Палач и судья

Мангл замешкалась. Она была готова к тому, что лис решит убежать. К тому, что он может сорваться и накричать на неё, хотя это было-бы крайне маловероятно. Она даже была готова к простому «отвали» или чему-то в этом духе. Но не смотря на её желание наконец остаться с лисом наедине и поговорить, она не была готова к самому желаемому исходу: согласию. С чего она должна начать? С чего она хочет начать?

С чего он хочет начать?

Она думала обо всём этом пару секунд. Затем, ещё несколько секунд. Постепенно, они переросли в минуту. Но девушка так и не могла проронить ни слова. Она лишь продолжала смотреть на лиса, медленно забывая, зачем пришла к нему. Все её переживания постепенно теряли всякое значение, а всё лишь потому, что она наконец смогла увидеть Фокси во всей его обречённой красе. В её голове не осталось мыслей, лишь буря из одних эмоций, что он вызывал. Казалось, что его длинные пальцы, так же легко, как скальпели, могут разорвать её плоть и впиться в кости. Его тёмно-красная, жёсткая на вид шерсть, словно впитала в себя не только кровь его жертвы, но и страх, который та испытывала в те мгновения, когда ещё могла осознать свою смерть. Исхудавшее от недосыпа, кровопотери и голодания тело, несмотря на то, что выглядело довольно хрупким, пробуждало страх и инстинкт бежать от него, как от обезумевшего от истощения хищника. Вкупе с высоким ростом это придавало ему странный силуэт ожившего мертвеца, которым он в какой-то степени и являлся. Мангл была осведомлена об Укусе, но лишь в общих деталях, без каких-либо точных или…лишних…подробностей. Из-за этого, чем дольше времени она проводила в этой пиццерии, тем больше ей хотелось разузнать про это судьбоносное событие. Но, так как лисичка всегда была учтива и внимательна к чувствам окружающих, у неё не хватает смелости поднять такую болезненную тему. Но её интерес был очень велик. Возможно, именно поэтому в ней появилось это странное влечение к лису, которое она сама не понимает. Фокси — эпицентр того кошмара, который изменил это место и всех, кто жил в нём, навсегда. Он знает об этом кошмаре то, что не знает никто другой. И он единственный, чья перспектива имеет для Мангл значение. Покрывало тишины, становилось всё тяжелей и туже. Оно давило на тело девушки, пытаясь выдавить из неё хоть какие-то слова. Ещё секунда и слова-бы взрывом вырвались из её нежных розовых губ, если бы не Фокси, который словно прочёл её мысли. — Не спрашивай про это. Я всё равно не отвечу — сказал Фокси, проведя левой рукой по своему правому запястью. — А если я всё-таки спрошу? — настроение девушки улучшилось. Его негромкий голос успокоил её, и она смогла с ним заговорить. Лис промолчал. Он окинул её взглядом, дав понять, что не собирается повторять одно и тоже несколько раз. Было непонятно, хотел-ли он вообще с ней говорить. — А если я скажу волшебное слово? — Мангл слегка наклонилась вперёд, чуть ближе к лису. На её лице появилась лёгкая ухмылка. Несговорчивость лиса слегка смешила её. Он напоминал ей ребёнка, который пытается казаться серьёзнее и взрослее. Настроение Фокси изменилось. Хоть его отрешённый взгляд и усталое выражение лица остались неизменны, девушка заметила нотки раздражения и…злости. Подобный скачок атмосферы их разговора буквально впился в её тело, пройдя по спине колючей болью. — Сама как думаешь? — слегка закатив глаза и снова вернув их в прежнее положение «смотрю мимо тебя, а не на тебя», лис словно пытался как можно скорее отвязаться от девушки и вернуться к своим неведомым для всех кроме него делам. — Ну пожалуйста — наигранно протянула девушка, сложив руки замком на груди. Она была похожа на маленькую девочку, что-то выпрашивающую у своего строгого отца. Вот только она не была маленькой девочкой, а он не был строгим отцом. Ответа не последовало. Он был непреклонен. Уговорить его рассказать о том, о чём он не желает рассказывать, казалось невозможным. Хоть количество попыток Мангл разговорить Фокси и было равно единице, она уже утопала в чувстве безысходности. В попытке решить, что делать дальше, девушка внимательно посмотрела лису в лицо. Она двигала глазами начиная с его чёрного носа, вверх до самых ушей. Шерсть у носа и вокруг рта, и почти до самых глаз, была слегка светлее, чем на всей оставшейся голове. Она лежала неровными клочками, торчащими в стороны. Поверх глаз — темные, короткие ресницы. Над веками были тёмно-коричневые брови, одна из которых была разделена на две части небольшой полоской того-же цвета, что и его шерсть. Но на шрам это не было похоже. Поднявшись ещё немного выше, она наконец поднялась до ушей. Они находились в самом нейтральном положении из всех возможных, опуская градус выразительности лиса ниже плинтуса. Для Мангл, привыкшей к тому, что все, с кем она живёт и работает, активно двигают ушами, видеть практически мёртвые уши Фокси было необычно. Из-за этого понять эмоции лиса было ещё труднее. Но при этом, именно на его правом ухе находилась самая броская и яркая часть его внешности: серьги. Да, серьги. Три маленькие, золотистые серёжки в форме колечек. Факт их наличия удивил лисицу. Зачем они ему? Как давно он их носит? Настолько не к месту они выглядят, что Мангл не могла понять, как она их раньше не замечала. Да что она вообще знает о нём, чтобы так думать? С чего она решила, что знает его настолько хорошо, чтобы решать, что у него к месту, а что нет? Мангл продолжила молчать, снова загнав себя в угол своими мыслями о том, как-бы не задеть чувства лиса. Не то чтобы её слова действительно могли задеть Фокси… этого отстранённого, холодного до мозга костей (или что у него там внутри), Фокси. Прошла ещё одна мучительная и молчаливая минута, которая повисла очередной тяжестью на душе Мангл. За эту минуту девушка так и не смогла продолжить разговор. В конечном итоге, она молча ушла, сгорая от стыда и надеясь, что никто и никогда не узнает об их «разговоре». Но её стремление узнать про лиса всё, что она сможет, стало лишь сильнее. Провальная попытка дала ей драгоценный опыт, который станет одной из ступенек на её пути к успеху. По крайней мере, в это она хотела верить.