Медведь

— Разреши тебя обнять? «Что-то не так» – Намджун чувствует это. Его чутье никогда не подводило, внутренние локаторы навострились сразу после просьбы девушки, потому что даже с ней что-то не так. «Обман? Ловушка? Ее заставили сделать что-то плохое?» – она еще ни разу ему не врала, но ложь распознать не трудно, особенно, когда человек не умеет ее скрывать. Намджун впервые хочет отказать, поэтому делает шаг назад, смотрит на дверь, а она сама делает шаг вперед. В ней нет искренности, именно это настораживает. — Намджун? С тобой все хорошо? Если не хочешь, не нужно, помнишь, что я говорила? Я не буду тебя ни к чему принуждать. Она выглядит расстроенной, это искренне. Киму так больно смотреть как опускаются ее плечи, дают слабину, поэтому он делает пару шагов вперед, заключая в объятия, вдыхает запах шишек, прикрывает глаза, а она пинает к кровати, сажает его и садится сверху. Намджун не понимает ничего, потому что нет типичных разговоров, она начинает тереться о него, но это не вызывает никаких чувств, кроме ступора, его руки на чужой спине, он лапами держит это небольшое тело, а она двигается красиво, только почти не касается тела медведя, склонившись к его плечу. — Если ты мне веришь, то слушай внимательно, — говорит еле слышно ему на ухо и тут же откидывает голову и громко стонет. Искусственно, так некрасиво, что Киму хочется закрыть уши, но она возвращается к уху и продолжает говорить сбивчиво, быстро, ее руки трясутся, из-за чего медведю хочется их взять в свои, погладить и попросить не бояться. Он все сделает. — За дверью стоит один охранник, у него пистолет со снотворным. Когда дверь откроется, ты должен его ударить так, чтобы он не смог двигаться, ты меня понял? Ты должен отобрать у него пистолет, а потом слушать, что я тебе скажу. Намджун не дышит. Теперь его тоже начинает трясти, он не тупой, чтобы не осознать, что сейчас они будут совершать побег, только все равно все кажется топорным и странным, будто он никогда не думал об этом. Он дважды пытался сбежать, но каждый раз прибегало много людей, его связывали, стреляли снотворным, а потом делали очень больно. Он верит, доверяет этой девушке, потому что за запахом хвои и шишек он готов идти хоть на саму смерть, просто не верится. Неужели она хочет его спасти? Она рискует своей жизнью, делает для него все, она тратит на медведя свое время, но почему? Разве он достоин этого? Она ведь в его руках небольшая, хрупкая, это он должен ее защищать, прикрывать от чужаков и разодрать любого в клочья, кто посмеет притронуться. Т/и для него особенная, он ее нашел, она теперь лично для медведя и плевать он хотел, что что-то там может быть невозможно. Это волнительно, Ким соврет, если скажет, что не боится. Только не за себя, а за девушку. Она может пострадать, его руки теперь тоже трясутся, поглаживая ее по спине. А если ничего не получится? Намджун умрет от тоски по ней, он сам себя убьет, если больше никогда не сможет ее увидеть, он не сможет здесь больше жить, уже давно из последних сил держится. Как же сильно он, оказывается, хотел сбежать. Хочется ощутить свободу, как же сильно он желает побегать, не выкраивать по несколько минут в день для общения, а подарить каждую минуту Т/и. Он хочет быть самцом самым лучшим для нее, но выбраться из этого места кажется невозможным. — Намджун? Она охватывает его лицо за щеки, поднимает вверх, чтобы смотреть в его глаза. У нее на лице написано волнение, оно у нее серое, но Ким все равно восхищен им. Она наклоняется, чтобы опять прикоснуться губами к его губам. Она делится слюной, трется ртом о его рот, отдает тепло. Намджун прикрывает глаза, вдыхает. Все та же мята, шишки, хвоя – он запоминает. Лапы ведут по спине вверх, по плечикам, а потом ниже к талии, к заднице, а потом обратно наверх – это он тоже хочет помнить. Что бы не случилось, он приоткрывает рот, прихватывает ее губу сначала верхнюю, облизывает, а потом то же проделывает с нижней – сердцебиение учащается, с прикрытыми глазами он ощущает в сотню больше, чем с открытыми. Ее ротик он тоже оставляет в памяти, а последующий стон разрывает его сердце. Если ничего не получится, если их разлучат, он просто умрет от тоски, зная, как она стонет. Но он не останавливается, ведет ртом по щеке, нюхает за ушком и там оставляет поцелуй. Ниже ее шея, самая пахучая и нежная, там слышен пульс, ее дыхание, стон очень тихий, почти беззвучный. Он целует шею. Захватывает губами под подбородком, проходится языком и отстраняется. Медленно ведет ниже, а ее пальчики на плечах впиваются все сильнее, тело дрожит уже полностью, но Намджун знает, что это не от волнения. Он кусает плечо с клыками, прокусывает маленькими передними зубками кожу аккуратно, чтобы еще долго не заживал этот след. Она даже не вскрикивает, просто резко выдыхает, грудью все ближе и ближе придвигаясь к телу медведя. Намджун возвращается к губам, теперь он понимает, что интимного в этом моменте. Слюна смешивается, это как метить друг друга, только красивее. Он снова прихватывает губу, затягивает в свой рот и облизывает. Она распахивает для него пошире свои губы, горячо выдыхает ему в ответ, а Намджун сам уже весь жарится, но продолжает запоминать. Каждый ее выдох, смену запахов, ее движения тазом, как она выгибается, как блестят ее глаза и дрожат руки. Он хочет для себя счастливый конец, очень сильно. Это кажется невозможным, трудным, тяжелым. Медведь не верит в собственные силы, но неизбежное уже рядом. Он либо умрет в этом месте, либо умрет от попытки очередного побега, либо на воле. Последнее для него как путеводная звезда, она кажется недостижимой, но все равно за ней хочется следовать. — Намджун, — она шепчет на ухо. Ее голос нестабильный, Ким хочет предложить как-нибудь потом осуществить побег. — Пора. «Нет, не пора, еще немного» – он цепляется за ее талию, нюхает шею, дышит ею, но дверь в комнату открывается, она противно скрипит, режет по нервам. — Ты обещал, Намджун. «Верно, я обещал ее слушаться» — Время посещения окончено, — голос гнусавый, мерзкий. Намждун помнит, что он должен делать. Девушка отходит к столу, она кивает Намджуну действовать. Ким поднимается, делает вид, что не хочет ее отпускать приближается к охраннику, судорожно думая, что бы с ним сделать. Ким может сломать кости, но очень устанет от этого, он может ударить головой его, но тот может не отключиться и будет очень громко кричать, позовет на помощь. Он поклялся самому себе защищать самку, так что выбора не остается. «Мне природа на что силы дала?» – оправдывает себя Намджун. Рука у него цепкая, идеально перехватывает горло охранника. Он перекрывает кислород, чтобы ни звука не вышло из этого тела, и бьет головой о свой железный стол, прямо об уголок рядом с девушкой. В одно мгновение Ким ощущает, что тело в руках уже не живое, потому что вот оно было напряжено, но уже через секунду голова мотается болванчиком и мешком мужчина валится на пол. Запах страха. Намджун поворачивает голову, встречаясь с ее круглыми глазами. Он ее напугал. Нельзя было быть таким жестоким. Она трясется, кровь попала на ее руку, которую она протягивает ему. — Пошли, Намджун. Ее тело трясет, но ноги несут по коридору быстро. Ким не понимает, где они, куда идете, но летите так быстро, как можете. В ее руках пистолет, Ким не заметил, когда она успела его взять, а о том, что он убил человека, старается не думать, потом успеет еще сотню раз прокрутить этот момент. — Намджун, ты дверь можешь выломать? — она кивает перед собой. Дверь не железная, но материал крепкий. Такую будет непросто выбить. Самое странное – тишина. Нет погони или сигнализации, еще никто не узнал, что они собираются делать? Почему так тихо, это пугает еще сильнее, чем страх, что их могут схватить. — Медведь может. — Нет, не перевоплощайся пока. Намджун хмыкает, отходит на несколько метров и собирается с силами. Он смотрит как Т/и отходит в сторону, все еще с этим запахом страха, с округлившимися глазами, но кивает. Ее трясет, она боится, а Ким хочет, чтобы вместо этого она улыбалась, так что он сделает это. Он собирает все свое мужество, резко выдыхает и бежит со всей силы, на последнем рывке выставляя плечо вперед. Он слышит свой рык, давит крик боли и отдирает себя от двери. Он сквозь зубы рычит о боли, его плечо хрустнуло так, что там не просто вывих, ему страшно подумать, что случилось с плечом. Намджун часто дышит, с грустью осознавая, что дверь отошла только сверху. Он с досады, от боли и разочарования в себе кричит, рычит уже с громом и пинает ногой в ручку двери. Та раскрывается, от рамы летят обломки, а девушка подбегает, оглядывая с головы до ног Намджуна. - Не обращай внимания, - Ким отмахивается от покореженной руки, словно это пустяк. Хотя кричать ему все еще хочется, сесть на землю и вопить во все горло, но он даже находит силы слабо улыбнуться. Срабатывает сигнал тревоги. Он короткий, звонкий, дает по ушным перепонкам. Девушка хватает за здоровую руку, тянет его дальше, вниз по лестнице. Намджун с каждым шагом хочет рычать, ему бы сейчас зализать свое плечо, перевоплотиться хотя бы в медведя, но он терпит, честно держится изо всех сил. Она тормозит, когда слышит возню снизу. Сверху слышатся шаги, Т/и взволнованно через щель выглядывает пролеты и оглядывается на медведя. - Разгромишь для меня пару голов? Намджун не смеет отказать. Они продолжают идти вниз, ему не нравится, что Т/и идет впереди, он обгоняет ее нос к носу сталкиваясь с тремя парнями. Такие молодые, их лица ничего не выражают, потому что им все равно. Приказ поступил, они выполняют. У каждого по оружию, Намджун знает, что там снотворное, поэтому делает рывок быстрее, чем они успевают его поднять. Его рука все еще адски болит, каждое движение отдается странным хрустом в плече, его бы вправить обратно, но медведю не привыкать к боли, они сами его приручали к ней на протяжении стольких лет. Он рычит как медведь, очень громко и грузно, отвлекает рыком, запугивает, пока у одного выдергивает оружие, второму ударяет в живот ногой, отправляя его кубарем катиться по лестнице, а третий стреляет. Намджуна одного на троих не хватает, он переоценил свои силы, но сдаваться пока не намерен. Он одной рукой впечатывает голову одного в стену, с выкриком сжимает третьему шею, уже не жалея сил, переламывает шейный позвонок, отпуская его тело на пол. - Бежим, - мимо него пролетает Т/и вниз, она тянет его за футболку и машет следовать еще ниже. Намджун видит, как посерело еще сильнее ее лицо, как она отворачивается, проходя мимо обездвиженного парня, у которого, кажется, сломана шея от падения. Намджуну самому дурно, он старается не думать, что это он натворил. - Разве они не перекроют выходы? – Намджун осматривает себя, но не видит ран. Кажется, третий, который стрелял, не попал в него, это к лучшему, но шаги сверху приближаются, их становится больше, снизу тоже Намджун чует гораздо больше трех человек. Он выдохся, у него одна нерабочая рука, они не справятся. - Мы выйдем через парадный вход, - она с улыбкой оборачивается и кажется, что все под контролем, но Намджун останавливается. - Не получится. - Верь мне, Намджун. Он впервые хочет на нее зарычать. Ему все еще больно, он устал, и сил совсем больше нет. Он не сверхчеловек, он обычный. Он слышит шаги все ближе и ближе, но она смотрит в его глаза и также не двигается. У медведя болит сердце, он хочет выть, но верит. Он срывается за ней и добегает до первого этажа. Там, ожидаемо, все вооружены, людей много и все они забором перегородили выход. Сзади добегают преследователи, отрезая пути отступления, а Намджун знал это. Он прекрасно понимал, что так выйдет. Это было глупо и опрометчиво, но что-то было другое, когда она просила ей верить. Будто предупреждала, словно это и был ее план. Намджун смотрит на Т/и вбок, она аккуратно кладет пистолет со снотворным на пол, понимая руки. - Не двигаться. Руки вверх. Намджун поднимает только одну руку, поглядывает на девушку, но та не смотрит в ответ, она уводит взгляд. Намждун чувствует запах, ей все еще страшно, девушка стоически пытается не дрожать, в ее позе есть какая-то мольба, Намджун понимает, что сейчас она рассчитывает на что-то, но ведь уже все кончено. - Ты, глупая мартышка, думала, что вот так просто можешь украсть многомиллионный эксперимент из лаборатории? За работниками появляется ненавистное лицо, Намджун чует его смрадный запах, который перебивает десятки запахов других особей. Он выходит немного вперед, уводя девушку за свою спину. - Намджун заслуживает свободы. - А почему ты думала, что мы не дадим ему свободу? – мужчина наклоняет голову набок. – Мы уже подписали договор с заповедником, его отпустили бы после рождения медведей. - Врешь. - Ты знала об этом и не захотела ему счастья. Ты захотела эгоистично забрать его к себе, но ноль пять ноль не игрушка, ты самовольно решила отобрать у него свободу и чем ты тогда отличаешься сейчас от нас? - Не правда! Намджун не может поверить. Он не глупый, ему не трудно вспомнить ее просьбы ей верить, как она вела его прямиком к парадному входу, будто знала, что там их поймают. Они могли найти другой выход, даже когда Ким учуял людей, она вывела его к ним, будто хотела отдать обратно. Замуровать в этой лаборатории навсегда. Неужели его правда хотели выпустить? В голове проносится разговор с мужчиной, который намекал о рождении междвежат, они должны были стать заменой и обеспечить свободу Намджуна. Т/и это знала и заставила его бежать. Намджуну давит горло огромный ком, его ноги не хотят держаться и даже сломанное плечо не перекрывает боль в груди. Ему так больно, он не может поверить в это предательство, он же так сильно ей верил, глубоко засадил ее в сердце, а теперь оно рвется. Очень больно. Не хочется дышать, не хочется видеть никого, Намждун скулит. - Видишь? Он одичал и все почему? Потому что жалкая вошка решила, что может обойти охрану и систему безопасности, - мужчина переводит взгляд на Намджуна, обращается теперь к нему. – Ты сам себя наказал, ноль пять ноль, помни, я привел к тебе эту самку, был к тебе добр, а ты повернулся ко мне спиной. Он цокает, поднимая руку вверх. Внимание охраны переключается на него, когда весь мужчина темнеет, его запах становится еще отвратительнее, а голос отбивает приговор. - Девку выкинуть. Больше никогда она не подойдет к лаборатории, а медведя в одиночную камеру. Намжун оглядывается, ожидая увидеть на ее лице печаль, но на ее лице облегчение, это только подтверждает догадки медведя, это убивает его, если честно. В голове проносится ее просьба доверять, значит, так и должно быть? Разве ему должно быть так больно? Она добивалась, чтобы их разлучили? Чтобы его наказали? Никогда не выпустили на волю? Намджун хочет потянуть лапу, прикоснуться еще разочек, но девушку хватают. Ким все еще хочет услышать, что все это не правда, но этого не происходит. Потом она вырывается, проклинает Чхве, плюется и воет за Намджуном. Медведь только хмурится, потому что это поведение не похоже на нее, но ему не дают времени подумать, скручивают руки, и он орет, потому что плечо будто теперь раздробили в пыль. Все же к боли привыкнуть невозможно.