Ab exterioribus ad interiora

Теперь не Юнги провожает тебя, а наоборот. Идёшь чуть позади, соблюдая дистанцию, и не можешь отделаться от гнусных мыслей. Мин тоже в себе, хотя страшно его отпускать туда. В себя. Ибо там парень может встретиться со вторым собой, а ты того второго видеть абсолютно не желаешь. — Что произошло? Почему ты такой потерянный? — равняешься с молодым человеком, отбрасывая последние сомнения. — Я, — юноша мнётся, отводит взгляд. — Всё в порядке, Т/и, правда. — Ты совсем не умеешь врать, знаешь? — Мин вновь тушуется, заливаясь краской. Вдыхаешь поглубже и, хватая его за край рукава, останавливаешься. — Скажи мне правду, пожалуйста. Знаешь, что Мин может тебе полностью полноправно не доверять, но на что-то надеешься, ждёшь. Так отчаянно и до последнего желаешь верить — молодой человек не совсем закрылся после того, как оттолкнула его пару минут назад. Он ведь может, может опять превратиться в камень, как раньше ненавидеть разговаривать, будет убегать, потому что только что ты показала, что можешь легко и быстро избавиться, можешь загубить всё, что было между вами. А что там было такого? Вы называете это дружбой, а каждый думает о чём-то большем. Но ситуация такая, когда тяжело переступить порог, вы стеснительные, молчаливые, привыкшие свои проблемы решать в одиночку, никого не слышащие и не ждущие, сами по себе и всегда одни. Грустно и непримиримо глупо, поэтому решаешь, что надо уже хоть что-то сделать со всем происходящим, поэтому заговариваешь. — Прости меня, наверное, это личное. Но я хочу услышать, потому что переживаю за тебя, потому что ты сам не свой, я вижу, но как помочь — не понимаю, ибо не знаю всё в подробностях, — Юнги закусывает губу. Не только он чувствовал давление. Кто-то думает, что не делиться своими проблемами — это забота, помогающая не доставлять другому человеку беспокойства, но на самом деле это жестокость, потому что люди видят, как вам больно, а вы продолжаете улыбаться и говорить: «Я в порядке». Тогда больно становится не только вам. — Всё очень странно, Т/и, я не понимаю, что происходит. Я же говорил — помню тебя в коридоре, потом чернота, время будто улетело в никуда. Что я делал всё это время? Чем занимался? Почему оказался здесь? Это пугает… — Часто такое бывает? — все эти признаки хорошими не кажутся, знаешь, что они могут означать. — Не могу припомнить, раньше считал, что всего лишь забывчивый, однако подобное переходит все границы забывчивости — вы продолжаете медленно двигаться вперёд, пока молодой человек выдавливает из себя слова понемногу, после замолкая. Он не хочет говорить об этом. — Эй, Это же ты! Ди, как поживаешь? — рядом с вами возникает практически из ниоткуда парень, машет руками и лезет обниматься к Юнги, разрушая умиротворение и тревогу, правившие вашими чувствами пару минут назад. У незнакомца внешность примечательная, такую сразу запоминаешь. Розовые волосы, ирокез, облегающие штаны и чёрная рубашка, большие тёмные глаза, аккуратный нос и тонкие губы. — Кто вы? — Мин готов спрятаться за тебя и просить о помощи каждого прохожего, тебе так кажется, пока он продолжает сохранять отчуждённое выражение лица. — Я кто?! Ахаха, ты шутишь, что ли? Не виделись мы, конечно, давно, год почти, но как можно было меня забыть? Я вот отлично помню, как ты вдалбливал мне, что тебя зовут не как-то там, а Агуст Ди, к тебе по-другому обращаться нельзя, — парень смеялся, однако Юнги никак не мог понять, кто перед ним стоит. — Мы знакомы? Я не знаю вас. Вы путаете меня с кем-то, должно быть. — Мы с тобой раньше вместе часто тусовались, — незнакомец выразил искреннее беспокойство, полез в карман, долго что-то смотрел в телефоне, а после протянул к вам руку, показывая фото, на котором он и Юнги вместе. — Теперь можешь остановить свою шутку. Друг смотрит на тебя широко раскрытыми глазами, в которых плескается бушующий океан страха и недоумения. Он не знает, что за человек перед ним, пока второй доказывает вам, что они знакомы. Ты слишком хорошо понимаешь, что это ещё одно доказательство того, что Юнги страдает расстройством множественной личности.