Глава 2. Далекое родное
23 августа 2019 г. в 19:38
По словам Райлис, основанный выжившими снежными эльфами ее родной город Вандрат, обладающий причудливым для фалмерского поселения названием, затерялся где-то среди заснеженных вершин гор Джерол, на границе Скайрима и Сиродила. Там, на обширном плато, тайные скалистые тропы к которому вот уже много веков охраняют от чужаков грозные древние ледяные атронахи, однажды и нашли приют гонимые нордами предки посланницы. Ей и Гелебору предстояло двигаться далеко на юго-восток и пересечь почти всю провинцию. Райлис надеялась добраться до дома дня за три при условии, что в дороге не случится никаких крупных неприятностей.
Когда после непродолжительных сборов паладин подошел к Райлис с вещевым мешком и облаченный в темную дорожную мантию, предназначенную, в основном, для частичного сокрытия своей внешности, она с восхищением осматривала Забытую долину. Покрытое чистым, лазоревым льдом огромное озеро, выделяющиеся на фоне укутанных снегом берегов, местами сохранившиеся строгие, но утонченные остроконечные арки в окружении рвущихся в необъятную высь гор, и кажущееся таким близким с балкона часовни солнце — от всего этого захватывало дух.
— Какая красота, — прошептала Райлис, заметив Гелебора.
— И вправду. Когда-то здесь, на этой холодной, бесприютной земле, находился один из центров паломничества и культуры снежных эльфов. Но после нашествия Преданных о тех временах мало что напоминает, кроме руин.
— Преданных? — переспросила девушка и обернулась.
— Так я и другие служители этого храма нарекли мутировавших фалмеров, ныне обитающих в глубинах земли, потому что их предали другие эльфы — двемеры. Преданные напали внезапно и значительно превосходили нас по численности. Перебили всех, кроме меня и моего брата.
— У тебя есть брат? — Райлис не смогла скрыть удивления.
— Был до недавнего времени, — Гелебор произнес фразу тем самым ровным тоном, которым отвечал на этот вопрос уже десятки раз и которым каждый раз пытался убедить не столько вопрошающих, сколько самого себя, что родства между ним и его братом не осталось еще при жизни последнего. — Оказалось, это он повинен в случившемся. Виртур контролировал Преданных, хотя я полагал, что все как раз наоборот. Когда-то давно, в дни расцвета паломничества, он, будучи викарием храма, заразился вампиризмом от одного из посвященных и поклялся отомстить Аури-Элю за то, что он отвернулся от верного слуги. Виртур был всего в нескольких шагах от исполнения задуманного, когда по моей просьбе к нему явился Довакин. По иронии судьбы вместе с ним пришла истинная вампирша — Дочь Холодной гавани, — с помощью крови которой можно затмить солнце и прервать влияние Аури-Эля на план смертных, если предварительно обмакнуть освященную эльфийскую стрелу в нее кровь и выстрелить ею в светило из лука Аури-Эля. Оружие хранилось у Виртура.
Райлис слушала Гелебора внимательно, чуть нахмурившись.
— И что произошло потом?
— Драконорожденному пришлось убить моего брата. Он единственный, кому это удалось, поэтому божественный лук по праву стал его.
— Неужели не было другого выбора? — кажется, девушке было искренне жаль. В ее голосе прозвучала нотка горечи.
— Боюсь, что нет. — Паладин вздохнул. — Виртур помешался на мести и отгородился ото всех, в том числе и от меня. Он нарушил клятву, данную Аури-Элю, из эгоизма и глупости обрек своих людей на погибель, воспользовался беспомощностью Преданных и осквернил храм. Он попрал и уничтожил все, что было свято для всех нас, и без колебаний прикончил бы и меня, явись я с попыткой остановить его… Впрочем, стать убийцей брата мне все равно оказалось бы не под силу.
Гелебор говорил тихо и сухо, стараясь не выдавать эмоций. Однако Райлис все равно прониклась его рассказом, что подтверждал ее полный сочувствия взгляд.
— Грустно слышать подобное. Неужели Виртуру не было известно, что от вампиризма возможно исцелиться?
— Полагаю, было, — задумчиво откликнулся паладин, безразлично осматривая давно знакомый пейзаж. — Хорошо зная своего брата, могу сказать, что дело не столько в его обращении в кровопийцу, сколько в том, что он не смог это принять. Глубокая обида и болезненное честолюбие не позволили ему преодолеть испытание достойно. Вместо того, чтобы обратиться к Аури-Элю с просьбой придать ему сил для борьбы с недугом, он попросту отрекся от бога, которому служил. И справедливо поплатился за это.
Девушка собралась спросить о чем-то еще, но Гелебор ее опередил:
— Надеюсь, ты не будешь против, если мы оставим эту тему до поры до времени и наконец двинемся в поход. Не хочу портить судьбоносный момент нашей встречи мрачными историями.
Райлис сразу смутилась.
— Да, конечно, — улыбнулась она одними уголками четко очерченных бледных губ.
Гелебор спустился с площадки балкона и встал рядом со святилищем, под куполом которого, подобно глади воды в ясную погоду, слегка дрожало пять зеркал-порталов.
— Мы пойдем так же, как ты добралась сюда — через Вечернюю пещеру и на поверхность земли. На той стороне я закрою дорожное святилище, чтобы никто не проник в часовню во время моего отсутствия.
Райлис встала по правую руку от Гелебора и теперь озадаченно оглядывала каждый из порталов.
— Куда ведут все остальные?
— К другим дорожным святилищам. Они расположены на пути, которым в былое время следовали паломники, дабы попасть во Внутреннее святилище храма на аудиенцию к викарию. Это была долгая и сложная дорога.
— Я столько всего не знаю о наших ритуалах и обычаях, — сокрушенно протянула Райлис, по очереди осматривая высокие темные и светлые «зеркала» с цветными пятнами. — Фалмеры потеряли слишком многое за последние четыре тысячи лет.
— К счастью, все поправимо. Помни, наша с тобой встреча предначертана свыше, — ответил Гелебор. Он тепло улыбнулся и поднял руку, мягким жестом приглашая посланницу пройти через центральный портал первой. Та немного неуверенно приблизилась к нему вплотную. Поколебавшись с пару мгновений, Райлис резким движением накинула на голову капюшон и все же шагнула за едва ощутимую магическую грань.
Паладин обернулся напоследок, желая попрощаться со своим постом. Он кинул быстрый взор на спинку пустующего каменного трона викария и на полуразрушенный купол над ним и твердой поступью последовал за посланницей. Вопреки ожиданиям, покидая это священное место, он не испытывал ни капли тоски, ибо впереди пролегало новое будущее.