***
— Юнги? —Хосок... Давай мы сейчас немного помолчим. Хорошо? — парень кивнул и сжал в руках остывший и когда-то вкусный карамельный латте. Чимин сейчас дома, у нас дома, думаю спит. В больнице он не остался, так как нужны деньги на операцию, а их нет и лежать ему там просто так нечего, как сказали врачи. Я до побеления костяшек сжимаю кулаки и пытаюсь дышать. Я взял ответственность за этого ребёнка и не могу допустить чтобы он... Он... Не могу даже произнести этого. Сердце болезненно ноет, крошится и нервные струны натягиваются так сильно, что кажется сейчас треснут и из меня выльется Ниагарский водопад. Но стиснутые зубы не дают потерять контроль. — Как он? — Дома. Отдыхает. — я горько усмехаюсь. — Хм, знаешь, он так радовался, когда вновь перешагнул порог квартиры. Ему в руки прыгнул Шуга и он чуть его не затискал до смерти. Целовал его ушки, пропищал что-то радостно, а потом кинулся в мои объятия и поцеловал. У меня тряслись руки и думаю даже губы, но он к счастью этого не заметил. Он был так счастлив. Казалось, что он напрочь забыл, что тяжело болен и что как можно скорее нужна операция. — Возможно, потому что рядом с тобой он чувствует себя настолько счастливым, что его не волнует и не пугает ничего вокруг. Есть только ты, твоя квартира, кот и любовь которую ты ему даришь. Он растворяется в этом, теряется, потому что любит тебя. — я с силой сжимаю волосы на макушке и стискиваю зубы с такой силой, что хрустит челюсть. Чимин любит так искренне и нежно, что кружится голова. Он показывает насколько ему хорошо, когда я рядом, даже если чувствует себя плохо. У него самая чистая душа и тёплое сердце и порой мне кажется, что я не тот, кому он должен дарить всего себя, ведь я даже не могу ему помочь... —Юнги... Юнги!? — я отрываю голову от стола и чувствую, как влага скапливается в глазах. Я роняю первую слезу на деревянный стол и сдерживаю внутренний крик, который застыл в глотке и желает чтобы его услышали. — Так ты сделаешь только хуже, успокойся. — тёплая рука друга на плече заставляет тяжело выдохнуть. Я будто учусь заново дышать. — Я никогда не бросал тебя, когда было тяжело и сейчас не брошу. Не сходи с ума и не пугай этим Чимина. Как думаешь увидя тебя в таком состоянии, что он почувствует? — у него разбита психика, биполярное расстройство играет с ним злую шутку и каждые негативные эмоции могут привести к плохому исходу. Я вспоминаю его тёплые губы на своей щеке, не один лёгкий поцелуй, что он подарил мне перед тем, как я уложил его. Чимин ждёт дома, тихо посапывая в подушку и я так чертовски скучаю, так чертовски хочу сейчас оказаться рядом с ним и тихо прошептать: "Всё хорошо, мы со всем справимся" и нежно коснуться губами ушка. Но в таком виде я не могу заявиться домой. Взяв себя в руки я стираю горькие слезы и выравниваю дыхание. Рука друга все ещё на моем плече и мне от этого чуточку легче. — Спасибо Хоби. — положив свою руку поверх его я аккуратно поднялся с нагретого места. — Думаю мне пора. — Конечно. Прошу тебя не строй из себя героя, хотя бы передо мной. Мы оба знаем что это не так и всем когда-нибудь нужна помощь, для этого и нужны друзья. Мы обязательно что нибудь придумаем Юнги. — Я для тебя все ещё Хён. — Хм, ты не меняешься. Иди к тому для кого ты действительно являешься хёном. Почему-то мне кажется, что он не уснёт без тебя. — Хосок излюбленно подмигнул, а мне ничего не осталось как убийственно стрельнуть в него глазами.***
Чимин в белом свитере жутко мягкий на вид, уже выцветшие рыжие волосы стали персиковыми, он уютный до ужаса. Хочется искренне его обнять, не так, как будто ищешь поддержки или хочешь чтобы он хоть немного забрал твою боль через прикосновения, а потому что действительно хочется, без всякой причины, потому что так нужно . Прижав к себе ноги обтянутые домашними чёрными штанами он аккуратно уместил подбородок на коленях. Сосредоточенный взгляд устремлен куда-то вперёд, он редко моргает, видно как старается не упустить мысль в голове, но она как на зло ускользает и Чимин тяжело выдыхает скопившийся в лёгких воздух. Трется носом о пушистые рукава свитера и облизывает слегка потрескавшиеся губы, которых все равно хочется касаться. Такое огромное количество раз, чтобы залечить все мелкие трещинки и увидеть как на них расцветает улыбка. Чимин вновь поднимает голову и в свете ночных огней я вижу приподнятые уголки губ, будто он понял, что за ним кто-то следит. — Хё-ён, иди ко мне. — тихая просьба шёпотом и мне не нужно большего чтобы понять, что он не в порядке. Держался, ждал и терпел. Как можно быть в порядке, когда за последнюю неделю жизнь проехалась по тебе грузовиком и подкинула жуткие бонусы в придачу? Бросая пальто на стоящее рядом кресло я касаюсь холодного покрывала пальцами, проезжаюсь подушечками и не понимаю, как Чимин ещё не замёрз. Почему-то открытое наполовину окно сначала не было мной замечено и только сейчас я понимаю, что моё яркое солнце медленно превращается в холодную луну. Тихо, в одиночестве увядает. А я тот кто не уследил и до сих пор ничего не смог исправить. С тяжёлым вздохом я сажусь на край кровати и Чимин поворачивает голову. Смотрит пустым взглядом, словно сквозь меня не выражая не единой эмоции, а затем по щеке катится одинокая слеза исчезая за воротником свитера. Проходит всего несколько секунд, после чего он подобно маленькому ребёнку перебираться ближе ко мне и неловко, медленно усаживается на колени. Сначала боком, а потом кусая губки перекидывает ногу и жмется грудью ко мне комкая в руках ткань толстовки. Он тихо дышит и старается не шевелится. У меня же больше нет сил сдерживаться. Своими холодными с улицы руками я касаюсь его талии и чуть сжимая бока резко тяну на себя, что даже места меж телами не остаётся. Слышу первый всхлип и то как намокает ткань одежды. Аккуратно придерживаю его за спину, а второй рукой зарываюсь в волосы и не отпускаю от своего тела. Так быстро бьётся маленькое сердце, так сильно содрогается тело, ему страшно и мне тоже страшно, но я не могу позволить себе лить слезы и... И ему больше не дам. Да, я не Бог и не властен над жизнью, не могу заставить все идти так как надо, не могу щёлкнуть пальцами и остановить время, могу лишь попытаться подарить ему жизнь лучше, чем она была до этого. Пухлые щёчки покраснели и горят огнём от горячих солёных слёз и мои холодные руки ярко это ощущают. Я целую мягкую кожу, касаюсь губами век и длинных ресниц на которых скопились капельки слёз, аккуратненький розовый носик, впадинку над губой. Он такой горячий и мягкий, такой драгоценный. Смотрит на меня большими красными, чуть припухшими глазами, а затем тянется вперёд перекрывая нам обоим кислород. Отчаянно жмется губами, порой промахиваясь целуя подбородок, скулы и щеки. Ладонями я крепче удерживаю его личико и снова соединяю наши губы вместе. Нежно шевелю губами, начинаю посасывать его верхнюю, а после медленно и аккуратно не ощущая препятствий проталкиваю язык в ротик Чимина. Поцелуй горячий, мокрый и яркий, но милый, и я чувствую как моё солнце улыбается, притягивает меня за плечи ближе к себе пухлыми влажными пальчиками и тихо всхлипывает. — Ты ведь у меня такой сильный Чимин, во много раз сильнее меня. — Не-ет... Это не так. — он утыкается носом мне в щеку, невесомо касается губами и щёки мои становятся влажными, горячими. Невообразимо приятно ощущать его так близко. — Я слабый, настолько беспомощный и проблемный, что от меня отказались все. — Я ведь здесь. — я ловлю его пропитанный болью взгляд и завожу руку за шею касаюсь волос вплетая в них пальцы. — Чимин, не все бывают сильными, это тяжело, а ты ребёнок. Я не брошу тебя, не позволю случиться плохому и мы со всем справимся. Веришь мне? — я соприкасаюсь с ним лбом, чуть задевая кончик носа своим. — Об-обещаешь?.. Юнги-хён, обещаешь? — я целую его в горячие губы и с чмоком отстраняюсь, чувствуя как по щеке катятся мои слезы.