Работа над ошибками

***       Кроули честно обдумывал слова Майлза. Он бы с удовольствием обсудил вопрос своих взаимоотношений с Азирафаэлем еще раз, но при оном Азирафаэле это было бы как минимум странно. А Альберт очень тщательно выполнял свой братский долг, везде сопровождая кузена. Тот писателю совсем не помогал – казалось, он уже выбросил их разговор в баре из головы и ловко переводил тему всякий раз, когда Энтони намекал, что хотел бы с ним что-то обсудить.       Не то чтобы Кроули совсем уж прилепился к удивительно похожим кузенам и повсюду следовал за ними... Они встретились всего дважды, причем в одну из встреч Энтони глубоко раскаивался, что согласился пойти с ними: это была какая-то выставка, связанная с историей моды. Майлз восторженно ахал, таскал спутников за собой и жизнерадостно комментировал каждый экспонат; Фелль вежливо кивал в нужных местах, задавал вопросы в тему и казался если не заинтересованным, то хотя бы в теме происходящего; Кроули ничего не понимал и откровенно скучал. Возможно, будь он свидетелем всех этих тенденций и изменений, выставка показалась бы ему увлекательной – хотя и тут вряд ли. Энтони не особо следил за модой – у него было исключительное чутье на нее. Врожденное чувство стиля, интуитивное понимание течений – писатель всегда был в тренде, не прилагая к тому никаких усилий, но просто надевая то, что ему нравилось. Исторические факты его не волновали. Он предпочитал быть частью истории, а не изучать ее.       И приглашение в театр на Шекспира он очень, очень вежливо отверг. При всем уважении к классике, Кроули знал множество более занимательных способов провести вечер.       Один из них он и предложил Мейтленду, и Альберт с чувством выполненного долга отпустил кузена в ночной клуб, взяв на себя благородный труд составить компанию мадам Трейси, заверяя, что Майлз прекрасно проводит время, нет, ему не скучно, его никто не обидит, с ним Кроули, нет, тетя, нет, не надо звонить ему и спрашивать, как дела, как насчет партии в карты? Так Энтони узнал ангела с совершенно новой стороны: оказывается, при всем своем снобизме и нежелании посещать всякого рода увеселительные заведения, он всегда прикрывал кузена – не забыв, конечно, прочитать ему мораль до и после. На удивленный возглас Кроули Мейтленд невозмутимо пояснил, что он сам всегда пребывал в полной уверенности, что с ним ничего не случится, а Альберт всегда знал, где тусит его кузен, чтобы в случае чего вызвать туда полицию. Далее следовала восхитительная история о том, как Феллю все-таки однажды пришлось это сделать, а Майлз встретил свою шестнадцатую настоящую любовь в лице стража правопорядка (с которым продолжал тепло общаться до сих пор, ах, у него такая чудесная жена).       В общем, только когда они распрощались, Энтони вспомнил, что забыл поговорить с Майлзом по поводу своих чувств к Азирафаэлю. Хотя… писатель задумчиво поджег сигарету и затянулся. Кажется, для начала ему нужно узнать ангела получше. А что нужно для этого сделать? Кроули хмыкнул и, закусив сигарету, набрал номер Альберта.       – Я вас слушаю.       Голос редактора звучал мягко, уютно и дружелюбно, как всегда. Энтони было интересно, со всеми ли он так здоровается или ответил, увидев определитель номера? Наверное, обычное приветствие, но как приятно слышать его!       – Азирафаэль, привет! Ты помнишь, что в это воскресенье у нас презентация книги?       – Конечно, – Альберт не спорил с этим «у нас», – мне мисс Уайтвинг уже объяснила детали. Я от души вас поздравляю.       – Спасибо, – отмахнулся Кроули, которого волновало немного другое. – Слушай, ты мне не поможешь? Мне надо накануне съездить на склад за частью тиража, поскольку в воскресенье они не работают. В принципе, они и в субботу не работают, но мне по знакомству откроют.       – А, пилотный выпуск?       – Ну, типа того. Сигнальный экземпляр мне уже показывали, но его обычно просматривают Гэб или Михаэль. А это для, собственно, презентации. Подписывать, дарить… сто штук. А остальное сразу развезут по магазинам, с понедельника начнутся продажи.       – Я все это понимаю, – отозвался Азирафаэль, терпеливо выслушав Кроули, – я не понимаю, зачем вам я в субботу? Книги таскать?       Потому что я хочу узнать тебя получше – например, пойти с тобой в бар и еще разок надраться, подумал Энтони, но вслух этого произнести не рискнул. Мало ли, как ангел отреагирует. Может, обидится, а может, его только так и надо приглашать… кто ж знает. Вот надо узнать.       – Мне скучно одному. И… – писатель немного помялся и решил приврать, – и я немного волнуюсь перед презентацией. Совсем чуть-чуть.       – И вы всегда просите вашего редактора успокоить вас? – скептически уточнил Альберт. Кроули праведно возмутился:       – Черт подери, если у тебя есть другие дела или ты просто не хочешь, так и скажи! Мне просто было бы приятно провести день перед презентацией с кем-то… ну, знакомым, спокойным и уравновешенным.       Это сработало. Возможно, манипуляция была довольно очевидной и нечестной, но воззвать к совести Фелля удалось. Во всяком случае, голос его звучал не оскорбленно, а немного виновато:       – Нет, у меня суббота свободна, и… и я не против составить вам компанию. Майлз же уже улетел, так что дел у меня нет. Но, честно говоря, я не очень-то умею успокаивать.       – Просто поговори со мной на отвлеченные темы, – Кроули пожал плечами. Может, даже и напиваться не придется, так поболтают. Хотя, учитывая то ли застенчивость, то ли скрытность Альберта, немного алкоголя для раскованности не помешает. – Спать ложиться так рано я не могу, одному сидеть скучно, а сосредоточиться на творчестве не выйдет.       – А вы всегда волнуетесь перед презентациями?       Энтони честно задумался. Врать он смысла не видел, хотя это было не столько волнение, сколько возбуждение.       – Понимаешь… на презентациях обычно задают одни и те же вопросы. И все ответы заранее можно подготовить. Но кроме сухих скучных фактов хочется добавить чего-то веселого, яркого… поэтому я никогда не готовлю ответы заранее. А поскольку я все равно знаю, какие вопросы будут, я непроизвольно продумываю, что могу сказать. В итоге у меня выходит несколько вариантов, и я понятия не имею, какой из них выдаст мой язык. Но меня нервирует и раздражает, сколько мыслей теснится в моей голове сейчас. Мне необходимо отвлечься, иначе я просто не усну, я себя знаю.       – Думаю, я понял, – голос Фелля прозвучал очень мягко, словно он хотел успокоить или утешить. Кроули давно заметил за ним такую реакцию на какие-то монологи и откровения. Как будто хотел сказать «я понимаю и принимаю тебя, каким бы ты ни был». Иногда это было трогательно, иногда безмерно раздражало, как будто Азирафаэль и вправду являлся ангелом – всепонимающим и всепрощающим. А он, в лучших традициях демонов, разрывался между желанием затолкать эти слова ему обратно в глотку и прижаться к его груди. Да, кажется, как-то так он записал в черновике новой книги.       – Когда за тобой заехать?       – Нет, вы мне просто скажите адрес, я доберусь сам, – попытался возразить Альберт, но Энтони полагал, что человека надо возить в его Бентли до тех пор, пока тот прямо не скажет, что больше не сядет в машину с таким психованным водителем.       – Неудобно добираться общественным транспортом. Разве что на такси. А на такси – какой смысл, если я могу довезти?       – Боюсь, вам придется ехать очень далеко. Я же съехал от тетушки…       – Серьезно? – Кроули смутно припоминал, что редактор действительно как-то раз вскользь упомянул, что собирается это сделать. – И где ты сейчас живешь?       – За городом. Но в субботу я буду в книжном, давайте встретимся там? – торопливо предложил Фелль, сообразив, что с настойчивого Энтони станется предложить забрать его оттуда.       – Ну, как знаешь. Я приеду часам к трем, идет?       – Хорошо. До свидания, Кроули.       – До встречи, – откликнулся писатель, вешая трубку и жалея, что Альберт больше не зовет его «дорогой». Это было неожиданно и мило.       В субботу Азирафаэль не спеша перебирал книги, полученные в пятницу. Завоз позволил ему с чистой совестью повесить на дверь табличку «закрыто» и избавить себя от необходимости – о ужас! – торговать книгами. Редактор поглядывал на часы, и по мере приближения к назначенному времени, движения его становились все более суетливыми. Казалось бы, с чего? Кроули просто попросил съездить с ним за частью тиража и заодно немного отвлечь от мыслей о завтрашнем мероприятии. Может, все дело в том, что Фелль сам волновался перед презентацией?! И, похоже, сильнее, чем сам герой событий.       Но только не хватало ему это показать. Кроули ведь попросил отвлечь его! А Альберт сам нервничает – просто потому, что нервничает перед любым мероприятием. Почему он не сказал об этом писателю? Тот бы понял. Хотя, с другой стороны – вдвоем отвлекаться проще.       В последней коробке оказались книги по истории и мифологии, и Азирафаэль, вспомнив, как он делал подборку для Кроули, порадовался, что сегодня Анафема гостила у родителей. Когда он выбирал книги, она вертелась рядом и периодически вопрошала, почему Альберт должен этим заниматься и почему он снова закрыл магазин. Фелль вяло огрызался, потому что оправданий у него не было. Апофеозом возмущений девушки было то, что в итоге редактор постеснялся звонить Кроули, потому что не знал, как довезти все книги до него, а просить забрать их считал недопустимым, поскольку, можно сказать, сам и навязал. Анафема стояла у приятеля над душой до тех пор, пока он не набрал номер, а приехать, к большому облегчению Азирафаэля, Энтони предложил сам.       – Эй, у тебя снова табличка «закрыто», – позвал Кроули, входя в магазин и оглядываясь в поисках его хозяина. – Наверное, ты все удивлялся, почему никто не заходит?       – Нет, – Альберт всегда испытывал неловкость, когда его ловили на его одержимости, – у меня завоз.       – Да? – Энтони спустил очки на кончик носа (в помещении было довольно сумрачно, отчего в очках он почти не видел) и внимательно посмотрел на собеседника. – А в прошлый раз что было?       – Учет, – не моргнув глазом, сообщил Фелль и извлек из коробки последнюю стопку книг. – Еще буквально десять минут, и мы пойдем, хорошо?       – Без проблем, – писатель поднял очки на лоб и рассеянно скользнул взглядом по заставленным полкам. Поведение редактора ему казалось странным, но пока у Кроули не было никаких идей, так что он просто выхватывал взглядом из ряда книг заголовки, вспоминая далекие школьные годы, когда приходилось читать эту литературу для уроков.       Через двадцать минут Бентли уже лихо петляла по лондонским улочкам, неся небрежно сжимающего руль Энтони и испуганно вцепившегося в ручку Азирафаэля. Писателю было интересно, почему Фелль, которого подобные поездки приводили в состояние безмолвной паники, не отказывался от них. На ум приходили два варианта: либо он стесняется отказать, либо на самом деле ему нравится. Кроули хотелось выведать правду – тем более, он подозревал второй вариант, – но как это сделать, минуя упрямый характер редактора? Тот вряд ли захочет признаваться, поэтому в лоб спрашивать нельзя – разобидится еще, что его спалили, и не сядет больше в машину. А если первый вариант, то тем более не сядет, получив возможность отказываться. Ну уж нет! Кроули хочет кататься со своим ангелом.       – Сегодня какой-то праздник, что ли? – спросил он, бросив косой взгляд в боковое окно. – Люди собираются толпами…       – Сегодня? – переспросил Альберт, на миг задумавшись. – Международный день толерантности.       – Да ты просто ходячая Википедия, – с уважением отозвался Энтони и весело крутанул руль, так что его спутника впечатало в кресло. – Точно, сегодня мой праздник!       – Это общий праздник, – поправил его Фелль, когда снова смог дышать. – Если вы бисексуальны, это не значит, что этот праздник касается вас больше, чем остальных.       – Нет, – Кроули засмеялся, – это мой праздник, потому что, как говорит Вельз, если бы не терпимость, меня бы давно прибили.       – Мне кажется, Вельзевул в качестве аргумента скорее привела бы Уголовный Кодекс или что-то такое…       – Я ей сказал то же самое, но она возразила, что закон можно обойти – подстроить самоубийство, скрыть следы… в крайнем случае, отсидеть и выйти с чистой совестью. Поэтому меня спасает только толерантность – терпимость к тому, что даже такие дебилы, как я, имеют право на существование. Приехали, выползай.       С точки зрения Альберта, это было, скорее, «вываливайся», что он и сделал. Пока Кроули что-то обсуждал со своим приятелем и заполнял документы на прием части тиража, редактор вскрыл одну упаковку и извлек книгу в яркой обложке. Имя Кроули действительно смотрелось эффектно, а картинка выглядела совсем не так, как на экране компьютера. Азирафаэлю казалось, что только напечатанная книга становится книгой, а электронный вариант – так, набор слов. Наверное, он и вправду безнадежно устарел.       Они погрузили упаковки в Бентли и погрузились сами. Энтони немного побарабанил пальцами по рулю, размышляя, как бы начать разговор и куда пригласить Альберта, но тот опередил писателя:       – Кроули, позвольте, я приглашу вас в кафе? Сейчас как раз обеденное время.       – Что?       – Ну… мне было бы приятно отблагодарить вас за ваше внимание. Вы же не откажете мне в этой любезности?       – Ангел, ты можешь изъясняться на нормальном английском?!       – Мистер Кроули, – Фелль говорил чопорно, но в глазах его плясали шаловливые искорки, – не соблаговолите ли разделить со мной трапезу под сенью одного из уютных кафе столицы нашей славной родины?       – Да ты издеваешься. Поехали. ***       Азирафаэль, зевая, с трудом разлепил веки и сел на диване, любезно предоставленном ему Кроули. Тот снова удобно развалился на своем троне и мирно дрых.       – Вот почему, – вслух задумчиво спросил Фелль, не рассчитывая, впрочем, на ответ, – каждый раз, когда я оказываюсь у вас, я напиваюсь?       – Мне тоже интересно, – откликнулся Энтони, не открывая глаз. – Почему каждый раз, когда ты оказываешься у меня, я напиваюсь? Ты на меня дурно влияешь, ангел.       – Мистер Кроули! – редактор счел своим долгом возмутиться, хотя по голосу, пусть даже и хриплому спросонья, слышал, что хозяин дома шутит.       – Я уже лет пятнадцать мистер Кроули, когда я там фамилию сменил… – пробормотал Энтони и поморщился. – Чего спать не даешь?       – Да не настолько мы вчера напились, чтобы вы себя так плохо чувствовали, – заметил Азирафаэль, опять зевая. Энтони нащупал подушку и запустил на голос.       – Я чувствую, что еще нет полудня, а значит, я имею полное право паршиво себя чувствовать вне зависимости от степени алкогольного опьянения вчера! Дай мне поспать. Можешь пойти на кухню и что-то сварганить, но советую тебе лечь спать. Не понимаю, что люди находят в ранних подъемах… – последние слова прозвучали совсем неразборчиво, и Кроули, кажется, и вправду вернулся в царство грез. Альберт отложил пойманную подушку, нашарил смартфон и убедился, что сейчас и вправду было около десяти. В голове стоял легкий туман, но в основном о выпитом вчера напоминал мерзкий привкус во рту, а не плохое самочувствие. Стараясь не сильно шуметь, редактор встал, подобрал с пола очки Кроули, аккуратно положил их на стол и отправился на кухню, чтобы сварить кофе. Как вообще дошло до того, до чего дошло? Разрозненные воспоминания легко отлавливались, но были перемешаны, и копаться в них – все равно что наводить порядок на рабочем столе компьютера после того, как им пользовался кто-то еще. Пожалуй, заняться этим лучше после чашечки кофе. Во всяком случае, Кроули определенно отвлекся, а значит, Фелль возложенную на него задачу выполнил. Кажется, и выпить он решил, чтобы поменьше нервничать.       Пока вода в турке медленно закипала, распространяя по кухне аромат кофе, Азирафаэль подсчитывал, сколько у него еще осталось свободного времени до презентации. Значит, надо доехать до магазина, переодеться, перед этим успеть позавтракать… во сколько там начало, в три или четыре? Во всяком случае, понятно, почему не в двенадцать, а то бы об интервью с автором пришлось бы забыть.       Пожалуй, презентация сейчас важнее, чем все остальное. Альберт перелил кофе в чашку, добавил молока и рассеянно отхлебнул. Что ему нужно сделать, как подготовиться? Из пространных пояснений Михаэль он понял только, что ему там надо просто быть. Присутствовать, потому что в какой-то мере это и его зона ответственности. Он знал, что так обычно не делают, но в «Уайтвинг пресс», как он понял, принято было делить между собой и все хорошее, и все плохое. Действительно, небольшая дружная семья со своими тараканами.       Подвести кого-то не хотелось. Но что конкретно он должен делать? Он должен быть со своим писателем. Хорошо, давайте думать, что должен делать Кроули. Дать интервью, рассказать о книге, подписать несколько экземпляров…       – Кроули! Кроули, проснитесь!       – Грмх? – Энтони ошарашенно распахнул глаза, уставился на склонившегося над ним Азирафаэля и чихнул на него. Тот отшатнулся, отпустив плечо, за которое тряс писателя, и Кроули сел, хмуро на него уставившись. – Ангел, я не понял. Ты явился дудеть мне в ухо и сворачивать небеса, ибо настал Судный день?!       – Для только что проснувшегося человека вы изъясняетесь довольно витиевато, – не удержался от замечания Альберт. – А ангелы должны сворачивать небо?       Кроули еще раз чихнул, нашарил очки и отгородился от солнца.       – Не знаю, но именно это мне приснилось, когда ты начал меня трясти! В чем дело?       – А… – Фелль вспомнил, зачем прибежал обратно в гостиную. – Кроули, а где книги?       – Ангел, – терпеливо проговорил Энтони, ясно давая понять, что терпения у него меньше, чем желания кого-то прибить, – ты же понимаешь, что я сейчас буду спрашивать, какие именно книги? Поэтому будь добр, говори сразу и подробно!       – Да, – Азирафаэль взял себя в руки, – я говорю о вашей новой книге, презентация которой состоится сегодня. О тех ста экземплярах, которые мы забрали вчера со склада, чтобы сегодня вы их подписывали. Где они?       – Здесь, – Кроули неопределенно махнул рукой, но Альберт покачал головой. Писатель нахмурился. – Погоди. Давай рассуждать логически. Мы их забрали?       – Забрали.       – Значит, они должны быть здесь.       – Но их здесь нет.       – И под столом?       – Нет.       Кроули на всякий случай сам заглянул под стол, нашел там книгу по японской мифологии и, выпрямившись, задумчиво почесал нос.       – Но мы их забрали.       – Да.       Энтони на всякий случай обошел квартиру (Фелль неотступно следовал за ним) и пролистал все книги из магазина Азирафаэля, будто его собственные книги могли под них мимикрировать.       – Так, я чего-то не понимаю, – сообщил Кроули, хмурясь. – Вспоминай, что вчера было.       – Вы тоже вспоминайте.       – Ангел пос-слушай! – писатель взорвался и перешел на яростное шипение. – Ты понимаеш-шь, почему я ничего не назначаю на утро и злюс-сь, когда меня беспокоят по утрам? Потому что я не функционирую до полудня! Мой мозг не функционирует до полудня! А то, что я сейчас связно изъяс-сняюс-сь, лишь подтверждает, что мой мозг напрямую с языком не с-связан! Я буду болтать, даже ес-сли мне прострелят голову! А память – с-слишком сложное явление для меня с-спросонья! Пожалуйс-ста, не бес-си меня и отвечай на вопрос-сы!       – Хорошо-хорошо, я вас понял, – примирительно отозвался Альберт, решив, что обидеться он еще успеет, а сейчас не до того. – Я точно помню, что мы их погрузили и выгрузили, но где?       – А где мы вчера были? – Кроули немного успокоился, будто кобра, сдувшая свой капюшон.       – Мы были в кафе… – Азирафаэль принялся восстанавливать цепочку событий, с легким ужасом осознавая, что, кажется, выпил чуть больше, чем следовало. Или это из-за волнения проклятый туман не развеивается?! – Обедали, обсуждали вашу новую вселенную про демона и ангела. Вы заказали лазанью и кофе, а я…       – Давай без ненужных подробностей, – поморщился Энтони и махнул рукой. – И идем на кухню, я хоть кофе попью.       – Если рассуждать, опять же, логически, куда мы могли отвезти книги? – спросил Альберт, когда они пришли на кухню, и Кроули принялся готовить кофе. Его гостю казалось, что писатель это делает не просто на автомате, но даже с закрытыми глазами, пытаясь доспать хотя бы пару минуток.       – Ты издеваешься? – лицо Энтони выразило искреннее страдание.       – Ладно, если я буду рассуждать логически, – правильно истолковал выражение его лица Фелль.       – Просто вспомни. Сколько ты вчера выпил?       – Я… – редактор слегка порозовел. – Не так уж и много! Просто вчера произошло столько событий! Мы просто хотели пообедать, а потом еще оказались в баре, еще кучу народу встретили и… и всем вы показывали книги!       – Ладно, давай логически, – Кроули отхлебнул кофе. – Куда?       – Логически – в магазин, где будет проходить презентация. Мы туда, кстати, ездили.       – Ну так звони!       Альберт торопливо нашел нужный номер и набрал его, пока Энтони допивал кофе и варил себе вторую чашку. Сбросив звонок, Альберт покачал головой, но писатель и сам слышал, что нет, в магазине они ничего не оставляли и вообще не заходили к администрации.       – А, это потому, что вы показывали мне дорогу и место, где будет проходить мероприятие, – осенило Азирафаэля. Память давалась неохотно, и каждый кусочек пазла приходилось вырывать с боем. Кроули кивнул и осушил вторую чашку.       – А потом?       – Потом мы поехали в издательство… хотя стоп, как мы могли поехать в издательство, оно же закрыто? – Фелль озадаченно потер нос. – Но я точно помню, как мы показывали книги мистеру Габриэлю…       – Ангел, ты как школьник, право слово, – Кроули даже фыркнул. – Школьники впадают в ступор, если видят своего учителя вне школы, так и ты не можешь представить Гэба вне издательства?       – Вы отвезли нас к нему домой?! – озарение повергло Альберта в шок. Вот так запросто они взяли и поехали к директору издательства?! Понятно, почему память услужливо подменила факты.       – А чего я, адрес Гэба не знаю? – Энтони пожал плечами. – И мы отдали книги ему?       – Если бы это было издательство, было бы логично. Но зачем оставлять книги у мистера Габриэля дома?       – Потому что офис закрыт в выходные, смысл там оставлять? – с непробиваемой логикой человека, который все еще не совсем проснулся, парировал писатель. Затем указал на смартфон в руках Фелля. – Звони Гэбу.       – Я? – Альберт чувствовал нарастающую панику, хотя еще не мог осмыслить, отчего. Однако он подозревал, что голос предательски дрогнет во время разговора.       – А кто, я, что ли? – Кроули приподнял очки и воззрился на собеседника золотистыми припухшими глазами. – Ангел, у меня инстинкт самосохранения не атрофировался. Ты понимаешь, что мы сделали? Мы проебали сто книг, которые нам понадобятся через несколько часов. Склад закрыт, чтобы получить книги оттуда, надо названивать людям, которые не обязаны выслушивать нас в свой выходной, а тем более, помогать нам. Конец нам, если Гэб прознает, он оторвет мне голову. И тебе оторвет, потому что без головы я писать не смогу, а значит, редактировать тебе будет нечего. И Гэб даже не будет ждать презентации, какой в ней толк, если нет книг?       – Звучит как-то ну вообще не очень, – слабым голосом пробормотал Фелль, до которого вдруг дошло, что именно подсознательно заставляло его нервничать. Кроули безжалостно тряхнул волосами.       – Это и есть «ну вообще не очень»! И если я позвоню Гэбу, он поймет, что что-то не так, если я звоню ему в такую рань. Потому что он, конечно, жаворонок, который не понимает, как можно не испытывать острого непреодолимого желания вскакивать на рассвете, но я в таком случае – дятел, который задолбал его скандалами по утрам, и делал это до тех пор, пока до него не дошло, в какие часы мне лучше звонить.       – Свой сон вы рьяно оберегаете, – скептически произнес Альберт, вспоминая, как писатель звонил ему по ночам, возбужденный очередной идеей.       – Кто тебе мешал делать так же? Ах да, ты и делал так же, – Энтони усмехнулся, чем вогнал Фелля в краску. – Нормально. Звони Гэбу и осторожно наведи разговор о книгах. Он болтун, если не заподозрит ничего, сам все выложит и даже сверх того.       – Но как навести разговор?       – Мгхм, – Кроули снял очки, чихнул и потер глаза. – Дай мне часик поспать, и я все придумаю.       – Понял, сам решу, – Азирафаэль сделал глубокий вдох, нажал на вызов нужного абонента и поставил на громкую связь. Писатель присел на стол, сосредоточенно наблюдая за ним гипнотическими медовыми глазами. Феллю даже показалось, что ему стало немного спокойнее.       – Доброе утро, Азирафаэль! – взорвалась трубка бодрым приветствием. – Уже не спишь?       – Да, мистер Габриэль. Вижу… в смысле, слышу, вы полны сил для нового дня.       – Конечно! Надеюсь, и ты тоже, у вас с Энтони сегодня презентация. Чудесно! Ты уже видел рецензию Вельзевул? Она велела не говорить пока Энтони, вот я вчера и умолчал…       Кроули округлил глаза и подался вперед, но Альберт прижал палец к губам и замотал головой.       – Нет, но мне было бы интересно.       – Я тебе отправлю. Так чего ты звонишь?       – Ну… – редактор замялся, – по поводу вчерашних книг…       – Которые вы с Энтони привозили? Просто потрясающие! Такие обложки яркие получились, мне даже было жаль с ними расставаться, так бы смотрел и смотрел на них весь вечер. Так в чем дело?       – Да, мне тоже жаль, что мы не оставили их у вас, – с искренней досадой признался Фелль, по ответу издателя догадавшийся, что пилотный выпуск они забрали.       – А что так? – Габриэль вдруг насторожился. – Почему жаль? С ними что-то случилось?       Кроули закусил губу и схватился за голову, демонстрируя беззвучный ужас.       – Нет-нет, все в порядке! – поспешно воскликнул Альберт, чьи мысли метались в черепной коробке, точно птицы в клетке. – Просто мы потом заехали еще в пару мест, пришлось возить книги с собой… а так бы полежали спокойно у вас…       – С книгами все в порядке?       – Абсолютно! – Азирафаэль судорожно пытался понять, что жестами показывает ему писатель. – Вот они, аккуратными стопочками здесь лежат, передо мной.       – А, ну ладно тогда, – похоже, Уайтвинга ответ вполне устроил. – Не забудь, нужно приехать за час до презентации!       – Конечно. До свидания, мистер Габриэль.       – До встречи сегодня.       Фелль торопливо отключил связь и вздохнул с облегчением. Но тут же нахмурился.       – Но если они не у мистера Габриэля, то где?       – Ангел, – Энтони склонил голову к плечу, – а все-таки, сколько ты выпил?       – Какое это имеет значение?       – А прямое. Ты что, совсем не помнишь, что было вчера?       – Все я помню! – возмутился Альберт. – Мы решили, что смысла оставлять книги у мистера Габриэля нет, и поехали в другое место!       – Какое – другое? – вкрадчиво поинтересовался писатель. У Азирафаэля на место встал еще один кусочек мозаики.       – Ко мне в магазин. Кажется, мы решили сложить книги там.       – Кажется? А мне кажется, ты вчера знатно надрался!       – Сами-то хороши, – буркнул Фелль, поджав губы. – Это у вас сегодня презентация.       Энтони язвительно фыркнул.       – Я-то приду в себя, а ты зачем перед важным мероприятием столько пил? Где твоя ответственность? Как же тебе не стыдно!       – Я не… – запальчиво воскликнул редактор, но осекся и виновато опустил плечи. – Очень стыдно. Я вроде не очень много выпил, но развезло знатно. Просто… просто я немного нервничал перед презентацией. Наверное, увлекся… Простите. Я обязательно найду эти книги. А если не получится, скажу мистеру Габриэлю, что это я их… потерял…       – Нервничал? – Кроули даже растерялся. – Ты-то чего нервничал?       – Не знаю. Я всегда немного нервничаю, а вы попросили вас отвлечь…       – Черт побери, – писатель спрыгнул со стола, подошел к Альберту и заглянул в глаза, – я и сам хорош, вместе с тобой пил. Но я-то свою норму знаю, а ты вот свою, похоже, нет. Ты что, в школьных и университетских попойках не участвовал?       – Не особо… мне правда очень жаль.       – Так, только не реви. В смысле, это не стоит слез, пока мы не перепробовали все варианты. И я инстинктивно боюсь плачущих ангелов. Потом будешь плакать, идет? – Энтони мягко погладил Азирафаэля по плечу.       – Я не собираюсь плакать, – хмуро ответил Фелль. Кроули ему ободряюще улыбнулся, и от уголков его удивительных глаз разбежались солнечные морщинки.       – Ну и не надо. Мы найдем книги, не могли же мы сбросить их в Темзу? Просто немного запамятовали, где их оставили, мы их реально туда-сюда тягали. Ладно, вызывай такси. Я в таком состоянии за руль не сяду, так хоть вздремну по дороге. Тогда нам будет проще. Только не убивайся так, все равно так не убьешься. Вель объяснит, как надо, если мы потерпим фиаско в поисках.       – Думаю, она даже покажет, – слабо улыбнулся Альберт и взялся за телефон.       Кроули, сладко зевая, выполз из машины. Азирафаэль расплатился с водителем и пошел открывать дверь.       – Выспались? Вообще, полчаса спать вредно, поскольку не совпадает с фазами сна… кажется, нужно спать хотя бы три часа.       – Мне нормально, – писатель подошел к магазину и с интересом уставился на часы работы. – Я чувствую себя если не бодро, то готовым к существованию в человеческой оболочке.       – Не вспомнили, где мы оставили книги? – Альберт распахнул дверь и вошел внутрь, а Кроули немного постоял на пороге и только потом настороженно скользнул в полумрак. Только закрыв за собой дверь, он снял очки и огляделся. Фелль проверял пустые коробки, в которых вчера ему поступил завоз.       – Нет, но… ангел, мы вчера… в смысле, я… кого-то сбил?!       – Что? – редактор повернулся к нему, но паника в его глазах быстро сменилась пониманием. – Ох, нет, не беспокойтесь, дорогой. Это всего лишь была Анафема.       – Я сбил твою подружку, а ты так спокойно об этом говоришь? – опешил Энтони, подходя ближе. Альберт аккуратно сплющил картонные коробки и поставил в угол.       – Нет. Мы уже остановились, а она потеряла управление и врезалась в Бентли. У велосипеда цепь слетела.       – А моя Бентли?!       – Все с ней нормально, – Фелль укоризненно посмотрел на писателя и направился к антикварному отделу, рассудив, что пилотные выпуски он бы положил туда как особо ценные. – Вы ее сразу осмотрели.       – Ну а что? – резонно заметил Кроули в оправдание своей черствости. – Я бы запомнил, если б мы ездили в больницу с пострадавшей.       – А если б ездили в автосервис, не запомнили?       – Справедливо, – признал Энтони. – А как Анафема?       – Я боялся, что она что-то сломала, но все обошлось парой ушибов, – Азирафаэль быстро проглядел стеллажи и, ничего не обнаружив, покачал головой. – Вообще, я не ждал Анафему. Она собиралась гостить у родителей, но снова сбежала от них под предлогом написания реферата…       – Позвони ей и узнай, как ее самочувствие.       – Да, вы правы, и как я сам не догадался?       – И про книги спроси.       – Мистер Кроули! – в голосе Фелля снова прозвучал укор, когда до него дошло, с чего в Энтони проснулась такая забота к ближнему.       – Ты не отвлекайся, звони, – Кроули невозмутимо поморгал золотистыми глазами.       – Со мной все в порядке, дядя Аз, – выпалила девушка, стоило редактору набрать номер. – Только родителям не говори, ладно?       – Не скажу. В понедельник за велосипедом заходи, я починил там все… и навесил на седло, наконец, сумочку с инструментами! Кто знает, где твоя развалина развалится в следующий раз… – заворчал Альберт, которого снова назвали дядей, да еще и выставили немного параноиком. Кроули замахал руками, привлекая его внимание. – Мистер Кроули приносит свои извинения за вчерашнее…       Писатель возмущенно выпучил глаза, но Азирафаэль прижал палец к губам.       – Вообще-то, это я на него наехала…       – Кстати, он не рассказал о своей новой книге?       – Это из тех, которые вы выгружали, чтобы я могла сзади сесть? Спереди было так неудобно, а там хоть немного ногу вытянула. Кстати, передай мистеру Кроули спасибо, что он довез меня до остановки. Он хотел до общежития, но я не настолько ушибла колено, добралась. Мне совсем не хотелось, чтобы в кампусе видели, как меня кто-то подвозит…       – Подвозит в принципе или кто-то типа Кроули? – заинтересовался Фелль. Энтони тоже склонил голову к плечу, внимательно слушая. Трубка обиженно засопела – «дядя» был отомщен.       – Кто-то в принципе! Вопросами достанут. В общем, спасибо вам обоим, я пошла писать реферат. Пока!       Альберт попрощался и сбросил звонок.       – Вам передали спасибо.       – Да она и сама меня поблагодарила вчера. Кажется, я понял, – Кроули вдруг осенила очевидная мысль, – ты запомнил, как мы выложили книги из машины и отнесли в магазин, что мы и правда сделали, но потом, когда я вернулся, мы сложили их обратно!       – Похоже на то, – Фелль печально вздохнул. – Мы вчера весь день этим и занимались: то у мистера Габриэля, то здесь…       – Кстати насчет Гэба. Мне показалось, когда мы к нему зашли, что в коридоре мелькнула Вельзи с полотенцем на голове. Не заметил?       – Что?!       – Готов поспорить, она снова ночевала у него. Хотя… ужасно, я выпал из реальности и оголодал от недостатка информации. Мне необходимо припасть к источнику сплетен…       – Давайте сначала найдем книги, а потом припадайте, куда хотите, – попросил Азирафаэль. Кроули ласково улыбнулся ему.       – Я тебя туда столкну, в этот источник, а то ты поразительно мало знаешь о родном издательстве. Ладно, ладно! Куда мы подались дальше? Я помню только бар.       – Нет, сначала мы решили выпить кофе, – педантично восстанавливал по крупицам вчерашний день Фелль. – У меня кофе кончился, какао вы пить отказались и повезли меня в какую-то кофейню, где вы часто покупаете зерна. Заодно выпили по чашечке.       – Это неважно, причем тут книги?       – А мы, собственно, там встретили мисс Уриэль, и она захотела посмотреть, как вышли картинки и обложка.       – Но она вряд ли забрала у нас все сто штук, – Кроули скептически изогнул бровь. Очки он машинально стянул с головы и теперь небрежно постукивал ими по ладони.       – А вдруг? Может, мы передали ей, чтобы она отвезла их в магазин?       – Нет, Ури не придет на презентацию, зачем ей таскаться туда-сюда? Но книги все еще были с нами. Может, звякнуть ей, узнать наши планы? – писатель ухмыльнулся. – Я уже ничему не удивлюсь, может, мы с ней поделились.       – А вот она, наверное, удивится.       – Хорошо, давай про бар вспоминать.       – Почему про бар?       – Потому что я вспомнил про бар, пользуйся моментом!       – Обычно люди помнят то, что было до попойки, а не во время, – удивленно заметил Фелль. Энтони снова ухмыльнулся.       – Мы с тобой зашли в байкерский бар «Всадники Апокалипсиса». Там была Война. Войну нельзя забыть, будь ты хоть в стельку пьяный, хоть в коме.       Подумав, Азирафаэль вынужден был согласиться. Яркий образ Кармин, которая ослепительно улыбнулась, едва завидела вошедших, нельзя было стереть из памяти и большим количеством алкоголя, нежели он выпил. В баре она сидела с тремя спутниками: Уайт потягивали какой-то белый, но отнюдь не молочный коктейль, Вран пил что-то низкокалорийное, но вряд ли безалкогольное, а в тени сидел глава юридического отдела – Фелль даже вспомнил его имя, Билл (то есть, Уильям) Двер. Поскольку Цуйгибер помахала им, пройти мимо не представлялось возможным, так что они подошли и поздоровались. Кармин чарующим голосом спросила, не на свидание ли они пришли, чем вогнала Альберта в краску – слишком изучающий и завораживающий у нее был взгляд. Кроули тут же заявил, что какие могут быть свидания, если они встретили Багряну, на что та с обворожительной улыбкой добавила, что если Энтони попытается поцеловать ей руку, она выбьет ему зубы. Энтони пришел в неописуемый восторг и отвесил ей еще несколько комплиментов. Азирафаэль все это время искоса поглядывал на остальных. У главы юр. отдела было непроницаемое лицо. Альберт видел его всего пару раз и почему-то побаивался – наверное, из-за пристального, пробирающего ледяного взгляда, который смотрел прямо в душу. Соболь выглядел напряженным, он поглядывал то на Кармин с Кроули, то на Бланка. Бланк же сидели, с непринужденной улыбкой слушая болтовню Энтони и ответный смех женщины. Вдруг Фелль почувствовал, как его крепко взяли за руку. Прежде, чем он повернулся, над ухом прозвучал тихий голос писателя:       – Уходим.       И он потянул Альберта прочь, сославшись на срочные дела. Правда, уйти они не успели, потому что в баре неожиданно появилась Вельзевул.       Вероятно, на лице погрузившегося в воспоминания редактора отразилось замешательство, потому что Кроули хмыкнул:       – Что, тоже вспомнил Княгиню? Вчера был просто день внезапных встреч, подтверждающих, что Лондон – чертовски маленький город.       – Вы же сказали только что, что видели ее у мистера Габриэля…       – А мы были в твоем магазине и оказались в баре. Может, она за нами отправилась.       – Мы, помню, еще немного поговорили, а потом поехали в другой бар. Почему? – Азирафаэль растерянно потер висок. – Вы очень настаивали, чтобы мы ушли. Вы в ссоре с кем-то из тех, кого мы видели?       – Нет, – Энтони разом посерьезнел, – но там была Война. Лучше долго не оставаться в местах, где она отдыхает. Помнишь, я вчера рассказывал, откуда у них всех такие прозвища?       Фелль немного напряг память и вспомнил: неряшливость Загрязнения, вечные диеты Голода, вспыльчивость Войны и деловая хватка Смерти. Да уж…       – Думаете, кто-то бы ненароком задел мисс Цуйгибер и она устроила бы скандал?       – Мисс Цуйгибер, как ты выразился, не устраивает скандалы, она сразу бьет морды. Но суть не в этом. Как тебе сказать… она просто Война, и я не хочу оказаться рядом с ней, когда ей хочется развлечься. Особенно когда рядом Бланк, у которых дар доводить окружающих до белого каления. Не веришь? Зайди в интернет и посмотри новости, связанные с баром.       Азирафаэль так и поступил и быстро нашел заметку о вчерашней драке рядом с «Всадниками Апокалипсиса». На фотографии с камеры наблюдения среди толпы можно было разобрать два пятна – красное и белое. Вероятно, рядом стояли и еще двое Всадников, просто их одежда не так сильно выделялась на фоне остальных.       – И вы думаете…       – Я ничего не думаю. Я просто ушел оттуда заранее. Ладно, что там с книгами? Я помню, что мы передавали их Вельзевул, но не помню, вернула ли она их нам или увезла с собой?       – Аналогично… надо звонить кому-то из Всадников или Вельзевул, узнавать как-то насчет книг. Наверное, лучше не Вельзевул? – предположил Альберт. Кроули покачал головой и повесил очки на грудь, зацепив дужкой за воротник.       – Как раз наоборот. Всадники – кроме Смерти – это глаза и уши Княгини. Это сложные взаимоотношения в коллективе. Пожалуй, я нарисую тебе схемку, когда все закончится, с пояснениями, что происходит в издательстве – ты потрясающе не осведомлен.       – Я работаю у вас всего пару месяцев!       – И что? – Энтони пожал плечами. – Война разбиралась во всех хитросплетениях уже через три часа на рабочем месте. В целом, можно хотя бы через две недели разобраться…       – Но я не хочу разбираться! Какая мне разница, кто с кем спит?       – Никакой. Но нужно хотя бы понимать, кто с кем общается, как сейчас, – писатель всплеснул руками. – Потому что лучше я лично выведаю все у Вельзи, чем это пройдет через Войну или Голода.       – А если спросить мистера Двера? – уточнил Альберт, которому не хотелось называть главу юридического отдела жутким прозвищем. Впрочем, он заметил, что его мало кто так называет. Его вообще старались никак не называть и поменьше упоминать в разговоре.       Кроули уставился на него и некоторое время помолчал.       – Вот скажи… ты бы сам позвонил с таким вопросом ему?       – Я? Нет, конечно!       – Ну вот и я – нет. Поэтому я буду звонить Вельзи, – с этими словами он набрал номер и поставил на громкую связь. Критик ответила через пару гудков. – Вель, дорогая! Как ты?       – Чего тебе, чудовище?       – Вижу, что чудесно. А мне, конечно же, твою рецензию, – тут же заворковал Кроули, ухмыляясь. – Ты ведь помнишь, что мы поспорили? Ты должна мне желание!       – Ты еще не видел рецензию, – сухо проговорила женщина. – Так что я не собираюсь выполнять твои идиотские капризы.       – Но ты читала книгу, ты уже все написала! Ты сегодня приедешь на презентацию, и я загадаю тебе желание.       – Или я тебе.       – Или ты мне, хорошо, можешь и дальше тешить свое самолюбие, хотя мы оба знаем правду.       – Если бы ты хвастался чуть меньше, цены бы тебе не было.       – Вельзи, мы же оба понимаем: если я буду хвастаться чуть меньше, ты потопишь мою самооценку быстрее, чем Титаник. А так мы оба адекватно оцениваем мой талант: ты называешь меня ничтожеством, я себя – гением, и мы оба сходимся на том, что я гений.       – Я тебя никогда ничтожеством не называла. Только чудовищем. И это объективная характеристика, потому что какого хрена ты мне вообще звонишь, чудовище? Увидимся сегодня.       – Как какого хрена? – Кроули засмеялся и подмигнул ошарашенному Феллю, который все это время не то, что не издал ни звука – он даже не шевелился. – Позлорадствовать, конечно! Поглумиться над побежденным. Чтобы ты помнила, что расплата близка…       – Шел бы ты в театральное.       – Ну-у, а ты пойдешь писать рецензии на спектакли или кино? Я с тобой хочу. Я твоя кармическая кара за прошлые жизни.       – Не иначе, как в прошлой жизни я реально была князем ада, – вздохнула Вельзевул. – Ладно, позлорадствовал? Мне собираться надо.       – Вроде еще рано… или ты так жаждешь от меня отделаться? Или ты не одна?       – Кроули! Мне терпеть тебя весь вечер! Дай мне морально подготовиться?       – Хорошо, Княгиня, хорошо. За тобой заехать?       – Тебе еще книги тащить, куда ты меня посадишь? Себе на колени? На переднем, как я поняла, с тобой Фелль поедет, ты вчера сказал, что подвезешь его.       Альберт округлил глаза, но Энтони не без удовольствия повторил жест Майлза «тише, детка».       – Ладно, так и скажи, что тебя Гэб повезет.       – Я придумаю тебе особо унизительное желание.       – Чао, Вельзи! – Кроули с широкой улыбкой сбросил звонок. – Обожаю с ней общаться, это держит в тонусе. А знаешь, что самое замечательное?       – Что? – спросил Азирафаэль, отходя от шока.       – Она мне не начальство, поэтому я могу нести любой вздор. Будь я, скажем, одним из ее демонов в аду, я бы тщательнее подбирал слова, – Энтони, сунув смартфон в карман, сложил руки на груди и побарабанил пальцами по предплечью. – Итак, книги остались у нас. Но дома их нет. Значит?       – Что значит?       – Значит, они пропали по дороге от бара домой! – торжествующе подвел итог Кроули.       Азирафаэль скептически скривил губы.       – Чертовски логично. Но где?       – Значит, мы потом в другой бар пошли?       – Да. Но я не помню название, это какое-то вам хорошо знакомое местечко.       – А вот это плохо. Знакомых мне мест много. «Всадников Апокалипсиса» я запомнил, потому что наши Всадники обычно там ошиваются, они вроде рекламы и особых гостей. А вот куда мы поехали дальше… и только ли в один бар?       – Давайте вспомним хотя бы один, а там разберемся?       – Можно по навигатору посмотреть, где мы были! – догадался Кроули, но тут же побледнел. – Погоди… а где моя машина?!       – Разве она не у вас дома? – растерялся Фелль. – В смысле, у дома?       – А как она бы ко мне попала, если мы пили? – резонно откликнулся Кроули и в панике сжал виски. – Я оставил ее на какой-то стоянке…       – Если на платной, то должен быть талон с парковки, – напомнил редактор. Энтони судорожно зашарил по карманам, найдя бумажник, чек из вчерашнего кафе, жвачку, ключи от машины и водительские права. Талона не было. – Ч-черт… неужто на бесплатной стоянке у бара? Слушай, если с книгами еще как-то можно пережить, то пропажу моей девочки я не выдержу. Да я на презентацию не пойду, буду ее искать!       – Так, – Азирафаэль, обеспокоенный реакцией писателя, примиряюще поднял руки, – давайте вспоминать, где мы вчера были. Мы Вельзевул или Всадникам не говорили, куда собираемся?       – Еще чего! – в золотистых глазах Кроули затаился опасный блеск. Кажется, ради своего автомобиля он готов был перевернуть весь город. – Нет, я просто забрал тебя, и мы уехали.       – Я вспомнил! – Энтони взглянул на Альберта с надеждой, но тот вынужден был частично его разочаровать. – Нет, не название бара. Но я вспомнил, что к нам кто-то знакомый подсел.       – Ангел, как это поможет? Знаешь, сколько у меня знакомых? – с раздражением воззвал писатель. Фелль мотнул головой.       – Общий знакомый. А их намного меньше. Собственно, только издательство. Всадники с нами не поехали, Вельзевул тоже. Мисс Уриэль вряд ли встретилась бы нам вторично, хотя… нет, мы бы запомнили такое удивительное совпадение, верно?       – Ну да… – Кроули задумался, перебирая сотрудников издательства. – Но можем позвонить ей на всякий случай, вчера был удивительный день. Сандальфон по барам не ходит, Гэб игнорирует сам факт их существования… может, Михаэль?       – Мисс Михаэль? В баре?! – картина мира Альберта немного пошатнулась. Писатель пожал плечами.       – Да, наша пай-девочка редко бывает в таких местах, но уж если бывает…       – То что?       – То не знаю. Мне ее перепить не удавалось, я отрубался раньше. Такой талант, а она его практически не использует. Давай ей позвоним. Тем более, у нее могут быть книги.       – Наверное, я бы запомнил, встреть мы ее!       – А может, твоя память, напротив, вытеснила это воспоминание, как полностью ирреальное? – Кроули снова выудил телефон и набрал номер. Глава пиар-отдела ответила почти сразу же.       – Что-то случилось?       – Добрый день, Михаэль, – Энтони широко улыбнулся, словно собеседница могла его видеть.       – Добрый день, Кроули, что-то случилось? Давай сразу без этих твоих «а что, я не могу просто так позвонить?» Не можешь. Не звонишь. В чем дело? Отменять презентацию?       – Тихо-тихо, – торопливо оборвал ее Энтони, перестав улыбаться. Фелль сообразил, что писатель тянул время, собираясь с мыслями. – Не надо так радикально. Всего лишь хотел узнать, нет ли каких изменений.       – Я бы написала тебе, – сухо проговорила Уайтвинг. – И ты мог бы написать. У тебя все? Мне сейчас не очень удобно говорить.       – Нет… в смысле, да. В смысле… тебе не кажется, что на обложке книги…       – Что там? – голос женщины разом напрягся. – Кроули, с сигнальным экземпляром, который нам прислали в издательство, все было в порядке! Это же один тираж, что там могли накосячить?!       – Да что ты нервная такая? – Энтони немного расслабился, получив ответ на волнующий его вопрос. – Все нормально, все красиво. Просто решил, может, на следующей книге заменить фотографию автора на более свежую?       – Кроули, я смею надеяться, что следующая книга появится не через десять лет, а за это время ты не изменишься. Ты вообще не меняешься. Единственное отличие – прически, но их ты меняешь слишком часто.       – Отращу до пояса.       – Это все? Извини, я занята. До вечера.       И Михаэль отключилась. Кроули с любопытством посмотрел на погасший экран.       – Михаэль, конечно, всегда занята, но… ладно, главное, ее мы вчера не встретили, иначе она бы посмотрела книги. А сигнальный экземпляр еще на прошлой неделе прислали из типографии.       – Будем звонить мисс Уриэль? – спросил Фелль. Энтони запустил пальцы в волосы, зачесывая их назад. Даже столь небрежный жест был исполнен изящества.       – Давай. Ты звони. Ты часы носишь?       – Да.       Кроули быстро окинул его взглядом.       – Надеюсь, не эти дико старомодные карманные на цепочке?       – Нет, – Альберт чопорно поджал губы и слегка приподнял рукав пиджака, демонстрируя обычные наручные часы – впрочем, тоже не последний писк моды, скорее, уверенная классика. – Но на цепочке тоже есть, дома лежат.       – Слушай, давай тебе слепим стимпанк-образ? – Кроули соединил указательный и большой пальцы в знак «окей» и поднес к правому глазу. – А вместо очков – монокль.       – Мистер Кроули, не отвлекайтесь! Зачем вам мои часы?       – Да, точно. Позвони Ури и спроси, когда мы сидели в кафе, были ли часы у тебя на руке. Скажешь, забыл где-то. Если она была с нами и в баре, то постарается вспомнить, были ли они у тебя на руке и там. Понятно?       – Понятно. А почему вы себе не делаете заготовки, а звоните сходу? – уточнил Азирафаэль, выискивая в адресной книге номер главы компьютерного отдела.       – Потому что я страшен в своей импровизации. А тебе в этом плане не доверяю. Нашел?       – Да, – палец редактора замер над вызовом. – Кстати, мисс Михаэль права. Почему мы звоним, а не пишем? Можно же как следует все обдумать…       – Потому что надо ждать ответа. И я не хочу оставлять следов. Звони.       Фелль нажал на зеленую трубку и включил громкую связь.       Разговор с Уриэль вышел коротким: она посочувствовала Альберту, пожурила за рассеянность и сказала, что в кафе часы вроде были, а дальше она не знает, лучше спросить у Кроули, он более внимательный к деталям, потому что писатель. Да и вообще, вы вместе ушли. Пожелав удачи в поисках и на сегодняшней презентации, она попрощалась и отключилась. Энтони потер подбородок.       – Народу в издательстве, конечно, немало, но ты, как я понял, знаком больше с главами отделов и редакторами. Кто там остался… Андерсон не ходит в бары, потому что ему своего хватает, Метатрон считает, что ему не по возрасту… редакторы?       – Возможно… мы немного общаемся в общем чате.       – Знаешь, я бы запомнил. И ты бы запомнил. Потому что разговор наверняка бы начался с чего-то типа «слава богу, вы нашли друг друга!»       – Почему?!       – Потому что я всех задолбал, – в голосе Энтони звучало самодовольство. – А тебя еще не успел, но я в процессе.       – Мистер Кроули.       – Ты прав. Кто еще кого первым задолбает, – писатель душераздирающе вздохнул и задумался. – Ангел, ты не помнишь, вчера в баре с нами не сидел труп?       – Что?.. – Альберт с недоумением уставился на него.       – Ну, свежевыкопанный мертвяк с нами не бухал?       – В смысле?!       – Хастур, говорю, компанию нам не составил? – Кроули хмыкнул. – Из писателей, наверное, ты до сих пор знаешь только меня и, собственно, Хастура. Пора ему звякнуть и выспросить, где мы вчера были.       – И где книги.       – Главное – где моя машина! – Энтони агрессивно набрал номер.       – Почему мы сразу не могли продвигать версию с потерянными часами, а не придумывать каждый раз что-то новое? – спросил Альберт, пока соединение не установилось.       – Потому что так скучно жить, – прошипел писатель, прикрыв динамик ладонью. – Все, т-с-с! Алло, Хастур?       – Нет, герцог преисподней. Чего тебе, Кроули? Вчера не наболтались? – даже голос Хастура наводил на мысли о мертвецах – суховатый и с хрипотцой, будто горло слегка забито землей. Азирафаэль вздохнул с облегчением – значит, их поиски подошли к концу, автор ужастиков был с ними в баре!       – Ну, должен был бы случиться Апокалипсис, чтобы я соскучился по тебе… – задумчиво протянул Кроули. – Хотя вероятность первого выше, чем второго.       – Рыжий, в моем доме по тебе скучает разве что Цербер. Но он вообще неразборчив в выборе друзей, в эту категорию попадают все, кого я впускаю за порог. К сожалению, и ты иногда заходишь. Хотя, как я понял, тебя очень круто валять в траве и пускать на тебя слюни.       – Надеюсь, не настолько круто, чтобы ты решил проверить это сам? – с шутливым беспокойством уточнил Кроули. Хастур промолчал, вероятно, ожидая, когда Энтони выдохнется со своим остроумием и перейдет к делу. Энтони торопливо собрался с мыслями. В принципе, тот факт, что он ищет машину, не должен вызвать удивление…       – Слушай, вопрос на миллион. Мы вчера встретились в баре, так вот, в ка…       – Хастур, твоя адская кофемашина снова не работает, – раздался из динамика приближающийся и подозрительно знакомый голос. – Лигур и зерна засыпал, и воду долил, а она мигает красным и ничего…       Азирафаэль, широко распахнув глаза, вылупился на смартфон Кроули. Писатель и сам смотрел на свой гаджет с интересом.       – Да вообще, Хас, я давно говорил – выброси свою адскую машинку и либо вари кофе по старинке, либо купи что-то посовременнее. И чтоб работало, – сообщил он вкрадчиво.       – Я все еще с теплом вспоминаю тот момент, как она стрельнула молоком тебе в лицо, – ровным голосом произнес Хастур. – За боевые заслуги она доживает свои дни на моей кухне.       – Итак, Ковальски, варианты. Бытовой: это работает телевизор. Фантастический: твоя древняя кофемашина получила функции голосового помощника и озвучивает, какие у нее неполадки. И третий, фэнтезийный, из категории существования эльфов: у тебя на кухне Михаэль.       – Никогда она в меня молоком не стреляла, она и такое может? – опешила Михаэль, но, видимо, заметила у Хастура в руке трубку. – А, ты по телефону говоришь? Извини, я тогда попозже…       – Попозже уже не надо, – меланхолично сообщил Хастур. – Потому что говорю я с Кроули.       – С… с Кроули? И он… он меня слышит?..       – Я уже ничего не слышу. Я вообще ничего не слышал и продолжаю не слышать! – заверил Энтони, ухмыляясь.       – Хастур, так слышит или нет?!       – Прекратите мне вопить в оба уха! – возмутился тот. – Сейчас я перестану слышать вас обоих! Женщина, тебя он слышал, ну и что? Чешуйчатый, так что ты хотел спросить? Спрашивай и иди нахрен.       – Ничего, я уже узнал даже больше, чем рассчитывал! – воскликнул Энтони и быстренько отключился. – Ух! Нет, ну ты слышал это?       – Не уверен, – признался Альберт. Но, поскольку он не был настолько вовлечен в жизнь издательства, то и его шок не настолько сильно выразился, поэтому он первый спохватился. – Но вы не спросили про Бентли!       – Я туда больше не позвоню – могу поспорить, трубку снимет не Хас. Не-ет, я лучше сам обойду все бары в поисках. Тем более, на презентацию я теперь не пойду, там же будет Михаэль, которая меня порежет на модные ремни из змеиной кожи… так, ангел, слушай: я тебя не сдам, что ты что-то слышал, но, если со мной что-то случится, ты должен распространить эту информацию…       – Что Михаэль у Хастура?       – Да причем тут это? Она говорила про Лигура! Она с ним в одном помещении и, похоже, добровольно! Ну и Хастур, конечно, тоже… я даже не знаю, что меня шокирует больше…       – Мистер Кроули, прекратите болтать вздор! – попытался осадить его Азирафаэль. – У нас есть дела поважнее. Ваши книги, например.       – Точно, моя девочка… моя Бентли… – Энтони, спохватившись, запустил пальцы в волосы. – Где она, как она… скучает по мне…       – Книги, мистер Кроули, книги!       – Ангел, ты не понимаешь! – писатель беспомощно взглянул на него своими медовыми и очень несчастными сейчас глазами. – Книг много, а Бентли такая одна! Книги можно и на складе взять снова, уж достать кого-то, чтобы он выполнил то, что мне нужно, я умею. Но Бентли…       – Давайте успокоимся, – предложил Альберт, сочувствующе погладив расстроенного Кроули по плечу. – Все не так страшно. Баров в Лондоне ограниченное количество, и вряд ли мы поехали в другой конец города. Машина не может пропасть так просто.       – А если ее угонят?!       – Напишете заявление в полицию! – отрезал редактор, но тут же добавил, уже мягче. – Дорогой, давайте вместе подумаем, что делать. Если машина осталась у бара, мы же как-то добрались до вашего дома? Вроде не пешком. Значит, мы вызвали такси. Если повезет и если мы не поймали такси у выхода, то звонил кто-то из нас.       Энтони немного успокоился и принялся копаться в списке исходящих. Затем покачал головой.       – Нет, а у тебя?       – Тоже нет, – Азирафаэль сосредоточенно копался в памяти телефона. – Значит, поймали у бара. Жаль, могли бы спросить, какая была исходная точка.       – Как ты можешь так спокойно говорить об этом!       – Тише, дорогой. Я кое-что проверяю…       – Есть ли у тебя фотки со вчерашнего вечера, чтобы по ним вычислить бар?       – Нет. Ага… бар «Самое пекло» – это оно?       – Что? Да, точно! Но как ты узнал?! – Кроули смотрел на Фелля с обожанием и, похоже, готов был расцеловать на месте. Редактор на всякий случай отодвинулся.       – Я кроме исходящих зашел в мобильный банк. К счастью, оказалось, что я оплачивал напитки картой, и там написано, куда проходила оплата.       – Тогда почему мы все еще здесь?! – Энтони, который все еще держал свой смартфон, быстро набрал нужный номер. – Алло, такси? Нам нужна машина по адресу Грик стрит… какой номер дома у магазина? Ага, Грик стрит 18. Что? Как куда? Конечно, в «Самое пекло»!       Разумеется, бар был еще закрыт. Но это было неважно, потому что Кроули, едва машина остановилась, тут же бросился к скромно стоящей неподалеку Бентли. Азирафаэль, с облегчением вздохнув, оплатил поездку и тоже подошел к раритетному авто. Поскольку Энтони уже нырнул в салон, чуть ли не обнюхивая приборную панель и воркуя, как он скучал, Альберт наклонился и легонько постучал в окно у водительского сидения. Писатель опустил стекло.       – Ну как? Все в порядке?       – Вроде бы… – Кроули любовно погладил руль. Альберт не мог видеть его глаз, потому что Энтони снова надел очки перед выходом из магазина, но он был уверен, что сейчас они сияют от искренней радости. – Залезай, поехали. Куда тебя подвезти?       – Туда, где мы оставили книги. Нам еще их найти надо, помните?       – А, ерунда. Они там, – писатель небрежно махнул рукой, указывая на заднее сидение. Азирафаэль заглянул в салон и действительно увидел стопки книг. – Поехали?       – Господи… – Фелль прикрыл глаза, испытывая колоссальное облегчение. – Я с вами с ума сойду.       – А ты что же, все еще нормальный? Кошмар, ангел, завязывай с адекватностью. Ты еще не понял? Теперь ты работаешь с творческими людьми. Садись, у нас еще много дел!