***
— Ты знала об этом, ведь знала! Увидеть Ториса таким она явно не ожидала. Он пришёл без УБИ. Лёгкие снежинки падали на настоящие волосы, рассыпавшиеся по плечам, руки без варежек, которые сейчас же сжали окоченевшие пальцы Наташи, были тёплыми, а в глазах плясал живой огонёк. Не было пафосного шарфика, изящного пояса — ничего, что выдавало бы в нём мистера Лоринайтиса, как его называли в свете. И лишь губы нервно поджимались и закусывались, как у его двойника — видимо, этот жест не смог вытравить даже модуль сдерживания эмоциональности. — Но если знала, откуда? От брата? — Торис продолжал спрашивать… о чём-то. Наташа не понимала, о чём именно, но догадывалась, что это как-то связано с выкупом долга. Видимо, эта тема будет на слуху ещё недели две. — Ты сказал, что хочешь обсудить со мной что-то важное, — попыталась напомнить она. Торис замолчал. В глазах зажглись одновременно ярость и непонимание, а руки сжались сильнее. — То есть, это, по-твоему, неважно? — наконец заговорил он. — Если бы не этот выкуп, меня бы пустили на органы, это, по-твоему, неважно? — Как это? На какие ещё органы? На дворе вторая половина двадцать первого века, когда можно всё сделать из синтетики! Потому слова заставили, как минимум, напрячься. До Ториса быстро дошло, что Наташа знает даже меньше, чем он, поэтому, пожевав губами, он попробовал объяснить: — Правило натуральности — тебе оно о чём-то говорит? — Любой человек обязан получать необходимые для жизни вещи, не содержащие вредных веществ, нет? — Нет, в данном случае… это немного другое. Он вздохнул, глянул на чёрное небо, на фоне которого быстро двигались хлопья снега, и потянул с площади: — Давай зайдём куда-нибудь. Ты совсем замёрзнешь, если я начну объяснять всё здесь. Он в какой-то мере был прав. Наташа думала, что у него, как всегда, не очень-то холодно, но погоду не посмотрела. А на улице стоял мороз и дул ветер. Потому она с особым энтузиазмом схватилась за эту идею. Как ни странно, но они зашли в то же самое кафе, в которое Торис привёл её в первый раз. Это стало понятно не столько по обстановке, память на которую иногда подводила, сколько по древнему, но ещё добротному ковру, об который что тогда, что сейчас удалось споткнуться. Впрочем, в тепло хотелось настолько сильно, что было всё равно, куда, лишь бы пока работал обогреватель. — Так вот, — продолжил Торис, когда принесли чай и изгнать приспешника Генерала Мороза из тела удалось окончательно, — правило натуральности есть и в медицине. Его примерную суть ты обозначила, но в данном контексте она идёт с одной оговоркой: натуральным считается не только продукт, не наносящий вреда здоровью, но и полученный натуральным способом, без применения каких-то суперсовременных технологий. — Всё это интересно, но причём здесь медицина? — спросила Наташа. — Она вроде бы существует для того, чтобы избавлять от недугов больных, разве у нас много кто болеет? Торис слабо улыбнулся: — Брат тебя бережёт. Теперь понимаю, почему раньше ты хотела выйти за него замуж. Он почти всегда принимает основной удар на себя, давая тебе возможность жить без боли. Как бы я хотел стать таким… но вряд ли получится. Ибо такие сильные потрясения не проходят бесследно, если к ним не готовился. С этими словами он закатал рукав. Наташа в этот момент хотела отхлебнуть чаю. Хорошо, что не отхлебнула. От запястья руку покрывали скверные на вид красные бугорки, чем-то похожие на людской лишай. Торис дал ей посмотреть лишь мгновение, после чего быстро прикрыл рукавом. Голос дрогнул: — Я надеюсь, ты простишь, что показал. Не подумай, я не везде такой. Просто время неспокойное, приходится много волноваться. А когда волнуешься, приходит это. Сначала в самых потаённых местах, затем… вылезает. Он с сожалением посмотрел на Наташу и вздохнул: — Это… чтобы ты понимала. За редким исключением это есть у всех. Но иногда кто-то волнуется настолько сильно, что начинает страдать что-то из внутренних органов. Вернее, нет, из-за сбоя в работе внутренних органов появляется эта сыпь, но она же может ухудшить состояние. Одно её наличие пагубно действует на какой-то орган, маленький и незаметный, но при его поражении начинают страдать все другие. И вот тут в дело вступает принцип натуральности и кредит. Он попытался взять её за руку. Наташа вспомнила сыпь и быстро убрала её так, чтобы не дотянулся. Торис грустно кивнул. — Гораздо проще было бы заменить орган на синтезированный. Но синтетика, если это не кожа, долго и плохо приживается, к тому же есть большой шанс, что не приживётся вовсе, а тогда что? Вот тут в дело вступают доноры и пара препаратов для изменения генетического кода. Те, у кого есть согласные на это люди, всего через месяц могут получить нужный орган, причём практически идентичный тому, что собираются заменять. — Но ведь есть другие методы лечения. Сыворотки, ампулы, в крайнем случае можно попробовать народные средства и самовнушение, зачем доводить всё до такого… Торис качнул головой: — Зачем это тем, кто привык получать всё быстрее и лучше остальных? Зачем зашивать, когда можно выбросить и купить ещё одну такую же вещь? — Это бред, — заявила Наташа, на что он сухо рассмеялся: — Бред, говоришь? А что тогда происходит? Спроси у брата, он подтвердит, что уполномоченные моды Джонса начали трясти должников, а те, в свою очередь, трясут должников дальше. Падение эле-доллара подорвало здоровье многим, но знаешь, у кого-то проблемы посерьёзнее наших. Например, у тех, кто дышал одним воздухом с Джонсом. Не вдыхал его выхлопные газы, а именно стоял с ним вровень. Те же Артур, Людвиг, Франциск. Но несмотря на это, они оклемаются быстрее. Надо ли объяснять, почему? Неожиданно стало холодно. Наташа вспомнила слова сестры о том, что она уже на больничной койке рядом с Джонсом. Выходит, она… — Тата! — Торис вскочил, но, поймав удивлённый взгляд, выдохнул с облегчением: — Господи, не пугай меня так, хорошо? Ты побелела так, будто сейчас упадёшь в обморок! — Не дождёшься, — честно ответила Наташа и опустила взгляд в стакан. — Ты собираешься чем-то ещё меня шокировать? — Вообще не собирался, но прости, так получилось. Если можно, я кое-что у тебя попрошу. Вернее, мы кое-что попросим. Торис вытащил из кармана куртки конверт и протянул ей. — Это — новый счёт и код от него. В переписке ты сказала, что не будешь ориентироваться на показания на бирже, поэтому я, как твой уполномоченный, создал для нас другую, на тех условиях, которые ты обозначила в сообщениях. Мы будем платить или не платить, ориентируясь на них. — Вы — это Прибалтийский союз? Когда вы успели договориться? — Наташа повертела в руках конверт и убрала его в карман куртки. — Давно, просто мы не хотели беспокоить сообщество по пустякам. Прямо как твой брат с его Наньтунским союзом. Дело не в этом. Что у меня, что у нас проблемы с финансами. Большие проблемы. Брагинский сказал, что не будет принимать эле-доллары, но наши сбережения состоят на девяносто процентов из них, а между тем срок всё близко. Если мы попытаемся подать заявление в суд и отсудить эле-евро по стоимости до обвала, мы, наверное, сможем выиграть дело, но это займёт время, конкретно, ещё два месяца, как минимум. — То есть, ты хочешь попросить меня уговорить его дать вам отсрочку, — подытожила Наташа. — А почему сам не идёшь? Торис отвёл взгляд, рука как будто судорожно сжала салфетку: — Он… Я уже не уверен, что теперь кто-то, кроме тебя, сможет надавить на жалость. Учитывая то, что они с Яо сделали с Джонсом. А если не удастся… он же сказал, никаких послаблений. Либо деньги, либо полное отключение энергии. А это смерти подобно. Застопорится работа заводов, перестанут обогреваться теплицы, генерал Мороз погонит всех искать местечко потеплее, но многих убьёт. Когда-то я согласился с Джонсом, что строить электростанции на собственной территории — забирать под них место, которое можно превратить в райский уголок или прибыльное предприятие. Как теперь оказалось, самое прибыльное дело у Брагинского и Ван Яо. Ибо все переживают кризис, а с них — как с гуся вода. Он помолчал и уточнил: — На счёте уже есть деньги, но это четверть от всей суммы, что просит в эту пятилетку твой брат. Я понимаю, что они должны пойти на оплату долга перед тобой, но… пожалуйста, сделай всё возможное, чтобы Брагинский не разочаровался в нас. Скажи, что у нас есть деньги, если надо, отдай ему, но умоляю, убеди его сделать небольшую отсрочку. Мы вернём, всё когда-нибудь вернём… если только он согласится.***
Хотя Торис назначил встречу на час ночи и поспать удалось только во флаере, домой Наташа приехала не для того, чтобы отдыхать. Пока не было Ивана, она стащила его мегакалькулятор и стала считать. И к обеду насчитала очень неутешительные для себя суммы. Ей нужны деньги. Но теперь деньги — не эле-доллары, которые брат научил тратить без раздумья. Хакерство теперь не поможет, а поэтому они приобрели одно неприятное свойство: могли закончиться в самый неподходящий момент. Что, в принципе, и решили провернуть. Когда они обговаривали условия соглашения, брат сказал, что две трети нужных ресурсов ей будут доставаться за его счёт, а она сказала, что будет платить не раз в пять лет, а раз в год. Теперь Наташа с удовольствием согласилась бы на пятилетний план. Ибо денег на две авантюры и один обязательный платёж не было. Она могла заплатить долг за Софи и дать денег за Прибалтийский союз, но осталась бы на мели, а тогда брат вряд ли бы принял её ходатайство за Ториса и его друзей, да ещё мог начать копать, выйти на след старшей сестры и устроить скандал, в ходе которого бы разорвал несколько выгодных соглашений с Наташей. Посему она могла заплатить только за себя… и кого-то одного. «Софи в беде. У тебя есть всё, чтобы ей помочь. Иван уступит даже в том случае, если ты придёшь к нему без денег, но вряд ли шевельнёт пальцем, чтобы спасти Софи. А часики-то тикают, через неделю деньги уйдут, и помочь ей не сможет никто. Её покромсают кредиторы, вставят имплантанты, которые с пятидесятипроцентным шансом могут не прижиться, и тогда она просто-напросто умрёт!» «Спасёшь сестру — подведёшь сразу трёх человек. Иван стал категоричным донельзя, он не даст отсрочки. Неужели какая-то шваль, которая с лёгкостью променяла семью на мнимую роскошь, стоит того, чтобы ради неё погибли три просто слишком слабых для того, чтобы плыть против течения, но хороших человека? А один, между прочим, стал с недавних пор тебе нравится!» Наташа уткнулась лицом в подушку и горестно завыла. Она не могла принять решение. Ни Софи, ни Торис не заслуживали такой участи. Каждый из них был по-своему дорог, и потому заставлять её решать, кто же дороже… — Тата, ты чего! Тата, кол-кол-кол, что случилось-то? Брат сидел рядом и пытался её… успокоить? Но лишь глянув в его глаза, Наташа вспомнила Софи и чуть было не развылась ещё больше. — О, только не говори, что тебе тоже нечем платить, — тяжело вздохнул Иван. — Кажется, нужно было предупреждать заранее, минимум, за год. Я беседовал со шестнадцатью людьми, только у пяти на руках достаточная сумма. К сожалению, я не смогу сдержать обещания и возьму рассрочкой на год при условии, что мне заплатят хотя бы двадцать процентов от общей суммы к десятому числу. «Вот, видишь, рассрочка на год! К тому времени прибалты наверняка достанут нужную сумму, и ты можешь спокойно потратить свои деньги на сестру.» «Это их деньги. Они не достанут столько же к десятому числу. А сестра сама виновата, что втянулась в эти долги.» — У меня есть, чем платить, ты не так всё понял, — наконец смогла выговорить Наташа. — А что тогда случилось? — всплеснул руками брат. «Софи!» «Торис!» «Софи!..» «ТОРИС! ПУСТЬ ЭТА ШВАЛЬ ГОРИТ В АДУ!» Всё ещё колеблясь, но Наташа протянула листок с кодом. — Сними всё. Это от прибалтов. — Дожили. Кто гранд-гёрл-френд, ты или они? Вот пусть в следующий раз сами приходят, нечего за них всё делать! Тем не менее, Иван взял карточку. Вскоре на Наташин браслет пришло уведомление. — Немного, но пойдёт. Но просить рассрочку пусть приходят сами. И нет, ничего им не говори, я сам всё выскажу. Ты, кстати, есть пойдёшь? Она мотнула головой. Аппетита не было вообще. В голову закралась робкая мыслишка: «Какая бы ни была шваль, всё-таки сестра». Нет, решение уже принято. Или стоит попытаться уговорить? — Поменьше волнуйся, иначе на нервной почве сыпь вылезет. — Брат не умел читать мысли и потому вышел, не дождавшись. В этот день поговорить с ним так и не удалось.