За мелодией света

      Ночь промчалась быстро, вопреки помешавшей крепкому сну сильной грозе, которую ближе к полуночи принесли неукротимые ветра Моря призраков. Предшествовавшая ужину прогулка по городу отняла гораздо меньше сил благодаря выпавшей Гелебору возможности отдохнуть в лодке. Райлис же, невзирая на отголоски морской болезни, успела не только рассказать все известное ей о Солитьюде, показать знаменитый храм всех богов изнутри, купить в нем амулет Акатоша, относящемуся к людскому аспекту Ауриэля и дающему владельцу возможность восполнять магию ощутимо быстрее, но и провести большую часть ночи за игрой в карты с какой-то странной компанией поддатых повес. Гелебору пришлось вытаскивать подвыпившую эльфийку из-за стола после того, как она проиграла несколько десятков монет и принялась гневно обвинять одного из соигроков в жульничестве.       Паладин только теперь понял, что Райлис не просто любила веселье. Она нередко брала деньги взаймы, планируя отдать долг в другом месте, и мгновенно проматывала их в ближайшей забегаловке. Это наводило на мысль, что, даже если бы на альтмерку свалилась гора золота, обещанная Мерано Фарелотом за последнего снежного эльфа, Райлис бы не удержалась от соблазна потратить их на несколько недель безумной королевской жизни, которая могла бы закончиться где-нибудь в сточной канаве. Девчонка целиком растворялась в настоящем и спешила немедленно исполнить любой свой каприз, чем разительно отличалась от лишенного легкомысленных порывов Гелебора, остающемуся в ее глазах эдаким святым угодником Ауриэля.       Поездка от Солитьюда до Маркарта показалась не самой долгой, хотя отняла весь день. Райлис большую часть пути спала, восполняя силы за время проведенной без здорового сна ночки и отсыпаясь после своей неудачной попытки опохмелиться, окончившейся словами: «Третья стопка была лишней». Гелебор смотрел на эти выходки сквозь пальцы, понимая, что перевоспитывать девчонку поздновато, но надеясь привить ей хоть немного дисциплинированности. В конце концов он всегда мог вмешаться.       Райлис пришла в себя, лишь когда извозчик без предупреждения остановил лошадь посреди дороги и спешился.       — В чем дело? Уже приехали? — встрепенулась она, протирая сонные глаза и оглядывая усеянные елями и кедрами безлюдные горы вокруг.       — Нет, госпожа, — отозвался мужчина. — Здесь чья-то брошенная повозка.       Гелебор обернулся и в самом деле увидел на обочине дороги экипаж, запряженный мертвой лошадью и окруженный несколькими разбросанными деревянными ящиками и неаккуратно развернутыми рулонами тяжелых тканей и ковров.       Райлис ахнула и тоже спрыгнула на землю. Решив держаться на всякий случай рядом, Гелебор последовал ее примеру и, подойдя ближе, заметил у корпуса повозки два тела. Одно из них лежало в высокой траве и принадлежало мужчине-норду, а другое — темнокожей женщине в летах. Впитавшаяся во влажную землю и запекшаяся на камнях кровь все еще блестела, наводя на мысль о том, что гибель людей наступила относительно недавно — минувшим утром или ночью.       — Вот тебе и редгардские сказки, — с сочувствием протянула Райлис и склонилась над трупом несчастливой путешественницы.       — Говорят, здесь частенько люди пропадают. Похоже на разбойничий налет, — взволнованно сказал извозчик и боязливо осмотрелся, однако никаких признаков бандитов не обнаружил.       Гелебор обратил внимание на оставшиеся на руке погибшей кольца и на набитый вещами наплечный мешок в повозке. Грабители вряд ли бы стали бросать свою добычу.       — Нет, дело в другом, — полушепотом возразил он и только теперь заметил под своей обувью стрелу. Темно-серая, местами почти черная, с неровным оперением и похожим на клешню какого-то насекомого наконечником, она хрустнула под тяжестью нечаянно поставленной на нее ноги. Помрачнев, паладин поднял ее и соединил в руках две неравные части. За левым плечом тут же возникла Райлис.       — Здесь были Преданные, — вполголоса ответил Гелебор на еще не заданный вопрос изумленной спутницы.       — Фалмеры то есть? Ты уверен?       — От их рук погибло достаточно моих друзей, чтобы я мог с одного взгляда узнать их стрелы. Преданные изготавливают свое оружие из хитина корусов, которых научились приручать наравне с морозными пауками, злокрысами и многими другими тварями, поэтому ошибки быть не может.       — Разве Преданные не обитают глубоко под землей в пещерах и в двемерских руинах?       Райлис взяла у Гелебора часть стрелы с наконечником. Осторожно проведя пальцами по ее шероховатой поверхности, она глянула на оставшуюся на них густую маслянистую жидкость и поднесла руку к носу. Через миг покрытая ядом сломанная стрела была отправлена брезгливо сморщившейся альтмеркой в ближайшие кусты.       — Так и есть, однако за прошедшие столетия интеллект их возрос, — тем временем пояснил паладин. — Они стали организованнее и свирепее, научились изготавливать новые типы брони, пользоваться простейшими орудиями труда вроде кирок и лопат и теперь устраивают вылазки на поверхность. Если где-то поблизости есть пещера, то Преданные будут там.       — Хочешь сходить на разведку?       Райлис вытерла руки о край платья.       — Нет, это слишком опасно. Но я надеюсь, что если бы как-то удалось наладить с ними контакт, возможно, они бы избавились от ненависти ко всему живому.       На этом разговор был завершен. Остаток пути Гелебор провел в глубоких размышлениях. По его мнению, Преданные не заслуживали ничего, кроме симпатии и неподдельного сочувствия, поэтому паладин каждый раз вспоминал о них с горечью –жестокие набеги падших сородичей на поверхность и их кровавые расправы со своими жертвами ранили в самое сердце, подобно настоящим стрелам. Оставалось лишь лелеять наивную мечту о наступлении дня, когда деградировавший народ фалмеров вновь научится доверять миру и верить в добро…

***

      Гелебору не приходилось прежде бывать в двемерских городах, но о Нчуанд-Зеле, над глубинами которого теперь шла своим чередом жизнь маркартцев, он уже когда-то слышал. Ему не было известно значение придуманного гномами названия города, но при виде высеченных прямо в отвесной скале домов с массивными дверями медного цвета, украшенными гравировкой симметричных ломаных линий, при взгляде на каменные мосты вдоль утесов с искрящимися водопадами, на бесконечные лестницы и колонны с орнаментом, мер думал, что строившие эти улицы и крепость двемеры стремились прославить свой «зел» как красивейший из гномьих городов-государств на территории древнего Скайрима. Конечно, по кварталам вместо воды не струились резво реки из серебра, но руды этого ценного металла в породе хранилось предостаточно. Как выяснилось, его многолетней добычей руководил один влиятельный клан, по приказу которого в шахте трудились бесправные узники маркартской тюрьмы, устроенной прямо ее же недрах. Многим преступникам, угодившим туда, уже никогда не было суждено увидеть свет солнца и почувствовать на щеках дуновение теплого ветра Предела.       — Какое здесь все необычное, правда? — напомнила о себе небольшим комментарием Райлис, все это время с любопытством следившая за другом, разглядывающим чуждую архитектуру. Необыкновенный вид не оставил равнодушной и ее. Гелебор перевел взор с озаренного светом черепичного купола сторожевой башни, построенной на головокружительной высоте над Маркартом, на девушку.       — В каких домах жили фалмеры? — вдруг поинтересовалась она.       — Это зависело от местности и твердости почвы, но мы никогда не строили города прямо в горах.       — Вот бы посмотреть, как примерно выглядели жилища простых снежных эльфов… А ты умеешь рисовать?       Гелебор охотно бы исполнил просьбу Райлис, но был вынужден покачать головой, ибо с самого детства оставался далек от искусства во всех его проявлениях. На это девушка печально вздохнула.       — Жаль. Я тоже не умею.       Остановленный Райлис случайный прохожий подсказал, что искать Колсельмо нужно в Подкаменной крепости, откуда руководил Маркартом ярл, поскольку ученый официально занимал должность придворного мага. Но, прежде чем направиться прямо туда, сначала по инициативе альтмерки было решено хорошенько подкрепиться.       — Надеюсь, ты не собираешься просто явиться к Колсельмо и заявить о себе? — спустя примерно полчаса решила вернуться к обсуждению дела Райлис и одновременно приступила к своему излюбленному десерту из засахаренных в меду орехов на палочке.       Паладин отпил из бокала чуть подкрашенную вином воду.       — Почему нет?       — Дело в том, что по главному залу крепости расхаживает талморский агент в сопровождении двух телохранителей. Их интерес к тебе особенно нежелателен.       Гелебор улыбнулся:       — Все, кого мне доводилось встретить, стоя на страже Благой земли, желали узнать лишь местонахождение лука Аури-Эля и не более того. Вдобавок, хотя я действительно единственный известный на данный момент снежный эльф, я по-прежнему остаюсь простым мером.       — Ты себя сильно недооцениваешь, — Райлис слегка склонила голову на бок и ухмыльнулась, напомнив тем самым, по какой именно причине они впервые встретились, а затем устало откинулась на спинку стула и продолжила: — Поверь, дорогой Гелебор, если бы ты был достаточно наслышан о талморцах, то понял бы, к чему я клоню. Талмор держит под своим сапогом почти весь Тамриэль и не откажется от возможности усилить свое влияние. Что может быть лучше обладающего утерянными и, самое главное, могущественными знаниями союзника, способного работать во имя твоих идей тысячи лет? Будь я каким-нибудь талморским эмиссаром, я бы любезно предложила тебе посильную помощь с поисками снежных эльфов в обмен на твое сотрудничество. Но, если бы ты вдруг решил уйти, мне пришлось бы надавить на тебя шантажом или сразу насилием… Не лучше ли тогда, чтобы Забытая долина оставалась забытой?       Гелебор опустил глаза на свою тарелку с печеным картофелем и жареным луком. От приведенных аргументов у него резко пропал аппетит. Сомневаться в словах Райлис не было причин, поскольку альтмерка знала о тонкостях нынешней политической ситуации гораздо больше него. В Данстаре все сложилось благополучно, но гарантии того, что так будет в любом уголке провинции, отсутствовали. Паладин уже понял: современный Скайрим полон контрастов.       — А если говорить об обывателях, — поспешила добавить девушка, — то в моем родном Рифтене некоторые верят, будто из крови фалмеров можно создать особый эликсир, дарующий силу великана, выносливость саблезубого тигра, долголетие и способность читать чужие мысли. Поэтому советую тебе и дальше оставаться в глазах людей болезненного вида альтмерским священником-скитальцем.       Райлис засмеялась, в то время как на лице Гелебора застыла неподвижная хмурая маска.       — Как бы то ни было, я не могу сидеть сложа руки, пока ты пытаешься найти нити, ведущие к другим снежным эльфам, — немного погодя произнес он.       — Тебе и не придется. У меня есть одна идея, которую невозможно осуществить без тебя, — Райлис понизила голос, после чего заговорщически осмотрелась и придвинулась чуть ближе. — Для начала я попрошу тебя написать какой-нибудь недлинный текст на фалмерском языке вот на этом листе. И постарайся сделать это красиво.       Девушка по очереди достала из своего мешка чернила в небольшой плотно закупоренной баночке, пару перьев и немного потрепанный рулон пергамента. Затем она аккуратно открыла чернильницу, придвинула письменные принадлежности поближе к Гелебору и подперла руками подбородок, готовая увлеченно наблюдать. Паладин неспешно развернул пергамент и уставился на него.       — И что я должен написать? — после минутной паузы спросил он, чуть наморщив лоб.       — Я бы выбрала какое-нибудь маленькое забавное стихотворение. Правда, большинство из известных мне еще с детства жутко неприличные, поэтому ты пиши на свое усмотрение.       Поколебавшись еще немного, Гелебор макнул кончик пера в чернила и принялся легко выводить на шершавой поверхности пергамента загадочные рунические символы. Райлис не отрывала от них взгляда и не произносила ни звука, боясь отвлечь друга или нечаянно сбить его с нужного настроя. Она не скрывала своего восторга при виде того, как мер уверенно переносит на пергамент витиеватые символы исчезнувшего языка, превращая ровные строки из них в каллиграфический шедевр.       Гелебор не имел привычки вести личные дневники и ни разу не задумывался о сохранении в бесчисленных письменах всевозможных сведений о своей расе. После того, как был дописал последний знак, озвученная Райлис просьба обучить ее фалмерису застала его врасплох.       — Зачем тебе это? — паладин отложил в сторону перо и поднял на девушку изумленный взгляд.       — Спрашиваешь? Этот язык — великая и, возможно, прекраснейшая из загадок всех времен. И с тех пор, как мы действуем заодно, я чувствую себя обязанной постепенно приобщаться к культуре твоего народа.       — Не уверен, что от этого будет хоть сколько-нибудь пользы. Фалмерский необычайно сложен и…       Райлис сложила руки в молитвенном жесте, а брови домиком, улыбнулась своей самой умилительной улыбкой. Ей даже не пришлось уговаривать: паладин настолько растерялся, что решил поскорее кивнуть в знак согласия. В итоге девушка радостно хлопнула в ладоши и воскликнула:       — Большое спасибо!       Она взяла в руки пергамент с уже высохшими чернилами, не переставая любоваться рунами, и ее губы растянулись в довольной улыбке, а щеки зардели от удовольствия.       — И что это значит?       — Это отрывок мантры, одной из тех, которую читали паломники во время медитаций в дорожных святилищах на пути к Внутреннему святилищу храма. Он гласит: «Солнца первый луч небо пронзит и снег огнем своим растопит. Он землю согреет, тьму одолеет и наполнит светом наши сердца». Целиком молитва звучала, словно песнь.       — В самом деле? Ну же, читай!       Отнекиваться было бесполезно — казалось, напор Райлис мог снести любые стены, видимые и невидимые. Гелебор незаметно вздохнул, а затем четко и неторопливо прочел вслух ранее пересказанный текст, ощущая, как приятно перекатываются на языке рифмующиеся между собой знакомые слоги. Эльфийка предельно внимательно следила за каждым движением его губ и даже слегка нахмурилась.       — Это не похоже ни на один язык, который я когда-либо слышала, — со взволнованным придыханием отметила она, когда ее друг замолк и чуть отстранился. Глаза ее блестели. — Фалмерис напоминает мне на журчание стекающей по горному склону талой воды — он такой же гармоничный и благозвучный. Просто музыка для моих ушей.       Паладин слегка удивился. Он не понимал, почему пара предложений, произнесенная на бессмысленном для нее языке и по сути представляющая собой набор звуков, вызвала такой непритворный интерес.       — Научи меня какой-нибудь фразе. Как правильно сказать «Привет» или «Здравствуйте»?       Гелебор улыбнулся.       — Malanai sye*, — медленно, почти по слогам произнес он. — Это самое обычное приветствие, примерно означающее «Желаю тебе добра». Фалмеры обменивались им при любой будничной встрече.       Райлис тут же старательно повторила, и Гелебор рассмеялся над ее забавно прозвучавшей из-за акцента речи. Под звуки родного языка, впервые за тысячи лет прозвучавшего из уст другого живого существа, душу наполнило тепло.       — Так каков наш план? — спросил мер и указал на пергамент с рунами.       — Все очень просто, — мечтательность Райлис, связанная с размышлениями о мудрости древних фалмеров и красоте их речи, мгновенно развеялась и сменилась таинственностью. Она снова огляделась по сторонам, однако со стороны это выглядело, скорее, комично, ибо заговорщица из нее была далеко не лучшая. — Мы представимся Колсельмо учеными, изучающими древних фалмеров. Согласно легенде, мы вернулись из экспедиции с Солстейма, где в руинах одного из двемерских городов нашли сей загадочный скрипт, написанный, по нашим догадкам, на фалмерисе. Я предложу нашему «коллеге» сделку: письмена в обмен на всю информацию о снежных эльфах, которая может быть ему известна. Что скажешь?       Выслушав предложение девушки, Гелебор сложил руки на груди и ответил со всей категоричностью, на которую только был способен:       — Не думаю, что это хорошая идея. Я не хочу опускаться до лжи, Райлис.       — Хочешь жить — умей вертеться, — заявила та. — А хочешь жить счастливо — умей вертеться еще ловчее. Все равно сказки рассказывать придется мне. Тебе нужно лишь стоять рядом, мило улыбаться и кивать с умным видом. В итоге желаемое будет у нас, а твоя совесть останется чиста, словно первый снег на ступенях храма Ауриэля.       Становиться соучастником обмана Гелебору хотелось меньше всего, но большого выбора не представлялось. Колсельмо, возможно, являлся одним из немногих во всем Тамриэле, кто мог так или иначе помочь с поисками. Кроме того, любая ценная информация требовала предложить взамен нечто весомое. Теперь оставалось лишь вновь довериться Райлис и позволить ей сыграть свою новую роль.