Глава 21. Наследие Предвестника
16 августа 2020 г. в 19:43
— Быть того не может!
Райлис захлопнула книгу и небрежно бросила ее рядом с собой на припорошенную снегом скамью. Сидевший напротив Гелебор отвлекся от меланхоличного созерцания елей вокруг, неподвижно стоящих в розовой дымке запоздалого морозного рассвета, и глянул на спутницу.
— О чем ты?
Альтмерка выглядела раздраженной. Проведенная в дороге вся ночь отразилась и на самочувствии Гелебора, но он, в отличие от альтмерки, ни капли не замерз, когда повозка очутилась в вечно холодных землях владения Истмарк. По словам клюющего носом извозчика, до Виндхельма оставалось совсем немного.
— О том, что Снежный Принц — великолепный воин и сильный мер — погиб от рук девчонки! — воскликнула Райлис. Гелебор и представить себе не мог, что та окажется настолько рассержена описанными в «Падении» событиями.
— Почему ты думаешь, что подобного не могло быть?
— Посуди сам, — Райлис вновь схватила произведение и принялась его быстро листать в поисках нужного отрывка. — Здесь говорится: «Финна, дочь Джофриор, двенадцатилетняя девочка, последовавшая на Солстейм за своей матерью, увидела, как Снежный Принц поразил единственного и самого дорогого ей человека. В ярости и слезах Финна подняла меч Джофриор и изо всех сил бросила его в убийцу своей матери… Снежный Принц все еще сидел на своем величественном скакуне, а из его груди торчал меч Джофриор, вошедший в нее по самую рукоятку. Затем он упал со своего коня, покинув поле битвы и мир живых. Снежный Принц лежал мертвый, убитый ребенком».
Гелебор едва сдерживал улыбку, наблюдая за крайним недоумением Райлис, но ее возмущению не было предела.
— Ты сам-то веришь в это? Каким образом малолетнее дитя смогло поднять тяжелый меч и кинуть его с такой силой, что никакая броня не оказалась ему помехой, а лезвие вонзилось в тело Принца по самую рукоять? Может, это была не девочка, а великан? Только карликовый.
Гелебор пожал плечами.
— Никто не знает, какой была битва при Моэсринге на самом деле. Автор книги — единственный свидетель тех событий, решивший запечатлеть их.
— Автор был нордом, между прочим.
— Тем не менее и он, и его народ прониклись к Снежному Принцу большим уважением, несмотря на его происхождение и свою ненависть к эльфам. Это о многом говорит.
Торжественное погребение фалмерского полководца в нордском кургане на Солстейме описывалось в томе. Решение людей со всеми почестями захоронить своего непримиримого врага в одной усыпальнице с лучшими своими воинами стало поистине невероятным событием.
— Ты прав, — в конце концов качнула головой Райлис. — Однако норды привыкли слагать легенды специально для хмельных пирушек. В них и Исграмор Предвестник, бывший простым смертным, оплакивал сожженный Саартал эбонитовыми слезами, из которых якобы и была выкована его знаменитая секира… Поэтому не исключено, что никакой девочки в битве за Солстейм не было.
Гелебор внимательно посмотрел на Райлис. Ему и самому не хотелось верить в сказки, но мысль, что великий полководец, вдохновивший остатки своей армии собрать силы в кулак, мог попросту не вынести ран или упасть с коня и разбиться, омрачала его светлый образ.
— Разве это теперь важно? — спросил он. — Снежный Принц бился достойно и умер героем.
Райлис скривилась и потерла кончик покрасневшего от стужи носа.
— Звучит неутешительно. Особенно при том, что его останки до сих пор покоятся в одном склепе с теми, кто при жизни желал его народу худших страданий. Мало кто согласился бы делить могилу с недругами.
Деревья в снегах вскоре расступились. Впереди простиралась подобная молочной ленте широкая Белая река, через берега которой перекинулся внушительный каменный мост, ведущий к высоким стенам города-крепости.
— А вот и Виндхельм, — подметила Райлис и поежилась. — Сегодня в нем находится центр повстанческого движения, возглавляемого Ульфриком Буревестником. Это он убил в поединке Верховного короля Скайрима и поднял восстание против Империи, вынужденной считаться с Талмором. Поэтому большинство горожан встречают чужаков со словами «Скайрим для нордов!»
— Обещаю не привлекать к себе внимание, — заверил Гелебор и на всякий случай спрятал кирасу и голову под плотной тканью плаща. Он и не ожидал радушия от города, построенного когда-то силами фалмеров, согнанных в рабство армией Исграмора.
— Мы здесь не задержимся, не волнуйся, — сказала Райлис. Ей уже не терпелось спешиться и размять затекшие конечности. — Однако, если у тебя есть желание, мы можем прогуляться по городу. Правда, соваться в Квартал серых я бы лично не стала. Хуже живущих в этих трущобах данмеров приходится только аргонианам — им вообще разрешено селиться лишь в складских помещениях в порту.
Повозка тем временем остановилась напротив стойл городской конюшни с жующими сено лошадьми, и альтмерка не без удовольствия спрыгнула в сугроб. При виде мощных холодных стен, воздвигнутых на костях древних снежных эльфов, в груди Гелебора поднялась странная волна чувств. В оконных арках высокого и мрачного нордского дворца паладин упорно видел руку своего многострадального народа, и чем дольше он смотрел на очертания города, тем больше ему казалось, будто Виндхельм смотрит на него в ответ. Словно в каждом здешнем булыжнике обитал таинственный дух, готовый обрушить на «презренного эльфа» одну из орлиных голов, украшающих врата, или развернуть перед ним пропасть, дабы последний фалмер оказался погребен у виндхельмских массивов вместе с тысячами других своих родичей.
— Не тревожься, — мягко сказала другу Райлис, заметив его смятение. — Не все горожане разделяют взгляды Ульфрика. Просто веди себя естественно.
Мост через реку, питающую торговлю города, вблизи оказался еще огромнее. Разглядывая патрулируемую местными стражниками фортификацию, Гелебор остановился и посмотрел на бледно-желтое, будто выцветшее солнце, расплывшееся пятном по мутному серебряному небу. Шедшая впереди Райлис обернулась.
— Я читала, что этот мост построен таким образом, чтобы ни один эльф не перебрался по нему, пытаясь отомстить за покоренных сородичей, — бездумно ляпнула она, наблюдая за беззвучной молитвой закрывшего глаза Гелебора, и тут же осеклась.
— Умно придумано, — спустя несколько минут откликнулся паладин, закончив поминовение меров, умерших здесь когда-то от непосильного труда, голода и болезней, и еще раз оценивающе окинул взором немного сыплющиеся под тяжестью веков башни для лучников. Подобная переправа, до сих пор остающаяся единственной дорогой к воротам, лишала потенциальных штурмующих возможности подобраться к стенам вплотную.
Внутренняя часть Виндхельма виделась такой же неуютной, как и внешняя. Заметенный сугробами и придавленный плотным низким небом город Исграмора Предвестника напоминал огромную старую темницу. Прямо напротив главных ворот разместилась двухэтажная таверна со вросшим в мерзлую землю крыльцом. Если бы не пьяного вида веселый мужичок у двери, то Гелебор никогда бы не догадался, что здесь дают кров и пищу. Завидев незнакомцев, выпивала вдруг откашлялся и ни с того ни с сего выдал:
— Каждую ночь я гуляю по Кварталу серых и говорю этим красноглазым все, что о них думаю.
Райлис, ведшая за собой Гелебора остановилась так резко, что паладин едва не налетел на нее.
— Моя подруга-данмерка была бы очень огорчена, если бы услышала это, — заявила она, обернувшись. — Мне не нравится твое отношение к темным эльфам.
— Не нравится? Твои проблемы, — с вызовом бросил пьяница и вполне твердой походкой подошел ближе, выгнув грудь колесом, хотя вся его броня представляла собой штопаную крестьянскую одежду да замызганную шапчонку. — Это наш город. Наш!
Райлис усмехнулась, но ее глаза будто потемнели, чего Гелебор ранее ни разу не наблюдал.
— Сочувствую данмерам. Тяжело и грустно жить в краю непуганых идиотов, — парировала альтмерка.
— Райлис, у нас дела, — попробовал осторожно вмешаться паладин, однако на его попытку предотвратить неприятности девушка только раздраженно отмахнулась.
— Ты назвала меня идиотом. Думаешь, я тебя не побью? Ставлю сотню, что я тебя сейчас так отделаю — мама не узнает.
— Она и без того меня не узнает. В последний раз мы виделись, когда мне было несколько дней от роду, — рассмеялась в лицо пьянчуги Райлис, и его румяные щеки от гнева покраснели еще сильнее.
Альтмерка ойкнула и метнулась в сторону, когда любитель кулачного боя засучил рукава и ринулся в атаку. Растерянный Гелебор услышал за спиной голос проходившего мимо стражника:
— Вот это будет зрелище…
Девушка бегала от разозленного норда от крыльца таверны до городских ворот и обратно и успешно уворачивалась от махов крепких кулаков, если ее сопернику удавалось подобраться к ней слишком близко. Гелебор собрался преградить ему путь, но через миг все закончилось само — удача отвернулась от Райлис, и та, поскользнувшись на наледи, шлепнулась прямиком в наметенный ветрами сугроб у дороги.
Уже запыхавшийся пьянчуга склонился над альтмеркой с победной ухмылкой на лице.
— Я сдаюсь, я сдаюсь! — закричала Райлис, и ее соперник нехотя опустил руки.
— Отдавай мне мою сотню золотых, — потребовал он басом.
Эльфийка насупилась и медленно поднялась.
— Ладно уж. Твоя взяла.
Райлис отряхнула одежду от снега и полезла в наплечную сумку. Гелебору это показалось странным, поскольку с недавних пор все деньги хранились у него, дабы избежать чрезмерных трат со стороны спутницы.
— Сейчас, сейчас, — бормотала она, копаясь в своих вещах и звеня какими-то склянками. — Да где же оно…
Паладин уже приоткрыл рот, желая напомнить, что все золото лежит в его суме, как вдруг Райлис выпрямилась и быстро сунула в лицо победителя сложенный из пальцев кукиш:
— Накось выкуси!
Боец от неожиданности и наглости такой отпрянул, но Райлис успела ухватить его за нос и хорошенько дернуть — не очень больно, но ощутимо для самолюбия гордого норда, взревевшего, словно бык. Девчонка разразилась заливистым хохотом, какого, вероятно, никогда не слыхали угрюмые стены Виндхельма, и вприпрыжку устремилась в ближайшую подворотню, где и скрылась из вида.
Пошатываясь, ее одураченный соперник бросился следом, но наступил на тот же лед, что недавно опрокинул Райлис. Выплевывая одно ругательство за другим, мужик нелепо барахтался в снегу под переливистые смешки двух молодых темных эльфиек, наблюдавших за развернувшейся сценой. Через пару минут он все же поднялся, от всей души проклял белый свет, с досадой сплюнул, а затем потопал восвояси. Гелебор смотрел в спину норда, пока его коренастая фигура не исчезла за углом таверны, а следы не начала заметать посыпавшаяся с небес мелкая снежная крупа. Паладин подставил ей ладонь. Теперь в построенном порабощенными мерами Виндхельме жили другие эльфы…
Найти Райлис оказалось непросто. Какое-то время Гелебор ждал ее у городских ворот, но альтмерка так и не появилась. Обеспокоенный, он обошел окрестности несколько раз и в конце концов оказался напротив стены, отделяющий внутренний двор виндхельмского дворца от основной части города. На ограде висело несколько растрескавшихся скрижалей с почти стертыми надписями, оглашающих имена некоторых нордских правителей прошлого, годы их жизни и главные деяния. На одной из таких плит виднелось: «Харальд. Годы правления: 1Э 143-221». Ниже темнели менее крупные буквы: «Тринадцатый в роду Исграмора. Основал великое королевство Скайрим и назначил славный Виндхельм его столицей». Гелебор подавил вздох и осторожно коснулся символов дат. Именно король Харальд, проживший непривычно долгую для человека жизнь, разгромил войска Снежного Принца и положил конец империи фалмеров.
— Как хорошо, что ты подождал меня, — послышался позади знакомый голос. Гелебор обернулся и увидел смеющиеся глаза Райлис. Он никак не ожидал ее возникновения за своими плечами.
— Лихо, — усмехнулся паладин.
— Ты думал, я ему сотню септимов подарю? Ха! Пусть мечтает. Как мечтает выгнать из Виндхельма всех данмеров.
— Признаться, до сегодняшнего дня мне казалось, что у тебя в друзьях половина Скайрима.
— Ну да, — кивнула Райлис, — а другой половине я должна кучу денег… Кстати, у меня для тебя кое-что есть.
Альтмерка опустила руку в карман и достала, к удивлению друга, не что иное, как вилку. Тусклую и поцарапанную, альтмерка вручила ее паладину, словно бесценную реликвию, и спросила:
— Нравится?
Гелебор поднес столовый прибор к глазам, но не увидел на ней ни узоров примечательной гравировки, ни надписей, ни каменьев. Однако, судя по лучезарной улыбке девушки, эта вещь должна была уметь, как минимум, призывать грозы и менять направление ветра.
— Это ведь… просто вилка? — в конце концов предположил Гелебор, уже подозревая подвох.
— Не угадал. В твоих руках суповая ложка Исграмора! Да, ты не ослышался. Основатель Виндхельма не только собрал Пять сотен Соратников, пересек с ними Море призраков и покорил Скайрим, но и ел суп вилкой. Можешь себе это представить? Настоящий маньяк.
Райлис с необъяснимым восторгом смотрела на прибор, будто на его месте было несравненное оружие, принадлежавшее когда-то атморскому флотоводцу. Гелебор нахмурился.
— Я понятия не имею, где ты могла ее взять, но будет лучше, если ты немедленно вернешь ее на место.
Райлис по-совиному мигнула.
— Ты шутишь? Это же настоящий трофей, пусть и одолженный ненадолго в местном музее, а не добытый в бою… Исграмор — суровый и беспощадный воин из легенд — будет икать целую вечность, сидя на своем пиру героев в Совнгарде, пока здесь, в Виндхельме, живой и свободный снежный эльф будет пользоваться его личной ложкой.
Гелебор недовольно скрестил руки на груди, всем своим видом демонстрируя безразличие к идее Райлис. Та цокнула и убрала сувернир, дав понять, что возвращать его она никуда пока не собирается.
— Как знаешь. В таком случае я свершу месть атморцам от имени всех меров сама. Для начала съем что-нибудь этой ложкой или буду использовать ее в ближнем бою с нордскими пропойцами. Два удара — восемь дырок!
— Это не лучшая затея, — монотонно возразил паладин. Он просто надеялся, что их разговор никто случайно не услышал, иначе нордам поступок и намерения Райлис наверняка пришлись бы не по нраву.
— Тогда будет лучшее вернуться к нашей цели. Но сначала нужно заглянуть в Аргонианский блок. Ты со мной или здесь постоишь?
Гелебор в последний раз посмотрел на высеченное на мемориальном камне имя короля Харольда. Мысль о чудных звероящерах вызывала больше радости, чем упоминания о нем и о печальном прошлом снежных эльфов. Как бы то ни было, история оставалась историей — непоправимой и ушедшей безвозвратно. Будущее же, в свою очередь, только гряло, и зиждилось оно на каждом мгновении настоящего. И что-то в этой веренице событий подсказывало Гелебору: время отвлеченного бездействия осталось позади.