Смешение времен

Томко бьется в истерике, когда узнает о том, что Кайла казнят. Она пробирается к дворцу вампирского короля и является туда словно служатся. Взятая благодаря миловидности и тому, что она зверолюдь, к ней никто не притрагивается — приказ короля. Ей хочется плакать, когда ей не удаётся пробраться в крыло темницы, и не произносит ни звука, когда ее высекают розгами. В итоге она добивается того, чего хотела, и попадает в темницу как мятежница. Она хмурится, видя других, и ищет глазами лишь одну знакомую до боли беловолосую голову. И находит. Он хмуро сидит вдалеке от всех и огрызается на каждого, кто к нему подходит. Томко дрожит и тихо подходит к союзнику, после чего снимает с головы капюшон (он зря закинули ее в ее старой одежде) и обнимает его со спины. Он дергается и рывком отпихивает ее назад, зашипев что-то вроде «Убирайся!» У лисицы слезы по щекам стекают, когда она слышит родной голос и снова накидывается на того, кто ей так важен. Она шепчет что-то глупое, совсем не думая, и жмется к нему ближе. Обвивает его хвостом и стискивает сильнее в объятиях, она не может допустить его смерти. Кайл пытается отпихнуть ее от себя, пока не узнает этот рыжий хвост с белыми пятнами, запах диких трав, что смешался с кровью, и который он почти забыл. — Ты… Как ты сюда попала, дуреха? — шипит на нее, и, вывернувшись из ее объятий, поворачивается и прижимает ее к себе. Он давно не чувствовал рядом это родное тело. Томко утыкается ему в шею (видимо, подросла) и опускает ушки: — Пыталась сюда попасть, приняли за мятежницу, — тихий голос с наконец радостными нотками. — Но они поступили как придурки, потому что отдали мне мою старую одежду. — И что ты задумала, малышка? — Во-первых, — она отстранилась и порылась в своих карманах. Находит небольшую склянку с светло-салатовой жидкостью. Она щелкает по ней пару раз и протягивает Кайлу. — Выпей, она даст увеличение характеристик твоих умений примерно на семь часов. — Но откуда? — зверолюдь берет склянку пальцами и недоверчиво нюхает. — Господи, у меня мать травницей была, смогла у королевского лекаря стащить травы, ну и сделала, — у нее глаза горят предвкушением революции. Она определенно ее устроит. — Быстрее, у нас, точнее, у тебя мало времени… — голос дрогнул. — Тебя хотят казнить, солнце мое, — Томко вздыхает и нежно гладит юношу по ушам. — Выпей его, и беги, — она достает из кармана знак придворного и протягивает его Кайлу. — Благодаря ему ты сможешь сбежать из этого города. Покажи охране, если придется, и тебя не тронут. — Не может быть… — Кайл с рыком прижимает девушку еще сильнее, видя какой знак на печати. — Что эти ублюдки себе позволяли с тобой… Голос, переполненный злобой, отражается от стен и Томко горько усмехается, опуская голову. По телу невольно проносится дрожь, а шрамы от клыков вампира болезненно заныли. «Что позволяли… Многое. Это будет сниться мне в кошмарах. Странно, что я не сошла с ума.» — Тише, мальчик мой, тише… Я расскажу тебе позже, если смогу, — тихо шепчет ему в шею, и дрожь по ее телу передается юноше. Он с тихим рычанием стискивает этот треклятый знак в руке и чуть не ломает. Разжимает ладонь, когда его пальцы переплетаются с рукой Томко. — Я без тебя не уйду, слышишь? — он продолжает рычать, а в голосе не исчезает злоба. — Я выберусь. Я обещаю, Кайл, — она смотрит ему в глаза и робко касается его губ своими. Тихо отпрянув, она улыбается парню и отходит к стене, после чего разбегается и рубит замок. Дверь решетки открывается и Томко кивает. — Беги, пока охрана отвлечена на улицах города… Кайл касается пальцами своих губ и скрывается в тени коридора. Революция началась… Сейчас! Томко затихает, надеясь, что он убежит из этого треклятого города целым и невредимым. Мольба богине была самовнушением, если бы она в нее не верила. Кайл действительно несется по городу. «За городом тебя встретят Шилен и Мао. Они отведут тебя в место, где жила я. Оно скрыто от глаз других» эти слова вели его среди всего того хаоса, что сейчас был в городе. «Выждать до завтрашнего утра и вытащить их всех.» — думает Томко и оглядывает людей. Невиновных людей. Маги, бойцы, простые люди которые были просто неудобны правительству и мятежники, среди которых была и она. Время тянулось долго, до одури долго. На следующее утро продолжилось то, что началось задолго до Томко… Но она это продолжила. Раскат грома прокатился по всему королевству упырей. — Вперед, --тихо шепнула девушка и рванула вперед, вновь проделывая махинацию с замков. Грохнул засов и все прошло своим чередом. Эта юная девчонка подняла революцию на ноги. «Подло ли это? Я не знаю.» У всего этого был огромный факт: ей двигала ненависть и месть за Кайла, за свое поселение, за невинных людей. Она, прознав про его надвигающуюся казнь, сорвалась. Наплевала на все запреты и рванула в Морион. За несколько часов она добралась до города. А теперь осталось только сжечь его к черту. Но только тогда, когда все невиновные будут спасены. И это произошло к вечеру тридцатого сентября. Разлитые поджигательные жидкости были разлиты везде. В воздухе витало напряжение. Огонь запылал. Не только в городе, но и в сердцах мятежников. Движимые местью они поджигали каждый угол города и тех, кто их мучал. Когда все кто были людьми революции, оказались на свободе, тысячами огней взвились костры в городе. Кайл заметил их, и тихо шепнул лишь одно: — Только вернись, милая, — и скрылся в лачуге. Здесь все пропахло травами, и это навевало мысли о самой девушке. Томко смеялась, видя, как полыхают дома, как за стенами слышатся крики сжигаемых заживо упырей. Послышался счастливый шепот людей «Свободны! Мы свободны!» Попрощавшись с невиновными, она посчитала, что ей пора в путь. Туда, где ее ждет Кайл. Девушка сорвалась с места. Полный вперед. Лисица бежала несколько часов, пока не оказалась на границе между лесом где жила она, и лесом, где она скрывала свои следы. Тело, почувствовав родную землю, словно открыло второе дыхание и налилось силой. Шерсть распушилась, и чувства обострились. Лес зашумел, вспоминая и принимая обратно юную лису. Казалось, что мир снова стал прежним. Без боли и криков, но пропахнувшая дымом и кровью девушка была здесь. Томко вдыхает лесной воздух, пропитанный травами и срывается с места. Через потайные ходы, известные только им с ее прошлыми друзьями, она оказывается на центральной опушке. Боль захлестнула девушку. Хотелось кричать как зверь, от памяти и боли, но она сдержалась. Все проросло травой, дома были порушены, но лес шумел так же, как и три года назад. Вновь сорвавшись на бег, Томко добегает до своего старого дома. Дома! Едва завидев его кончик крыши, девушка чуть сбавила бег. Радость революции прошла и девушка почувствовала все раны, что ей нанесли. Добравшись до двери, она постучалась в дверь и рухнула наземь, теряя сознание под испуганное «Томко!..» Ему казалось, что прошла вечность, пока она не приходила в себя. Кайл выжидающе сидел у ее кровати, меняя повязки, смазывая болезненные раны мазями из трав, рецепты которого он знал сам, и некоторые были взяты из книг, что нашел в шкафчиках. В доме горел очаг, и юноша надеялся, что эта юная лисица вскоре откроет глаза и с той же нежностью взглянет на него. Ему действительно нужна была она.