Работа над ошибками

      На обед Кроули пригласил редактора в небольшой итальянский ресторанчик, который находился в десяти минутах ходьбы от издательства, поэтому они отправились пешком. Азирафаэль c удовольствием вернулся бы домой, чтобы немного осмыслить случившееся – он прекрасно понимал, что всегда долго раскачивается, обдумывает вопрос со всех сторон. Это качество, которое принято было называть «обстоятельный подход к делу», Альберт про себя нелестно именовал «тормознутостью». В общем, он воспользовался дорогой до ресторанчика, чтобы немного поразмыслить, и Энтони в кои-веки не трепался, а тоже шел молча, периодически настороженно косясь на спутника. Если не считать совместных поездок, они впервые куда-то направлялись вместе, и писатель понятия не имел, является ли подобное поведение типичным для Фелля или он все-таки дуется. Честно говоря, примерно такой же вопрос волновал и самого редактора – обижаться или нет? Точнее, это был второй по важности вопрос. Первый – а что это, собственно говоря, сейчас произошло? Однако в ресторане их ждало разочарование: все столики оказались заняты, и еще несколько человек ожидали очереди. Кроули покачал головой и, пробормотав что-то вроде «если бы я и вправду был демоном, как они все меня называют, этого никогда бы не случилось», повел обратно к парковке издательства. По пути он на всякий случай заглянул в одно кафе, но и там не оказалось мест. Это начинало действовать на нервы, но Энтони не унывал. Они проехали пару кварталов (каждый ресторанчик на их пути буквально кричал о том, что дела у малого бизнеса идут отнюдь не плохо) и свернули в тихий переулок. Писатель попросил Азирафаэля подождать и прошел к дверям кафе с многообещающе пустыми столиками у окна. Однако уже спустя минуту он вернулся с выражением полной растерянности на лице. Фелль опустил стекло и вопросительно посмотрел на него.       – Ты не поверишь. У них сегодня выходной, типа санитарный день.       Альберт, все это время хранивший молчание, не выдержал и рассмеялся. Энтони приподнял очки, чихнул и уставился на него с укором.       – Что смешного?       – Извините, мистер Кроули. Но моя тетушка в таких случаях говорит, что сегодня очень неблагоприятный день. Плохой гороскоп, так сказать. Не то, чтобы я во все это верю, но весьма похоже. Учитывая, как вообще начался этот день…       – Нормально он начался, наша миссия увенчалась успехом, между прочим! – запротестовал писатель.       – Успехом?! – редактор широко распахнул глаза. – Да нас поймали практически на месте преступления!       – И что? Зато не влетело, – удовлетворенно парировал Энтони. – А могло бы.       – Да я даже понять не могу, что вообще произошло! – Азирафаэль всплеснул руками. – Они все так рассердились, а потом… просто ушли.       – Никогда не пытайся залезть в голову Габриэля, это опасно для психики, – посоветовал писатель миролюбиво. – Я понятия не имею, что им ударило в голову, явно ничего хорошего, оно и к лучшему – на фоне того, что они надумали, наша маленькая шалость выглядит, похоже, совсем невинно.       – Невинно?! Как мне теперь в глаза мисс Уриэль смотреть?!       – Прямо, она не любит, когда отводят взгляд.       – Мистер Кроули!       – Да, ангел?       – Вы обещали не называть меня ангелом!       – Кстати, я хотел поговорить об этом, – Энтони обогнул автомобиль и снова сел за руль. – Я не буду называть тебя ангелом, если ты перестанешь называть меня «мистер Кроули», идет?       – Я не уверен, что мы настолько близкие друзья, чтобы я обращался к вам по имени, – щепетильно возразил Азирафаэль, чем вызвал приступ искреннего смеха.       – Мы только что провернули аферу века и отделались малой кровью! Мне кажется, это достойно того, чтобы избавиться от унылого «мистер».       – И мне называть вас Энтони? – осторожно уточнил Альберт, точно пробуя имя на вкус. Писатель помотал головой.       – Не надо, можно просто «Кроули».       – Просто по фамилии? Это же грубо!       – Да все так делают, – Энтони улыбнулся. – Мне нравится, я сам обычно предлагаю именно такой вариант. Если ты не заметил, почти все в издательстве называют меня именно так.       – Кроме мистера Габриэля.       – О да, наш педант не принимает обращения по фамилии, только по имени. Но какая разница, если Кроули – это мой псевдоним и мне нравится, когда его используют? Когда я с кем-то знакомлюсь, я предлагаю называть себя по имени, а вот при более близком знакомстве – по фамилии. Ты мой редактор, ну какой я тебе «мистер»?       – Ну я даже не знаю… – Фелль растерянно пробежался пальцами по дверце машины и, нащупав рычаг, поднял стекло. – Я попробую. А вы перестанете называть меня ангелом?       – Я тоже попробую, – в тон ему отозвался Энтони и подмигнул, после чего вернул очки на место. – На каждого моего «ангела» можешь называть меня «мистер Кроули». И в обратную сторону – если ты будешь упоминать «мистера»… – он поморщился. – Как тоскливо звучит, тьфу. Договорились? – писатель развернулся и протянул руку. Азирафаэль немного помялся, явственно ощущая, что его опять дурят, но все же пожал предложенную ладонь.       – Договорились, ми… Кроули.       – Вот видишь, как все просто! – Энтони развернулся, положил руки на руль, но трогаться с места не спешил. – А ну-ка, давай позвоним твоей тете и узнаем, что нам сегодня обещают звезды. Получится ли у меня исполнить свое обещание или нет? Фелль пожал плечами и достал смартфон.       – Я позвоню, конечно, но давайте вы мне как бы этот обед должны, и мы сходим в кафе в другой раз?       – Нет, ты не понимаешь! – Кроули упрямо повернул ключ зажигания и аккуратно развернулся. – Теперь это дело принципа!       – Ну да, если кружить здесь часа два, обеденное время как раз кончится, и нам удастся занять столик, – иронично предположил редактор, набирая номер. Энтони фыркнул и так круто вырулил из переулка, что Азирафаэль чуть не выронил мобильный.       – Или мы найдем столик в ближайшие десять минут, или… – он замолчал и притормозил у обочины, краем глаза заметив, как его спутник предупреждающе поднял ладонь.       – Привет, тетушка. Да, у нас все нормально, мы разобрались с делами. Слушай, тут такое дело… ты не очень занята? Мистер Кроули просит, чтобы ты составила для него… ладно, ладно, для нас гороскоп на сегодня? Мы подозреваем, что звезды за что-то на нас ополчились. Что, серьезно? Ничего себе… да-да, это потому, что ты настоящая ясновидящая. Спасибо.       – И когда же? – тут же поинтересовался писатель. Альберт прикрыл микрофон ладонью.       – Вы не поверите, но она еще с утра, как только мы уехали, засела за наши гороскопы. Волновалась, да и интересно стало. Ну и хотелось навык вспомнить, давно она ничего такого не делала. Да-да, тетушка. Ставлю на громкую связь.       – Дорогой мой, у вас обоих сегодня действительно удручающе нелепый день, – раздался из динамика бодрый голос мадам Трейси.       – Плохой, Мардж? – уточнил Кроули с интересом.       – О, Энтони, милый, здравствуй. Нет, не плохой. Именно нелепый. Я не знаю, как это еще описать, такое сочетание редко выпадает. Нелепый, полный всяких недоразумений и не самых приятных совпадений.       – Как-то совсем безрадостно, – заметил Альберт.       – О, нет, не совсем. Во второй половине дня все наладится.       – Главное – дожить, – поддакнул Фелль.       – Я так понимаю, завершится день очень даже неплохо. Тебя, любимый племянник, ожидают спортивные победы и… мм… удача? Любовный успех? Милый, у тебя кто-то есть?       – Будем считать, что удача, тетя.       – А можно любовный успех мне, Мардж?       – Какой ты хитрый, Энтони, – женщина хихикнула. – Звезды так не работают. Они советуют тебе не пренебрегать чужой помощью и опасаться воды.       – В каком смысле?       – Понятия не имею, я давно не занималась гороскопами. Просто остерегайся воды.       – Человек на семьдесят процентов состоит из воды, – откликнулся Кроули. – Мне остерегаться людей?       – Семидесяти процентов людей, – поправил его Азирафаэль.       – Я надеюсь, у меня не прорвет трубу. Ладно, Мардж, что там еще?       – Альберту необходимо быть терпимее к своим ближним и идти на риски.       – Уже, тетя. Я само терпение.       – Подтверждаю, он прилежно выполняет свой гороскоп!       – А тебе, Энтони, стоит обратить внимание на рабочие вопросы.       – Я тоже уже! Или еще надо? Да куда больше!       – Это все, тетушка? – спросил Фелль. Мадам Трейси немного помолчала, раздумывая.       – Пожалуй. До свидания, мальчики.       – До встречи! – Кроули помахал рукой, словно собеседница могла его видеть. Альберт, тоже попрощавшись, сбросил звонок.       – Вы довольны?       – Нет, – мотнул головой писатель, – я это дело так не оставлю. Знаю я один индийский ресторанчик… он замечательный, обычно туда даже свои ходят. Это рядом, – автомобиль Кроули нырнул в какой-то закоулок, и Азирафаэль не стал возражать, решив сосредоточиться на более важном деле – выживании в подпрыгивающей от возмущения ее хозяина Бентли.       То, что индийский ресторан тоже оказался закрыт, Фелля почему-то совершенно не удивило. Энтони, насупившись, рухнул обратно на водительское сидение.       – Да что же это такое! Почему? Что такое Дивали?       – Дивали? – редактор нахмурился, вспоминая. – Что-то знакомое. Я сейчас посмотрю в интернете. А что?       – Там объявление, что закрыто в связи с подготовкой к Дивали, – пояснил Кроули, с любопытством наблюдая. Гугл, как всегда, с ответом не задержался.       – Точно! – Альберт легонько хлопнул себя по лбу ладонью. – Дивали – один из важных индийских праздников. Его отмечают несколько дней, в этом году – с двадцать пятого октября. Наверное, они решили сегодня взять перерыв, потому что потом у них будет столпотворение. Вы же сказали, что там часто бывают жители Индии? Похоже, тут будет крупный праздник. Кстати, Дивали иногда соотносят с праздником осеннего урожая.       – Типа того, на котором Гэба вчера лошадь пожевала? – Энтони расхохотался, а затем задумчиво побарабанил пальцами по рулю. – Даже не знаю… вот уж действительно будто против какие-то силы.       – Не расстраивайтесь так, Кроули, – сочувственно проговорил Фелль, пролистывая страницу на смартфоне. – О, сегодня День яблока, я и забыл. В школе, помню, устраивали фестивали в честь этого праздника.       – А я-то думаю, на какую ярмарку Гэб повез нашу Княгиню! – писатель хлопнул ладонями по рулю и вдруг повернулся к Азирафаэлю. – Ангел! А поехали тоже на ярмарку? Они же не только в выходные проводятся.       – Зачем же, мистер Кроули? – Альберт чуть прищурился. Энтони, сначала не понявший его взгляда, все осознал и засмеялся.       – Подловил, подловил. Хорошо, Азирафаэль, не ангел. А зачем… ну, это же весело.       – Ярмарка – не ресторан. А я – не ребенок и не фермер, чтобы меня интересовал подобный праздник.       Писатель сдвинул очки на кончик носа и внимательно посмотрел на него волшебными золотистыми глазами.       – Ты всегда такой зануда?       – Только когда меня втягивают в сомнительные аферы, а потом тащат на непонятные мероприятия.       – Ой да ладно. Можно перепробовать кучу разных яблок, почистить их или пострелять из лука… ты умеешь стрелять из лука?       – Я что, еще и на Амура похож?       – Ну, Вильгельм Телль из тебя точно так себе, – признал Кроули и задумчиво почесал в затылке. – Да и я не Робин Гуд. Но согласись, если бы люди делали только то, что действительно умеют, зачем было придумывать караоке?       Азирафаэль со всех сторон обдумал эту глубокую мысль.       – И что вы предлагаете?       – Поехать развлекаться, конечно! – Энтони даже всплеснул руками. – Или ты боишься толпы? Ты интроверт? Ты не хочешь находиться в большом скоплении людей? Может, у тебя социофобия? Или еще какие-то фобии? Или тебе не нравится конкретно моя компания?       – Стоп-стоп-стоп, – Фелль поднял ладони и выставил их перед собой, останавливая поток вопросов. – Со мной все в полном порядке. Да, я, пожалуй, интроверт, но это не повод ходить вокруг меня на цыпочках, можете выдохнуть.       – Ладно, тогда почему ты не хочешь на ярмарку?       – Просто не хочу, и все! Разве я должен называть причины? – возмутился Альберт. Восхитительные медовые глаза пару раз моргнули, после чего писатель вернул очки на место и взялся за руль.       – Нет. Разумеется, нет. Я подброшу тебя до дома, раз я тебя оттуда забрал. Извини за сегодняшний день, обед буду должен.       Азирафаэлю показалось, что Кроули расстроился. Может, зря он так категорично? В конце концов, в фестивалях нет ничего плохого. Альберта не особо волновали толпы, люди, шум праздника – ему это все нравилось. Раздражали только очереди к палаткам на каждую игру, оттого он обычно и не посещал подобные мероприятия – а кого эти очереди не бесят? Поразмыслив, он сообщил свои умозаключения Энтони. Тот тут же засмеялся.       – А разве мы пойдем туда за этим? Ты же сам говорил, что все это – детские развлечения! А мы идем за впечатлениями. В таких местах всегда весело, празднично, все улыбаются, обсуждают что-то… я очень люблю людные места, я там наблюдаю за людьми. Иногда можно приметить интересные жесты, какие-то особенности, которые потом захочется отразить в книге. Однажды в кафе я увидел девушку, которая наматывала прядь волос не на палец, а на ручку, пока думала, что написать. В моей фэнтези-вселенной магам не обязательно использовать волшебные палочки, каждый сам выбирает себе предмет, который будет концентрировать и направлять их силу. Я написал, что у одной из волшебниц есть такая же привычка с ее палочкой…       – А, это у той, у которой волосы вьются, аккумулируя магию?       – Да, она. Так что никогда не знаешь, где и чем вдохновишься. Ты правда хочешь поехать со мной?       – Посмотрю на писателя в естественной среде обитания, – хмыкнул Фелль. – Ладно, признаю, я не хотел ехать, поскольку был немного обижен…       – Слушай, ну это нечестно. Если ты обижен, я могу извиниться, но ты же не говоришь, обижен ты или нет! – Кроули фыркнул и, показывая свое недовольство происходящим, нажал на гудок. От короткого резкого звука с газона вспорхнули голуби.       – Я и сам не знаю, – признался Альберт, нервно одергивая манжеты рубашки. – Вопрос сложный.       – А давай, ты решил, что не обиделся? – предложил Энтони. – Тем более, я уже извинился. Или недостаточно? На колени вставать не буду. Могу, конечно, но это не для таких случаев. Но если хочешь…       – Стоп! – Азирафаэль быстро поднял указательный палец, не желая узнавать о новых гранях характера Кроули. – Я вас понял. Да, вы извинились. Нет, я больше не обижаюсь. Я действительно сам согласился и потому обижаться мне только на себя. Но, честно говоря, ваши мотивы для меня до сих пор весьма туманны… вы мне солгали относительно них? Что вы не хотите, чтобы в издательстве кто-то решил, что вы… ну…       – Дебил, – писатель вздохнул и откинулся на спинку кресла. – Раздолбай. Безответственный идиот. Понимаешь, я как бы это все и есть. Иногда. И они это знают. Но одно дело, когда это все знают, а другое – когда в очередной раз убеждаются. Ты мне правда очень-очень помог.       – Чем? Тем, что в издательстве думают, что нас таких теперь двое?       Кроули расхохотался.       – Так мы едем на ярмарку, ангел?       – Да, мистер Кроули. Но обед вы мне все равно должны.       – Понял, понял, Азирафаэль, – Энтони достал смартфон, закрепил в специальном держателе и включил навигатор. – Окей, Гугл, ближайшая ярмарка в честь Дня яблока…       – Все-таки Вильгельм Телль, – восторженно заметил Кроули, когда они с Альбертом выбрались из плотной толпы, обступившей огороженную для тира площадку. Там все желающие могли пострелять из лука по яблокам. – Вильгельм Фелль. Или Альберт Телль. Как лучше?       – Телль, кажется, стрелял из арбалета, – поправил редактор, привычно пропуская болтовню Энтони мимо ушей. В руке его покачивалась стрела, проткнувшая яблоко.       – Зато он точно стрелял по яблокам! Вот тебе и спортивные победы.       – Мне просто повезло. Скорее, это та самая удача.       – Ты не хочешь давать шанс любовным успехам? – писатель игриво стрельнул глазами в его сторону, сдвинув на миг очки на кончик носа. Азирафаэль невозмутимо проигнорировал его.       – Когда дружишь с Анафемой, особого выбора нет. Счастье, что у нас большая разница в возрасте, так что в детстве хватило мозгов не повторять трюк Телля с яблоком на голове. Были б мы ровесники, она б меня уговорила. А так – просто постреляли по нашей яблоне.       – Так ты на яблоках и тренировался!       – Анафеме очень хотелось стрелять именно по яблокам.       – Женщин тянет к яблокам, – хмыкнул Энтони, – это у них еще от праматери Евы.       Фелль пожал плечами и, выдернув стрелу из яблока, рассеянно надкусил сладковатую мякоть. Анафема быстро научилась читать, а в доме (и у нее, и у соседа), к счастью, имелись книги помимо дневников Агнессы. Сначала Альберт честно пытался смастерить для подруги лук самостоятельно, но руки у него, похоже, росли не из того места, так что малолетняя ведьма, как ее называли в округе буквально все, насела на родителей, в итоге выпросив себе лук и стрелы. И Феллю, который в детстве предпочитал воображать бои за книгой, а не имитировать их, волей-неволей пришлось учиться дырявить яблоки.       – А вы не умеете стрелять из лука, Кроули? – спросил он, чтобы поддержать разговор. Писатель мечтательно улыбнулся.       – В детстве меня, помнится, называли ангелочком, но точно не купидоном – с оружием я никогда не бегал. Но любопытным был – кошмар просто. Летом меня иногда возили к бабушке на ферму, там тоже росла высокая ветвистая яблоня. И мне очень нравилось на нее залезать, повыше – интересно же, как далеко смогу забраться. А на ферме еще жила бабушкина мама – моя прабабушка. Она была жутко древняя, я ее звал, как сейчас помню, Пра. Пра не ходила, наверное, паралич, лежала в доме. Но она обладала удивительно громким голосом. И всегда каким-то чудом она узнавала, что я опять полез на яблоню. «Энтони!» – довольно похоже передразнил он старческий дребезжащий голос. – «А ну слезь с дерева, упадешь! И не трожь яблоки!»       – И вы слушались?       – Обычно да, я вообще был очень послушным мальчиком, – невинно откликнулся Кроули. – Но очень любопытным. Один раз, кстати, все-таки упал – благо, невысоко забрался, да и хватался за ствол, так что, можно сказать, медленно скатился. Ладони себе все стер.       – А почему запрещали брать яблоки?       – Да незрелые они были. Вот все говорят, что запретный плод сладок, а я точно знаю, что он удручающе кислый, так что скулы сводит. Но каждый год раз в неделю я упрямо пробовал эти проклятые яблоки…       – Но почему?! Вы же поняли, что они невкусные!       – А вдруг что-то изменилось? Неделя же прошла!       – Вы безнадежны, Кроули, – Фелль засмеялся, а писатель лишь пожал плечами и хмыкнул.       – Мне все так говорят, только обычно при этом закатывают глаза, а не улыбаются. Кстати, я уверен, что плод с Древа Познания тоже был кислый.       – Почему? – Альберт чуть не подавился яблоком.       – Во-первых, речь шла только об одном плоде, если я не ошибаюсь. А во-вторых, Ева, попробовав, передала его Адаму. Стала бы она это делать, будь яблоки такие вкусные? У них же целое Древо.       – Многие знания – многие печали, а правда обычно горька, – философски сообщил Азирафаэль и запустил огрызком в урну. Энтони с восхищением проследил, как тот со стуком падает внутрь. Может, со стрельбой редактору и повезло, как он говорил, но в меткости ему все же нельзя было отказать. – Может, тот плод и вправду оказался горек. В конце концов, Адама и Еву изгнали из рая.       – Как ты думаешь, а змей-искуситель тоже пробовал эти яблоки? Ну раз уж он забрел туда?       – Если он был таким же любопытным, как вы, то я совершенно не удивлюсь, – Альберт снова хихикнул и огляделся. Они забрели на торговую площадку, где фермеры демонстрировали новые яблочные сорта. Редактор, по причине своих консервативных вкусов, предпочитал старую добрую классику типа Делишес, будь то Голден или Ред, но посмотреть тоже было интересно.       – Кстати, а змеи по своей природе любопытны? – спросил вдруг Энтони. – Ты же немало знаешь о змеях, как я понял.       – Ну, не то, чтобы прям немало… – Азирафаэль задумался. – Во всяком случае, я никогда не слышал, чтобы говорили «любопытный, как змея».       – Змея – символ мудрости. А откуда мудрость, если не полюбопытствовать для начала?       – Не знаю. Может, змея все знает по определению? – Фелль никогда не задумывался над этим вопросом.       – Ага. Потому что сожрала-таки плод с Древа Познания, – Кроули ухмыльнулся и тоже осмотрелся. – Интересно, а тут просто новые сорта или кто-нибудь скрестил яблоко и тыкву?       – Почему тыкву?       – А почему нет?       – Думаю, здесь только фермеры, а не генетики.       – Какая скука. Позволишь соблазнить тебя яблоком в карамели? Я где-то здесь видел… – Энтони быстро развернулся и ужом скользнул в толпу, так что Альберту пришлось поторопиться, чтобы догнать его. Он заметил странную особенность писателя – тот избегал лишних прикосновений, даже сейчас сунул руки в карманы и ловко лавировал среди людей. Азирафаэля подобное немного удивляло – ему показалось, что Кроули весьма тактильный человек. Но, вспоминая его поведение… он легко нарушал личное пространство, приближаясь вплотную, но притом не контактировал напрямую. Если дотрагивался невзначай, то убирал руку, а намеренно трогал только в том случае, если хотел позлить. Хотя руки он пожимал спокойно, и эти противоречия ставили Альберта в тупик. Единственное, к чему он пришел в своих размышлениях – Кроули куда более закрытый человек, чем кажется на первый взгляд.       В целом, день проходил довольно непринужденно и весело – Энтони болтал без умолку обо всем на свете, Фелль иногда вставлял пару уместных реплик. Выяснилось, что писатель умеет ловко жонглировать аж пятью яблоками, которые он и получил в качестве награды. Грызя ароматные плоды, мужчины посмотрели несколько конкурсов, попытались вникнуть в отличительные черты новых сортов и попробовали яблочный сидр, после чего праздник стал еще веселее. Сидр пузырился почти как шампанское, так что неплохо ударял в голову. Кроули прицепился к одному из продавцов, расспрашивая, как приготовить сидр в домашних условиях, и немного расстроился, выяснив, что с покупными яблоками ничего не получится. Да и с домашними тоже не особо, потому что не всякий сорт подходит. Правда, настроение ему тут же выправила сначала покупка нескольких бутылок сидра, а затем еще и кальвадоса, который Энтони выбирал особенно тщательно, дегустируя, принюхиваясь и глядя на свет. Что именно он выискивал в яблочном бренди, Альберт не знал, но наблюдать за действиями Кроули было забавно.       Примерно через час они решили, что пора по домам. Энтони вызвал такси и, печально похлопав по капоту свою Бентли, остающуюся на стоянке, отправился вместе с Азирафаэлем на заднее сидение играть роль пассажира. Когда автомобиль затормозил у высотки, писателя вдруг осенило:       – Ази, а пойдем ко мне? Может, с обедом и не вышло, но я угощу тебя отличным кофе. А потом поедешь домой.       Фелль всесторонне обдумал это предложение и не нашел в нем ничего крамольного. Во всяком случае, после пары (ну или чуть больше) стаканчиков сидра чашка кофе казалась наилучшим вариантом, чтобы немного прочистить мозги. Ну а такси можно и повторно вызвать.       – Право же, не хотелось бы затруднять вас…       – Не мели ерунды, я был у тебя в гостях, а ты у меня – нет, – возразил Энтони, доставая бумажник, чтобы расплатиться с водителем. – Надо исправить сей досадный факт. Но если ты чувствуешь себя ну слишком неловко, можешь купить пирожных к кофе. Тут рядом замечательная кондитерская.       Азирафаэль решил, что проще согласиться, чем спорить – тем более, в чем-то Кроули был прав: его гостя снедало любопытство, как живет эксцентричный писатель. Поэтому на нужный этаж они поднялись вместе, прихватив коробку свежих эклеров.       Квартира Энтони показалась Феллю просторной, но какой-то пустой. Как будто мебели слишком мало для такого пространства, хотя весь интерьер был выполнен в стиле минимализма, что как бы подразумевало небольшое количество вещей в принципе.       Правда, стильную обстановку несколько нарушал… трон.       – Эм… я, конечно, подозревал, что с самооценкой у вас все в порядке, но о мании величия не догадывался, – вырвалось у Альберта. Кроули, сгрузив бутылки с купленным алкоголем прямо на диван, обернулся.       – А, это. Слушай, я не помню, откуда он.       – В смысле?! Как можно не помнить, откуда в квартире взялся трон?!       – Ну… – Энтони смущенно потер нос. – Понимаешь, у нас тут была славная писательская попой… вечеринка. Литературный вечер, цивилизованно выражаясь, после которого наутро приехал курьер и привез эту бандуру. Мы так и не смогли выяснить, кто ночью заказал ее в интернете с моего аккаунта. Шутники, блин. Хотя, может, я сам и заказал. Ну а чего б и нет, подумал я и расплатился. Вот, теперь стоит. Хотел Вельзи подарить, но зачем ей второй? Явно не для Гэба.       – У Вельзевул тоже есть трон?       – Это мы подарили ей на вторую свадьбу, – гордо пояснил Энтони и любовно погладил свое царское кресло. – Но ты не представляешь, какой он удобный. Хочешь – можешь присесть.       – Воздержусь, спасибо, – отказался Азирафаэль, с интересом рассматривая трон.       – Ну и ладно. Идем на кухню, я кофе сварю. Все говорят, что у меня отлично получается – даже не приходится выливать им этот кофе на голову.       Альберт подхватил коробку с пирожными и поспешил следом. Кухня у Кроули оказалась такой же большой, а еще сияющей и очень современной. Энтони вытащил из шкафа пачку кофейных зерен.       – Как думаешь, Азирафаэль, я умею готовить? – спросил он, заполняя старомодную кофемолку, которая несколько выбивалась из общего современного вида кухни. Редактор задумался и огляделся внимательнее.       – Боюсь, Шерлок Холмс из меня еще хуже, чем Робин Гуд. У вас тут все так блестит – наводит на мысли, что либо вы очень любите чистоту, либо вы здесь не готовите вообще.       – Восхитительный вывод.       – Но правильный ли? – Фелль немного завис, наблюдая, как Кроули медитативно крутит ручку кофемолки. Было в этом действии что-то завораживающее и даже гипнотическое.       – Вот если у нас и в следующий раз ничего не получится с обедом, из-за чего мне придется готовить для тебя самому, тогда и узнаешь, – писатель засмеялся, пока кисть его руки описывала круг за кругом, круг за кругом. Альберт встрепенулся и часто заморгал, пытаясь стряхнуть наваждение.       – Звучит как угроза.       – Учитывая, что ты не знаешь, как я готовлю – может, она и есть, – Энтони приоткрыл кофемолку и с удовольствием вдохнул волшебный запах. На губах его замаячила блаженная улыбка, после чего он приглашающе кивнул гостю. – Хочешь?       – Я чувствую аромат отсюда, – признался тот. Еще не приготовленный, кофе уже бодрил, запах ввинчивался в ноздри и прояснял мысли. А еще от него становилось очень уютно. Кроули пожал плечами и принялся за приготовление напитка. Все его движения были отточенными и расслабленными – видно, что писатель варил кофе не раз и не два. Азирафаэль залюбовался – все-таки, как интересно смотреть, как кто-то занимается делом, в котором отлично разбирается. Еще и руки у Энтони были очень подходящие для любования – изящные, с тонкими длинными пальцами, двигающимися ловко и грациозно. На сей раз Кроули молчал, полностью погрузившись в процесс, и Альберт тоже старался не нарушать тишину и магию момента.       Напиток и вправду получился волшебным, Фелль даже забыл про купленные пирожные, наслаждаясь каждым глотком кофе из маленькой изысканной чашечки. Писатель наблюдал за ним с улыбкой.       – Еще чашечку?       – Смеетесь? – редактор удивленно распахнул глаза. – Невозможно отказаться!       Конечно, он согласился еще на чашечку. А потом попробовать кофе со сливками. Потом – с корицей. А еще позже Кроули упомянул, что умеет готовить ирландский кофе. Ну а после кофе по-ирландски сам бог велел посмотреть, что за кальвадос купил писатель на ярмарке. А вот какой бог – это уже вопрос.       – Драконы, – Кроули доверительно наклонился вперед, болтая янтарной жидкостью в бокале, – они как змеи. Только с лапками.       – Ящерицы тоже с лапками, – возразил Азирафаэль, отпивая немного бренди. Последний час они занимались тем, что сравнивали купленный на ярмарке кальвадос с купленным там же яблочным бренди, пытаясь понять, нужно ли заморачиваться с покупкой французского алкоголя или отечественный ничуть не хуже. Пока выходило, что в хорошей компании и под разговоры о драконах все пойдет.       Энтони немного подумал над ответом, для верности сопроводив это очередным глотком настоящего французского кальвадоса.       – И с крыльями.       – Китайские драконы без крыльев, – Альберт откинулся на спинку трона, который и вправду оказался очень удобным. Писатель развалился на диване довольным питоном и сверкал золотыми, пусть и мутноватыми, очами.       – Китайские длинные, – Энтони развел руки в стороны, чуть не расплескав содержимое бокала, и для верности, чтобы не допустить досадной оплошности, допил бренди.       – Есть длинные ящ… я-ще-ри-цы, – возразил Фелль, поучительно подняв палец. – Правда, лапок у них только две.       – Чего?       – Ая… альт… тьфу, – Азирафаэль мысленно проклял заплетающийся язык, достал смартфон и набрал нужное слово. Редактор в нем никогда не дремал, поэтому пальцы сами набрали нужное слово – ну а что ткнул мимо, то исправил Гугл. Энтони внимательно посмотрел на экран протянутого гаджета. Картинка еще не двоилась, но время, чтобы сфокусировать взгляд, все же понадобилось.       – Это червяк.       – У него лапки.       – Тогда кротик.       – Он длинный.       – Это кроточервяк из космоса, что ты мне мозги пудришь! – возмутился Кроули и постучал пальцем по экрану, отчего диковинная зверюшка приблизилась. – Я его в новую книгу впишу.       – Зачем?       – Потому что могу, – Энтони плеснул себе еще кальвадоса и вопросительно посмотрел на Альберта. Тот протянул бокал. – Так вот, дракон – это змея с лапками и крыльями…       – Змея с лапками и крыльями – это динозавр, – опять встрял Фелль и осторожно ладонью остановил бутылку. – Хватит, у стакана краев еще не отменили.       – Динозавр, – задумчиво повторил Кроули. – Динозавр…       – Птеро… этот, как его… дактиль, – пояснил свою мысль редактор.       – Динозавры – это одно большое лего, – вдруг заявил Энтони. Азирафаэль удивленно уставился на него, застыв с бокалом у губ. – Ты прикинь, никто ж не видел динозавров. Но их как-то собрали? И ученые просто договорились, что вот такой вариант и оставим.       – Договорились?       – Да! Ученые только и делают, что договариваются. Типа, смотрите, мы собрали кости вот так, давайте всем скажем, что динозавры были такими, потому что в Голливуде уже сняли очередной фильм – нам все равно никто не поверит, что они были другие.       – А мне казалось, что ученые только доказывают, – опять возразил Альберт. – Вот только дай им какую гипотезу – тут же бросаются ее доказывать. Даже говорят – доказательная медицина.       – Ага. Потому что без доказательств – это уже религия.       – А если религию доказывать – это философия.       Кроули обдумал эту глубокую логическую цепочку. Затем поднял бокал.       – За философию.       Фелль кивнул и протянул свой бокал. Они чокнулись и выпили по глотку.       – Так вот, – не сдавался писатель, – ученые сначала доказывают, а потом договариваются, как будут говорить всем. Динозавры выглядят так. Параллельные прямые не пер… пересекаются. Это все большой ученый договор.       – Может, заговор? – предположил Азирафаэль. В голове приятно шумело. Энтони почесал переносицу.       – Может.       – Я читал, что раньше динозавры были покрыты перьями, – поделился Альберт, которому не давали покоя драконы. Кроули чуть не подавился бренди.       – Говорю же, они сами не знают! А может, динозавры были милыми очаровательными пушистиками…       – …метра три в высоту…       – И что? Анаконды метров пять в длину, но все равно милые.       – Милые?.. Они способны задушить человека!       Медово-золотистые глаза посмотрели на Фелля обиженно и почти трезво.       – Между прочим, анаконды, как и многие хищники, не нап… не нападают на человека без видимых причин – например, угрозы с его стороны. Никто не любит бедных зме-е-ек…       – Ну что вы, – попытался утешить его редактор, – многие любят.       – В виде сумок и поясов!       – Да любят, любят! Я вот ничего не имею против змей. Они красивые. –       Это да, – Кроули тут же перестал ныть. – Давай за них выпьем?       – Почему бы и нет? – согласился Альберт. Кроме философии, они уже пили за творчество Энтони, за редактуру, за издательство, за новую свадьбу Вельзевул и Габриэля, за мир во всем мире, за Апокалипсис, который не наступил, хотя все обещают, за королеву, за красоту полета опадающего лепестка розы, подхваченного легким летним ветерком, за драконов и за продолжение плодотворного сотрудничества. Правда, весьма вероятно, что каждый под этими словами подразумевал что-то свое.       – Если я напишу книгу про змей, ты будешь ее редактировать?       – Мистер Кроули, я буду редактировать любую вашу книгу! – запальчиво воскликнул Фелль, чуть не выронив бокал. Искристые глаза Энтони лукаво прищурились, собирая сеточку веселых морщинок у уголков.       – Спасибо, ангел. Я это ценю.       Азирафаэль прикусил язык, но тут же рассмеялся. Сам виноват. Они закрепили это соглашение рукопожатием и выпили за него. Писатель тоже улыбнулся и, опрокинув в себя остаток бренди, принялся открывать новую бутылку, ладонью прикрыв этикетку.       – Я тебе плесну в бокал – слабо определить, это французский кальвадос или наш яблочный бренди?       – Если продолжать гор… град… градацию, – медленно, старательно и с умным видом произнес Альберт, – сомелье из меня еще хуже, чем Шерлок. Но мы обязательно должны поставить этот эксп… экскр… экспре… опыт.       – Как настоящие ученые, – согласился Кроули. – Ставим гипотезу: ты можешь определить по вкусу, что это за алкоголь. Доказывай, – он протянул бокал собеседнику. Тот с серьезным видом кивнул и взял бокал. Принюхался. Пахло, как и ожидалось, яблоками. Тогда Альберт сделал глоток.       – Я считаю, – предположил он, задумавшись ненадолго, – я считаю, что этот алкоголь… хм… что это просто отличный алкоголь.       Энтони, наполнивший свой бокал, пригубил немного и кивнул.       – Подтверждаю, коллега. Это первоклассный алкоголь. Я считаю, что гипотеза подтверждена. Так и договоримся.       – Выпьем за это? – предложил Фелль. Писатель щелкнул пальцами.       – Отличная идея! За…       – За а-про-ба-ци-ю, – торжественно выговорил редактор, даже не споткнувшись ни на одном слоге. Кроули посмотрел на него с уважением и поддержал тост.       Альберт поставил недопитый бренди на журнальный столик и, похлопав себя по щекам, помотал головой, пытаясь немного прийти в себя.       – А что бы вы хотели писать про змей?       Энтони пару раз моргнул, пытаясь сосредоточиться на его вопросе. Потом сообразил, о чем говорит редактор.       – Не знаю, не думал пока. Но я обязательно введу в фэнтези-серию маленького пушистого дракончика… такого юркого… размером с… с… – он огляделся и уставился на свою руку, – …с ладонь. Ведьме отдам. Слуш-шай, это надо записать.       – Зачем?       – Могу забыть. Ты сидишь на троне, который я не помню, как у меня появился, – заметил писатель и, достав из-под подушки блокнот и нашарив на столе ручку, принялся черкать что-то. Почувствовав ошарашенный взгляд Азирафаэля, он пожал плечами. – Что? Я везде напихал тетради и ручки, мало ли, где идея придет. Я же не могу везде таскать с собой ноут по квартире, даже смартфон не всегда под рукой.       Альберт растерянно кивнул, наблюдая за ним. Энтони элегантным движением запустил пальцы в волосы, убирая их с лица, и, прижав коленом блокнот к дивану, записывал свою мысль. Редактора в который раз посетила мысль, что Кроули действительно красив, особенно когда занят творчеством. С него как будто слетел весь хмель, на лице возникло сосредоточенное выражение, брови чуть сдвинуты, губы решительно поджаты, а в золотистых глазах сияли целеустремленность и азарт. Чем-то он был похож на змею перед броском – собранный, с плавными, изящными изгибами тела. Азирафаэль поймал себя на том, что любуется им с глуповатой пьяной улыбкой, и поспешно осушил бокал с бренди. Этого ему только не хватало.       Энтони отложил блокнот и, радостно хлопнув в ладоши, взялся за свой бокал, который ранее поставил на подлокотник дивана.       – А что это ты пьешь один? Извини, я отвлекся. О чем мы говорили?       – О книге про змей, – попытался нашарить потерянную нить разговора Альберт.       – Может, о чем-то еще? – предложил Кроули. – А то все о работе и о работе.       – А вам по гор… гороскопу надо, – припомнил Фелль. Писатель поморщился.       – Ага, и воды мне надо опасаться, ну да. Ладно. Итак, змеи…       – Сонная муха и та водит шустрее, чем ты, – проворчала Вельзевул, со скучающим видом глядя в окно. – Сказал, что подбросишь до дома, так хоть сделай это сегодня, а не завтра.       – Сонная муха – это ты в воскресенье с утра? – добродушно уточнил Габриэль, привычный к бурчанию бывшей жены. – Ну извини, я не Энтони, чтобы лихачить.       – Да, с ним ехать интереснее. Например, с ним бы мы проскочили этот светофор, а теперь будем торчать на перекрестке черт-те сколько!       – Кстати, насчет нашего экстремального водителя, – Уайтвинг чуть нахмурился. – Что это сегодня было?       – Верстка сегодня была, – предположила критик, – работа была.       – Ты прекрасно понимаешь, о чем я.       – Ты имеешь в виду знаменательное событие, что наш Кроули наконец нашел себе партнера по песочнице?       – Ты очень точно охарактеризовала сегодняшнее происшествие, – вздохнул Габриэль. – Не ожидал я такого от Фелля, не ожидал. Мне казалось, серьезный человек… ну, хоть не шпион, как подумала Михаэль. Ей точно пора в отпуск, переработала, уже промышленный шпионаж мерещится…       – Нам всем пора, раз мы с ней так легко согласились, – фыркнула Вельзевул. – Ты сам когда в последний раз был в отпуске?       – Летом, в июне, – не моргнув глазом, сообщил Габриэль и, убедившись, что красный свет совершенно точно сменился на зеленый (о чем ему гудками сообщили стоящие позади автомобилисты), не спеша поехал вперед. Вельзевул скептически приподняла бровь.       – Да? Это когда ты каждый день торчал в офисе?       – Я приходил на полчаса позже! И даже пару раз уходил после обеда.       – О да, не то, что сейчас, когда мы задержались на два часа. Настоящий отпуск.       – Главное – что по бумагам он был, – упрямо отозвался издатель и свернул в переулок. – Ты не отвлекайся, что эти двое учудили?       – Тебе же Кроули все объяснил. А потом я два раза.       – Я все равно ничего не понял.       – Неудивительно, – женщина хмыкнула. – Ну скучно нашему мальчику, скучно. Вот и развлекается.       – Но я мог наорать на него!       – Кроули любит адреналин.       – Ты еще скажи, что он любит, когда я на него ору.       – Нет, – Вельзевул поморщилась, – он любит, когда на него ору я. А ты обычно не орешь, а читаешь нотации, и поверь мне, этого не любит никто.       – Но как он подбил на это своего редактора?!       – Наверное, сказал, что не хочет тебя расстраивать или что-то типа того.       – То есть, солгал?       – Нет, сказал правду, – Вельзевул махнула рукой. – Ты же знаешь Кроули, он раздолбай, но раздолбай мнительный, честный и даже в какой-то мере ответственный. Ну вбил себе что-то в голову, вот и устроил переполох. Не бери в голову. Надо просто порадоваться, что у него действительно появился человек, готовый поддержать его даже в таком безумии.       – Нет, я все-таки хочу знать, почему он так поступил! Позвони ему.       – Я?!       – Ну, я же за рулем.       Вельзевул поворчала и, покосившись на часы, набрала номер Энтони. Десять вечера, в такое время он никогда не спит. Однако долгие гудки ненавязчиво намекнули, что писатель не настроен на диалог.       – Позвоню Азирафаэлю, – решила критик. – Хоть скажет, что ему наплел наш рыжий змей.       Ответ последовал уже через два гудка.       – Алло, – хрипло отозвался Энтони. – Кто там?       – Кроули? – опешила Вельзевул.       – Велль, я занят, – слегка заплетающимся языком сообщил писатель. – Отвали.       – Погоди это чей номер?.. – начала было женщина, но звонок уже был сброшен. Вельзевул переглянулась с Уайтвингом. – Кроули… я чего-то не понимаю? Я чего-то не понимаю. Я еще раз позвоню на его номер.       – Да? – после нескольких гудков из динамика раздался мягкий голос Альберта. Критик торопливо перевела на громкую связь. – Прошу прощения, мистер Кроули сейчас не может подойти к телефону.       – А чем он так занят?       – Брюки снимает, – Азирафаэль нетрезво хихикнул.       – Ангел, а ну иди сюда! – послышался голос Энтони, и звонок оборвался.       – Смотри за дорогой! – рявкнула Вельзевул, заметив, как остолбеневший Габриэль поворачивается к ней, чтобы что-то сказать. Уайтвинг шумно вздохнул, и остаток пути они проделали в полном молчании.