Работа над ошибками

***       В разных уголках Лондона утро наступило в разное время. Например, в дом Кроули оно не пришло не только с восходом солнца, но даже с его зенитом, а в квартире Михаэль уже в шесть вовсю кипела жизнь: поскольку Габриэль вышел на пробежку, его кузина тоже проснулась и, решив больше не ложиться, отправилась на кухню пить кофе. Несмотря на то, что к алкоголю вчера приложилась только она, Габриэль уже в десять вечера клевал носом. Да и сама Михаэль впервые за долгое время уснула без снотворного, а потому и проснулась, когда двоюродный брат начал собираться.       Его бывшая жена по привычке открыла глаза около семи, помянула Уайтвинга незлым тихим словом и провалилась обратно в сон, чтобы встать уже где-то в девять и пойти растолкать оставшуюся у нее на ночь Дагон. Та, моргая немного выпуклыми глазами, с неохотой поднялась с дивана в гостиной и включилась в обсуждение, а чем бы сегодня заняться. Обе сходились на том, что неплохо бы провести День без мужиков.       В небольшой квартире, чей интерьер был похож на поле боя Красной и Белой Королев, утро наступило тоже часов в девять, причем началось оно с просмотра новостей. В которых вскоре все же обнаружилась небольшая заметка о заварушке в китайском квартале, что означало – полицию все-таки вызвали. Но, когда это случилось, Война и Загрязнение были уже на полпути домой. Обошлось без жертв.       Утро выдалось ранним и в жилище поборника диет и здорового питания, который, как и всегда, начинал день с медитации. Праной пока питаться не выходило.       В доме на Якобит-стрит утро встретили улыбкой и отдернутыми шторами ровно в восемь часов. Поскольку Азирафаэль сегодня ждал гостью, то он проснулся пораньше, чтобы убедиться, все ли в порядке. И, пока Анафема будет навещать родителей, собирался заскочить в книжный, чтобы с чистой совестью отчитаться перед тетушкой.       А вот утро Анафемы стартовало с напряженных вычислений. В какое время лучше поехать к родителям, чтобы и провести с ними время, и вовремя распрощаться, не оказавшись плохой дщерью? Нельзя же забежать, схватить дневники – и тут же смыться. Но и если сидеть слишком долго, неизбежно начнутся Те Самые разговоры…       Ладно, нельзя смотреть в потолок и думать об этом вечно. В конце концов, она правда соскучилась по родителям, а после короткой встречи можно будет скучать и дальше.       Телефон зажужжал, возвещая о приходе сообщения в мессенджере. Аз спрашивал, в какое время ее ждать, и Анафема, глубоко задумавшись, пообещала приехать часам к трем. Что ж, пора собираться.       В книжном магазине все было по-прежнему – разве что на витрине с периодикой сменились обложки. Азирафаэль со смутными чувствами взял свежий номер журнала своего нового издательства, как раз вышедший на этой неделе. Нужная страница открылась сама собой – глава фэнтезийной истории Кроули, которую он, Альберт, лично правил. Почему-то ощущалось это совсем иначе, нежели научные статьи или исторический жанр. И мысль о том, что придется присутствовать на презентации книги Энтони, стоять рядом с автором, вызывала странный трепет.       Редактор поставил журнал на место и прошел вглубь магазина. Маленький, тусклый, заставленный шкафами, он казался Азирафаэлю самым уютным местом в мире. Он бы с удовольствием жил в крохотной задней комнатке, но, поскольку мадам Трейси находилась в отъезде, то за ее домом необходимо было приглядывать. Иногда она сдавала одну из комнат, но сейчас все помещения находились в распоряжении Альберта. Когда тетушка вернется, то, скорее всего, снова поселит у себя квартиранта – и можно будет с чистой совестью снова заселиться в книжный.       Фелль вдохнул неповторимый, волшебный запах книг, и ему сразу стало намного спокойнее, стресс последних дней испарился, уступая место умиротворению. Все-таки было в тяжелых переплетах что-то незыблемое, вселяющее уверенность, и домой редактор возвращался уже в восхитительном настроении.       Анафема добралась до друга даже на час раньше, чем собиралась – повезло с отсутствием пробок, а от остановки до Якобит-стрит она взяла такси, потому что рюкзак с тетрадями был весьма тяжелым. Азирафаэль встретил ее на пороге и поспешил помочь избавиться от ноши.       – Уфф, – выдохнула девушка, растирая плечи, – лучше бы моя замечательная «прапра» написала какую-нибудь книгу с предсказаниями и успокоилась на этом. Но нет же.       Пока она снимала пальто, Альберт открыл рюкзак, с осторожностью достал одну из тетрадей и полистал хрупкие пожелтевшие страницы.       – Дорогая, с этим нужно что-то делать, причем срочно. Я боюсь, такими темпами твое наследие долго не проживет… о боже!       – Что там? – Анафема испуганно подскочила к нему, и Фелль, глянув на нее, как на преступницу, обличающе ткнул пальцем в обложку:       – Это же плесень! Где вы их храните?       – Да все там же, – растерянно сообщила девушка, созерцая улику, – в шкафу на чердаке.       Азирафаэль нахмурился и со всей возможной аккуратностью отнес рюкзак в гостиную, где принялся бережно выкладывать тетради на стол. Расстроенная подруга замерла рядом.       – И что делать? Аз, может, я и правда оставлю их у тебя? Ты что-нибудь сделаешь, как-то укрепишь… а мы пока посмотрим, в чем дело, выведем плесень…       – Я не реставратор, – покачал головой Альберт, откладывая опустевший рюкзак, – но я могу отвезти тетради в магазин, там созданы все условия для хранения книг. Если убить плесень, то, в принципе, они еще полежат. Книги нужно хранить в сухом месте с определенной температурой, а у вас влажность повысилась.       – Крыша на чердаке протекла, небось, а никто и не заметил, – с досадой предположила Анафема.       Фелль пожал плечами и сдвинул стопку листов в сторону, освобождая место в центре стола, куда положил одну из тетрадей, открытую на первой странице.       – Я передвинул стол поближе к окну, так что нам будет удобно фотографировать. Ты на телефон или на камеру?       – Давай попробуем на телефон, а если будет не очень, то потом я фотоаппарат привезу, просто тащить все сразу, сам понимаешь… – девушка достала смартфон и на пробу сделала несколько снимков, немного меняя настройки. Азирафаэль положил рядом следующую тетрадь и тоже взялся за гаджет.       – Памяти хватит?       – Должно. Все равно тебе на ноут скинем, ладно? И мне на флешку. Чтобы ничего не потерять.       – Конечно, – с готовностью согласился Альберт, глядя на наследство подруги с обожанием.       За монотонной и скучной работой прошло уже около часа, когда Анафема взмолилась о милосердии и пощаде. Азирафаэль, привыкший к рутинной работе без движения, согласился на перерыв. Спина затекла, поскольку, фотографируя, он часто наклонялся и подолгу замирал в таком положении. Определенно, необходимо немного отдохнуть.       Они сидели на кухне и пили чай с миндальным печеньем, болтая о пустяках, когда вдруг раздался телефонный звонок.       – Это твой. С работы? – Анафема удивленно вскинула брови, заметив растерянность друга.       – Нет, не должны… ума не приложу, кто бы это мог быть, – он посмотрел на экран – да так и замер, хлопая ресницами.       Поскольку абонент продолжал трезвонить, Азирафаэль поспешно принял входящий и прижал смартфон к уху:        – Алло?       – Ангел! – трубка взорвалась радостным голосом Кроули, и Альберт порадовался, что Анафема его не слышит.       – Добрый день, мистер Кроули. Чем обязан? Что-то случилось?       – Случилось, случилось! – писатель буквально оглушал своим энтузиазмом. – Книжная выставка случилась, по научной тематике!       – Да, есть такая, – припомнил Фелль, виновато взглянув на сидящую напротив Анафему. – А что, вы туда собираетесь?       – Собираюсь! И через пять минут я буду у тебя, так что тоже собирайся!       – Я? – опешил редактор от такого необычного приглашения. – Но я…       – Ты же любишь такие штуки, разве нет? Ну и кроме того, я хотел задать несколько вопросов знающим людям, там будет несколько профессоров. Только, боюсь, я ни черта не пойму в их ответе, поэтому ты нужен мне как переводчик с научного на человеческий. Так, я скоро уже приеду, жди меня, ангел!       Он сбросил вызов прежде, чем Альберт что-то успел ответить. Анафема вопросительно смотрела на него.       – Мистер Кроули – это тот писатель, с которым ты работаешь? – уточнила она. – Что-то срочное по работе? Надо в издательство?       – Да нет, он едет на книжную выставку и приглашает меня с собой… – растерянно пояснил Азирафаэль и положил телефон на стол. – Сказал, что будет через несколько минут.       – И ты собираешься поехать?       – Нет! – Фелль нахмурился и поднялся из-за стола. – Еще чего. Мог бы и пораньше позвонить…       Его прервал дверной звонок – Кроули действительно передвигался очень быстро. Альберт вышел в коридор и отпер дверь, обнаружив на крыльце сияющего писателя, который, ухватив Фелля за запястье, тут же попытался вытащить добычу за порог, на ходу весело здороваясь снова. Пришлось отдернуть руку и сделать строгое внушение:       – Мистер Кроули, а вы не могли предупредить заранее? У меня, вообще-то, тоже дела.       – Дела? – солнцезащитные очки неизменно сверкали на носу Энтони, скрывая глаза, но подвижная мимика легко передавала любые эмоции. И сейчас он явно был очень растерян.       В коридор выглянула Анафема, и писатель тут же заулыбался снова.       – А, понимаю. Что же ты мне сразу не сказал?       – Вы мне и слова не дали вставить! – возмутился Азирафаэль, подозревая, что Кроули «понимает» совсем не то, что есть на самом деле.       Девушка меж тем подошла поближе, смерив гостя взглядом с ног до головы и в ответ получив точно такой же оценивающий взгляд, хоть и совершенно незаметный из-за очков. Кроули мысленно одобрил выбор своего редактора – молодая особа показалась ему весьма красивой и, судя по выражению лица, обладала сильным и независимым характером. Ему и самому такие нравились, но чаще без взаимности. Точнее, с несколькими он даже приятельствовал, но женщины обычно видели его намеренья насквозь и не собирались тратить свое время зря. Некоторые – иногда – соглашались на ни к чему не обязывающую, но шикарную ночь. Но и только.       Однако у Азирафаэля, подумал Кроули, может, и получится что-то. Жаль, конечно, отпускать такого славного ангела, но не отбивать же его у девушки! Тем более, если он, вопреки всем ожиданиям, оказался натуралом. Сюрприз, однако. А Вельзевул, как всегда, оказалась права.       – Прошу прощения, что помешал. А вы?...       – Анафема Гаджет, – девушка решительно протянула руку. Кроули, пожимая ее, удивленно приподнял брови.       – Необычное имя.       – Да вы что, – насмешливо отозвалась та, разжимая пальцы. – Удивите меня своим.       – Вы будете весьма удивлены, потому что в нем действительно нет ничего особенного, – писатель улыбнулся тону Анафемы. – Энтони Кроули. Что ж, было приятно познакомиться, не буду больше отвлекать вас от крайне важных дел. Поеду тогда один. Азирафаэль, если я запишу ответ этих ученых умников, ты мне потом расшифруешь, что они имели в виду?       – Я… эм, ну да, конечно, – смутно подтвердил Альберт, все еще теряясь от того, как Энтони моментально перескакивал с темы на тему и играл противоположными гранями – то поражал бестактностью, то проявлял чудеса вежливости и обходительности.       – Да ладно, дядя Аз, поезжай. Я еще немного пофотографирую, а потом запру дверь и спрячу ключ, как обычно. Мне все равно уже надоело – это удручающе скучное занятие! – возразила Анафема, пользуясь случаем, чтобы улизнуть. В глазах уже рябило от неровных строчек прапрабабки, а монотонное времяпровождение порядком выматывало.       – Дядя Аз? – в голосе Кроули прозвучало любопытство. – Так я отвлек вас от семейных посиделок! Мне правда очень жаль, вдвойне жаль.       – О, нет, нет! – Азирафаэль смутился и даже замахал руками. – Мы не родственники. Просто друзья детства.       – А, вот оно как, – в изгибе приподнявшейся брови Энтони можно было различить сочувствие.       Альберт, который уже порядком наслушался об их мнимых отношениях с подругой детства, и Анафема, тоже неплохо считывавшая эмоции касательно него и себя, переглянулись. Конечно, не хотелось объясняться перед каждым встречным, но как же достали эти намеки!       – Мы не встречаемся и никогда не собирались, – хором проговорили они, и Кроули даже засмеялся, столько усталости прозвучало в их голосах. Затем поднял руки, показывая, что сдается под совместным давлением.       – Ладно, ладно, даже и не думал лезть в ваши дела. Друзья детства, пусть так.       – А что, – девушка насмешливо фыркнула, – вы, мистер Кроули, не верите в дружбу между мужчиной и женщиной?       – Ну что вы, – писатель обольстительно улыбнулся, – верю в нее ровно столько же, сколько в дружбу между мужчиной и мужчиной. Крепкая мужская дружба – это ведь прекрасно, не правда ли?       Почему-то Азирафаэлю совсем не понравился тон, которым это было произнесено. Не ирония, иначе бы Анафема сразу же возмутилась, но что-то странное, неуловимое. Девушка тем временем снова фыркнула и обернулась к нему.       – Ну что, ты поедешь на книжную выставку?       – Тебе точно не нужна моя помощь, дорогая? – на всякий случай уточнил Фелль, вытаскивая из ящичка ключи и передавая подруге. Кроули, наблюдая за раскачивающимся на цепочке ярко-розовым сердечком, даже удивился, что у редактора такой банальный и совершенно не стильный брелок.       – Конечно, нужна! Давай, этим в принципе займешься ты, а я домой поеду? – тут же среагировала Анафема.       Азирафаэль поджал губы и строго погрозил ей пальцем.       – Нет. У меня и свои дела есть, хотя я и безумно люблю дневники твоей прапрабабушки. Помочь могу. И на хранение оставлю, пока чердак не почините.       – Я шучу, не читай мне нотаций, – девушка улыбнулась, сжимая ключи в кулаке. – Иди лучше, одевайся.       – Да мне только пальто набросить, – Альберт виновато развел руками и повернулся к гостю. – Прошу прощения, подождите несколько минут. Хотя, – его голос из виноватого стал строгим, – вам бы не пришлось ждать, если бы вы предупредили меня заблаговременно.       – Нет, мистер Кроули тебя подождет немного дольше, потому что ты в таком виде никуда не пойдешь! – возмутилась Анафема. – Убери эту проклятую бабочку! Я понимаю – дома, но в люди даже не смей ее надевать! Старье какое-то.       – Не старье, а классика! – Азирафаэль моментально надулся, хотя подобный разговор возникал у них постоянно. – И клетка никогда не выйдет из моды.       – Ты можешь надеть галстук в клетку, если тебе так хочется. Но лучше вообще избавься от всех вещей с тартаном! – девушка попыталась сорвать бабочку с шеи друга, но тот с неожиданной ловкостью увернулся и отступил, выставив вперед ладонь.       – Нет, дорогая моя, я люблю тартан, и я буду носить тартан, как это делали мои предки!       – Твои предки из Шотландии? – заинтересовался Кроули, с любопытством созерцавший эту картину.       – Да, есть немного, – Альберт трепетно поправил бабочку. – Отец говорил, что в нашей семье был именно такой клановый узор.       – Это здорово – знать свои корни, – покивал писатель, разглядывая тонкие светлые полосы на ткани.       Он не разбирался в символике цветов тартана, но узор выглядел на редкость миролюбиво. Во всяком случае, в нем не было ярких и агрессивных оттенков.       – Мистер Кроули! – Анафема, вспомнив о госте, круто развернулась к нему и сложила руки на груди. – Скажите ему, разве сейчас такое носят? Разве ему нормально в этом ходить?       Энтони вздернул брови и, улыбнувшись, сказал с легкой насмешкой:       – Мисс Гаджет, вы задали этот вопрос, чтобы услышать мое мнение или мою поддержку? Кроме того, вас я вижу впервые, а с мистером Феллем мне еще предстоит работать, так что из соображений личного комфорта и банальной логики мне стоит встать на его сторону. Вне зависимости от моей точки зрения.       Девушка возмущенно поджала губы и посмотрела на Кроули, как на врага народа. Тот виновато развел руками, а Азирафаэль с победным видом натянул пальто и подхватил зонтик с такой же клеткой, как и на бабочке.       – До встречи, Анафема. Я присмотрю за дневниками.       – Иди уже, – проворчала девушка, впрочем, скорее для вида. Фелль улыбнулся ей и снял с крючка другие ключи, на которых раскачивался брелок в виде маленькой белой птички, кажется, уточки. Надо подарить редактору крохотного ангелочка, с умилением подумал Кроули, сообразив, что ключи в ящике принадлежали, вероятно, кому-то еще.       – Ты не боишься садиться в мою машину? – напомнил писатель, когда они вышли из дома, и для точности указал на Бентли, припаркованную напротив двери – вдруг Альберт забыл, что за транспорт ему предлагают.       – М-м-м… – редактор немного засомневался, но только на секунду. – А вы уверены, что я ей понравился?       Сказал – и сам удивился, что говорит о Бентли в женском роде, как и Кроули. Тот только улыбнулся и приглашающе распахнул дверцу перед спутником. Азирафаэль пробрался в салон и торопливо пристегнулся, представляя, что его сейчас ожидает. Но какая-то часть его – глубинная, азартная и жадная до адреналина – требовала повторить прошлую поездку. Энтони уселся на водительское сидение и завел мотор. Автомобиль рванул с места так, словно под капотом притаился двигатель гоночной машины – хотя чем черт не шутит, может, так оно и было.       – Мистер Кроули, – с трудом позвал Альберт, когда способность связно изъясняться вернулась к нему, – все же, почему вы не позвонили раньше? Или это ваш стиль общения – сваливаться как снег на голову?       – Сказать по правде, чаще я предпочитаю предупреждать, но я сам узнал об этой выставке полчаса назад. Пока ехал, подумал о тебе, но позвонить смог только на светофоре, – пояснил Энтони, небрежно поворачивая руль и бросая машину в небольшой переулок. – Извини, я правда не хотел мешать.       – Не стоит, вы были совершенно правы. Если бы это действительно было неуместно, я бы отказался, – Азирафаэль покрепче вцепился в ручку и попытался сообразить, где они едут. – Ну, или отказалась бы Анафема, она в этом плане весьма боевая.       – Я заметил, – писатель засмеялся и снова вырулил на шоссе. – Надеюсь, она не из обидчивых.       – Совершенно точно, – поспешил успокоить его Альберт, опасаясь, что Энтони снова расстроится, как тогда, в кафе. И, чего доброго, вывернет руль куда-нибудь не туда, что на такой скорости чревато аварией. – Мистер Кроули, а по поводу бабочки – какая все-таки у вас точка зрения?       Писатель покосился на него через темные стекла и снова уставился на дорогу.       – Ну, как сказать… старомодно и странно, но смотрится органично и создает интересный образ. Не могу сказать, что я в восторге от стиля в целом, но впервые я увидел тебя именно таким, поэтому для меня все нормально. Первое впечатление и все дела. Не могу представить тебя в чем-то другом.       – Вы же писатель, который создает удивительные миры. Разве вы не можете представить все, что угодно?       Кроули опять засмеялся и, аккуратно крутанув руль, въехал на парковку. Найдя место и заглушив мотор, он повернулся к пассажиру и, чуть сдвинув очки на кончик носа, задорно сверкнул золотистыми глазами:       – Да, представить я могу все, что угодно, причем так, что тебе это пойдет. Даже платье и кружевное белье. Так что воображение – не аргумент, и не надо меня провоцировать.       Пока Азирафаэль растерянно хлопал глазами от такого заявления, Энтони уже вышел из машины и потянулся, размышляя, что с большим интересом представил бы редактора и без одежды вовсе. А еще лучше – лично посмотрел.       – Кажется, время до окончания выставки еще есть.       Альберт, встрепенувшись, поспешил выбросить из головы слова Кроули и тоже покинул Бентли.       – Если бы я знал, что вас интересуют научные книжные выставки, я бы сам вас предупредил. Или вам нужна конкретно эта?       – О, а ты знаешь о таких штуках? – тут же загорелся писатель.       Фелль задумчиво потер подбородок.       – Я в курсе регулярных выставок, поскольку наше… мое прошлое издательство в них участвовало. А какие вопросы у вас и к кому?       Кроули с готовностью достал блокнот и перелистал несколько страниц.       – Это по поводу научной фантастики. Масса, плотность, атмосфера… когда я расписывал прошлые планеты, я брал за основу Солнечную систему или просто причислял их к планетам земного типа. Теперь, раз уж ты со мной, я хочу большего! Но я же не могу задавать тебе все-все вопросы, которые у меня возникают, верно? Лучше спросить знающих людей. Но я не уверен, что сходу разберусь в ответе, поэтому мне нужна твоя помощь как переводчика. Поможешь?       – Конечно, без проблем, – заверил его Азирафаэль, разобравшись, наконец, чего хочет Кроули. Такой подход ему нравился. Он точно не знал, что писатель собирался делать со всей этой информацией и как можно вставить ее в книги, но ему виднее. – Так к кому вы собирались обратиться?       Энтони, сверившись с блокнотом, назвал фамилию, и Альберт даже немного обрадовался – он знал этого профессора, тот когда-то выпускал книгу у них в издательстве. Что-то научно-популярное, Феллю тогда очень понравился язык – легкий и увлекательный. Кроули наверняка полезно прочитать что-то подобное! Надо только уточнить у профессора название.       Азирафаэль поделился своими мыслями с Энтони, и тот, буквально засияв, порывисто обнял опешившего редактора.       – Замечательно! Я так и знал, что ты мне поможешь! Скорее, пойдем! Немного опомнившись, Альберт поспешил за ним.       Профессора они нашли довольно быстро, и тот, к счастью, почти сразу вспомнил Фелля. Лекция уже закончилась, но пожилой мужчина охотно отвечал на вопросы Кроули, развеяв опасения Азирафаэля, что ученый будет недоволен поводом, по которому к нему обратились. Сначала профессор и вправду смотрел не очень ласково (еще бы, какая-то научная фантастика, какой-то писатель, да еще и в темных очках в помещении), но серьезность, искренность и энергичность Кроули сделали свое дело. Ответы Энтони получал на простом и доступном языке, так что «переводчик» совершенно не требовался, однако Альберту тоже было интересно послушать. В итоге новый знакомый дал Кроули свою визитку, посоветовал несколько подходящих книг для знакомства с вопросом и пожелал удачи в работе, после чего распрощался. Задумчиво вертя в пальцах карточку, писатель заметил, что ему, возможно, действительно необходим консультант для написания книг. Азирафаэль отозвался, что над этим можно подумать, если Энтони действительно нужна подобная информация. Оставив писателя искать рекомендованные книги, Альберт решил пройтись по выставке на тот случай, если ему тоже попадется на глаза что-то стоящее. У одного из стеллажей он услышал оклик:       – Альберт!       Мужчина обернулся и расплылся в улыбке.       – Здравствуй, Ева. Как поживаешь?       – Замечательно! Не ожидала тебя здесь увидеть. Ну как ты? Устроился на другую работу или занимаешься магазином?       Фелль подошел к темнокожей женщине с пышной копной кудрявых волос и пожал ей руку. Раньше они работали вместе, но Ева осталась в издательстве, а Альберт ушел. А еще раньше они пробовали встречаться. Это были примерно девять месяцев ровных отношений, после чего родилось обоюдное решение остаться друзьями. В целом Феллю очень нравилась эта женщина, но на бытовом уровне она проявляла довольно властный характер. Например, полностью брала на себя домашние обязанности и не позволяла в них вмешиваться. Идеальная хозяйка, получающая искреннее удовольствие от всех этих хлопот, Ева прекрасно подходила увлеченной натуре, готовая поддерживать своего избранника во всем и обеспечивать ему надежный тыл. Основная проблема заключалась в том, что у Альберта подобные рабочие запои хоть и случались, но вскоре проходили, и опека Евы начинала несколько тяготить. Иными словами, она никогда не спрашивала «Хочешь ли ты яблоко?» и не предлагала яблоко, а просто ставила рядом уже разрезанный фрукт, аппетитно хрустя таким же. Дружить с ней было одно удовольствие, а вот жить под общей крышей – совсем другое. Причем по натуре Ева была очень мягким, душевным и любящим человеком... просто готовым перегрызть глотку за сохранение своего домашнего очага.       – Я устроился в «Уайтвинг Пресс».       – А разве у них есть научная или историческая литература? – женщина удивленно посмотрела на Азирафаэля, и тот смущенно замялся. Вот так ушел от дамских романов, а пришел к…       – Я правлю научную фантастику и фэнтези, – все же признался он, уже готовый к шквалу вопросов. Ева и правда открыла было рот, но, заметив, как напрягся собеседник, передумала.       – Мда. Бывает, – только и сказала она.       Альберт поморщился – лучше бы задавала вопросы или критиковала. Ева тоже была редактором, и весьма неплохим – дотошным и педантичным. И, зная принципиальность коллеги, сейчас пребывала в легком ступоре от столь резкой смены жанра.       – Ты сама как? Все в порядке? – поспешил перевести тему Азирафаэль. Ева очнулась и с широкой улыбкой вытянула вперед руку, демонстрируя аккуратное колечко на безымянном пальце.       – А я замуж выхожу. За Адама, помнишь его? Я вас знакомила.       – А, конечно. Он, кажется, занимается научной деятельностью в университете?       – Да, и совсем скоро он уже станет доктором! – с гордостью подтвердила Ева.       – Очень рад за вас, – от души поздравил Фелль, улыбаясь. Женщина подмигнула.       – Я всегда могу положиться на тебя, Альберт – никаких шуточек про Адама и Еву. Кстати, когда у нас родится ребенок, будешь ему или ей крестным отцом?       – Я?! – Азирафаэль на миг потерял дар речи, а затем строго погрозил пальцем. – Если тебе не придет в голову назвать сына Каином.       – Ах, нет, не могу положиться, – Ева засмеялась. – Значит, можно называть Авелем или Сифом, а дочь… как их там… Аван? Азура?       – Дорогая, надеюсь, ты остановишься на чем-то адекватном.       – Ну конечно, Альберт, я же не сумасшедшая. Буквально каждый из моих или наших с Адамом знакомых чертовски остроумно высказался по поводу наших имен, так что я совершенно не желаю того же самого своему ребенку. Или детям. Да и имена эти мне не очень нравятся. Каин, подумать только.       – Вы уже назначили день свадьбы? – поинтересовался Азирафаэль. Ева вздохнула.       – Пока нет. На работе завал, у Адама эксперимент, я даже не заметила, как октябрь начался. Но я тебе сразу пришлю приглашение, ты не против?       – С радостью.       – Ты все еще приглядываешь за домом тетушки или снова в магазине? А может, вернулся к себе? – женщина засмеялась, шутливо пихнув Фелля в плечо. – С тобой так сложно, столько адресов.       – Можешь прислать на Грик-стрит – мне обязательно сообщат, – Альберт мягко улыбнулся. – Тетя вернется ближе к концу месяца, и я съеду от нее. Она, к сожалению, бывает немного рассеянна, так что может забыть передать мне почту. А дома я почти не бываю, мне удобнее жить ближе к центру. Так что в магазин удобнее всего.       – Замечательно, договорились. Расскажи, как тебе на новом месте? Или это противоречит корпоративной этике?       Фелль задумался, прикидывая, чем ему можно и чем стоит поделиться.       – Ну, в общем, мне нравится. Непривычно немного, но, думаю, я почти втянулся…       – Вот ты где!       Ева и Альберт дружно развернулись и увидели приближающегося к ним Кроули, причем в глазах первой отразилось любопытство, а в глазах второго – легкая паника. Очень хотелось заявить, что они не знакомы, особенно после резонного вопроса «Это твой друг?». Все-таки Энтони казался здесь совершенно неуместным, словно топ-модель решила продефилировать по библиотеке. Своей обычной походкой от бедра писатель приблизился и ослепительно сверкнул зубами:       – Добрый вечер. Азирафаэль, познакомишь нас?       – Азирафаэль? – Ева вопросительно посмотрела на Альберта, но тут же перевела взгляд обратно на Кроули, сжимающего пакет с, вероятно, только что купленными по совету профессора книгами. На него было сложно не смотреть. Если пресловутый змей-искуситель излучал хотя бы половину подобного обаяния, то грехопадение первых людей было неизбежным.       – Чудесное имя, мне кажется, оно очень подходит Альберту, – с готовностью пояснил Энтони. – Он же так похож на ангела, что бы я делал без него и его помощи!       – Ева, познакомься, – торопливо вклинился в поток речи Фелль, чувствуя, как на щеках выступает предательский румянец, – это Энтони Дж. Кроули, писатель, чьи тексты я правлю. Мистер Кроули, это Ева…       – Очень приятно, – женщина протянула ладонь, – можно просто Ева. Я читала ваши книги, какая неожиданность встретить вас на подобном мероприятии!       – Тогда окажите ответную любезность и зовите меня Энтони, – тут же отозвался Кроули и, переложив пакет в левую руку, с готовностью ответил на рукопожатие. – Я решил, что моим книгам нужно немного больше реалистичности, хочу изучить некоторые вопросы касательно звезд и планет…       – Такой подход, несомненно, делает вам честь! – восхитилась Ева. – Так вот кто переманил Альберта из нашего издательства.       – Никто меня не переманивал! – поспешно возразил Фелль, а Кроули засмеялся.       – Переманил, еще как переманил! И весьма собой доволен, где еще найти такого редактора. А вы кусайте локти, что потеряли такой ценный кадр.       – Кусаем, кусаем, – заверила его женщина, игриво заводя прядь волос за ухо.       Азирафаэль с укором посмотрел на нее, намекая, что обрученной даме не пристало флиртовать с первым встречным. Ева нахмурилась, и с досады, что Фелль не может отличить увлечение от простого женского кокетства, поддела его:        – Что, Альберт, ревнуешь?       Энтони с любопытством покосился на своего редактора, который совсем смутился.       – Ева, ну что ты, мы же решили остаться друзьями… и вообще, зачем об этом говорить при посторонних…       – Я не посторонний, – заверил Кроули, которому очень многое хотелось бы сказать по поводу ангела и его девушек, но он себя сдержал, – и все же могу сделать вид, что ничего не слышал.       Судя по сердитому виду Азирафаэля, расспрашивать Еву об их отношениях не стоило – Энтони и так понимал, что выглядит в его глазах грубияном. Да, выяснять подробности личной жизни при первой (а с редактором – при второй) встрече было совершенно бестактно, но Альберт сам упомянул об этом, а значит, сам виноват. Несмотря на это, Кроули решил вести себя примерно, чтобы заслужить симпатию строгого и педантичного ангела.       – Простите, мистер Кроули, мне жаль, что вы стали свидетелем этого разговора, – извинился Фелль, полностью сломав логику Энтони.       Тот изумленно вскинул брови, но нашел в себе силы заверить, что все в порядке, он не в обиде. Ева тут же заявила, что обижаться не на что, как и извиняться, а что за книги у вас в пакете, Энтони? Все были рады смене темы. Разговор перешел в более мирное русло, Кроули похвастался покупками, а потом с интересом слушал, как их обсуждают Ева и Альберт.       Вскоре к ним присоединился молодой мужчина, который, приобняв Еву за плечи, настороженно посмотрел на ее собеседников.       – Добрый вечер, Альберт. Ева не говорила, что вы приедете.       – Я, честно говоря, и сам не ожидал, – признался Фелль и, спохватившись, представил своего спутника еще раз. – Это Энтони Дж. Кроули, писатель. А это…       – А это Адам, мой жених, – перебила его женщина, сияя от гордости.       Кроули привычно отметил, что ее лицо моментально преобразилось, потеплело. Возможно, именно так выглядят люди, которые созданы друг для друга? Энтони не верил во все эти предопределенности и половинки, но такое выражение он пока наблюдал только у Габриэля, когда тот смотрел на Вельзевул, и подозревал, что влюбленные видят нечто, скрытое от глаз других людей.       Хотя нет, не только у Гэба. Такие одухотворенные лица бывали у людей, по-настоящему увлеченных своим делом. Вот поэтому писатель обожал наблюдать за окружающим миром. Он прекрасен – главное, знать, где искать.       И по возможности проигнорировать все остальное.       В крайнем случае, сбить это на машине.       – Жених! – писатель широко улыбнулся. – Очень вам завидую. Я опоздал. А так хотелось искусить столь очаровательную особу… например, яблоком…       – Если бы вы, Энтони, были тем самым змеем, я бы без раздумий взяла яблоко, а то и десять, – засмеялась Ева, прижимаясь к Адаму. Тот хмуро смерил Кроули взглядом и проворчал:       – А я бы приготовил змею, фаршированную яблоками.       Улыбка Энтони засверкала еще ярче.       – Ну зачем же? Не сердитесь, но я бы попытался искусить и вас. Так что еще вопрос, кому из вас стоит больше ревновать.       Адам несколько секунд с недоумением взирал на Кроули, а потом, сообразив, в чем дело, коротко рассмеялся и, похоже, расслабился. Азирафаэль мысленно вздохнул. Похоже, его новый… коллега и вправду флиртовал с каждым, кого встречал. Пожалуй, игнорировать его подкаты – это действительно лучший выход. Спросить было не у кого, но Альберту показалось, что это типичное поведение Кроули, за которым не стоит ничего серьезного.       – Адам, – задумчиво проговорил вдруг Фелль, – а вы будете доктором философии по физике?       – Ну да, – кивнул тот, вопросительно изгибая бровь. – Мои исследования связаны с космосом.       – Ты представляешь, а Энтони как раз пишет научную фантастику о путешествиях в космосе, – вставила Ева.       – Это те книги, которые ты отказалась мне показывать? – хмыкнул Адам, и Кроули с детской обидой на лице повернулся к его невесте.       – Но почему? Они настолько плохи?       Женщина заметно смутилась.       – Я… я не думаю, что Адаму это бы понравилось.       – Из-за высокого рейтинга?       – Там еще и рейтинг? Ева!       Та поджала губы и, отведя взгляд, принялась теребить кудрявую прядку.       – Ну… просто ты серьезно занимаешься этими исследованиями, я подумала, что ты будешь смеяться… в смысле, смеяться можно, это юмористическая фантастика, но я боялась, что ты смеяться будешь не там, где надо, и начнешь критиковать!       – А вот это было бы неплохо, – вдруг посерьезнел писатель, – вы знаете, Адам, я как раз думал, что мне нужен консультант, потому что я хочу сделать свои книги более приближенными к реальности, чтобы избежать глупых ошибок. Мне очень помогает Азирафаэль, – он с благодарностью кивнул редактору, – но я понимаю, что это не его специальность.       – Я не уверен, что смогу уделить достаточно времени… – засомневался молодой ученый, но Энтони торопливо вскинул руки.       – Нет-нет, это не займет много внимания. Только если будут вопросы. Я понимаю, что вам некогда зачитывать книгу целиком… я не буду злоупотреблять вашим временем.       – А Энтони напишет тебе благодарность в книге, – воодушевилась Ева, умоляюще ухватив жениха за рукав. – Ну пожалуйста, соглашайся!       – Это само собой разумеется! – заверил Кроули. – В конце концов, если у вас будут дела, я же не буду дергать вас по поводу ответа. Скажете, что не до того – я и отстану.       – Я ничего не обещаю, но можем попробовать, – произнес Адам, все еще неуверенный, но, вытащив портмоне, протянул писателю свою визитку.       – Ты чудо! – просияла Ева и чмокнула его в щеку. Жених невесомо погладил ее по волосам и заметил:       – Мы заболтались. Вообще-то, я за тобой приехал, выставка уже закрывается.       – Да, нам тоже пора, – засобирался Кроули, пряча визитку в карман, – не будем мешать. Привести в порядок стенд после мероприятия – та еще морока. Был очень рад познакомиться, спасибо вам. Ангел, в машину! Нам пора.       Он круто развернулся и стремительно направился к выходу. Азирафаэль, не зная, что он испытывает в большей степени – смущение или негодование, скомканно попрощался и поспешил следом. Ева и Адам переглянулись.       – Ты ведь с ним встречалась, верно?       – Да. Но не скажу, что сейчас испытываю сильное удивление.       – Мистер Кроули! – Альберту удалось догнать Энтони только у автомобиля, он как раз погрузил книги на заднее сидение. Редактор твердо решил, что пора бы положить конец обращению «ангел», ставящему его в неловкое положение. – Я вам давно хотел сказать…       – А ты, оказывается, ушлый, ангел, – перебил его писатель, хмыкнув и облокотившись на машину. У Азирафаэля все возмущения замерли в горле.       – В смысле?       – Ты ведь специально уточнил у Адама его специальность, хотя, похоже, знал ее. Ты ждал, что Ева будет уговаривать его помочь мне. Ты, выходит, хитрый манипулятор под личиной праведной невинности.       – Мистер Кроули, ну что вы такое говорите! – запротестовал Фелль, нервно поправляя манжеты пальто. – Вам показалось. Это был обычный вопрос.       – Ага, а я крестный Антихриста, – Энтони ухмыльнулся и нырнул в салон. – Ты просто прелесть, спасибо тебе! Давай, садись. Ты же понимаешь, что я не могу оставить тебя здесь? Раз привез, то и домой довезу.       Альберт послушно опустился на пассажирское сидение и все же попытался оправдаться:       – Мистер Кроули, вы ошибаетесь. Сказать по правде, я сам хотел попросить Адама о помощи, но вы меня опередили. Просто сначала я решил спросить, вдруг я неправильно помню его специальность. Было бы крайне неловко…       – Ой, все, ладно, – Энтони, посмеиваясь, завел машину. – В любом случае, я очень благодарен тебе, ты правда очень помог… держись!       Он вдавил в пол педаль газа, и Азирафаэль судорожно вцепился в ручку над дверью.       Бентли затормозила на Якобит-стрит и, кажется, удовлетворенно вздохнула, довольная гонкой. Альберт с трудом перевел дыхание и, кое-как вывалившись наружу, обогнул автомобиль. Кроули опустил стекло, приветливо улыбаясь:       – Можно напроситься на чай в этот раз? Только честно.       – Я… – редактор хотел согласиться, благо, он купил пирожных перед приходом Анафемы, но, вспомнив про подругу, вспомнил и про дневники. Лицо его скривилось в гримасе страдания. – Ох, мистер Кроули, давайте не сегодня… мне надо разобраться с некоторыми делами, которые столь любезно оставила на меня Анафема. Мне жаль.       – А что за дела? Может, я могу помочь? – Энтони был сама любезность.       – Не стоит! – Фелль даже всплеснул руками, чуть не выронив зонт. – Я справлюсь. Анафема еще приедет, чтобы продолжить, а пока мне нужно немного прибраться и придумать, как доставить дневники ее прапрапрабабки в книжный магазин…       – В книжный? Вы хотите их продать?       – Что? Нет, конечно, нет! – Альберт пришел в ужас, представив, что подруга сделает с тем, кто посягнет на ее обожаемое наследство. – Это небольшой магазин, который принадлежит мне и тетушке. Там условия лучше подходят для хранения старых изданий, Анафема передала мне дневники ненадолго.       – Ангел, а что тут думать? – Кроули скептически приподнял бровь и указал на руль. – Я могу довезти тебя вместе с этими дневниками без каких-либо проблем куда угодно.       – Мистер Кроули, ну что вы!       – Не хочу слушать никаких возражений, – писатель помотал головой. – Я приеду завтра часа в три и отвезу тебя и эти ваши дневники. Тебя устраивает время?       – Право же, мне так неудобно…       – Тебе неудобно конкретно это время или какая-то ерунда, которую ты вбил себе в голову? Если время, то назови свое. Если ерунда, то выбрось из головы.       Азирафаэль хотел снова отказаться, но, понимая, что Энтони от него не отстанет, с легким вызовом произнес:       – Время. Давайте пораньше, часов в шесть-семь утра.       Он надеялся, что такая заправская сова как Кроули откажется от своей идеи под угрозой вставать в неописуемую рань, но тот, некоторое время помолчав, кивнул.       – Ладно. В шесть так в шесть. До завтра, ангел.       – Мистер Кроули! – Альберт, ощутив укол совести, поспешил окликнуть его прежде, чем он поднимет стекло и уедет. – Простите, я пошутил. Не нужно так рано, три часа – это адекватное время.       Энтони приподнял очки и обжег его взглядом. Фелль испытал колоссальное облегчение, обнаружив, что золотистые глаза смотрят весело, а не осуждающе или обиженно.       – Ты очень забавный, ангел. Надеюсь, мы сработаемся. До встречи!       – До свидания, мистер Кроули, – растерянно отозвался Альберт. Ну и как можно общаться с таким человеком?!