он его боится. С Барри было достаточно и того факта, что Тоун видел его слёзы, что Тоун… Барри оборвал свою мысль, не желая потерять настрой "сердитого и взволнованного отца". И вот, повернув за угол, Барри его увидел. Тоун стоял в своей камере к нему спиной и держал что-то в руках, на полу стоял большой стакан молочного коктейля. И Барри понял, что и его, и еду, которую сейчас Тоун держал в руках, принесла ему Нора, и от этого умозаключения Барри обрёл то, чего так сейчас хотел — злость. — Знаешь, что странно, Барри? Согласно нелепым людским законам, именно я должен бы скрываться и всячески тебя игнорировать. Но у нас всё в обратной последовательности, да? Обратной. Иронично, не так ли? Чего хотел? Тоун резко развернулся к нему, и при виде непринуждённости этого человека, равно как и от произнесённых Тоуном слов вся накопленная у Барри злость, серьёзность, “отцовская” сердитость тут же испарились. Будто исчезнувший спасательный круг, они оставили Барри барахтаться в океане тех чувств, что у него остались, и ни одно из которых не помогало сейчас совладать с собой и ответить нечто стоящее, нечто такое, чтобы Тоун сразу понял: с ним всё в порядке, и случившееся никак на него не повлияло; что у него есть более важные вещи в жизни, с помощью которых он уже и думать забыл о случившемся между ними. С ними. Вот только это было не так. — Я не… — Барри, сам не знал что именно он хочет сказать, просто молчание с каждой секундой начало отражать его отчаяние и беспомощность. Но договорить Барри не успел. И не потому, что так ничего и не смог придумать: внезапно мимо него пронесся вихрь фиолето-жёлтых молний, и, остановившись почти у самого стекла камеры Тоуна, оказался запыхавшейся, раздосадованной Норой. — Вот ведь шрап! Это была просто потрясная идея, но у меня ничего не выходит, Тоун! Ничего! — но вдруг Нора резко замолчала, а, обернувшись, попыталась изобразить самое невинное выражение лица, на которое только была способна, — Ой… Привет, пап.Приоткрывая двери
4 мая 2020 г. в 17:08
— И, что, папа правда не мог признаться тебе в любви сто-о-олько лет? — услышал Барри удивлённый голос Норы, которая помогала Айрис готовить ужин, и грустно улыбнулся тому, с каким интересом Нора всегда ловит те или иные подробности из их с Айрис жизни. А грустно Барри было потому, что, как бы он не был рад присутствию дочери в своей жизни, Норе пора было отправляться в своё время.
— Представь себе…
— Это, наверное, из-за того, что папа больше ни с кем не мог поделиться своими чувствами, никто не мог дать ему хороший совет, ведь по совместительству, именно ты и была его лучшим другом, и это, конечно, далеко не швей.
— Поэтому твой отец просто снова и снова назначал новые даты для этой миссии, которые всякий раз выпадали на разные торжественные поводы.
— Теперь я не понимаю, как он вообще сумел тебе признаться!
— Не поверишь, но это случилось в самый неподходящий момент: когда я начала встречаться с его коллегой по работе, и напарником твоего дедушки. Его звали Эдди Тоун.
— Да, ладно??
— Представь себе, твоя мама была девушкой дальнего родственника Обратного Флэша…
Невольно слушая рассказ Айрис, Барри настолько углубился в свои собственные воспоминания, что даже не заметил того неловкого молчания, что возникло между его дочерью и Айрис в момент упоминания Тоуна. Барри с улыбкой вспоминал, как действительно постоянно назначал даты для того, чтобы совершить невозможное: признаться Айрис в любви. Вот только улыбка сошла с его губ, как только Барри вспомнил причину, по которой он не смог признаться в этом на выпускном...
Десять лет назад
Целых полгода прошло с последней неудачной попытки Барри рассказать о своих чувствах Айрис. Но вот теперь новая дата для этого подвига приближалась, казалось, быстрее скорости света, и Барри ощущал, что ему совершенно не хватает скорости подготовиться к этому событию, назначенному на день выпускного. Но только на этот раз Барри мешал не только страх возможной реакции лучшей подруги или неуверенность в себе. С недавних пор в уравнении “Барри + Айрис” впервые появилась новая переменная.
Выпускной был не только очередным поводом признаться в чувствах, но и некой отправной точкой, из которой Барри мог наконец последовать за своей целью: выучиться на криминалиста и устроиться работать в полицию, чтобы расследовать дело смерти мамы и вызволить своего отца из тюрьмы. Как и мог наконец последовать за недавно появившейся мечтой, и поступление в колледж был первой важной ступенью на пути к ней — на пути к мечте по имени Харрисон Уэллс, который словно главная, а спустя время и единственная звезда, вот уже несколько лет манила к себе Барри своим ярким светом.
Барри так потом и не понял, что послужило причиной случившемуся в тот поздний вечер, о котором Барри отчаянно и долго потом не мог забыть. Было ли это следствием предвкушения свободы, к которой все так стремятся в юные годы, пьянящее чувство тёплой весны или грядущая атмосфера, которую могут подарить лишь такие события, как выпускной вечер?
Барри лежал на животе и, в попытке унять волнение перед завтрашним событием, которое несомненно не даст уснуть до самого рассвета, начал один за другим пролистывать научные журналы: любимые выпуски, в каждом из которых мелькало всегда одно и то же лицо. Это был Харрисон Уэллс. Барри пробежался глазами по давно зачитанным строкам и нашёл те самые слова, которые всегда толкали его к тому, чтобы начать мечтать. В одном из интервью этот человек говорил о своих сотрудниках, об их личностных качествах и критериях, рассказывал кто и как оказался в команде “СтарЛабс”. После прочитанного Барри всегда предавался сладостным мечтам о том, как однажды Харрисон Уэллс возьмёт в свою команду и его, Барри Аллена.
Но в этот раз бесчисленная по счёту "первая встреча" с доктором Харрисоном Уэллсом прошла в воображении Барри совершенно иначе. Настолько, что в какой-то момент в дверь комнаты, которую Барри в этот вечер решил закрыть (будто уже заранее предвидя, какую злую шутку сыграет с ним его воображение), настойчиво забарабанил Джо.
— Я слышал шум, и уж подумал, кто-то забрался в дом, — Джо выразительно посмотрел на валяющуюся на полу настольную большую лампу.
— Да, я просто... — в привычном нервном жесте Барри взъерошил свои волосы на затылке, мысленно умоляя себя не начать краснеть.
— А ты чего заперся? И знаешь, не будь ты таким… умником, — Джо бросил взгляд на журналы, на каждом из которых было изображение Харрисона Уэллса, — То я бы подумал, что занимаешься тут чем-то…
— Нет-нет, я… Я просто… Мне просто выпала честь сказать слово на церемонии награждения… Ну, как лучшему ученику, и я ничего не могу придумать… И я разозлился и не рассчитал сил… — Барри кивнул на валявшуюся там же на полу книгу-биографию доктора Уэллса.
— Понятно. Этот доктор Уэллс всегда тебя возбуждал: возбуждал твой интерес к науке; не мудрено, что ты хочешь вдохновиться всем этим… Ладно, долго не засиживайся, а то будешь выглядеть завтра помятым.
— Да, конечно, я уже как раз собирался ложиться.
Проснувшись утром, Барри точно знал две вещи: случившееся перед сном было совершенно ненормальным, и он теперь — сегодня точно — не сможет признаться Айрис в своих чувствах. И не сможет сделать этого не потому, что струсил. А по той причине, что Барри засомневался в том, кто он и действительно ли достоин Айрис. Действительно ли любит её или просто прячется за этим чувством, пытаясь скрыть другое? Если честно, Барри впервые не хотелось искать правду. Поэтому впоследствии Барри просто зарыл в себе эти размышления и воспоминания о случившемся так глубоко, как только смог. И до сегодняшнего дня не выпускал наружу.
— Я скоро вернусь, мам, — услышал Барри взволнованный голос Норы, который помог ему прервать поток мыслей и воспоминаний, разбираться в которых ему не хотелось и спустя столько лет.
Но вот в том, что происходит в сердце и мыслях своей дочери, Барри захотелось разобраться ещё больше: в том, что может скрывать Нора. Или Тоун.
После случившегося Барри не раз думал, почему Тоун решил спасти Нору. Ведь пусть Тоун и был злодеем, но то, что он сделал с Барри... это никак не вписывалось в характер этого человека: подобное унижение своего врага не могло принести Тоуну удовольствия, и Барри отчего-то был в этом уверен. Или же ему этого хотелось? Хотелось, чтобы Тоун не сидел сейчас в своей тесной камере и не перебирал моменты произошедшего между ними со злорадством, чувством превосходства или ощущением победы?
Нет, убеждал себя Барри, Тоун пошёл на этот шаг именно ради Норы, и Барри не мог не задаваться вопросом: почему? Как и не мог нехотя не задаваться другим вопросом. Пошёл бы Тоун на такую "жертву" ради него: если не сейчас, то в прошлом, когда Барри ещё считал себя учеником и другом этого человека.
Барри уже не раз ловил себя на мысли, что знает о происходящем на сердце Норы. И жест Тоуна лишь подтверждал его мысли-опасения. Нора вполне могла чувствовать к своему наставнику (как бы не хотелось Барри думать о Тоуне в таком ключе) то, что чувствовал когда-то сам Барри, даже будучи… парнем.
Последняя мысль заставила Барри резко подняться из-за стола, за которым он делал вид, будто пишет отчёт для по одному из полицейских дел (Барри взял папку с делом домой специально, как только узнал о планах Айрис поужинать всей семьёй: Барри теперь не мог находиться среди близких ему людей без какого-либо дела; ему теперь всегда хотелось казаться позитивно-занятым, чтобы на прозвучавший (не дай бог!) вопрос “Как он? Что с ним?” он в порыве отчаяния не сорвался и не рассказал обо всём случившемся. После такого откровения он бы точно добровольно отправился в Силу Скорости, на другую Землю или, подобно Тоуну, в другое время).
Барри поднялся так стремительно, что едва не опрокинул кипу документов. Будто если он переместится сейчас в другое место, то все эти противоречивые мысли и не самые приятные воспоминания, касаемые его чувств к Тоуну, останутся не только в прошлом, но в другом пространстве.
— Куда ушла Нора?
— Сказала, что ей нужно что-то забрать из своей комнаты в СтарЛабс
— Тогда я… Я быстро отнесу отчеты в участок и вернусь, хорошо?
— Если встретишь папу, попроси его поторопиться, я хочу, чтобы он помог мне с десертом.
— Да, конечно!.. Я скоро.
Барри не был уверен в том, о чём именно он хочет поговорить с дочерью: о возвращении в своё время или о её возможных чувствах к Тоуну. Как и не знал, почему выяснить и поставить точки во втором вопросе для него так важно. Будто с помощью Норы, (помогая ей разобраться со своими чувствами и мыслями) Барри сможет закрыть этот вопрос и для самого себя; сможет поставить долгожданную точку.