За мелодией света

      Почти две недели пребывания в убежище Ремула пролетели незаметно. За это время отношения между друзьями детства стали намного теплее, а Гелебор довольно быстро оправился после схватки с орками. Любопытство пересилило его глубокую неприязнь к двемерскому подземелью и подвигло осмотреть ближайшие коридоры, закутки и частично засыпанные камнями залы. Он даже согласился помочь Ремулу притащить к кузне несколько тяжелых двемерских балок, которые молодой человек решил переплавить. Тот большую часть времени возился с центурионами, испачкавшись с головы до ног въедливым, дурно пахнущим бурым маслом для деталей, и пребывал в отличном настроении благодаря присутствию Райлис, обычно сидевшей рядом, болтая ногами.       Использовав вместо мишени деревянную бочку, Ремул не без гордости продемонстрировал принцип работы и мощь двемерского арбалета и дал тем самым понять, что против оружия такого типа почти нет шанса. Но особое впечатление на эльфов произвели баллисты — массивные орудия, подобные обычным арбалетам, установленные на верхнем ярусе по периметру одного из соседних залов. Эти военные машины до сих пор исправно работали и приводились в действие нажатием обычного с виду рычага. Издали рассматривая лежащие в зарядных пазах то ли гигантские болты, то ли полноценные копья, Гелебор спросил у Ремула, почему оружие такой великой мощи находится в столь неудобном для боя месте, где нет места для маневров, однако юноша лишь пожал плечами. Строить догадки паладин не стал — размышлять о военных стратегиях двемеров и при этом стоять под прицелом взведенных орудий было не по себе.       Показав свое жилище, Ремул без колебаний предложил эльфам взять себе из доставшегося ему от бандитов барахла что угодно. Через пару часов восторженной беготни запыхавшаяся Райлис предстала перед друзьями в мантии адепта школы разрушения и с набитым под завязку наплечным мешком, куда поместились не только драгоценности и деньги, но и всевозможные зелья, алхимические реагенты и камни душ для перезарядки посоха. Райлис, мечтать не смевшая о таких сокровищах, едва не разревелась, повиснув на шее опешившего Ремула.       — Мне все это без надобности. Не пропадать же добру, — пробормотал парень на сердечные благодарности альтмерки и залился краской.       По вечерам Ремул брался за ковку новых деталей для Кроноса и Ариеса, отчего по древним пыльным коридорам эхом разносился звон металла. В такие моменты Райлис находила более тихое место и погружалась в изучение фалмерского языка. Гелебор никак не мог взять в толк, зачем альтмерке владеть редким мертвым наречием, однако в помощи ей не отказывал. Наставления Колсельмо или любого другого великого исследователя, по убеждению Райлис, не могли тягаться с содействием Гелебора, и в этом она была права.       Райлис не без труда выучила руны и принялась за оттачивание их написания, из раза в раз копируя короткое предсказание со статуи, пока усталость в руке не брала над ней верх и не вынуждала отвлечься хотя бы на чтение. И чем больше любимом делу посвящал себя Ремул, тем усерднее занималась Райлис. Гелебор видел в ее действиях негласный протест, некий вызов, брошенный талантливому поклоннику двемерских чудес.       В бывшем логовище разбойников литература была явно не в чести, поэтому те книги, которым повезло избежать пламени очага, валялись грудой на полках среди хлама или под ногами, прямо в отливающих всеми цветами радуги лужах машинного масла. Особый интерес у Райлис вызвал томик под заглавием «Войны за этерий».       — Это история о двемерской междоусобице, произошедшей примерно во втором или третьем столетии Первой Эры, — пояснил Ремул, из любопытства заглянув через плечо эльфийки.       — Все-то ты знаешь, — вздрогнув от неожиданности, цокнула языком Райлис.       — Далеко не все. — Ремул рассмеялся и вытер грязные после работы с металлом руки старым полотенцем. — Это был скрытный народ, поэтому о двемерской гражданской войне узнали относительно недавно. Когда-то двемеры обнаружили в глубинах Черного Предела необыкновенный минерал. Этерий — так его называли — совместными силами обрабатывали в особой кузнице четыре города-государства, включая наш Ральдбтхар. Процесс был трудоемким и сложным, но он того стоил, поскольку двемеры получили возможность создавать невероятно могущественные артефакты. В какой-то момент желание безраздельно владеть Этериевой кузницей рассорило двемерских градоначальников. Между ними разразилась настолько разрушительная война, что внезапное нападение нордов едва не уничтожило весь скайримский клан двемеров. Осознав бедственность своего положения, гномы запечатали Кузницу, чтобы больше ни у кого не возникло соблазна обладать ей, после чего договорились о мире и вместе успешно отстояли свои владения.       — Надо же. Даже двемерские крепости со своими металлическими воинами едва не пали под натиском нордов, — пробормотала Райлис и прикрыла книгу. — А тебе известно что-нибудь про Черный Предел?       Ремул задумался.       — Я знаю, что Черный Предел на двемерском называется «Фал’Дзардум Дин» — «Темнейшие Пределы Королевства». Но ты, наверно, не это хотела услышать.       Альтмерка заулыбалась и покачала головой, а Ремул добродушно усмехнулся, окончательно теряя серьезный и умный вид.       — Говорят, Черный Предел — это настоящий затерянный мир, раскинувшийся глубоко под Скайримом от Маркарта до Велотийских гор. Там находилось сердце двемерской цивилизации в Скайриме. Я мечтаю посетить его однажды, но это безумно трудно и опасно.       — Звучит как вызов, — заговорщически прошептала Райлис и лукаво прищурилась.       — Еще какой. Большинство смельчаков, рискнувших достичь Черного Предела, остались там навсегда. К тому же, путь туда пролегает через некоторые двемерские города, где полно ловушек, работающих центурионов и мутантов — фалмеров, кажется.       Услышав о Преданных, девушка заметно оживилась, но Ремул не обратил на это внимания.       — Ты видел их?       — Фалмеров? Только мельком.       — Они похожи на эльфов?       — Нет. Скорее, на больных какой-то заразой гоблинов. Хуже только их ручные корусы — огромные черные насекомые, которые выглядят то ли как уховертки, то ли как те озерные твари, которых Брема постоянно ловила. Только те совсем крошечные и безобидные.       — Это были наяды — личинки стрекоз, — вспомнила Райлис, прыснув.       — Все равно, — невозмутимо заявил Ремул, — у меня и от тех, и от других мурашки по коже. Причем некоторые корусы еще и летают. Брема наверняка была бы рада поглядеть на них.       Заметив удивление Гелебора подошедшего, закончившего привычную вечернюю молитву, Райлис развела руками:       — Такая у нас была подруга — умела очаровываться вещами, которые других обычно отталкивают.       Гелебор подумал, что плюющиеся кислотой хищные твари с бритвенно-острыми жвалами вряд ли могут вызвать у кого-то хотя бы толику симпатии, однако лучшим друзьям Бремы он верил охотно.       — Слыхал, что Ремул сказал про войну двемеров за Этериевую кузницу? — с вопросом позже подсела к Гелебору Райлис, пока Ремул налаживал какие-то механизмы и не мог их слышать. — Она случилась через сто или сто пятьдесят лет после гибели Снежного Принца, значит, кто-то из фалмеров еще мог помнить прежнюю жизнь. Интересно, почему они не воспользовались моментом и не подняли восстание? Зная о существовании прекрасной статуи с пророчеством, никогда не поверю, что виной этому стала слепота.       Гелебор нахмурился и напряженно поджал губы. С момента кражи надписи с камня Колсельмо Райлис слишком много думала о его одичавших родичах.       — Возможно, снежные эльфы восставали и не единожды, но двемерский яд сделал их безвольными и зависимыми от своих господ. Как бы то ни было, важно помнить, что произошедшая с фалмерами деградация — это не какая-то страшная болезнь. Двемеры лишили их зрения, но должно было смениться много поколений, прежде чем они уподобились диким злобным животным.       Райлис погрузилась в безрадостные размышления, уставившись на Ремула, хлопочущего над своим пауком в другом конце зала. С надеждой вставленный им в автоматона камень душ вдохнул в изобретение жизнь — механизм бодро шевельнул всеми восьмью конечностями. Молодой человек опустил Кроноса на пол, и тот, сделав несколько шагов, замер на месте, словно вкопанный, тихо шипя паром. Несколько последовавших попыток паука сдвинутся с места вызвали у Ремула трагический вздох. Немного подумав, он без особой надежды заменил камень душ на другой, однако успеха это не принесло.       — Попытаться стоило, — невесело прокомментировал свои действия Ремул, поймав на себе взоры эльфов.       — Всем центурионам нужны камни душ? — внезапно спросила Райлис, когда огорченный неудачей парень подошел к эльфам и устало сел на груду валунов.       — Только скайримские. Двемеры в Морровинде строили своих анимункулей иначе, поэтому те черпали энергию из совершенно другого источника. Подозреваю, секрет крылся в близости Красной горы. Я поймал себе морровиндского механического паука, но он заглох, как только мы отдалились от его родных руин. А что этому нужно — ума не приложу. — Ремул махнул в сторону одиноко лежащего у рабочего стола с виду целого, но неисправного Кроноса.       — По крайней мере, с камнями душ намного проще — в развалинах всегда можно найти запасные, а машины не выйдут из строя посреди боя, если схватка случится вдали от города, — вслух утешил самого себя Ремул и, заметно воспрянув духом, с удовольствием потянулся.       — Это практично, — согласилась Райлис, — но я заметила, двемеры не использовали черные камни, способные удержать большую душу — душу человека или мера. Чьими душами они наполняли камни?       Ремул как раз закончил зевать и потер заслезившиеся глаза.       — Я понятия не имею, однако не думаю, что двемеры устраивали вылазки на поверхность и стреляли в зверей ради их душ. Представь, как бы подобное выглядело: грозные эльфы, бородатые, в хитонах, перепрыгивая через пни и кусты, бегут за улепетывающей лисицей.       Ремул изобразил запыхавшегося бегуна и сделал это настолько убедительно, что Райлис не удержалась и звонко захохотала.       — Почему же именно в хитонах? — сквозь смех поинтересовалась она, порозовев.       — Воины в броне давно отстали из-за отдышки.       И девушка вновь согнулась пополам. Рассмешить альтмерку не составляло труда, и тем не менее Ремул был без сомнений рад видеть на ее лице лучащееся веселье. Гелебор изобразил подобие улыбки. Он хотел бы оценить чувство юмора молодого человека и его шутку про невероятно тяжелые доспехи гномов, но суть вопроса Райлис о камнях вынудила его похолодеть. Разумеется, двемеры могли не охотиться на зверей с поверхности, а поступать проще и использовать души других низших существ — обитающих под землей корусов или гигантских пауков. Только для налаживания бесперебойного производства анимункулей им пришлось бы держать огромные фермы опасных насекомых, либо загоны с утратившими свою первоначальную сущность слабоумными рабами.       Косвенная догадка Райлис повергла Гелебора в крайнее смятение. Поэтому делить беззаботное веселье с человеком, преклоняющимся перед гениальной и жестокой природой двемеров он не мог. Не имел права.       — В чем дело? — окликнула снежного эльфа девушка, когда тот молча поднялся и быстрым шагом направился прочь из зала.       — Неважно себя чувствую, — не оборачиваясь, отозвался Гелебор и немедленно поймал себя на лжи. Только на сей раз раздражение заглушило голос совести.       — Странный у тебя приятель. Он точно здоров? У него бледный вид, — вполголоса сказал Ремул, понадеявшийся, что паладин его не услышит.       — Вообще-то, не все альтмеры желтокожие, — прицыкнула на него Райлис. Молодой человек пробормотал что-то еще, после чего раздался хлопок от звонкой затрещины, тихое оханье и виноватый смешок Ремула — очевидно, девушка отплатила другу за новую, менее удачную шуточку.       Гелебора не волновало нескромное замечание Ремула. Единственное, чего ему хотелось, это покинуть опостылевшие стены Ральдбтхара и выйти на свежий воздух. Безмерное гостеприимство и компания юноши с сердцем двемера шли на благо Райлис, но не ему. И если можно было стерпеть удушающую серость коридоров, беспрерывное шипение пара, а также запах железной окалины и горячего машинного масла, то безысходность при мысли о насилии над своим народом, творившемся когда-то здесь, не оставляла в покое. Похожее чувство ненадолго возникло в Виндхельме и исчезло после чтения молитв. Ральдбтхар же уязвлял намного сильнее и отчасти — из-за Ремула, которому Гелебор был обязан жизнью.       Как паладин оказался на открытой террасе и городские врата с лязгом захлопнулись позади, все вокруг погрузилось в сонную тишину. Немного ветреный поздний вечер навис над крутым обрывом, устланным снегом, под которым притулилось основание главной лестницы бывшего города. Гелебор посмотрел на догорающее небо на западе, чистое от облаков, и сделал глубокий вдох. Райлис не испытала и, к счастью, не могла испытать тех же чувств, что и он, каждую ночь засыпая под потолком, над которым тяжелела толща земли и камня. Она не ощущала себя похороненной заживо или запертой в склепе металлических центурионов. Ей нравилось рассматривать бывшие предметы обихода двемеров, трогать те мощные арбалеты и наблюдать, как Ремул в поте лица возвращает своих искусственных боевых товарищей к жизни. Райлис не спешила покинуть его и продолжить поиски снежных эльфов, да и не обязана была. Она имела полное право заявить, что им с Гелебором настала пора расстаться, и что она нужнее поистине близкому человеку.       Гелебор понимал необходимость все обсудить сперва. Но если альтмерка не станет продолжать поиски, не будет ли лучше сдаться и тихо дожить остаток своих дней в безоговорочном единении с богом?       — Вот ты где, — послышался позади голос Ремула. Гелебор обернулся. Он не ожидал, что парень будет его искать.       Проскользнув между неплотно сомкнутыми створками врат, молодой человек прошел вперед и поежился от холода, добавив:       — Райлис зовет тебя послушать ее игру на флейте. Не знаю, рассказывала ли она тебе про то, как в отрочестве мы сбежали из приюта в надежде поступить в Коллегию бардов.       — Рассказывала, — признался Гелебор. — С Райлис не заскучаешь.       Ремул кивнул и тепло улыбнулся, пытаясь рассмотреть звезды на пасмурном небосклоне.       — Она почти не изменилась. Только сменила кличку на звучное имя. Грелод ее, эльфийку, да к тому же в каждой бочке затычку, терпеть не могла. Я рад, что эту каргу постигла собачья смерть. Грелод ее заслужила. Жаль, у меня не было возможности воочию увидеть ее мертвое тело.       Гелебор смутился. По рассказам альтмерки, Грелод Добрая выпила немало крови своих воспитанников, однако он не мог припомнить, чтобы Райлис откровенно торжествовала над ее кончиной.       — Не боишься простыть? — вдруг спросил Ремул, указав на босые ноги Гелебора, почти по щиколотку стоящего в снегу. Тот и не заметил, как вышел наружу без обуви, в одной рубахе и штанах.       — Думаю, нам лучше вернуться, — поспешил ответить Гелебор, но Ремул вдруг схватил его за плечо, быстро проговорив встревоженным тоном:       — Погоди, а что это там?       Молодой человек указал прямо в гущу леса, обступившего внешние стены Ральдбтхара. Гелебор несколько раз мигнул и напряг зрение. Через миг ему показалось, будто среди стволов вековых елей мелькнуло несколько огоньков. Ремул замер. Его подозрения не оказались напрасными — вскоре до слуха донеслись невнятные обрывки чьего-то разговора, а источники мерцающего света, бывшие, судя по всему, факелами, перестали теряться.       — Это группа людей, — озвучил свою догадку Гелебор, наблюдая, как пять черных фигур переместилось из-за зарослей на мощеную дорогу перед городом.       — И они идут прямо сюда, — подытожил Ремул и метнулся к вратам. — Подготовлю им теплый прием. Ты тоже вооружись и не зевай. Надеюсь, это не ублюдки из Иркнтанда.       На немой вопрос эльфа молодой человек быстро проговорил:       — Долго рассказывать. Когда я выкуривал отсюда бандитскую шушеру, часть их сбежала к своей братии в соседние двемерские руины, пообещав однажды расквитаться со мной. Если это они, то мне очень пригодится твоя помощь, Гелебор. Без автоматонов одному мне придется несладко.       — Я готов, — не задумываясь, ответил паладин. На кону стояла не только жизнь Ремула, но и безопасность Райлис.       Будто прочитав мысли собеседника, юноша сделался суров и жестом велел следовать за собой в глубь подземелья. Нужно было срочно сообщить Райлис, что игру на флейте придется ненадолго отложить.