Другой Щенячий патруль

      Дверь вертолета закрылась. И тот мир остался позади. Теперь весь мир Проги был здесь — в вертолете. И с Эстри, что было самое главное.       Они так и не решались сделать что-то, заговорить, обняться, обе стояли в оцепенении, смотря друг на друга полными счастья глазами и улыбаясь, как маленькие дети.       Стояли они так недолго, но им казалось, что это могло продолжаться вечно. В каждой голове роились тысячи мыслей, но они все словно замерли в один миг и время потеряло счет. Первой «очнулась» Прога. — ЭСТРИ! — взвизгнула она и кинулась в объятия серой собаки. Та, даже немного испугавшись, одернулась назад, но потом приобняла Прогу за шею.       Черная собака, хотя по прежнему оставалась собакой, но стояла почти на двух лапах, обхватив свою подругу за шею так крепко, словно кто-то хотел ее отнять. Прога впервые чувстовала это: ее мягкую шерсть, ее дыхание, ее запах, она впервые могла обнять ее, просто даже посмотреть на нее так близко. И она даже не верила своему счастью. Словно Эстри жила раньше только в ее голове, а теперь она — настоящая! Пушистая, мягкая, приятная, ее шерсть немного холодная, у нее большие, сильные лапы, она высокая, у нее небольшие повисшие уши, закрученный хвост. Факты, столь очевидные и давно известные для Проги, но столь же неожиданно настоящие для нее.       Все это было так странно, так невероятно-особенно, что Прога сама не заметила, как слезы счастья скатились по ее щекам. Плакала в своей жизни она всего три раза, два из них — за сегодня. Значит, этот день точно особенный в ее жизни. Наверное, даже самый особенный, который только возможно.       Эстри поглаживала Прогу по затылку, почесывала за ушком. Она не плакала, она просто не привыкла плакать от счастья. Она мило улыбалась, прищурив глаза и легонько прижимая к себе Прогу, чего вовсе не требовалось, ведь та вцепилась в бедную Эстри со всей силы.       Вертолет дернуло. Значит, они взлетают выше и набирают скорость. Две собаки так и стояли в центре, недвижимые временем. Казалось, что даже при тряске они все равно не шевелились. Словно они были не живыми существами вовсе. Время не тянулось, оно неслось, неслось безумно быстро, и никто из этого маленького мира не успевал за ним.       Холодный ветер, бой, смерти, проблемы, история, этот мир… все осталось позади. И сейчас время того самого томительного, но приятного ожидания, время перехода, когда нет ничего, время подумать, время поговорить, легкая передышка перед тем, чтобы с головой окунуться в другую историю.       Прога не помнила, чтобы она когда-либо чувствовала нечто подобное, но почему-то это ощущение было ей настолько знакомо, словно было неотъемлемой частью ее жизни когда-то. Ощущение, которое появляется прежде чем уехать куда-нибудь на юг, когда собираешь чемоданы, когда едешь в машине ночью, зная, что завтра проснешься уже в отеле, в белом номере, залитом лучами утреннего солнца. А потом пойдешь на море, гулять по городу, в ресторан, и у тебя будет целый новый мир для исследования! Но это позже. Сейчас еще пока ночь, и твоя машина только отъехала от дома по дороге в аэоропорт, а впереди долгая поездка. Почему Проге это чувство казалось таким знакомым? Откуда она это, вообще, все знала? Ведь она никогда не собирала чемоданы, не ехала ночью в аэропорт, не проспылась утром в номере, она даже не была на юге! Вся ее жизнь была заточена здесь. Ну, и, возможно, в компьютерном центре. Прога ухмыльнулась.       Удивительно, ведь даже это было совсем недавно, а кажется, что прошла целая жизнь. Хотя, по сути, так и получается? ***       Темнота и шорохи. Даже звуки стрельбы пропали. Это могло означать только одно — бой окончен.       Перемирие наступить не могло никак, значит, кто-то одержал победу. Полную победу. Все мертвы. Почти все. Кроме него.       Изо всех сил зажимая пасть лапами, чтобы просто не кричать, Рокки лежит на полу. Его когти впиваются в его щеки, стягивая челюсти и сдерживая ужасные всхлипы. Он не знает, где он, он не знает, что происходит вокруг, он не знает, где другие щенки, он не знает, живы ли они. Он вообще ничего не знает!       Он просто лежит на чем-то холодном и шершавом, трясясь от всхлипов, которые он отчаянно пытается сдержать. Его глаза широко открыты, несмотря на то, что ничего не видно. Кажется, что он даже не моргает вовсе. Они смотрят в пустоту, а по щекам катятся, не прекращая, слезы. Они катятся по лапам, которые сжимают пасть, и падают на пол.       Рокки лежит и не шевелится уже очень долго. Или просто время в темноте так тянется. Ему неудобно и больно, но он даже не чувствует.       Одна из его задних лап сильно ушиблена, но это он тоже не чувствует. Ему настолько больно душевно, что никакая физическая боль не способна ее заглушить. Эту психическую боль сложно назвать болью, это, скорее, болевой шок, похожий на тот, когда человеку оторвало ноги.       Рокки бы мог путаться в своих мыслях сейчас, они бы шумели у него в голове, как у Проги, но сейчас у него в голове только пульсирующая боль. «Господи, только бы они не нашли меня», — все, о чем думает Рокки и медленно проворчаивает эту фразу у себя в голове.       Но тут звук тишины разрывают шаги. Рокки знает, что он где-то спрятался, потому что помнит, как залез в какую-то узкую дыру. Но кто знет, может быть, с другой стороны у этой узкой дыры широкий проход? Или это просто дыра в стене и, по сути, Рокки нигде и не спрятался, а лежит посередине обломков.       Звуки шагов усиливаются. Последний раз всхлипнув, он замирает, задерживая дыхание, еще сильнее зажимая челюсть. Все мышцы его тела напряжены до жути, лишь, чтобы не трястись.       Шаги еще ближе. Это не человек. Это щенок. Рокки выдыхает, но мысленно, в реальности он не дает себе возможность вдохнуть.       Шаги становятся все громче и громче, и вдруг замирают. Прямо напротив Рокки.       Он невольно успокаивается, а потом аккуратно и медленно вдыхает. Это щенок из патруля. И он заметил Рокки. Тот полностью расслабляется, он впервые за долгое время убирает лапы с пасти, отчаянно вглядываясь в темноту, желая увидеть существо, хотя прекрасно понимает, что это бесполезно. Щенок вздыхает. — Кто ты? — набравшись смелости, наконец спрашивает Рокки. «Если оно хочет меня убить — оно это по-любому сделает», — решает он.       Но щенок не отвечает, он лишь шагает ближе к Рокки, вставая совсем вплотную к нему.       Теперь Рокки даже чувствует дыхание незнакомца, кажется, что стоит чуть сузить глаза и его можно будет увидеть, но нет — темнота. Рокки принюхивается.       Запах знакомый, безумно знакомый. Но чей же он? Рокки точно уверен, что знает этот запах, но, когда он пытается понять кому он принадлежит, то, словно теряет нить, за которую пытался ухватиться.       Кажется, что давно известный и знакомый ему запах видоизменили, переделали. И его суть легко можно понять, но конкретнее — уже нельзя.       А вдруг этот щенок тоже без прибора ночного зрения?       Рокки уже вытягивает лапы, чтобы ощупать щенка и узнать кто это, но одну из его лап кто-то крепко зажимает. Это небольшая щенячья лапа, но держит он крепко. — Кто ты? — отчаянно спрашивает Рокки. Неудивительно, но ответа не следует. — Ты щенок из патруля, так ведь? — продолжает он свои попытки. Результат такой же. Точнее, никакой.       Вдруг со всей силы существо встряхивает Рокки, разворачивается и начинает резко тянуть его за собой. Почти инстинктивно, щенок вскаикивает на лапы и устремляется за своим спутником.       Второй идет уверенно и быстро, у него точно есть прибор ночного зрения или типо того, а вот Рокки отчаянно прыгает за ним, потому что его лапа зажата, это во-первых, а во-вторых, он-то идет в абсолютной темноте.       Несмотря на это, он все же не откладывает свои попытки завести диалог с незнакомцем. — Мы знакомы, так ведь? У тебя странный запах, я его, кажись, узнаю, но не могу понять, откуда. Ты раньше жил в Бухте? От этого вопроса ему стало неприятно. «Жил». Почему? Потому что Бухты Приключений больше нет. Ничего больше нет. Абсолютная пустота. Как и перед его глазами. Нету даже самого себя. Только кто-то неизвестный тянет за лапу с необычайной резкостью.       «Если бы это был кто-то из наших, то он обязательно заговорил бы со мной или велел бы заткнуться, — по мере отступления страха размышляет Рокки, — значит, это щенок из Темного Следа…».       Дальше ему даже не хотелось думать о том, куда его тащат. Наверное, туда же, куда и остальных, если они живы.       Лучше бы его застрелили, кто знает, что Темный След будет делать с щенками, зачем они им? Точно ничего хорошего.       «Надо вырываться, надо бежать! Надо бороться за свою жизнь!» — первые мысли появляются в его голове. Рокки, охваченный этими мыслями, резко останавливается и уже оголяет клыки, чтобы вцепиться в лапу незнакомца, но замирает.       «А зачем мне бороться? — отзывается тихий голос на задворках разума, — Есть ли смысл в моей жизни?»       Спутник дергает лапу, словно говоря: «Чего встал?! Пошли!», — и Рокки, как мешок, продолжает вприпрыжку волочиться за ним.       «Вот я сейчас сбегу, и что мне делать? Даже если я убью этого щенка, дальше мне все равно ничего не сделать!»       Однако с той же скоростью, что рождаются у него в голове эти мысли, рождается новый план:       «Нужно убить щенка, отнять прибор ночного зрения и всю экипировку Следа. Далее нужно сойти за своего и спасти всех!»       Однако вдруг ничего не выйдет? Вдруг другие щенки все равно мертвы? Тогда он лишь больше разочаруется в жизни. Рокки идет, хотя все внутри него замерло. Потому что он не знает, что делать.       Обычно в таких случаях он смотрел на звезды и спрашивал у них, но сейчас звезд на небе было не видно. Это было не в первый раз для него. Когда тебе так нужна помощь, а звезды закрыты. Рокки напрягся, кто же тогда помог ему? Дождь, другие собаки, люди… но никого рядом нет.       Тогда Рокки поднял голову к небу. По крайней мере туда, где оно должно было находится. И он попросил помощи у того, кто есть везде и всегда. Даже в темноте, и днем, и ночью, и в самом крохотном подвальчике, и в огромном поле, то, что есть везде, но при этом нигде.       Рокки попросил помощи у ветра. Он не надеялся получить ответ. Ведь весь день, несмотря на суету, в городе стояла почти безветренная погода, даже на море совершенно не дуло.       «Ты все знаешь, и ты везде бываешь. Ты ни раз меня спасал. Подскажи мне, Ветер, что мне делать?» Но ответом ему была тишина.       И лишь спустя несколько секунд, щенок почувствовал как маленький, легкий, тихий, как ночной шепот, бриз щекочет его шерсть.       Но не долго он оставался таким. Ветер задул сильнее, но не слишком сильно.       Холодные потоки воздуха проникали под шерсть щенка, но это ни капли не охлаждало Рокки.       Ветер говорил с ним. Он отвечал на его вопрос. Но он делал это как-то не так, словно он говорил на другом языке, непонятном простым людям или щенкам. Ветер говорил образами и символами, в его речи не было слов, и ее нельзя описать на бумаге.       Но Рокки понял, что он говорил. Он не знает, как это понял. Словно он резко узнал весь этот язык и тут же забыл его, или словно у него открылся новый, неизвестный ранее орган чувств, который распознал, что говорил ему Ветер.       Ветер утих. Рокки получил ответ. «Неужели, все так просто? — невольно думал он, — Что, если бы я всегда умел понимать Ветер? Если бы я умел разговаривать с ним на этом языке? Тогда вся бы жизнь была такой простой! И зачем люди все это усложняют?» — с этими мыслями маленький щенок все так же смешно прыгал за своим спутником. Он так и не узнал, кто это и куда он его ведет.       Но он всецело доверял Ветру и потому был уверен в своих действиях.       Вскоре неизвестное существо замедлило шаг, Рокки понял, что они вошли в какое-то здание. Он ничего не видел. Но он чувствовал это. Потому что здание тоже умело разговаривать. Как Ветер. На том же языке, только немного по-другому.       Незнакомец провел Рокки по коридору, а затем пихнул в бок, толкая в шкаф. Положив лапу на голову Рокки, он велел щенку лечь на пол.       И наконец отпустил лапу. И замер. Это был последний шанс Рокки узнать своего спасителя. Просто следовало резко протянуть лапы и схватить его. Но он этого не сделал.       И лишь когда незнакомый щенок захлопнул дверцы шкафа и удалился обратно, Рокки задумался о том, что совершил ошибку.       Теперь, когда он может говорить со зданием, он может видеть, он может побежать за щенком, он может поблагодарить его. Но почему-то, как только он решил сделать это, его зрение пропало, он снова перестал говорить со зданием, с Ветром, со шкафом, он забыл этот язык опять.       И забыл все. Забыл все, о чем он только что думал. Забыл, что сказал ему Ветер, забыл, что он счастлив. Словно все его мысли, которые так приятно лились в его голове во время «прогулки» исчезли. Исчезло и необычное облегчение. Словно он резко вернулся в реальность.       Изо всех сил зажимая пасть лапами, чтобы просто не кричать, Рокки лежит на полу. Его когти впиваются в его щеки, стягивая челюсти и сдерживая ужасные всхлипы. Он не знает, где он, он не знает, что происходит вокруг, он не знает, где другие щенки, он не знает, живы ли они. Он вообще ничего не знает… Он забыл. Он снова все забыл. ***       Гул вертолета был едва слышен внутри, его заглушал тихий, приятный лепет двух собак.       Они так и сидели в центре и рассказывали друг другу те самые веселые истории, которые обычно рассказывают друзьям на ночевках. Точнее, это Эстри рассказывала, Прога не хотела более возвращаться к этому миру. И не потому, что ей становилось совестно от того, что она бросила своих друзей, ей становилось противно…       Однако даже в такой уютной атмосфере кое-что напрягало Прогу. Точнее, отсутствие кое-чего. Отсутствие конца.       Все было так ласково и приятно, кажется, что все закончилось, все осталось позади, но по непонятной причине история все еще продолжается, не так ли?       И это очень странно. Прога все старалась оттолкнуть эти мысли и сконцентрироваться на позитивном лепете Эстри, но с каждой секундой они становились все громче, и громче, и громче, и вскоре она уже не слышала ничего, кроме этого напряженного шума. Что-то случится, что-то очень плохое. — СТОЙ! — заорала она так громко, что даже сама испугалась. Вдруг все резко отпустило. Эстри, выпучив глаза, смотрела на беднягу.       Прога, опираясь на все четыре лапы, согнулась в неестественной позе, скривив шею.       Дверь открылась, и в пассажирском отсеке показался человек.       По-видимому, это был второй пилот, больше о нем ничего понять было нельзя.       Как и у любого человека из Темного Следа, все его тело было закрыто серой одеждой, на голове — шлем с черными очками.       Он легонько поклонился, что очень удивило Прогу, ведь она думала, что в Следе нет системы иерархии, только строгий военный строй. — Мы будем вынуждены приземлиться сейчас, Эстри. Проблемы с двигателем. Эстри насторожилась. Сейчас нельзя было допускать подобных оплошностей. — К-какие? — запнувшись, спросила она. Однако пилот уже скрылся в своей кабине.       Прога напряглась еще сильнее. «ПОЧЕМУ?! Я так мечтала о конце!!! А это не конец!» — думала она, смотря на Эстри, до жути напуганными глазами.       Но овчарка была слишком сильно погружена в собственные размышления, чтобы заметить предупреждающий взгляд подруги.       Повсила тишина. Прога пялила в пол широко отрытыми глазами, не моргая и отрывисто тяжело дыша. Эстри тоже смотрела в пол, но задумчиво, прикусывая губу.       Вскоре собаки почувствовали, как вертолет сел. Прога уже больше не могла скрывать свои переживания. Она схватила Эстри за лапу. — Случится что-то плохое! — резко сказала она. Эстри постаралась натянуть улыбку. — Н-нет, с чего б-бы? Но дрожь в голосе ей было не скрыть. — Мы будем держаться вместе, — уже более уверенно и грозно сказала Прога. Эстри лишь кивнула.       Двери вертолета открылись и на пороге… Никого не было. Пилот вышел из кабины и направился куда-то. Судя по виду, они остановились где-то в горах, потому что на улице лежал снег и дул сильный ветер. — Видишь, все хорошо, — тихо сказала Эстри, поглаживая Прогу по уху. — Не думаю, — вздохнула Прога, прижимаясь к овчарке щекой. Вскоре пилот зашел обратно. — Все починено. Мы можем лететь. — доложил он. — Вот и отлично! — улыбнулась Эстри и повернулась к Проге, — Вот видишь, все хорошо! Однако и это не убедило программистку. — Нет, все не так, как кажет… Она не упела договорить. Резким, отрывистым движением мягкая шерсть Эстри ушла из-под ее головы.       Прога обернулась и широко открыла глаза. — Не двигайся, иначе я всажу ей пули в лоб, — хладнокровно, без ярости и злости сказал щенок, зажимая в лапах шею Эстри и приложив пистолет к ее виску, — И пилоты с нами за одно.       Прога попятилась назад. Легко быть сильным, когда тебе на все плевать, когда твоя единственная любовь — Ноут и чай, легко быть хладнокровной в любой ситуации, когда никто не знает твоих слабых сторон.       Но теперь, когда вся твоя жизнь в чужих лапах, ты совершенно слаб. Слаб, как маленький слепой котенок в руках живодера, как травинка, как жучок в урагане. Ты ничтожен. — Ты отвратительна, Прога. Ты пыталась казаться выше всех, но была самым жалким существом, которое я когда-либо встречала, — сказал щенок. Очки на его шлеме поднялись и Прога убедилась в том, что это была ее лучшая подруга. Еще три часа назад.       Она могла бы кинуться в пол, молить о пощаде, но прекрасно знала, что это будет бесполезно. —… зачем? — все, что сказала она, помотав головой. Еще более шаблонное действие, чем молить о пощаде. Керри лишь фыркнула. — Все объясняется в конце. — А это не конец, — шепотом закончила фразу Прога. — Я здесь, поверь мне, не из-за какого-то чувства мести или еще что-то. Я лишь выполняю свое задание, — сказала она, — И я могу тебе кое-что предложить. — Валяй, — фыркнула Прога, оскалившись и посмотрев на Керри изподлобья. Керри злобно скрипунла зубами. — Ты обладаешь огромной силой. Ты это знаешь. Точнее, не совсем ты. Вот эта штука.       Керри вытянула лапу вперед. Зеленый кристалик на чокере Проги загорелся. Но программистка даже глазом не повела в его сторону, не сводя их с рыжей собаки. — И? — Эта вещь была дана тебе неслучайно. Потому что именно ты можешь ее носить, потому что именно ты обладаешь силой. Огромной, страшной силой. И она нужна нам. Нужна Темному Следу, нужна Боссу. Мы в опасности. Все в опасности. На этот мир, и не только на этот, надивагется ужасная «буря». И эта буря — живое существо, которое уничтожает все на своем пути. Она тоже сильна. Но ты сильнее. Только ты можешь остановить ее. Ты и Босс. Помоги нам. Помоги всем.       Всю речь Керри выдержала в идеальной интонации равнодушия, ни одна нотка эмоций не проскочила ни на ее морде, ни в ее голосе.       Прога смотрела на Керри так же пофигистично, как и до этого, словно она и так это знала. — Мой амулет? — лишь спросила она, спустя некоторое время. — Да. Прога с выражением мордочки, отображающим детскую любопытность, взглянула на зеленый кристалик. Не большой, не маленький, зелёный. — Если ты согласишься, я отпущу Эстри. И мы вместе полетим в другой мир, как ты и хотела, в Межмир, в другую историю. Ты поможешь нам. Ты станешь героем всей Пустоты. Каждый будет знать о тебе. Темный След поможет тебе всеми силами, и мы остановим Серафиму. А потом ты и Эстри, вы вместе, можете делать, что захотите. Вам заплатят много денег, и вы пойдёте куда-угодно. Или останетесь с нами. Как хотите.       На последней фразе впервые исчезла давящая, хладнокровная интонация Керри. Она сказала ее более легко и плавно. Прога ухмыльнулась. — Ты лжешь. — процедила она сквозь клыки. — Я гарантирую все вышесказанное. — с прежним хладнокровием продолжала Керри. — Я нужна вам, чтобы использовать мою силу. — Только если ты захочешь этого. — ВЫ УБИЛИ ЩЕНКОВ!!! — завопила Прога, — МОИХ ДРУЗЕЙ!!! ТЫ — ЖАЛКАЯ ПАРШИВКА!       Керри даже не шелохнулась, глядя в бешеные глаза программистки. — Прога, прошу, успокойся! Беги, пожалуйста, — все, что упела сказать Эстри прежде, чем ей зажали пасть. — И ЕЕ ТЫ УБЬЕШЬ! ВСЕ РАВНО УБЬЕШЬ! — Только если ты продолжишь ОРАТЬ! — повысила голос в ответ Керри. Только даже ее равнодушный голос звучал более устрашающе, чем это. Но продолжила она опять тем же тоном: — Мне нужен ответ: ты согласна или не согласна? Прога замерла на месте. Тонкая струйка крови текла из ее носа. — Я клянусь, что убью тебя… — прошептала она, поднимая на Керри чуть ли не красные от злости и бешенства глаза. — Ну так? — спокойно ответила рыжая собачка, поднимая брови. — Я соглашусь. Но только с одним условием… Керри заинтересовано наклонила голову. — ЕСЛИ ТЫ ВСПОРИШЬ СЕБЕ БРЮХО И СОЖРЕШЬ СОБСТВЕННЫЕ КИШКИ, УЕБ*ЩЕ! Керри хмыкнула. — Ладно, тогда ясно. Пистолет щелкнул. Он был готов к выстрелу. — Я люблю тебя, Прога, очень люблю и буду всегда тебя любить, — спокойно сказала Эстри, улыбаясь, но по ее щекам текли слезы.       Однако Прога даже не взглянула на нее, ее бешеный взгляд был направлен только на Керри. — Ты точно уверена? — спросила та. Ответом было лишь тяжелое дыхание черной собаки. — Она умрет. Ответ такой же. Повсила тишина. — Если в твой план не входит ее убийство, зачем говоришь, что сделаешь это? — сказала Прога едва слышно. — Нет, я убью ее, если ты не согласишься. — Я НЕ СОГЛАСНА! — резко выкрикнула Прога. Керри, хоть и пыталась оставаться невозмутимой, замерла от удивления. Прога, безмолвна, жестока, но чтобы настолько… Или это какой-то коварный план? «Она провоцирует меня! Я не должна поддаваться! Я должна разозлить Прогу и убить Эстри. Таков план», — думала Керри. Она напрягла коготь, которым собиралась нажать на курок. ***       Огромное черное существо с черепом козы вместо головы достает откуда-то такой же огромный и такой же черный меч с узорами в виде человеческих черепов и пыток.       Прямо перед ним лежит ребенок, маленькая девочка, она отчаянно зажимает голову своими руками и хнычет.       Резким тяжёлым движением Страж опускает на нее меч.       Голова падает и подкатывается прямо к ногам Керри. Та смотрит на это с равнодушием. По крайней мере, активно изображает его. Страж смотрит на нее и показывает лайк. Керри натягивает улыбку и тоже показывает лайк ему в ответ. *** — Неужели нет друого выхода? — возмущенно спрашивает она. — Увы. Это единственный способ раскрыть силу. Разозлить, разъярить, показать жестокость, кровь, мы должны научить ее правде. ***       Беловослосый парень с длинными волосами и желтыми, как янтарь, глазми подошел к Керри почти вплотную, от чего та вздрогнула. — Да, Уилл? — Ты раздобыла то, что я просил? — Да. Керри достает из кармана обширной кофты бумажку и протягивает ее парню. — Завтра она будет переходить вместе с Сашей через этот фандом. Больше никого не будет. Это идеальный шанс расправиться с еще одной ее родственной душонкой, — безэмоционально говорит Керри.       Уилл внимательно читает написаное на бумажее и ухмыляется. — Да ты ж моя хорошая, — улыбается он и небрежно гладит Керри по голове. — И тебе спасибо, — недовольно фыркает она. Уилл направляется к выходу из пещеры, но вдруг замирает. — Я вот только одно не пойму: чем тебе Эмили так насолила, а? Вы же подруги вроде, и всегда ими были. Почему ты мне помогаешь? Однако ответа не последовало. Потому что его не существует. *** — Давай мы не будем трогать детей, а? Что они сделали плохого? — Они? — Босс зевнул, закинув ноги на стол, — Ничего! Но они помогают нам вывести ее из себя. Точнее, их смерть. — Но мы же можем не убивать их, а просто сделать вид, что убиваем, а на самом деле забрать к себе. Босс удивиленно наклонил голову и нахмурился. — А это еще зачем? ***       Девушка сидит на полу, прижимая руки к лицу. Она рыдает. Черные кудрявые волосы заслоняют ее лицо. — Н-не трогайте, п-прошу! — просит она. — Бе-бе-бе, козявка! — кричит мальчик с короткими русыми волосами.       Одним шагом он подходит к девочке и хватает ее за волосы. После чего начинает волочить ее по коридору за них, сопровождаемый другими ребятами.       Вскоре он отпускает беднягу и та предпринимает отчаяные попытки встать, но тут же получает резкий пинок в живот и смех, раздающийся со всех углов. — Катя, иди-ка сюда, помоги нам! — кричит русый мальчик Керри.       Но Керри лишь легонько улыбается и отрицательно мотает головой. *** — Почему такая жестокость?! — кричит она, чуть ли не плача. — Потому что по-другому никак! — кричит в ответ Босс, но, понимая, что переборщил, моментально успокаивается. — Нам нужно быстро получить ее силу. Как можно скорее! — В прошлый раз это не привело ни к чему хорошему. — В этот раз все получится… вот увидишь. ***       Девочка, свернувшись комочком на полу, тихо плачет. Рядом лишь Керри, она присела на корточки рядом и гладит подругу по спине, разглаживая ее черные кудрявые волосы. — Ты одна, Керри, меня никто не любит! — сквозь рыдания говорит она. — Не беспокойся, Серафима, ты еще найдешь того, кто тебя полюбит. И не обязательно Мию, кого-нибудь другого… Серафима продолжает свои рыдания, но вдруг резко замирает. — Ты разве думаешь, что Мия меня не любит? — А разве, когда любят, изменяют? *** — ВОТ ВИДИШЬ! ВСЕ СТАЛО ХУЖЕ! ЧТО МЫ НАДЕЛАЛИ?! И ПО ЧЬЕЙ ВИНЕ?! — орет Керри. Босс слегка ошарашен такой интонацией. — Все под контролем. — Прекрати нести х*йню! Я прекрасно понимаю, что Серафима просто крушит все на своем пути и она не остановится, пока не унитожит весь Межфэндом, а потом Межмир, а потом и всю Пустоту. И кто это виноват, скажи мне?! Ты! И твоя жестокость! Босс опускает глаза. На его лице впервые можно заметить грусть и сожаление. — Прости. ***       Сегодня в городе темно, сыро и холодно. Кто ж знал, что с четырьмя лапами жизнь такая неудобная? Но она готова потерпеть еще немного, чтобы устранить жестокость. Чтобы спасти всех, остановить Серафиму и исправить все свои ошибки.       Черная собака плетется рядом. Пока это просто черная дворняжка с улицы. Но это продлится еще пару минут, прежде чем Керри отдаст то, что по праву принадлежит этой самой дворняжке.       «Я больше не допущу жестокости. Я не позволю Боссу делать амулетчкиов с помощью злости. Никогда. Я клянусь». ***       Воспоминания разошлись так же быстро, как и нахлынули. Вот она, Керри. Стоит перед той самой черной дворняжкой. Вот в ее руках пистолет. Вот в ее руках другой безобидный, ни в чем не виновный щенок, который просто станет еще одним пушечным мясом в этом неутешимом концерте Босса. Как и те, что погибли в Бухте.       Снова жестокость. И она была виновата в этом. Хотя поклялась.       «У странников, тем, кто нарушил клятву, — выкалывают глаза», — вспомнила слова Эмили Керри. Она видела, как это происходило, и это было ужасно.       «Я не странник, но эту клятву я больше никогда не нарушу…» — мыслено решила она.       Хватка на шее Эстри ослабилась, и та моментально вырвалась и бегом кинулась к Проге.       Прога смотрела на Керри с абсолютным непониманием. Как ты смотришь на доску, придя в школу, пропустив два предыдщух урока химии. — Я не буду ее убивать. Потому что я не жестока, — вновь так же спокойно сказала она, даже еще более спокойно, чем до этого. В голосе даже исчезло то леденящее равнодушее. Но спокойствие было недолгим. — Я не злая, я не хочу напрасных смертей и ненапрасных тоже не хочу! Я не такая, как ты! Я добрая, я способна помиловать, в отличие от тебя! — с нарастающей злостью сказала она, поднимая глаза на Прогу. Ровно такими же злыми глазами Прога смотрела на нее минут пять назад, а теперь она просто залипала на все происходящее в абсолютном шоке. — Все эти смерти произошли по твоей вине, все издевательства, все это – результат твоей жестокости. Ты — злодей. Я не такая, я не жестока! — Керри подняла голову и взглянула куда-то, казалось бы, за спину Проги.       Та даже невольно обернулась назад, но там никого не было, поэтому она просто продолжила наблюдать за Керри с перекошенной от удивления мордой. — Они умерли по твоей вине! Но тут Прога не выдерживает. — ПО МОЕЙ ВИНЕ?! ЭТО Я, ПО-ТВОЕМУ… Но Керри прерывает ее резким удивленным взглядом. Она смотрит как-то даже ипсуганно, словно Проги здесь вообще быть не должно. Прога впадает в еще больший ступор. — Я не с тобой, — мягко и ласково, как раньше, отвечает ей Керри, а затем резко вскидывает голову вверх: — Я ГОВОРЮ, БЛ*ДЬ, С ТОБОЙ, БОСС, С*КА ТЫ ЕБЛ*ВАЯ!!!