Ab exterioribus ad interiora

— Т/и, это я, — у Юнги уже вошло в привычку звонить тебе по ночам, не сразу понимаешь, что он имеет в виду, переспрашивая, чего парень хочет от бедной студентки в конце семестра, что легла спать два часа назад. — Это я, Юнги, — хватаешь очки со стола, как будто они помогут в темноте разглядеть что-то такое, что точно вернёт способность соображать. — А? — быстро хлопаешь ресницами, опуская ступни на холодный пол, и зарываешься пальцами в спутанные локоны. — Мы с Ди поменялись. На время, — слышишь по голосу, что юноша улыбается, не сдерживаясь, впервые так открыто за долгое время. Даже захотелось оказаться рядом, дабы запечатлеть жутко очаровательную физиономию друга, которой сверкает друг не часто, ведь настолько замечательной она, конечно, становится в редкие моменты радости. — А?! — вскрикиваешь, наконец, понимая до конца, что имеет в виду молодой человек, запинаешься о палас и падаешь, шипя. Юн смеётся заливисто, представляя, как мило сейчас выглядишь, в темноте держась за ногу, которую стукнула о кровать, про себя поливаешь градом ругательства неудачно стоящую мебель и морщишься, а очки съезжают с носа. В ожидании смотришь в пустоту, полностью сдаваясь под напором этого восхитительного переливистого звука мужского веселья. Спустя столько времени, он смог выбраться наружу, а сейчас так задорно хохочет, что уголки губ сами по себе тянутся к ушам. Ты скучала. Рада за него безмерно, хотя, и не подозреваешь, насколько свободным сейчас чувствует себя Юнги. Будто крылья в одно мгновение выросли за спиной, ими ещё нужно научиться пользоваться, но они успели расправиться, до них можно дотронуться, вырвать пёрышко и пощекотать собственный нос. Это его символ безграничной независимости, которой никогда не хватало, потому что вечно преследовал страх — что вот, сейчас, появится вторая личность и подавит его, разберёт по кирпичикам, избавится, словно от ненужного мусора. Решение почему-то нашлось легко, так как никто и не подозревал. И с чего это Ди так внезапно решил прекратить враждовать? Можно было бы подумать, что юноша что-то замышляет, однако Мин до трясущихся поджилок хочет верить — нет. Всё не так, и они, возможно, могут жить в мире, если пожелают. — А ещё этот раздолбай сломал мою единственную зарядку от айфона, у тебя случайно нет лишней? — разваливаешься на мягком паласе, смотря в потолок. Пусть бы было побольше подобных ночей, дней и минут, когда мир кажется приветливым и спокойным, а не тем монстром, что вечно скалит зубы на вас. — Есть, в универ притащить? — У меня завтра нет пар, — парень кашляет в кулак и всё размышляет, как бы сказать то, о чём думает. — Заболел? — прерываешь поток мыслей Мина своим взволнованным тоном, от этого у молодого человека слегка немеют ноги. — Да нет. — Точно не простуда? — поднимаешься с пола, включая свет, надеясь, что завтра мама тебя с утра не превратит в фарш за ночные разговоры и похождения. — Точно, — отвечает парень вслух, а про себя думает: «Если и заболел, то чем угодно, явно не ей. Простуда не провоцирует столь сильное желание любым способом оказаться рядом». — Хорошо, поверю, однако пообещай, что будешь одеваться теплее, ладно? — хмуришься, ища в ящиках белый проводок, вспоминая, как Ди отдал тебе свою куртку, а сам остался в тонкой водолазке. — Когда я смогу прийти за зарядкой? — Хоть сейчас, мне в любом случае через час вставать, — похоже, юноша там тоже обо что-то спотыкается, замолкая. — Так мне тебя ждать или нет? — Буду через сорок минут, — выпаливает и отключается, вызывая новую волну непроизвольной нежности, пробегающей по телу маленькими белыми человечками, щекочущими своими крошечными ножками твою кожу. — Блин! — оборачиваешься к зеркалу, понимая в секунду: жизнь — тлен. Волосы грязные, под глазами синяки, плюс из-за недосыпа на лице появились высыпания. Сорок минут, чтобы исправить всё это безобразие, нормально одеться и выйти навстречу другу. Не знаешь точно, почему так необходимо исправить «безобразие». «Ладно, на голову шапку нацепить и всё ок, однако я обычно с подобным не меньше часа вожусь!», — лихорадочно соображаешь, вытаскивая наружу все запасы косметики, по пути опрокидывая стул на пол со страшным грохотом. Через пару минут на телефон приходит сообщение от матери: «Ты не жилец». Извиняешься всевозможными словами и смайлами, попутно начиная наносить макияж. Пожалуй, в этом абсолютно все девушки похожи: будь то психолог, окулист или учитель математики. Все они, как под копирку, сходят с ума, когда на дисплее телефона загорается мужеское (или не мужское) имя, от которого извилины в мозгу сводит, те заходятся розовой ватой и наполняют ей голову даже самых умных. «Я у подъезда», — гласит сообщение, пришедшее на телефон через тридцать минут, а ты ещё и джинсы нацепить не успела. Выбегаешь в холод, практически врезаясь в юношу, встречаясь тут же с его горящими глазами, замирая в осознании, что накрывает с головой. Действительно давно в нём не было столько лёгкости и безмятежности, пару последних месяцев, если быть точной. И эти мысли прямо по пальцам жаром и по глазам подступающей сыростью. Словно вы вернулись к первым встречам, когда, несмотря на собственную незаметность, парень удивил тебя своими часто прорывающимися шутками и тёплыми улыбками. — Ты специально перед сном красишься, чтобы утром этого потом не делать? — застаёт тебя врасплох, пуская по щекам непрошенную красноту. — На, — протягиваешь провод, насупившись, стараясь игнорировать мужской полуоскал, который скрыть никак не получается. Парень забирает зарядку, вкладывая в маленькую ручку плитку шоколадки, быстро соображая, как может извиниться, но радость, до этого обволакивающая безразмерной кофтой вас обоих, будто бы распалась на частицы. — Спасибо, эм, я пойду, наверное? — молодой человек, кивает головой, жуёт невысказанные слова и разворачивается, делая пару шагов куда-то в сторону ночного города, игнорируя твой полностью ошалелый взгляд и открытый рот. Когда хочет посмотреть на то, как заходишь в подъезд, видит только, что девичья фигура с места не сдвинулась, продолжая буравить его совершенно удивлёнными глазами. — Т/и? — Вот дура, — шепчешь под нос, прибавляя злые отблески настроения в чёрные зрачки, что пронзают Юнги иглами. — Ты идиот? — Э? — вздыхаешь тяжело на прорвавшееся ругательство и пинаешь воздух ногой, вымещая на нём злость. — Иди, давай отсюда, видеть тебя не могу, — это ты такая смелая стала после общения с Ди, скорее всего, с которым по-другому просто не завести конструктивный разговор. Обиженно подбираешь губки, стреляешь на последок в дурью голову друга недобрым прищуром и уже готовишься возвращаться в тихую квартиру, где ожидает взбучка от матери за полуночные приключения. — Т/и? — юноша понимает, что ему нужно остановить тебя сейчас, да и твоя симпатично оскорблённая мордашка не позволяет парню уйти просто так. Но то, что порывается сорваться с языка, может всё разрушить, может стать для вас фатальной ошибкой… — Что? — отвечаешь тихо, пряча накрашенные губы в шарф, там же оставляя смущение. — Пойдёшь со мной на свидание?