Проклятие Моны Лизы

      С каждой секундой мне становилось всё более неловко. Я не против была посидеть в кафешке с незнакомым милым парнем и слушать любимую песню в наушниках, но в тот момент я чувствовала себя чужой. Вообще, среди людей я как инопланетянин. И не важно, хороша я знакома с человеком или поверхностно. Я всё равно всегда держала и держу, собственно, дистанцию. И эта встреча ничуть не обрадовала меня. Может быть — разве что — на долю секунды, но не больше.       Я боюсь людей, и это факт. Все, кто со мной дружили до — либо резко перестали общаться, либо, как вам уже известно, «пострадали». Из-за этого у меня, возможно, такая большая замкнутость.       Джагхед слушал «Daydream» на повторе и она никак не могла ему надоесть. Но я не привыкала к мысли, что после нескольких лет сидения взаперти у себя дома, вообще не интересуясь миром всё же смогла кому-то понравится. По крайней мере, это странно. Джагхед мне сразу показался подозрительным, но не настолько же. Я действительно не могла понять этого. — Не хочешь прогуляться? — Джагхед привстал из-за стола и вытащил наушник из уха. — Под дождём? — Почему нет?       Я промолчала. Не знаю, чем больше общаешься с Джагхедом, тем больше он надоедает. Да и вообще, я уже успела соскучиться тогда по тёплой постели и горячему чаю.       Но он не собирался оставлять меня в покое. Джагхед задевал меня рукой за плечо, будто бы таким образом добьётся конкретного ответа. Увы, через несколько секунд мне это надоело и негромко хлопнув ладонью по столу, я улыбнулась, так широко, как только могла и поспешила к выходу. — Постой!       Я не обернулась. Знал бы он, что такие слова в жизни никогда меня не остановят. Вроде «Не делай этого, Бетти» и «Это плохо, Бетти». Знаю, я слишком грубая, но поймите меня правильно, мне совсем не до глупых знакомств и бесполезной влюблённости. В каком-то смысле, мне нравится быть одиночкой. Не наврежу никому, хотя бы. Да и парить мозги себе не надо, задавая себе бесконечно много вопросов вроде «Где он?» и «Что с ним?». Я уже сыта этими проблемами по горло.       Но тот, видимо, так просто не сдаётся. Никогда не сдавался, точнее. Он грубо схватил меня за запястье и развернул к себе. Да, тогда я точно не ожидала такого расклада событий от зануды-романтика. Но парень взглядом будто умолял не уходить. Это такое жуткое чувство: жалость. Да, в курсе, парней жалеть ни в коем случае нельзя. Но я не могла иначе. Но ведь если подумать, все мои слова он не воспринял всерьёз, а значит думал, что я просто загадочная девушка, которая «таким» образом пытается привлечь его. Мне ничего не оставалось, как согласится на прогулку. Про себя я надеялась, что первый и последний раз. Жалость — ужасное чувство.

***

      Дождь всё шел, но Джагхеда это ничуть не смущало. Он с улыбкой смотрел на меня, приглашая рукой идти за ним. Громко фыркнув, я поплелась за ним. Некоторое время мы просто шли вдоль улицы и молчали. Эта тишина невероятно давила; я не решалась заговорить первой, да и он, наверное, тоже. — Так значит, ты марсельский мальчик? — Всё к чертям. — Да, но не с того ужасного района, — улыбнулся он и невольно дотронулся пальцами до моей ладони. «О Господи, нет» — именно это пришло мне на ум и я быстро засунула обе руки в карманы потрёпанных джинсов. Он довольно вздохнул, странная реакция, как по мне. — А ты вовсе не похожа на парижанку. — Успел уже выучить черты парижан? — Оскалилась я. — Да, это так. Я вообще-то американка, но… — Дальше говорить мне не позволила совесть. По всей видимости, он не верил в мои «сказки», а значит смысла рассказывать больше о моей жизни не было. — Но? — Не сдавался, чёрт возьми. Я сжала губы, дабы не проговорится. Мало ли. Он, вероятно, это заметил и нежно взял меня за руку, которую я тут же выдернула, возмущённо глядя на него. — Знаешь, на этом наша прогулка закончится. Там через дорогу поворот направо и мой дом, так что… — Дружелюбно пожав его руку, я начала ускорять шаг, молясь, что убегу от него и никогда больше не встречу. Но он настырный парень, вы ведь уже это поняли? — Стой, ты ведь забыла кое-что! — Крикнул он мне в след, и я поверила как последняя дура. Вернулась назад, озадаченно смотря в его глаза. — Ты забыла сказать свой номер телефон. «Господи, да пошёл ты!» Нет, я всё-таки сказала это вслух. — Иди нахрен, — даже лучше.       Закатив глаза, я ушла. В этот раз, не оборачиваясь. Грубо или не грубо, я повторюсь, мне было не до этого. У меня была паршивая работа, которая приносила мне минимальный заработок, дом, который, в принципе, согревал меня (хоть на чуточку) и всё. Да, это мало, но по крайней мере, я не живу на улице и не борюсь за жизнь. Меня это вполне удовлетворяло. И меня ничего я не хотела (повторюсь). Когда я скрылась за поворотом, я на самом деле поверила, что избавилась от него и его надоедливости.       И так и было. Первый час я была вне себя от счастья. Сидела, как и планировала, у окна с любимой «Генеалогией морали» Ницше и попивала на половину остывший зелёный чай. На той неделе у меня, как бы, был отпуск и я могла насладится тишиной и покоем. Если бы.       На второй час мне уже это надоело и я просто металась по квартире в надежде найти себе дело. Опять-таки, если бы. На третий, я вообще молчу… В общем, ничего хорошего из этого не вышло. Ни тишины, ни покоя, ни отдыха. И вроде бы, кто в этом виноват? Сама создавала себе проблему. И отказывалась это признать. Мне действительно захотелось вернуться во времени и дать ему свой номер телефона. И чёрт, это всё так не вовремя было! Тогда во мне проснулась такая ярость: я видела перед собой его грустное выражение лица и это раздражающее «О, ну ладно». Это не просто выводило меня из себя, а пробудило чувство, которое являлось моим самым плохим качеством.       Я была как бешеная: носилась по квартире и кричала на саму себя, хватаясь руками за волосы. Даже не понимала толком, почему. Хотя нет, понимала, но из-за этого мне становилось только хуже. Скажем, я просто хотела спокойно почитать книгу, но вышло всё наоборот. Я винила всех вокруг. Всех, кроме себя самой. Чёртова жалость. Кажется, за несколько часов я успела поседеть и перестала воспринимать мир таким, каким он является. Точнее, являлся. Было бы не плохо, если в ту секунду прилетел супергерой и вставил мне мозги на место. Потому что тогда я обезумела. Меня передёргивало только от его интонации, не говоря уже об улыбке и привычке поправлять волосы. И плюс, я полностью утратила аппетит. Вы можете говорить всё, что угодно о влюблённости, но нет. Полноценно я не питалась ещё с того момента, как переехала в Париж. Да, длинная история.       Ему уж точно никогда не понять, что такое питаться только одной дешёвой вермишелью каждый божий день. Он ведь с Марселя! Не с бедного района! То есть, он жил. Не так, как я. А от таким «зажравшихся» меня всегда тошнило. Не знаю, ведут они себя не так, как все, да и постоянно рассказывают другим, как им трудно жить. Думаю, теперь ясно вполне.       Немного успокоившись, я попробовала сесть прочесть книгу снова. Всё-таки, читать я любила всегда, а тут на тебе. Какой-то придурок забирает у меня это удовольствие, нет уж. — Элизабет! — Я надеялась, что это не он кричит у меня под окном.       Наивная. Стоило мне просто посмотреть в окно, как на меня тут же навалила большая волна смеха. Джагхед с цветами в руках стоял у меня под подъездом и кричал во всё горло моё имя. Да и не какими-то цветами, а настоящими одуванчиками. Наверняка, они были самыми дорогими цветами в «Цветочном». --Ты же понимаешь, что зря стараешься? — крикнула я ему и ещё пуще засмеялась. — Я никогда не сдаюсь, — перекрикнул он меня и выпрямился, с надеждой посмотрев на меня. — Нет, Джагхед, я не выйду к тебе, — тихо сказала я. — Тогда я поднимусь к тебе. Буду стучать во все двери, пока не найду твою. Чёртов романтик. После этих слов я чувствовала себя ужасно неловко, ведь нагло послала его, а он на самом деле не такой уж плохой. Вот поэтому я старалась отдалиться от него! Бедный парень, что скажешь. — Нет, стой там! Я спущусь, — проклиная весь мир, я накинула первую попавшуюся куртку и выбежала на улицу.       Джагхед, естественно, загорелся яркой улыбкой и вручил мне цветы, зачем-то поклонившись. Господи, какой же слащавый тип, да? Жесть, но я ведь девушка, как ни как. Так что, с другой стороны, мне было даже очень приятно. Не то чтобы «Ах», но близко к этому. --Давай спокойно поговорим? --Это вопрос? — С усмешкой сказала я. --Нет. Ты не будешь говорить, что я пострадаю от чего-то там и тому подобное, а мы просто нормально прогуляемся. Как обычные люди. — Знающие друг друга пару часов, супер. — Знаешь, наверное, только у меня это чувство, будто я знаю тебя, скажем, чуть больше, чем пару часов. — Да, так и есть, — скривилась я. — Но так уж и быть. И учти, ты не достаёшь меня вопросами, а мы просто наслаждаемся вечерним Парижем и всё.       Джагхед загадочно улыбнулся. Вот же блин, это так неоднозначно. Но я рискнула. Да, опрометчиво, но от риска зависит наша жизнь. Я безумно надеялась, что эта прогулка его не убьёт. — Ты с Вашингтона? — Нет. — С Чикаго? — Ты другие города знаешь, кроме Вашингтона и Чикаго? — Это самые популярные. — Это далеко не так, поверь. И ты, кстати, обещал не доставать вопросами.       Это ввело его в тупик, и к счастью, он замолчал. На мгновенье. Из-за его болтовни Парижем насладиться мне не удавалось, поэтому я остановилась и села на самую ближайшую лавочку в парке. Джагхед сделал тоже самое, так же, как и обычно, загадочно улыбаясь. — Ты прости, что одуванчики, — он растерянно посмотрел на цветы, которые выглядели так убого и безрадостно, что хотелось заплакать, — У меня просто совсем нет денег. Париж, оказывается, не дешёвый город.  — Только сейчас узнал? Джагхед вздохнул. — В Марселе я мог себе позволить жить так, как хочется. Мог… Много чего. Но жизнь — смешная штука. В момент отберёт у тебя то, что ты имел, но не ценил. — Знакомо, — прошептала я.  — Правда?  — Да, а как ты думаешь, почему я переехала в Париж? Та же ситуация, что и у тебя. Жила и не знала горя, а потом — бац, и ты уже без родителей, в Париже с незаконченным высшим образованием. Работаешь гнусным продавцом-консультантом в магазине и плывёшь по течению. — Я сглотнула, опрокидывая голову назад, — Жизнь, наверное, заядлая шутница. — Судьба, — вставил Джагхед. — К чёрту судьбу. Это всё очень поверхностно и относительно. Тебя, кстати, как по фамилии? — Джонс, — он поправил воротник куртки и усмехнулся. — Ну вот, Джонс, — сделала акцент на последнем слове, — Сейчас ты уже не богатенький мальчика с Манхеттена? — Я пожинаю плоды. Знаю, был просто подонком, и поэтому понимаю, что не заслужил на висячие сады Семирамиды. Что ж, остаётся только радоваться тому, что всё-таки осталось со мной. — Джагхед встал и развёл руками. — Мы ведь в Париже! Это город любви, как ни как. — Нет, — скривилась я. — Согласен, — он вздохнул и тяжело упал на лавочку. — Твоё прошлое ведь тоже далеко не идеальное? — Угадал, — громко выдохнула я, — далеко не идеальное. Убила трёх парней, из которых по-настоящему любила только одного. Потеряла родителей, потеряла друзей. А главное, — я отвернулась и закрыла глаза, — потеряла себя. И это уже точно не смешно. Когда не знаешь, кем ты был раньше и что есть правдой и истиной в этом мире. Когда ходишь по улицам и понимаешь, что никому нахрен не нужен. Что ты один. Навсегда. — Я встала и схватилась ладонями за шею. — Чёрт, никому ещё этого не говорила. — Бетти, — прошептал Джонс и подошёл ко мне, — Ты не одна теперь. Я не брошу тебя, правда.       Я поверила. Всей душой и всем своим большим «детским» сердцем. Мне так хотелось, чтобы в этом большом холодном мире всё-таки нашёлся человек, который не уйдёт, которого я смогла бы обнять без всяких размышлений и «но». Человек, который останется со мной всю оставшуюся жизнь. Но с моим проклятием это было не реально. Я подсознательно понимала, что тогда подписала собственной рукой смертный приговор с самим дьяволом. Это и стало моей самой большой ошибкой в жизни. Он по привычке поправил чёлку и подмигнул мне. Со стороны это выглядело так, будто он пытался меня утешить. Хотя, так это и было. Чертовски мило, я даже улыбнулась из-за этого. — Мороженого не хочешь? — Ванильного, — пролепетала я, закусив губу, — с шоколадной поливкой. Можно ещё сверху посыпку из драже. — Можно, — засмеялся Джагхед и взял меня рукой подмышку. — Это был не вопрос, — засмеялась я в ответ.       Вечер в Париже всегда выглядел как-то необычно. В любом другом городе атмосфера была совсем другой, нежели там. В те минуты я по-настоящему захотела верить, что нахожусь в городе любви. Я вряд ли могу описать, что чувствовала тогда. Это настолько индивидуальное, что у каждого человека «это чувство» своё. Необыкновенное и неповторимое. — Значит, мы с тобой действительно похожи. Удивительно, да? — Я бы так не сказала, просто похожее прошлое. И то, на половину, — пробормотала я и вытерла салфеткой уголок рта, — Ты ведь никого не убивал. — О, давай не будем об этом, — закатил глаза Джагхед и отвернулся. — То есть? — удивилась я и развернула его к себе лицом, — Ты что, серьёзно? — Это грустная история. — Не грустнее, чем моя, — я выгнула бровь. Джагхед тяжело вздохнул и взял мою ладонь в свою. — Будучи маленьким мальчиком, я толкнул со школьной лестницы своего лучшего друга, потому что он поцеловал в щёку мою, в то время, возлюбленную. Он свернул себе шею и умер. Все поняли, что это был несчастный случай, и никто даже и думать не мог, что это был я, — Джонс выдохнул через рот и опустил голову. — А как же свидетели? В школе полно детей, тем более на лестнице. — Это было во время урока. В общем, я толком сам не помню, мне было девять лет. — Джагхед попытался улыбнуться, но вышло это слабо. Опять жалость. Я винила себя за это чувство, но ничего не могла с собой сделать. — У каждого свои скелеты в шкафу. Как видишь, я тоже не белая и пушистая. — Это совершенно разные вещи, Бетти! Ты не убивала этих… Своими руками. А я да, — он кашлянул и резко бросил остатки мороженого в урну, — Это куда хуже, поверь.       Метаморфоза этого парня вызвала у меня просто бурю эмоций. Мы действительно были с ним похожи. До жути. Казались невинными, обыкновенными, но всё это поверхностно. Глубоко внутри нас разъедала тьма. Да, это куда хуже.