Твоими молитвами

Если ты будешь трепаться, мы отрежем тебе язык ночью. — Так что, Андрей, ты можешь пожить у нас какое-то время. Не очень долго. Сам понимаешь, содержать здесь кого-то мало кому выгодно, такие истории повсюду, — мужчина в рясе стоял спокойно, на Пиро практически не глядел, просто вдыхал прохладный вечерний воздух, — Но ты мал ещё, оступился. Да и холодно по ночам, ты без ночлега совсем замёрзнешь, — Андрей несколько раз согласно кивнул. По крайней мере при местном храме ему разрешат остаться на неопределённый срок. Работу он найдёт со временем, может даже перестанет ночевать в подъездах и на вокзалах. В последний раз зимой одна из ночевок закончилась плохо, хотя бы сердобольная старушка с первого этажа приносила ему лекарства, без неё бы точно не оправился. Ещё и суп принесла пару раз. Как же давно он не ел суп, не отказался бы даже от той дряни, что давали ему в детском доме. С тех пор, как он месяц назад перестал напиваться до беспамятства, оказалось, что его желудок нуждался в еде.        Пиро благодарно кивнул мужчине, и сжал в ладони иконку. Не потерял. Каждый раз после пьянки он просыпался и проверял её наличие. Даже когда его избила в переулке местная шпана, ценную вещицу не тронули, оставили, хотя, кажется, заметили. Даже у них есть что-то святое, или просто выгоды в ней не увидели. Иконка была не его, матери, стащил, когда его приходили забрать социальные службы. А ты погоди, и её потеряешь. Сорвёшься, всю жизнь свою никчёмную себя контролировать не можешь.       Андрей крепче сжал иконку в руке и вытер нос рукавом. Оказалось, что голоса можно игнорировать, когда они особо не давят. Можно просто не придавать им значения. Разве он и сам не знает, что неудачник, моральный урод и алкоголик? Разумеется, знает. Иногда, правда, они находили причины поиздеваться более изощрённые, но в основном Пиро уже не сопротивлялся. Плакал каждую ночь, пару раз думал о суициде. Но матушка говорила, что Бог поможет, поэтому прежде чем рухнуть с моста, Андрей решил попытать счастье в местном храме. Может и правда поможет. Как будто ему есть, что терять. Тем более, с тех пор, как он бросил пить, голоса вроде стали появляться немного реже. Они, конечно, говорили, что просто ждут времени, чтобы побольнее ударить Андрея, но Пиро всё ещё верил в лучшее. Вдруг и правда замолчат?       — Иди за мной, Андрей, — мужчина, казалось, лишь на секунду рассеянно встретился с ним взглядом, а после отвернулся и пошёл в сторону крохотной церковной пристройки. Даже если бы она была ещё меньше, Пиро не стал бы жаловаться. Это хотя бы не холодная улица, где его может схватить полиция или избить какие-нибудь агрессивные подростки. Ещё и святое место. Андрей перекрестился несколько раз, с удовлетворением замечая, что голоса молчат. Боятся святого места, и силы воли его боятся. И не такой уж он и слабый, ещё покажет им, что может бороться. Пиро послушно шёл хвостиком за мужчиной, тот встал напротив какой-то комнаты, махнул широким жестом на дверь и сказал «располагайся». Андрей бодро кивнул и перекрестился прежде чем войти в новое место жительства. Сейчас он дослушает тебя и выпрет за дверь.       Андрей зажмуривается, чтобы не слышать голоса, пока Юра блуждает взглядом по тексту. Взял тебя, чтобы несколько дней потрахать, а потом вышвырнуть. Ты думаешь, кто-то захочет иметь дело с грязным бездомным уродцем?       Пиро изо всех сил старается не выцепить смысл из их речи, но случайно вдумывается и с тревогой смотрит на сосредоточенного Юру. Андрей цепляется пальцами за волосы, старается не думать о Перфилове так плохо, но мысль уже проникла в его голову, сомнение уже зародилось. Точно ведь, кому он нужен? Если только трахнуть, больше Андрей никакой пользы принести не может. Нелепый, бестолковый, ещё и молчит постоянно. Перфилов добрый, подобрал его из жалости, но ведь и его доброте есть предел. Пиро не обращает внимание на то, как по щекам начинают литься слёзы, это уже обычное дело для него. Он сползает на колени рядом с Юрой и тянет его за штанину, обнимает за ногу и робко целует в колено, тонкими пальцами тянется к чужой ширинке. Правильно, блядина, может, если отсосёшь ему, он оставит тебя ещё на пару дней. А если дашь себя трахнуть, на неделю. Смотри-ка, даже неизвестно, кто из вас кого поюзал, ты его за квартиру, или он тебя за секс.       Андрей всхлипывает и убирает руку, понимая, что и в самом деле сейчас выглядит как человек, который разрешает себя трахать за квартиру. Юра, наверное, думает, что так и есть, что Пиро просто пользуется им, но это ведь ложь, Андрей ведь правда хочет быть с ним рядом. И с его квартирой, да?       Пиро беспомощно срывается на скулёж, продолжая обнимать Юру за ногу, но Перфилов мягко ловит его за подбородок и опускается на одно колено рядом. — Андрюша, ну ты чего? — Юра стирает с его щеки слезы тыльной стороной ладони, щурится и ободряюще улыбается. На лице Перфилова видно морщинки в уголках глаз, как это всегда бывает у улыбчивых людей, — Как же тебе досталось, — Юра проводит пальцами по щеке едва ощутимо и касается лба ладонью, — Надо было тебя сразу покормить, переодеть, а я даже о твоём самочувствии не поинтересовался.       Андрей прекращает плакать и растерянно замирает от того, как Перфилов с ним мягок. Юру, кажется, это забавляет, поэтому он улыбается шире и взъерошивает его волосы: — Но тебе уже лучше, поэтому, надеюсь, ты простишь мне мою оплошность? — Пиро ещё секунду растерянно молчит и, как только до него доходит смысл сказанного, поспешно кивает, пугаясь, что может обидеть Юру, — Чудесно, — Перфилов смешливо касается кончика его носа пальцем, и Андрей по привычке тянется за рукой. Юра, кажется, не ожидавший такой податливости, восхищённо замирает, а потом несколько раз порывисто гладит Андрея по спутанным волосам, — Не плачешь больше?       Пиро отрицательно мотает головой и улыбается в ответ. Голоса на удивление молчат, и Андрей думает о том, что Юра, наверное, на самом деле святой, если после его слов Пиро находит в себе достаточно уверенности, чтобы даже голоса не могли втоптать его в грязь. У Юры смешливые добрые глаза, красивая улыбка и тёплые руки. Тёплые руки, которые гладят и притягивают к себе за плечи. Он сам весь такой светлый, что Андрей даже хочет начать говорить, но в последний момент прикусывает язык. Слишком рано, всё-таки они не ушли навсегда, просто оставили его на какое-то время, просто сейчас в объятиях Перфилова можно расслабиться на какое-то время, а потом они вернутся и будут говорить злые вещи о нём самом и о Юре. Хотя Юру они почему-то трогали редко за всё время. Пиро предпочитал думать, что он так хорошо защищал его, так сильно не хотел, чтобы они своими мерзкими языками порочили его прекрасное имя, что запретил им, хоть где-то отвоевал себе кусочек власти над собственным рассудком.       — Андрюш, а дальше? — тёплая ладонь коснулась его щеки, и Пиро принялся ластиться, даже не обратив внимание на то, что к нему обращаются. Но когда понял, широко распахнул глаза, глядя на лицо Перфилова. Всё такое же заинтересованное с внимательными глазами и морщинками в уголках, — Что было дальше? — терпеливо переспросил Юра и к облегчению Андрея положил телефон ему на ладонь. Пиро так до последнего боялся, что Перфилов будет просить его говорить, но он сделал вид, что Андрей и не рассказывал ничего такого про себя, и всё ещё готов был читать его невразумительные тексты. Андрей несколько раз счастливо помотал головой, улыбаясь в ответ на мягкие поглаживания по колену, и снова схватил в руки телефон.