imaginary. black star

И пропадает в миллионах на век когда-то самый дорогой человек Забывать друг друга пора нам Ты в полной апатии еще с того интервью. Миша был предельно вежлив и открыт с тобой, но лишь как с журналистом. Теперь ты догадываешься, почему бывшие практически всегда перестают общаться после расставания. Кажется, с лобовым стеклом разбились и твои розовые очки отношений. Вертишь в руках стакан с кофе, купленный недалеко от клиники вопреки запретам доктора. Излишнее возбуждение тебе не рекомендовали, но ты не нашла ничего лучше, чем прогонять апатию именно этим способом. После последней встречи с Мишей ты е могла отделаться от чувства предательства: ты все вспомнишь уж точно, а парню придется жить в догадках. Тебе и сейчас не хочется его видеть, хотя бы потому, что Миша посмотрит на тебя, как на больную, после того, как ты расплакалась, закончив интервью. Ты даже дни процедур поменяла, лишь бы не дай бог не пересечься с молодым человеком. Однако именно сегодня теперь пришлось приехать наперекор графику. Ты нервно стучишь кончиками пальцев по кожаному подлокотнику дивана и выбрасываешь стакан, закинув в рот мятную жвачку. По-детски глупо верить в то, что твой врач не услышит запах кофе за мятой, но ты все равно делаешь это. Вертишь в руках результаты анализов, которые забрала на стойке. Тебе ни о чем не говорят. Дверь кабинета с ударом распахивается, и оттуда вылетает Миша. Изо всех сил он швыряет папку в стену, та с глухим звуком падает на диван, а бумаги разлетаются в разные стороны. Не заметив тебя, парень падает рядом, схватившись за голову. Его длинные пальцы закрываются в каштановые волосы. Это все было настолько неожиданным, что ты ничего не успеваешь сделать, лишь наблюдаешь за картиной. И только чуть позже, пересилив себя и воспоминания с интервью, ты несмело касаешься плеча Миши. — У вас все в порядке? — задаешь вопрос полушепотом. — Нет, — рывком отвечает тебе парень, не меняя положения. — Медицина бессильна! А столько обещаний. — Может, есть другие варианты решения… проблем? — Мне сказали, что я никогда не вспомню, что было до аварии. Возможно, какие-то моменты, — Миша поднимает голову, сверля взглядом стену перед собой. — Вчера нашел фотографии девушки. В телефоне, в ежедневнике, на рабочем столе. Тебе становится даже стыдно: ты же не знаешь, удалил ли он твои фото в белье, без него, в душе, на кухне в муке, в кровати. Опускаешь глаза. — Я хочу вспомнить все сам! Мне похер на то, что расскажут другие, — отчаяние читается в мягком, осипшем голосе. — У меня только один вопрос: почему она до сих пор не отозвалась? Перестала со мной общаться, когда узнала об аварии? Она не могла быть для меня никем, даже если судить исключительно по фотографиям. По щекам катятся слезы. Не то, чтобы горячие, просто обжигающие кожу. Все не так, как ты себе представляла и успела надумать. Каким ты знала Мишу, таким он и остался. Все его черты, все его привычки четко пррслеживаются даже сейчас. — Ну почему… — на выдохе произносит Миша, а ты кусаешь губу, сдерживая всхлип. — Может, потому… — Ничего не выйдет, — бросает парень, подскочив на ноги. С его коленей на пол падает телефон, и на экране, на заставке, ты видишь свое фото. Собрав бумаги, пока ты тянешься за телефоном, чтобы подать его владельцу, Миша оборачивается на тебя. Ты встречаешься с его темными глазами, застывшими в одном единственном вопросе. — Т/И, — шепчет он.