🌌🌌🌌
Тэхен открывает глаза, жадно хватая ртом воздух. Испарина на его лбу блестит отраженным солнечным светом, проникающим через так и не закрытые шторы; грудь часто вздымается и покрывается мурашками, омега скидывает с себя одеяло и садится на постели, устремляя взгляд в стену напротив. Снова этот сон. Который раз за ночь. Мысли о Намджуне его не покидают даже сейчас ни на минуту, становится все страшнее. Тэхен загнан в угол, откуда у него нет путей отхода, никакой лазейки. К такому жизнь его не готовила, и что делать, он понятия не имеет. Взгляд сам собой падает на мирно спящего рядом Чонгука, положившего одну руку под подушку, а вторую оставившего покоиться у красивого лица. Он всегда так спит, Тэхен успел заметить. И выглядит в этой позе прекрасно, как и в любой другой. Омега касается кончиками пальцев своих губ, что слегка горят от жадных покусываний прошлой ночью, и после ненавязчиво трогает чонгуковы, отчего ресницы альфы начинают трепетать, а сам он медленно просыпается. Тэхен в панике отдергивает руку, не желая будить его именно в этот момент просто потому, что не знает, что ему сказать. Надо, чтобы он ушел, чтобы ничто не зашло дальше, хотя они и так уже максимально близки. Тэхену кажется невозможным расстаться с Чонгуком после всего. Он уже чертовски жалеет о содеянном прошлой ночью и просто не перенесет страданий альфы, когда тот узнает правду. Если бы Тэхен вчера не позвонил Джину, он бы отказался просыпаться сегодня или прикинулся бы больным, что угодно, лишь бы Чонгук проснулся раньше и уехал. Но раз уж вышло так, как вышло, раз уж омега скоро должен приехать, можно ли Тэхену насладиться чудесным утром? Вот опять он хочет сделать поблажку себе. Вчерашняя чувственная ночь, сегодняшнее утро ㅡ он не хочет отпускать Чонгука. Но ведь омега обещал, что все это в первый и последний раз, да? Всего один счастливый раз. Так пусть в него входит и утро с Чонгуком, а потом все, Тэхен прекратит. Как только Сокджин переступит порог его дома, все закончится. Тэхен мысленно обещает себе и уже жалеет об этом. У Джина он спросит совета, младший точно даст самый подходящий, как и всегда. Поэтому надо быть готовым ко всему, в том числе и к тому, что с Чонгуком, вероятно, придется порвать. К нему надо охладеть по-любому, это Тэхен и сам понимает. Но как? Просто как можно сделать это, если безмерно любишь? Впервые, по-настоящему, сильно-сильно любишь. Омега чувствует, как сердце в груди снова рвется по едва затянувшимся швам с оглушительным треском, рана кровоточит, и кровь циркулирует с трудом, отчего руки покалывает легкий холодок, и бросает в дрожь все тело. Последние минуты, последние мгновения, которыми он обязан надышаться, вдохнуть Чонгука так глубоко, чтобы саднило легкие, чтобы до конца жизни ощущать внутри его терпкий бергамот. Сделав глубокий вдох, омега ложится обратно в кровать, поворачиваясь лицом к Чонгуку, нежно гладит кончиками пальцев его скулу и выпутывает из объемных пирсингов смоляные пряди, зачесывая за аккуратное ушко. Нос альфы дергается, и глаза на секунду открываются, после снова захлопываясь, начинают трепетать. Тэхен в ожидании закусывает губу: он просыпается. Такая, по сути, мелочь, но так трогает больное сердце: полный обожания взгляд, искренняя улыбка, чистый смех, и все это буквально через считанные минуты снова настигнет его. Чонгук открывает глаза, полностью просыпаясь, и жмурится он непривычной яркости, облизывая засохшие губы. Тэхен глядит неотрывно, все перебирает темные пряди волос, которые так любит, а мысленно грызет себя: Чонгук обещание сдержал, не постригся, а Тэхен ㅡ нет: он курил. Прошлой ночью курил, когда альфа заснул, вышел прямо на балкон, не стесняясь его и выкурил сразу две сигареты, погруженный в раздумья. Одна зависимость вытесняет другую. Без никотина Тэхен давно жить не может, он как воздух, хоть и отравленный, но очень нужный. На смену ему пришел Чонгук, к которому привычка развилась максимально быстро. А теперь снова никотин, снова замена. Но уже так легко не получается, не выходит совсем ㅡ Чонгук больше, чем зависимость, Чонгук больше, чем привычка, он в самом сердце, в легких, в крови. Он не отравляющий ㅡ питающий. ㅡ Вот бы каждое утро было настолько добрым, ㅡ прошептал альфа хриплым после сна голосом, от которого мурашки толпами носятся по телу мужчины. Тэхен едва ли сдерживает дрожь, перетекающую в слезы, и улыбается в ответ; рана внутри сама собой затягивается, когда на губах напротив тоже вырисовывается улыбка, и они чуть трескаются, покрываясь капельками крови. Омега оставил фразу без ответа, лишь едва заметно кивнув, и потерся носом о чонгуков, вдыхая нежный аромат его кожи. Он пахнет на миллион: своим природным бергамотом, немного потом, ветром, улицей, бензином и дождем, чуть-чуть алкоголем, цветами Тэхена и сладкой примесью последствий прошедшей ночи. Чонгук пахнет волшебством, магической смесью, пробуждающей в Тэхене невероятные, неизведанные чувства и желания. Как рядом с Чонгуком просто хорошо. Вот просто хорошо и все. Забываются все волнения и переживания, сердце пускается в дикий галоп, кажущийся приятным трепетом, все тело дрожит, и каждая клеточка тянется к нему всем своим существом ㅡ никогда ни с кем Тэхен подобного не испытывал. «Не болейте людьми, от них нет таблеток», ㅡ пожалуй, ему бы стоило придерживаться такого принципа, но это кажется невозможным. Теперь, вспоминая прочитанные книги и просмотренные фильмы, омега начинает понимать главных героев, почему те были без ума и так себя вели, почему было именно так, а не иначе. Любовь меняет людей, Тэхен уверен. Делает безумными, но счастливыми. Она ㅡ пламя, и ты не знаешь, согреет ли тебя и твое сердце или сожжет все до тла, не оставив живого места. В глазах Тэхена проносится тысяча мыслей, он часто-часто моргает ими, чтобы у Чонгука ни малейшей догадки не возникло о том, что его ждет. Ранить его кажется чем-то грешным, недопустимым от слова совсем, да так оно и есть на самом деле. Тэхен не представляет, что почувствует этот человек, когда он оставит его. Омега вырвал его из привычной жизни, принудил прогнуться под собой, перевернул все с ног на голову, подорвал репутацию и фактически заставил усомниться в людях. Потом влюбил в себя, подпустил непозволительно близко и признался в ответных чувствах. Но, ведь если Тэхен расскажет Чонгуку правду, поверит ли он, что это были не просто слова, не просто туфта, а самая настоящая искренность? Поверит ли он, что омега на самом деле до безумия любит его и сможет ли простить хоть через десятки лет, или до конца жизни будет злиться и ненавидеть? Тэхен никак не может знать. Конечно, хотелось бы вообще повернуть время в спять и не затевать эту игру, а если уж и затеять, то не подпускать Чонгука так близко. Но теперь это невозможно, и омеге кажется, что младший обиду держать на него будет вечно. Не сможет простить того, кого любил больше всего в жизни, больше ее самой и продолжает любить; того, кто нагло врал в лицо ради собственной выгоды. Чонгук не примет правды, такой у него характер. Альфа, налюбовавшись красивым лицом напротив, прикрыл глаза и натянулся на кровати струной, разминая затекший за ночь позвоночник, отозвавшийся негромким хрустом. Он повернул голову в противоположную сторону, на тумбочку, где вчерашний лед превратился в воду, фрукты завяли, и выдохлось недопитое шампанское. Чонгук взял стаканчик с бывшим льдом, жадно осушая его, и несколько капель стекли по змеиным чешуйкам на шее, которые Тэхен, не удержавшись, стал собирать языком. ㅡ Почему змея на шее? Тебя что-то душит? ㅡ тихо спросил он, гадая о значении татуировки. Чонгук усмехнулся, отставляя стакан и перехватывая омежьи пальцы, обводящие чешуйки. ㅡ Вообще-то задумывалось, что это будет дракон. Я должен был добивать его голову сзади на шее, но забылось как-то. Может, доделаю потом, ㅡ Чонгук положил руку Тэхена на левую сторону груди, накрыв сверху своей, и обвел едва заметное очертание ребристого хвоста, скрывающегося под журавлиным крылом. ㅡ Это же больно, ㅡ Тэхен поморщился, но пальцы не убрал, теперь обводя перышки. Тату задевало даже ключицы, а омега слышал, что на костях больнее всего. Он снова поморщился, оглядывая залитую чернилами кожу, но внутри признал, что Чонгуку безумно идет. Татуировки придают ему брутальности и альфьей мощи, они подходят ему и, вероятно, несут историю его жизни или ту, которую он хочет создать в будущем. ㅡ Не совсем. Вполне терпимо, ㅡ мягко улыбнулся Чонгук, коснувшись костяшками пальцев омежьей щеки; Тэхен на мгновенье прикрыл глаза и взял чужую теплую руку в свою, поверхностно целуя, вызывая легкие покалывания. Чонгук сильный. Самый настоящий альфа. Рос без родителей большую часть жизни, а моменты с ними предпочел бы забыть. Он никогда не упоминал о своей семье, лишь однажды сказал, что самостоятельно живет практически с десяти лет, и тут нетрудно догадаться, что семейная ситуация у него сложная. Тэхен не хочет настойчиво расспрашивать и ворошить, вероятно, болезненное прошлое, но отдаленно представляет картину: неблагополучная семья, родители озабоченные или зависимые, напуганный маленький ребенок, вынужденный бежать без оглядки, избегать полиции, чтобы не попасть в детский дом, воровать, чтобы выжить, и просто-напросто сохранять себя и свой здравый рассудок в огромном холодном мире совсем в одиночку. Как выжить в таком жестоком мире одинокому ребенку? Пожалуй, никак. И Чонгук бы не выжил, если бы однажды не встретил одного мальчика чуть постарше его, который ждал своего отца у дверей какого-то большого магазина. Мальчик оказался таким милым и общительным и быстро понравился Чонгуку, они разговорились и даже успели немного подружиться. Мальчик сказал, что часто приходит сюда с отцом, почти каждый день, и попросил Чонгука тоже делать это, чтобы видеться с ним. Отказ альфе не представлялся возможным, и так он стал ходить в это место в центре города постоянно, сбегая от пьяных родителей. Милым мальчиком оказался Чимин, который с того времени ни разу не оставлял Чонгука. Однажды его отец заметил сына, когда закончил с делами чуть раньше, и настоял на знакомстве. Чонгук, по природе диковатый и не отличающийся особым воспитанием, был напуган, но протянутую руку мужчины принял и приглашение прийти на ужин тоже. Пожалуй, с того момента они и не расставались. Дети виделись все чаще, выходили на прогулки, Чонгук приходил к Чимину в гости, так как большой и теплый дом ему нравился, не то, что их сырая ободранная квартира. Примерно полгода спустя родители Чонгука умерли. Он сначала даже не понял этого, думал, что очередная передозировка наркотика, и по привычке улизнул гулять. А вернувшись, увидел врачей, забирающих тела, и полицейских, расспрашивающих соседей о мальчике. Чонгук не знает почему, но бросился бежать. Он понимал, что ему грозит жизнь за решеткой детского дома, а туда не хотелось совсем. Он пришел к Чимину весь запыханный и грязный, со ссадинами на лице и ободранными коленями, заплаканными глазами и дрожащим телом. Друг без колебаний пустил его к себе, выслушал все за чашкой чая и просто не мог не предложить остаться у него. Родителей Чимина долго уговаривать не пришлось. Как минимум потому, что ни папы, ни мамы у него не было, а отец ㅡ человек богатый, Чонгука знал хорошо, и ему было все равно, лишь бы сын улыбался. Он оформил опеку прямо на следующий день, и так альфа остался жить у Чимина. Как говорит он сам: «отец не был отцом, а просто содержал меня», ㅡ так что содержать еще одного оборванца труда ему не составило. Жизнь текла своим чередом ровно до того момента, как мистер Пак резко заболел и умер, оставив уже совершеннолетнему Чимину рушащийся бизнес и кучу долгов. Чонгук же, понимая всю ситуацию и чем обязан этим людям, оставить его не мог. «Дальше только вместе. Выживем», ㅡ всегда говорил он, когда Чимин начинал переживать. И ведь правда, все получилось. Машинами Чонгук увлекался, условно говоря, с пеленок и часами не вылезал из гаража мистера Пака, разбирая и собирая его старый мерен и еще несколько неходовых тачек. Так что после его смерти Чимин радостно позволил другу выбрать любую машину из автопарка или вообще забрать его весь. Конечно, альфа выбрал второе. Из шести-семи машин он собственноручно собрал одну, с которой и началась его карьера гонщика. Чимин сидел с отцовскими бумагами, а деньги надо было как-то зарабатывать, так что Чонгук решил попробовать себя на трассе. Еженедельно заезды приносили по паре тысяч долларов, а то и больше, и спустя уже год, жить стало значительно легче. Чимин стал приходить в тот же бар, где организовывались заезды, и для него там мигом нашлась работа: имея изворотливый характер, он быстро связался с одним наркодилером, согласившись помогать с перевозками и распространением веществ, и уже сейчас является лучшим в городе по этому делу. Чонгук же ㅡ по своему. После того, как они нашли себя и укрепились на позициях, деньги потекли ручьем. К двадцати годам младший альфа купил свою верную ламборгини и квартиру в Ханнаме, а старший себе огромный особняк в элитном районе, продал отцовский дом и компанию, расплатился с долгами и даже приобрел собственный офис, но быстро забросил его, снова продав. Чонгук с момента сборки своего первого автомобиля ни разу не дал никому себя обогнать. Еще в начале он понимал, что нужно упорно тренироваться, и только потом выезжать на трассу. Так что, участвуя в дешевых гонках с хилыми соперниками, он постепенно возвышался в глазах остальных, и как купил ламбо, официально закрепился в статусе лучшего гонщика Сеула, а то и всей Кореи. Чонгук, несмотря на печальность своей судьбы, детство вспоминает с улыбкой. Да, у него были херовые родители, но зато лучший в мире друг, который ни разу не оставлял его и фактически помог выжить. Он прожил с ним двенадцать лет, в буквальном смысле стал нормальным человеком и снова обрел веру в людей. Порой Чонгук думает, что если бы не Чимин, вряд ли бы ему вообще удалось выжить. Тэхен будто прочувствовал и услышал все то, что промелькнуло у альфы в глазах. Без всяких подробностей, но уловив суть: Чонгук никогда не сдавался и принимал любые жизненные обстоятельства, сам учился жить и выживать, и всем наработанным обязан только себе и Чимину. Он не хочет спрашивать ㅡ без этого знает наверняка. Альфа не захочет рассказывать о прошлом, показывая слабые стороны, или просто-напросто боится вспоминать все то, что пришлось пережить на ранних этапах жизни. Откуда журавль на сердце? Он скрывает ожоги от тлеющих сигарет и полосы шрамов, оставленных отцом. Откуда тату на кончиках пальцев? Под ними запятнанная вечными отметинами мозолистая кожа от мамы, заставлявшей хвататься за осколки бутылок и раскаленную посуду. Каждая татуировка имеет свою историю, даже недоделанный дракон, рвущийся на свободу журавль и незамысловатые узоры вдоль левой руки. Птица, олицетворяющая маленького напуганного мальчика, рвущегося к свободе и красивой жизни. Чонгук не стал набивать картинку полностью: цепь с журавлиной лапы он не разрешил рисовать, так как она напоминала бы ему о том, что он больше всего желает забыть: людей, благодаря которым он появился на свет, и годы, проведенные с ними, словно в тюрьме. Дракон, опутывающий шею, ㅡ верный спутник жизни, придающей сил. Он греет, наполняет энергией и не позволяет сболтнуть лишнего, держит в узде и направляет по нужному пути. Чонгук сбился со счета, сколько у него татуировок. Но на какую ни укажи, он расскажет о ней, о значении. О мыслях, что были с ним, когда он вбивал очередной литр чернил под кожу. Омега кончиками ноготков обводит каждую чешуйку, надавливая до приятной боли и легкого покраснения: ему тоже хочется что-то наколоть. Что-то, что будет напоминать об этом мгновении, о Чонгуке всю оставшуюся жизнь. Что-то, что поможет не сойти с ума и сохранить здравый смысл после того, как он предаст любимого человека. Дракона. Тэхен хочет сделать себе татуировку дракона, что станет продолжением чонгуковой. Он будет объемный, зальет черными чернилами предплечье и станет извергать огонь прямо на запястье. Тот огонь, с которым оба они играют, который вот-вот взорвется у кого-то из них в руках. Тэхен закончит татуировку за Чонгука на своем теле, и та станет продолжением их обоих, продолжением того, чему не суждено случится, но чего они оба отчаянно желают. Словно вымотанный своими мыслями, Тэхен рухнул на кровать рядом с Чонгуком и протяжно выдохнул, поморщившись от боли в затекшей пояснице. Альфа усмехнулся, бросив на него короткий взгляд, и окинул взглядом прикроватную тумбочку, замечая заветрившиеся за ночь фрукты и недопитое шампанское. Он взял бутылку, делая несколько жадных глотков, ведь почему-то во рту за ночь очень пересохло, но тут же с кашлем отстраняя горлышко от себя и высовывая язык, всем своим видом показывая, что ему не вкусно. ㅡ Выдохлось, ㅡ заключил Чонгук, собираясь поставить шампанское обратно, но изящная омежья рука остановила его, перехватывая за запястье. Тэхен забрал бутылку, обхватывая горлышко губами и чуть обсасывая его, сделал смачный глоток, отчего кадык заметно шевельнулся под медовой кожей. ㅡ Отличное, ㅡ подмигнув Чонгуку, он слизнул с края горлышка сладкую каплю, и перегнулся через альфу, ставя шампанское на стол. Обратно сесть ему не дали: альфа обхватил ладонью ягодицы и подтолкнул, усаживая на себя, погладил второй рукой упругие бедра и тоже опустил ее на привлекательный зад, сжимая половинки с утробным рычанием. Тэхен та еще сучка. И его очень сильно хочется. Конечно, он знает, что Чонгук даже в такой ситуации не начнет приставать и подминать под себя, ему просто нужно ощущение того, что он альфа, властный и статный. И Тэхену отчасти нравится, что все именно так. Он ерзает на чужом паху, толкаясь бедрами, и вырисовывает понятные ему одному узоры на смуглой груди, кусая собственные губы; ослепляет взглядом и улыбкой, поправляет пепельные волосы и имитирует грубые толчки, задевая не хилый обнаженный стояк. Чонгуку нравится, Чонгук хочет его. Чонгук себе ни в чем не отказывает. Таких омег он всегда любил. Их хотелось драть до посинения, чтобы они срывали свои жалкие голоса и на следующий день передвигались с превеликим трудом. Чтобы знали свое место. Но Тэхен ㅡ нечто совсем иное. Да, он та же сучка, заключенная в роскоши и золоте, своеобразная гордая светская львица, но совсем другой. Не такой как все. Чонгуку не хочется драть его ㅡ Чонгуку хочется поддаться ему. И исполнить любую прихоть как сладкую просьбу. А все потому, что бескрайне, безвозвратно влюблен. ㅡ Останешься на завтрак? ㅡ с огромной неохотой переборов себя, спросил Тэхен, закусив нижнюю губу. Чонгук все так же сжимал его ягодицы, рыча себе под нос, и поднял на него лишь короткий взгляд, смотря тоже расстроенно. ㅡ Нет, мне надо ехать. Ты же дал мне кучу заданий на понедельник, а я еще с прошлой неделей не закончил, ㅡ с притворным укором совести промямлил альфа, надеясь, что Тэхен различит в его голосе намек на то, что работать ему совсем не хочется. А омеге час от часу не легче: сладостные минуты заканчиваются, возможно, последние в его жизни. И он уже не понимает, хорошо это или плохо. В любом случае, перед смертью не надышишься, значит, пора уже действовать. ㅡ Да, ты прав. Тогда я буду ждать тебя в понедельник в офисе, ㅡ Тэхен вмиг сменил голос на холодный и грубый, заговорил в формальном тоне и слез с альфы, окидывая взглядом комнату в поисках своих вещей. Чонгук поднялся следом, садясь на кровати и потирая глаза, в которых резко потемнело, фыркая себе под нос: Тэхен умеет испортить момент. Надев свободную футболку и шорты, омега приглушенно выдохнул: как же хорошо, что не приходится выпроваживать Чонгука. Может, Тэхен чересчур заваливал его работой, но вот конкретно сейчас он безумно этому рад. Да, если подумать, на альфе висит еще куча невыполненных заданий, которые он все откладывал на потом, а Тэхен прощал ему за красивые глазки. Чонгук точно будет разгребать дня три, не меньше, значит, у омеги будет достаточно времени все хорошо обдумать и обсудить. И, может, даже забыть его. Работа всегда была спасением для Тэхена; погрузившись в нее, он мог провести неделю и даже целый месяц, ни о чем не думая. Так почему бы и сейчас не воспользоваться этим же? Но, кажется, именно в этот раз ничего не выйдет: работа у Тэхена по большей части связана с поставками деталей на импортные машины. А машины для него теперь навечно связаны с одним человеком, который разбирается и любит их, как никто другой. ㅡ Не забудь, что тебе еще нужно пригнать мне шевроле с Каннама. Справишься? ㅡ игриво спросил Тэхен, застегивая верхние пуговицы на ханбоке Чонгука, который он надел на голое тело. ㅡ Обижаешь. Я и на глазах у владельца могу тачку угнать, ㅡ горделиво ответил он, подбросив в воздухе ключ с эмблемой золотого быка; тот сделал несколько оборотов в воздухе и упал прямо в раскрытую ладонь, тут же оказываясь в ее плену. Чонгук щелкнул пальцами Тэхена по аккуратному носику и поднял с пола свою помятую футболку, пропахшую помесью их ароматов в самый разгоряченный момент прошедшей ночи. ㅡ Хочу, чтобы ты носил ее, ㅡ альфа втянул поглубже манящий запах и положил футболку Тэхену на грудь, заставив взять в руки. Омега поджал губы, чтобы просящийся наружу ответ не сорвался с них ㅡ все закончится здесь и сейчас, как только он закроет за Чонгуком дверь. Но футболку Тэхен все же прижал к себе, с охотой вдыхая приятный, кружащий голову свежий аромат любимого человека, и это для альфы было лучшим из возможных ответов: в глазах напротив заплясали искорки, на губах заиграла та самая улыбка, и длинные темные ресницы блаженно затрепетали, пряча за собой роскошный пленящий красотой взгляд. Тэхен, чуть прищурившись, глянул на Чонгука выражением той самой сучки, которую альфа так любил; у него выходит это не специально, он словно не контролирует это, но на Чонгука смотреть только так, чтобы возбуждать, пленить и не отпускать. Входная дверь закрывается со слишком громким хлопком, как кажется Тэхену, и несколько секунд он тупо стоит, глядя в одну точку, но все же срывается с места, бежит на кухню, к большому окну, запыханный, смотрит и машет Чонгуку на прощанье. Прощанье. Альфа делает то же в ответ, улыбается во все тридцать два, натягивая солнечные очки, и омега даже через них видит этот изнуряющий взгляд с ноткой похоти, прожигающий его насквозь; Чонгук с неохотой садится в ламбо, любезно встречающую хозяина, и газует пару раз на месте, распаляя двигатель и вместе с ним сердце Тэхена, и так каждый раз заходящееся в галопе при малейшем касании. Автоматические ворота лениво отъезжают в сторону, спорткар сразу же выносится за них, и через считанные мгновенья оглушительный его рык затихает, сменяемый мертвой комнатной тишиной, постепенно перерастающей в душевные терзания. Тэхен обнимает себя за холодные плечи не менее холодными руками, интенсивно растирая; он замерз, хотя дома очень даже тепло, и это о хорошем точно не говорит. Уже совсем скоро приедет Джин, так что ему стоило бы сменить одежду, убрать последствия вчерашнего наверху и привести гостиную в нормальный вид, но разве не лучше так просто стоять, смотреть на давно уже закрытые ворота и ожидать, что они вот-вот распахнутся, дорогой ламборгини цвета ночного неба элегантно вкатит в них, и его неотразимый хозяин незамедлительно покажется, одаряя ослепительной улыбкой и теплым прикосновением. Из фантазий своих сейчас выйти кажется чем-то невозможным, но Тэхена в реальность возвращает размеренное тиканье часов позади. Они показывают почти час дня: сон с Чонгуком такой глубокий, что омега с радостью проспал бы до вечера, а лучше до следующего утра. Но, видно не судьба; Джин обещал подъехать днем, а в его понятии это как раз час или два. Сделать все необходимые дела Тэхен точно не успеет, да и старший не обидится на небольшой беспорядок, его это никогда не напрягало. Так что, недолго думая, омега сорвался с места к лестнице, преследуя одну единственную цель, которая лежала наверху на смятой постели. Он забежал в комнату, подхватывая с кровати черную футболку, и ловко влез в нее, стянув свою. Показалось или нет, но в ней будто правда теплее: мурашки пропали, и кровь по венам потекла быстрее. Всего лишь запах, всего лишь одежда Чонгука так успокаивают, дарят ощущение тепла и уюта. Тэхен боится представить жизнь без него. И вряд ли сможет прожить нормально ее остаток. Не спеша спускаясь по лестнице, омега слышит хлопок входной двери, и буквально через мгновенье до него уже доносится нежный мягкий аромат. Джин как всегда вовремя, в своем стиле. Он уже ждет у подножия высокой лестницы, и Тэхен в прямом смысле пробегает последние ступеньки, падая в раскрытые объятия друга; слезы с трудом держатся внутри, и тело крупно дрожит, Сокджин прижимает к себе и гладит по спине, шепча что-то успокаивающее на ухо, а Тэхену, кажется, от этого только хуже: сердце ноет и разрывается, не хочет никого, кроме Чонгука, просится в его теплые ладони, чтобы согреться, чтобы залатали раны и любили. ㅡ Ты чего, хен? ㅡ ласково спросил омега, погладив старшего по волосам, и Тэхен, негромко шмыгнув носом, уткнулся ему в изгиб шеи, едва продолжая сдерживать назойливые слезы. ㅡ Ч-Чонгук... ㅡ выдавил из себя омега, и Джин, протяжно выдохнув, силком потащил его в гостиную, усаживая на диван. Он с трудом высвободился из цепкой хватки, отправляясь за стаканом воды, который Тэхен залпом осушил, только взяв в руки. ㅡ Ты писал мне про Намджуна, ㅡ в повисшей тишине голос младшего звучал оглушительно громко. Произносить имя альфы в присутствии Тэхена ему всегда дико неловко, а тут еще он страдает так, что вообще сердце ломит. Джин уже не до конца уверен в своих действиях: знает, что такое любовь, что такое чувства к человеку, и знает, какую боль они могут причинить. ㅡ Д-да, он тоже, ㅡ отставив, наконец, пустой стакан, Тэхен потер виски и потрепал себя по волосам, пытаясь отрезвить сознание, но в голове кроме шума будто и нет ничего. ㅡ Мы случайно столкнулись вчера, и теперь... Мне кажется, я должен отдать ему Чонгука. Потому что под угрозой ты и Хосок, не под прямой, но все же. Я боюсь, что если пострадаю, вас тоже может задеть, ㅡ Тэхен наглый, мерзкий врун. За свою жизнь он печется в первую очередь, но только потому, что от нее зависит чонгукова. Больно понимать и признавать, но Хосок ㅡ а Джин тем более ㅡ давно отошли на второй план. ㅡ Может, тебе просто рассказать все Чонгуку? Он должен понять тебя, ㅡ не совсем то, что Сокджину нужно внушить Тэхену, но почему-то в этот раз он не может выполнить указание Намджуна четко. Тэхена жалко, очень жалко. И Чонгука тоже. Они прекрасная пара, настоящие соулмейты из ванильных сказок, и Джину очень бы хотелось, чтобы они были счастливы вместе, если уж его любовь всей жизни оказалась неразделенной. ㅡ Я не смогу... не смогу... он назовет меня предателем и сам убежит к Намджуну. Они друзья, Джин-и... Намджун все продумал, я абсолютно бессилен, ㅡ младшему омеге кажется, что он слышит хруст костей и треск разбивающегося сердца ㅡ он слышит, как Тэхен ломается изнутри. Сокджин поджимает губы и мечется взглядом из стороны в сторону, лишь бы не смотреть на свернувшегося сидя на диване Тэхена, роняющего на пол слезы. Он прикипел к нему, очень сильно прикипел, и растоптать его сейчас кажется практически невозможным. Но рычаг внутри Джина, на который давит Намджун, которым играет им, словно марионеткой, постепенно спускается вниз под воздействием его тяжелых рук, в которых Джину предстоит провести остаток жизни, которые будут бить его при любом удобном случае и пользоваться им, как только захотят. ㅡ Найди повод для ссоры, ㅡ передавая почти дословно слова главного врага Тэхена ему, Сокджин чувствует, как внутри него постепенно умирает все живое ㅡ умирает его душа. Больное сердце еще бьется, но оно больше не означает жизни ㅡ Джин прогнил насквозь, и всему вина его неразделенная любовь. ㅡ Поссорься с ним так сильно, чтобы он забыл про свои чувства к тебе. И доведи сделку до конца. Ему так будет легче Тэхен, ты же знаешь, ㅡ и Джин знает, что именно эти слова повлияют на омегу как толчок к движению, руководство к действию. Сейчас он согласится на все, что хоть как-то может смягчить удар для Чонгука. Конечно, слова Джина ㅡ фальшивка; но скованный болью и сомнениями Тэхен уже ничего не понимает. ㅡ Но к-как? Что я ему скажу? ㅡ слезы перестают течь из глаз, и омега начинает глубоко и часто дышать, потому что воздуха резко не хватает. Намджун сдавливает горло, любовь ㅡ грудную клетку. Тэхен скован железными цепями, обездвижен веревками, увившими его тело, словно змеи. Его глаза закрыты, он связан по рукам ㅡ абсолютно бессилен. ㅡ Да хотя бы просто скажи, что он плохо работает, а всеми этими отношениями ты надеялся заставить его работать лучше, ㅡ договорив, Сокджин резко захлопнул рот со стуком зубов друг о друга и еле удержался, чтобы не подставить ладонь к губам. Он сам не верит, что сказал это. Джин всегда прекрасно читал людей, потому может представить, что такое тэхеново действие принесет им обоим. Чонгук сломается, раскрошится на мелкие части; его жизнь перестанет иметь смысл. Он до безумия любит и до последнего ждал, когда Тэхен откроется ему, проявлял терпение, что ему совсем несвойственно. Джин знает, что омеге тяжело было признать свои ответные чувства. Джин представляет картину их отношений в полной мере. Долгое время доверия к Тэхену не было, он все держал в себе, не хотел отвечать Чонгуку, а у того в свою очередь к Намджуну доверие уже сложилось достаточно крепкое. Так что если Тэхен поступит так, как говорит ему Сокджин, можно смело присваивать альфе победу: Чонгук перестанет верить омеге, он перейдет на сторону Намджуна целиком и полностью, поняв, что все загоны Тэхена о чувствах были ложью, за которой скрывалось незнание, как подпустить к себе еще ближе, чтобы заставить его просто работать. Чонгук поймет все именно так и никак иначе, ведь по-другому в такой ситуации мыслить невозможно. Он будет безжалостно растоптан в пыли, останется умирать с вырванным из груди сердцем и вряд ли найдет силы подобрать его. Но его подаст Намджун, вставит обратно и подлатает рану, подкрепив доверие альфы к себе еще больше. Тэхен понимает, что этим поступком он разрушит все. Так, как и хотел, так, как нужно было поступить изначально, чтобы обойтись без лишних жертв. Чонгук вряд ли когда-либо сможет забыть его, но, может, у него и получится. Как минимум, он останется жив. Будет прислуживать Намджуну, станет одним из самых опасных людей в городе, как и был раньше, снова взойдет на пьедестал и обретет силу. Останется жив. В вечных страданиях и муках о неразделенной любви, с ежедневными мыслями о возлюбленном, о том, что у них не получилось, что могло бы с ними быть. Браво, Ким Тэхен, ты все сделал правильно. ㅡ Это конец, Джин-и... я проиграл... ㅡ шепчет Тэхен себе под нос и сворачивается на диване клубочком, поджимая под себя колени. Спустя мгновенье он уже содрогается в рыданиях и громко хлюпает, и домашняя футболка стремительно намокает. Омега садится рядом со старшим, обнимая его всем телом, холодными пальцами касаясь смуглых плеч. Он тоже дрожит, кусает губы, в голове носится куча мыслей, и все тело внутри противно ломит. Джин понимает, что такого исхода стоило ожидать, он изначально болел за Намджуна и делал все для его победы. Но Тэхена как-то по-человечески жалко. Он не заслужил ничего такого, даже несмотря на свой давний поступок. Сокджин никогда не простит себе своей глупой любви, из-за которой происходит столько бед не только с ним, но и с людьми вокруг него. Он не простит себе предательство Тэхена и не сможет видеть его после, как только сегодня старший закроет за ним дверь и завтра отправится на работу. Он не сможет быть в полной мере счастлив в руках Намджуна, потому что только сейчас осознает, что тот солгал: да, он даст шанс, но любить по-настоящему никогда его не будет. Сокджин никогда не простит себя и своих поступков. Он хоть и на стороне победителя, но чувствует себя в полной мере проигравшим.🌌🌌🌌
Огненно-красная машина со свистом рассекает воздух на центральной магистрали города, проносясь мимо кучи машин и толпы туристов, снимающих итальянку на камеры, стремительно мчит к выезду из города и уже через считанные минуты покидает его. Чимин опускает окно, вдыхая долгожданный свежий воздух, и Чонгук, глянув на него, усмехается, подбавляя газу. Тут нет камер, нет людей и других машин, нет ограничений. Северный въезд в город ㅡ самая безопасная и лучшая трасса для тест-драйва. Младший альфа в момент становится серьезным, дав феррари максимальный разгон, и внимательно прислушивается к каждому звуку двигателя, одним своим видом заставляя Чимина закрыть окно, чтобы не было постороннего шума. Он тоже слушает, внимает всему, что издает его крошка, и на удивление ничего не обнаруживает, пожимая плечами и протяжно выдыхая. Чонгук петляет по двум полосам, чуть сбрасывает и, переключая скорость, снова набирает ее, не переставая слушать двигатель. Он даже переходит со спорт режима на обычный, но все идеально: мотор шумит, как надо, колеса едва слышно хрустят асфальтом, никаких посторонних стуков, скорости меняются автоматически без единого перебоя, и приборная панель показывает привычные параметры. Все в полном порядке, лаферрари окутана любовью и заботой своего хозяина, в ней не может что-то сломаться и остаться незамеченным, так что Чонгук загонов старшего не понимает. ㅡ Диагноз: полностью здорова, ㅡ с усмешкой заключает альфа, опуская стекло со своей стороны, и наслаждается прохладным встречным ветром с запахом сосен от близлежащего леса. ㅡ С чего ты взял, что что-то стучит? ㅡ Чонгук бросил короткий взгляд на ссутулившегося на пассажирском сидении Чимина, собираясь отвесить ему подзатыльник, но тот вовремя перехватил чужое запястье. ㅡ Чуточку уважения к хену, Чон-а, ㅡ с излишней суровостью пробубнил Чимин и с усилием оттолкнул от себя руку Чонгука. ㅡ Не знаю. Видимо, все-таки это мой недосып, а не подвеска, ㅡ альфа откинулся на спинку сидения, чуть сползая по ней, и младший поджал губы, поняв, что все не просто так. Чимин ㅡ это Чимин; он никогда напрямую не скажет о встрече, если ему нужно будет просто поговорить. Всегда есть какие-то условия, лишние повороты событий и загоны, так уж он привык. ㅡ И о чем хотел поговорить? ㅡ верно истолковав мотивы друга, Чонгук притормозил у начала леса и умело развернул феррари на узкой дороге, не спеша направляясь обратно к городу. ㅡ Если честно, обо всем. В глобальном смысле, ㅡ голос старшего альфы звучал непривычно серьезно и даже отчасти необычно, отчего Чонгук поджал губы. ㅡ Всем в нашей компании уже под тридцать, мне скоро двадцать пять стукнет; только ты у нас один мелкий остаешься... ㅡ усмехнувшись, начал Чимин, и Чон бросил на него короткий взгляд, улыбаясь той улыбкой, какую видел только он: такой детской, наивной, похожей на кроличью; старший потрепал его по волосам и сел обратно, чуть опуская стекло со своей стороны. ㅡ Ну и, все с омегами, с кольцами... и я вот тоже думаю, что жизнь слишком коротка, особенно в нашем деле, ㅡ Чимин в момент погрустнел, опуская взгляд в пол и покручивая пачку сигарет в ладони. ㅡ Мне спокойствия хочется, Чонгук. Какой-то определенности и уверенности, что один не останешься, ㅡ он замолчал на мгновение, поджимая губы, и Чонгук буквально замер следом за ним, затаив дыхание. ㅡ Мы с Хосоком собираемся подавать заявление... Повисшая тишина нарушалась лишь ярым рыком движка, постепенно тоже затихшего, когда феррари пересекла черту города и тут же остановилась на первом долгом светофоре. Чонгук положил обе руки сверху на руль и опустил голову вниз, чуть шевеля губами, считая секунды на пешеходном переходе; Чимин рядом почти не дышал, ничего не говорил, лишь бегая взглядом по салону и продолжая крутить в руке пачку винстона. Он выдохнул и посмотрел в окно, на непрерывно бегущих людей, спешащих не просто в место назначения ㅡ спешащих по жизни. Все мы бежим, спешим и несемся куда-то, не зная, что нас ждет. Мы гонимся за счастьем и зачастую упускаем его, когда оно прямо перед носом, просто закрывая глаза. Мы не довольствуемся тем, что имеем, хотим всегда больше и забываем о главном: о скоротечности времени и его относительности, ведь мы сами себе его придумали. Чимин прав: жизнь слишком коротка и быстротечна, чтобы откладывать главные вещи на потом. С возрастом даже к ним, казалось, безбашенным, беззаботным, вечно молодым, приходит осознание нужности простого счастья и любящего человека рядом. Начинает хотеться спокойствия и забвения, душевного порядка как снаружи, в отношениях с людьми вокруг, так и внутри, в голове и мыслях. Даже тот же брак кажется чем-то трепетным, обязательно важным. Не хочется больше гулять ㅡ хочется надеть кольцо на безымянный палец и связать себя крепчайшими узами с любимым, с кем проведешь остаток бессмысленной своей жизни, с тем, кто принесет в нее тот самый смысл. Просто жить с ним, каждое утро просыпаться и видеть его улыбку, такую родную и нежную, делать его счастливым и становиться счастливым самому. Жить с полной отдачей и получать ее в ответ. Чонгук сейчас, сидя в машине на окраине города, на большой магистрали, по которой катит совсем медленно, понимает: спешить некуда. Он ㅡ человек, любящий скорость, ㅡ больше не хочет искать и суетиться, загоняться, бегать, переживать. Он счастлив здесь и сейчас, не конкретно ㅡ глобально: у него есть отличный друг, хороший заработок, жилье, стабильность... и самое важное ㅡ любимый, с кем хочется все это делить пожизненно. Все свои беды и удачи, все счастье и горе подносить только ему, отдавать полностью и получать в ответ. Чонгук счастлив, и ему больше ничего в жизни не надо. ㅡ Сколько бы ты ни был на вершине, ты сядешь на колени перед жизнью, ㅡ тихо усмехнулся себе под нос Чонгук, плавно трогаясь с места и сворачивая в узкий переулок. Над городом сгустились грузные серые тучи, и полил мелкий дождь: лето заканчивается, и погода преклоняется пред природой тоже. Неуязвимые и неуловимые, вечно молодые уличные гонщики, наркодилер и опаснейший информатор теперь норовят стать семьянинами, спокойными, пусть не совсем честными, но вполне обычными людьми. Жизнь меняет обстоятельства, людей и все вокруг, ночь сменяется днем, а день ㅡ ночью. Все движется по кругу, по определенному циклу, и только человеческая жизнь неизбежно катится к закату. Конечно, им рано еще думать об этом, они полны сил и энергии, но все же, хоть будущее с каждым днем и ближе, и дальше одновременно, дни в календаре в обратном порядке не пойдут никогда. Для своих двадцати двух и двадцати пяти они знают много больше некоторых пятидесятилетних и были в таких передрягах, из которых не каждый выбирался. Они играли с огнем, со смертью и продолжат это делать всю оставшуюся жизнь, потому что так решила судьба, на такой путь они взошли, и обратно сойти уже нельзя. И в силу накопленного опыта, пережитых обстоятельств, пройденных с годами огней, вод и медных труб, мыслить они тоже начинают по-другому. Вечно быть на высоте не выйдет: слабых мест все больше, как и врагов, а сил меньше, риск подцепить предателей в близком кругу растет. Но оставаться в тени, работать исподтишка никто не мешает. Залечь на дно и жить спокойно, дать дорогу молодым, а самому спокойно уйти в закат, пить холодное пиво на балконе большого дома с другом, согревать в объятиях любимого омегу, наблюдать за игрой ваших детей в палисаднике и, чуть подогрев сознание, устроить небольшой дружеский заезд на несколько десятков тысяч вон. ㅡ Кажется, вчера все только началось... твой первый выигрыш, помнишь? Тот вечер в клубе, когда мы решили отметить? ㅡ с грустной ноткой в голосе хрипло проговорил Чимин, убрав пачку сигарет в задний карман. Столько лет прошло с того момента, ему было всего восемнадцать, и их дела тогда только пошли. ㅡ Эти годы словно целая жизнь, ㅡ отозвался Чонгук, выезжая на оживленную трассу и закрывая окна с обеих сторон, чтобы дождевые капли не попадали в салон. Яркие зонты прохожих раскрылись вдоль аллей, и красные огни автомобильных габаритов выделялись среди угрюмой серости: природа плачет вместе с ними. ㅡ Я не собираюсь покидать улицы сейчас, но в ближайшем будущем придется. Хосок почти окончил школу, и мы хотели посмотреть мир вместе, ㅡ Чимин мечтательно прикрыл глаза, машинально сжимая пустующую правую ладонь, какой обычно держал омежку за руку. ㅡ Все так меняется, Чонгук. Иногда я даже не верю, что я на самом деле тот, кем являюсь. ㅡ Мы меняемся, сами того не замечая. Наши сегодняшние желания вчера были теми, которых мы остерегались больше всего, ㅡ Чонгук, не отрывая взгляда от дороги и плавно поворачивая руль, снова съехал с трассы, решив проехать по обычным, менее оживленным городским дорогам, которые знает тут далеко не каждый водитель. ㅡ Посмотри на себя: добровольно под венец идешь. А я? Я тоже, Чимин-и. Я полюбил и отступаться теперь не собираюсь, ㅡ альфы выдохнули в унисон и согласно замолчали, обмениваясь короткими смиренными взглядами. Чонгук тоже взрослеет. Что бы ни говорил Тэхен о его юношеском максимализме, ему тоже хочется любить, строить семью, может, даже заводить детей. Серьезные отношения казались для него цепями, брак ㅡ вообще тюрьмой, клеткой. Но с приходом в его жизнь Тэхена кардинально изменилось все: отношения теперь ㅡ трепетная поддержка, взаимопонимание, счастье; брак ㅡ теплые объятия у вечернего камина, роскошный особняк, но никак не сырая тюремная камера. Чонгук меняется, меняются и его принципы и взгляды. Меняется мир вокруг него, его собственная жизнь, и одно лишь, он уверен, останется неизменным ㅡ его чувства к Тэхену, как и Тэхена к нему. ㅡ Полюбил или влюбился? ㅡ с легкой усмешкой спрашивает Чимин, и младший сразу ловит дежавю: разговор в гараже, сомнения друга об отношениях с Хосоком, осознание того, насколько сильно он влип. У Чонгука теперь то же самое, но только ни его, ни Чимина эти чувства больше не обременяют. В ответ он лишь коротко кивает, шепча одними губами заветное «люблю», а Чимин молча соглашается, поглаживая в кармане джинсов красную бархатную коробочку с кольцом, которое Хосок вернул ему еще неделю назад, в клубе, чтобы Тэхен ничего не заподозрил. Сегодня они все решат, все обсудят и больше скрываться не станут. Сегодня тот день, когда Чимин впервые хочет поспешить и поторопить события, чтобы оформить спокойное будущее себе и своему любимому. Меняется все. Люди, жизнь вокруг них, принципы и убеждения. Взгляды становятся другими, более осознанными, прозрачными. Понятия жизни и ее смысла обретают постоянство и определенность, наступает момент, когда приходит время решить для себя, чего именно ты хочешь от жизни, кем хочешь остаться в ней. Примерным семьянином, богатым бизнесменом, лучшим наркодилером или просто обычным офисным планктоном. Каждый решает за себя, каждый выбирает путь к своему счастью. Теперь Чонгук прекрасно осознает это. Теперь ㅡ это тогда, когда он нашел свое. Для него все счастье, вся жизнь, весь ее смысл содержатся в Тэхене, в одном человеке. Так уж вышло, что у Чимина тоже ㅡ в Хосоке. И они делают выбор в их пользу, в свое будущее со своей любовью.Еще вчера они жили беззаботно, ведь не знали, какие сюрпризы им готовит завтрашний день.
🌌🌌🌌
Чимин провожает слегка грустным взглядом медленно катящийся от него черный хуракан и поднимает вверх руку в прощальном жесте, когда авто издает короткий сигнал, скрываясь за углом. Альфа нажимает на кнопку на ключе в руке, и феррари отзывается короткой вспышкой фар и привычным звуком блокировки, оповещая, что она в полной безопасности и готова к ожиданию хозяина. Чимин переводит взгляд на ступеньки у подъезда, серую, только что покрашенную дверь, скользит глазами выше, по окнам, и сильно задирает голову назад, смотря на последние этажи высотки: где-то там, в одном из небольших окон, его маленький омежка либо готовит ужин, либо сладко спит, пуская слюни на подушку без малейшего понятия, что его любимый вот-вот появится. Почему-то идти туда Чимину страшно сейчас. Они не созванивались и не списывались неделю, Хосок все сваливал на плохое самочувствие и почти не отвечал ему на редкие сообщения. Внутри у альфы неприятно колет, а бархатная коробочка в кармане джинсов, кажется, вот-вот прожжет в нем сквозную дыру. Он не понимает своих ощущений, но знает одно: надо наступить им на горло и идти наверх, ведь с Хосоком что-то может быть не так, а Чимин обязан быть рядом. Зайдя в подъезд, альфа приветливо улыбнулся консьержу, которая пропустила его без малейшего вопроса, просто потонув в очаровательном взгляде. Чимин усмехнулся себе под нос, удивляясь наивности некоторых женщин, и проследовал к лифту, нажимая кнопку вызова. Пальцы попали не с первого раза, зато двери, как назло, распахнулись ежесекундно, будто поджидали его. Чимин оперся о поручень под зеркалом, стараясь не смотреть в него и даже чуточку пугаясь себя: синяки под глазами от недосыпа, улыбка какая-то недобрая, будто оскал, волосы растрепанные, пыльные и помятая футболка. Но даже таким, он знает, Хосок любит его и будет рад видеть в любом случае. Альфа выходит на верхнем этаже, вышагивая к последней двери в самой глубине как-то осторожно, слегка боязливо. У него ноги подкашиваются от созревающего в голове вопроса, который он непременно обязан задать омеге. Но он вовсе не готов. Чимин несколько раз подносит руку, чтобы постучать, но тут же убирает ее, в конце концов решая просто дернуть за ручку двери, которая оказывается не запертой. Он по-хозяйски входит в квартиру, пристальным взглядом оглядывая коридор и громко хлопая за собой дверью; раздраженно скидывает кроссовки и кожанку с плеч, вешая в шкаф, размашистым шагом следует к гостиной и кухне, на ходу чуть ли не врезаясь в выбежавшего испуганного омегу. ㅡ Чимин-и, боже, напугал, ㅡ расслабленно выдыхает Хосок, опуская горячую блинную сковородку, ㅡ проходи, я как раз ужин готовлю, ㅡ приглашает он, разворачиваясь в направление кухни, но альфа прерывает его, притягивая к себе за талию одним резким движением. ㅡ Ты беременный? ㅡ на выдохе спрашивает Чимин, сжимая грубыми пальцами тонкую домашнюю футболку омеги, и от его вопроса младший роняет на пол раскаленную сковородку. Хосок едва дышит, округлив глаза и смотря ими четко на альфу, что замер, словно статуя, и, кажется, тоже не дышал. Он же не мог догадаться, да? Никак не мог! Хосок же тщательно все скрывал, не мог дать ни единого повода думать об этом, так неужели Тэхен?.. ㅡ Н-нет... с чего ты взял? ㅡ находит силы выдавить из себя омега, кусая высохшие губы до покалывающей боли. В его голосе не чувствуется лжи, лишь животная дрожь и неподдельный страх, похожий на тот, какой он каждый раз испытывал при виде пьяного Чимина. ㅡ Слава Богу... ㅡ выдохну альфа, ослабив хватку на чужой талии, ㅡ просто неделю назад у нас сцепка была, если ты забыл, а еще ты не звонил мне и не ходил на занятия, говоря, что плохо себя чувствуешь. Что я, по-твоему, должен был думать? ㅡ отчасти грубо отчитал он Хосока, погладив свободной рукой по щеке и убрав красные пряди ему за ушко. Омега прикрыл глаза, напрягая все тело до кончиков пальцев, чтобы сдержать подступившие слезы. ㅡ Н-нет, все хорошо, ㅡ снова скорее выдавил, чем сказал, он, но очень обрывисто, жалобно, будто что-то все-таки тревожило его, и это что-то ㅡ ребенок под его сердцем. ㅡ Температура была, ㅡ наглая ложь. Омегу тошнило всю неделю, каждый день по несколько часов. Он не мог есть и спать, даже воды толком не пил; и все это тоже останется в тайне, ㅡ потом справку в школу сам отнесу, ㅡ добавил Хосок после легкого поцелуя Чимина его щеки и поднял сковородку, кивая ему в сторону кухни. Что теперь ему делать, Хосок снова не знает. Опять настигают сомнения, опять душу что-то терзает изнутри. Чимин не хочет детей? Или не хочет детей от него? Но он же сделал предложение... а если передумал? А если передумает, когда узнает о беременности или о невозможности Хосока родить еще раз? Омеге хочется кричать. И спросить разом у него все эти вопросы прямо сейчас. Но что тогда? Получит пощечину и дело с концом? Чимин любит только его молодое тело, а кольцо на пальце будет служить напоминанием Хосоку, чтобы не смотрел на других альф, в то время как сам Чимин отправится прямо после свадьбы гулять? Хосок постепенно сходит с ума. Вроде бы, все было так хорошо, казалось, что Чимин изменился. Казалось? Или нет? Омега уже ничего не знает. Много вопросов, и ни одного ответа; он снова загнан в темный угол чиминова ада, окружен его фальшивой (или нет?) любовью и грубой заботой. Или все же это настоящее, искреннее? Хосок ничего не знает. ㅡ А ты что, не хочешь детей? ㅡ но изо рта вылетает само собой. Незаметно для Чимина омега хлопает себя по губам ладонью, переворачивая шипящий на сковородке блин. Альфа позади встает со стула и подходит к нему, нежно обнимая со спины, целует изгиб шеи, сплетая пальцы правых рук в замок, накрывая маленькую ладошку сверху своей, и выключает газ на плите, прижимая омегу бедрами к столу. ㅡ Хочу, ㅡ шепотом говорит Чимин, ведя губами по соблазнительной фарфоровой коже, едва касаясь языком. Омега тут же начинает крупно дрожать и падать на ровном месте, но старший держит очень крепко, ㅡ но позже, милый. Мы еще очень молоды, надо жить для себя, ㅡ продолжает альфа и разворачивает Хосока к себе лицом, надавливая коленом ему на пах. Он послушно разводит ноги и откидывает корпус назад, разрешая альфе цеплять зубами край легкой футболки и оттягивать ее. В словах альфы Хосок слышит искренность. Как бы то ни было, Чимин все-таки любит его, но своей любовью, странной и многим непонятной. Омега понимает, что должен, просто обязан рассказать ему все, как есть, но что-то мешает. Он боится? Боится того, как Чимин может отреагировать? Именно так. Вдруг он скажет, что ребенок сейчас ему не нужен, и уйдет, оставив Хосока одного, возможно, будет лишь давать деньги. Они, конечно, тоже нужны малышу, но разве смогут заменить отца? Никогда в жизни. Омега уже все для себя решил, что, несмотря на любой исход, его малыш будет жить и вырастет счастливым, с отцом или без него. У него точно будет папа, прекрасный дедушка, все игрушки и лучшие удобства, какие он только пожелает, он будет окутан любовью и заботой, а все потому, что единственный у Хосока родной человек. Родной по крови. Его частичка, его душа. И его любимого человека тоже. Чимину надо рассказать. Но пусть это будет отложено на более поздний срок, когда признаки станут совсем явными. Или хотя бы когда он и Чимин распишутся. Хосок, может, наивный и глупый, раз думает, что альфа не уйдет от него после свадьбы, но хотелось бы верить, что хоть кольцо сможет его удержать. ㅡ Ммм... когда у тебя течка? По графику же скоро, да? ㅡ а вот и первая мина. ㅡ Я чувствую, запах усилился, ㅡ конечно, он усилился, потому что Хосок, мать его, беременный несколько недель. Ребенок внутри не стоит на месте, он развивается; токсикоз закончился, а вместе с ним природный аромат стал сильнее. Хосок кусает губы и жмурится до боли в глазах: какой же он идиот. Признаки становятся все более явными, Чимин догадается рано или поздно, и может стать только хуже. ㅡ Это из-за температуры... у нас бывает такое, ㅡ снова соврал он, надеясь, что Чимин не все знает об омегах. ㅡ И график тоже мог немного сбиться... может, через месяц? ㅡ звучало больше, как вопрос, но Чимин, благо, ничего не заметил, полностью одурманенный сладким клубничным ароматом своего счастья. ㅡ Тогда она выпадет на мой гон, ㅡ Хосок едва ли сдержался, чтобы не ударить себя ладонью по лбу. Гон. Блять, просто блять. Как он мог забыть о событии, которое ждал полгода? Ему точно нельзя проводить гон с Чимином, это будет вредно для ребенка. ㅡ Если у тебя задержки на месяц, может, к врачу сходить? ㅡ наконец прекратив поцелуи, Чимин посадил омегу на стол, встав меж его ног, и нежно обнял, обеспокоенно бегая глазами по изнеможденному лицу. ㅡ Нет, через месяц все будет нормально, ㅡ месяц. Такой срок ставит Хосок сам себе. У него будет месяц на раздумья, подбор нужных слов и прочих мелочей, которые пригодятся, чтобы сказать Чимину правду. Надо успеть до начала его гона, ибо потом времени может уже не быть. ㅡ Тогда я предлагаю заняться кое-чем очень интересным, ㅡ и первая проблема заключается в отказе Чимину в сексе. Это реально сложно. ㅡ Давай сюда ноутбук, ㅡ но на удивление альфа не стал продолжать приставать к Хосоку, а отступил на пару шагов и помог слезть ему со стола, держа за запястье. ㅡ Завтра мы подадим заявление, и нам бы не помешало выбрать ресторан, ㅡ Хосок не заметил, как на его пальце снова засияло то самое кольцо с красивым камнем, и чуть было не заплакал, сжимая альфью ладонь в своей. Можно придумывать отмазки про течки, быстрый набор веса, сваливая на переходный возраст, частую тошноту и желание много есть, но ведь не все время. Хосок понимает, что момент признания настанет совсем скоро, а еще бы лучше, чтобы он уже настал, прямо сейчас. Как минимум потому, что Чимин полноправный опекун этого ребенка, и его мнение имеет место быть. Он тоже должен принимать решения, а еще знать всю правду о последствиях. О том, что, возможно, это единственный ребенок у Хосока, о том, что, возможно, он будет стоить его жизни. Может, это альфу только обременит, и он не захочет больше иметь дел с Хосоком, может, выскажет свое мнение, и тогда они придут к общему выводу. Омега не знает, но всеми фибрами души понимает, что поступает нечестно, решая все самостоятельно. А ведь еще Тэхену про свадьбу рассказывать, как-то уживаться с горой лжи и вранья за плечами. Хосоку кажется, что еще чуть-чуть, и он сломается. Просто-напросто переломится пополам от тяжести навалившихся на него проблем. Он еще так юн, ему бы учиться и думать о профессии, по полной наслаждаться подростковыми шалостями, а не думать, как рассказать альфе о беременности и духовному отцу о свадьбе. Но единственное сейчас, благодаря чему он держится на плаву, благодаря чему еще не сдался и не сдастся теперь уже до последнего вздоха, ㅡ ребенок под его сердцем. Частичка самого любимого человека на Земле, его собственная кровь, его персональное счастье. Которое он обязан разделить с Чимином. Но полон сомнений. Одни сомнения порождают другие: Хосок боится рассказывать альфе о ребенке. Почему? Может уйти, может не принять, может разозлиться и еще миллионы вариантов. Но Хосок так был уверен, что Чимин изменился. Так что же получается? Что он так и не может полностью верить ему, тому, с кем заключает брак, кому дает добровольное согласие, кому бездумно подставляет себя, ㅡ вот, что получается. Месяц, ровно месяц. Месяц на все раздумья, последние выводы и первые шаги. Хосок устал от лжи, устал от того, что происходит в их с Чимином и Тэхеном треугольнике. Он все расставит по местам совсем скоро, и с омегой начнет как можно раньше, потому что тот уж точно даст самый нужный и правильный совет, все поймет и не осудит. Хосок расскажет ему абсолютно все, как только они подадут заявление. Он не знает, ㅡ Чимин с улыбкой забирает ноутбук из рук омеги, ㅡ как отреагирует Тэхен, ㅡ яркий белый экран загорается, и альфа подключается к интернету, открывая поисковик, ㅡ но очень надеется, что, ㅡ ловкие пальцы уже вбивают в адресную строку нужные слова, не делая ни единой ошибки; они чуть дрожат и торопливо перемещаются с буквы на букву, ㅡ омега поймет его и простит, дав волю его бесконечно сильным чувствам, ㅡ «подача заявления о браке»; enter.🌌🌌🌌
Как обычно в приподнятом настроении, Чонгук сворачивает в узкий переулок и не спеша катит по людной улочке, оглядываясь по сторонам. Все куда-то бегут и суетятся, некоторые успевают сделать пару фотографий крутой тачки, другие же смотрят раздраженно на того, кто по ночам нарушает их здоровый сон. Машина впереди часто тормозит из-за узости и людей на улице, то и дело кто-то бросается под колеса, выскакивая из ниоткуда. Обычно Чонгука сильно бесит это, но сегодня даже спешить никуда не хочется. Он редко пользуется такими авеню, чтобы срезать расстояние, всегда гоняет по магистралям и крупным трассам, но вот именно сегодня, именно сейчас с этими мыслями хочется поступить вот так. В последние пару недель жизнь альфы изменилась кардинально, совершив поворот на все сто восемьдесят. Еще несколько недель назад он и думать не мог о серьезных отношениях с кем-то, даже не мечтал о настоящей любви, считая, что она приносит только проблемы и создает слабые места, ничего больше. Но теперь все явно по-другому. При виде Тэхена у него мурашки во всеми телу, звон в ушах, трепетно бьющееся сердце и дрожащие руки, учащающееся дыхание и глупая улыбка до ушей. Чонгук понимает, что это именно тот человек, с кем он готов провести остаток жизни, с кем он готов делить ее, кому готов отдаваться и кого готов принимать обратно. Тэхен для него теперь больше, чем любовь. Жизнь вокруг них меняется, и Чимин верно подметил, что хочется какого-то спокойствия и определенности. Точно знать, что в будущем ты не останешься один, что в холодный зимний вечер ты будешь греться не под пледом у камина, а в объятиях любимого человека, что всегда твою обитель будет наполнять его радостный голос. Что всегда рядом с тобой будет твое счастье. Чонгук и мечтать не мог, что когда-то придет к такому. Счастье для него всегда было в его машине, деньгах и алкоголе, для него любовь к кому-то казалась выдумкой. Но сейчас ничего другого и не нужно. Держать его руку, смотреть в его глаза и катить по бесконечной прямой жизни, втапливая в пол. Да, это все, чего хочет Чонгук. Альфе кажется, что несмотря даже на свой зрелый моральный возраст, за последние два года они с Чимином сильно повзрослели. Научились мыслить рациональнее, правильнее, ценить жизнь во всех ее проявлениях, поняли ее драгоценность, когда сами оказались на волоске от смерти. Проанализировав прошлые года, они будто заново прожили их, посмотрев на все свежими взрослыми взглядами. И сейчас, оглядываясь назад, загадывая на будущее, оценивая все риски, они четко для себя знают, что им нужно. Чимин любит всей душой. Он хочет крепкую семью вплоть до ребенка и собаки, хотя пока, конечно, хватает Хосока. Ему надоели гулянки, постоянно новые омеги, тусовки в компании шлюх. Ему хочется одного ㅡ самого любимого. И делить все только с ним. Чонгук тоже любит. Бесконечно сильно. Он не хочет отказываться от привычной жизни, но с радостью готов поменять в ней многое ради Тэхена. Держать людей в страхе, быть лучшим на дорогах, наслаждаться крепкими телами альф ㅡ все это кажется уже второстепенным. Главное для него сейчас ㅡ любимый рядом, на пассажирском сидении, и стрелка спидометра, колеблющаяся у двухсот тридцати. И это все составляющие его личного счастья. Проехав узкий переулок, Чонгук снова оказывается на трассе, разрешая себе поехать чуть побыстрее. На часах уже почти шесть, а Тэхен сказал ровно в полседьмого быть у него, причем тем тоном, какой обычно опазданий не приемлет, так что лучше поторопиться. Альфа отсчитывает преодоленные светофоры и четко после пятого становится в правый ряд, снова съезжая с трассы на узкую улицу. Он ловко кружит меж высоких домов и торговых центров, заезжая в какой-то глухой район, где уже был сегодня. Свернув за угол г-образного дома, Чонгук довольно скалится: память его не подводит. Блестящий черный корвет стоит у затертой подъездной двери в ожидании нового хозяина. Альфа паркует ламбо перед его носом и, мысленно ненадолго прощаясь, покидает авто, блокируя двери. Он вальяжной походкой подходит к шевроле, покручивая в ладони отвертку, и, оглянувшись по сторонам, присаживается перед ней, начиная скручивать номера. Сегодня утром он угнал ее прямо из-под окон хозяина, после чего оставил здесь, чтобы никто не обнаружил, и отправился прокатиться с Чимином. Вроде как и алиби на всякий случай есть, и подозрений, что угнанная машина будет стоять у заброшенной стройки в самом центре нет. Конечно, здесь бы ее быстро нашли, но это если бы хотели работать, да и Тэхен позаботился о полиции на районе, названном Чонгуком, чтобы туда никто не совался. Все устроено как нельзя прекрасно, и через пару минут скрученные номера с корвета лежат у него в багажнике. Вернувшись к ламбо, из нее Чонгук достает новые и умело вешает на американку, что те смотрятся, как родные. Быстро улыбнувшись проделанной работе, альфа еще раз проверяет блокировку на любимой детке и садится за руль шевроле, поглаживая его руками. Американские авто Чонгуку никогда не нравились, но именно корвет ㅡ отдельная история. Он заводит оглушающий всю округу двигатель и газует несколько раз на месте, смотря на бешеную стрелку тахометра: зверь, а не машина. Проехав по изученному маршруту, Чонгук оказался на трассе меньше, чем через пять минут, и теперь их с Тэхеном разделяли считанные километры. На часах пятнадцать минут седьмого, в офисе альфа будет ровно в половину, и ему уже не терпится увидеть любимую улыбку на покусанных губах. Он соскучился за два дня, что они не виделись, и уже предвкушает всю сладость встречи, теплые объятия, поцелуи, слова похвалы за отменную работу, заслуженную награду... Чонгуку кажется, что без всего этого его жизнь уже не та. Тэхен быстро стал ее неотъемлемой частью. Он наравне с воздухом, едой, сном, машинами ㅡ со всем, что первостепенно важно для Чонгука. И получить его довольную улыбку сейчас просто необходимее всего этого. Но если бы все было так хорошо, то жизнь была бы не жизнью, а медом: за каких-то семь минут езды до офиса его угораздило встать в пробку. И ей ни конца, ни края не видно. Чонгук лег лбом на руль, несколько раз ударяя себя: как можно было так сглупить? Эта трасса всегда стоит в понедельник в это время. И можно провести тут как пять минут, так и два часа. Нужно было ехать по другой, где меньше машин, совсем в другой стороне. Но теперь уже поздно что-то думать: все, что остается, просто стоять и ждать, когда это закончится. Чонгук думает, стоит ли ему писать Тэхену, но склоняется больше к «нет», просто потому что тот может быть занят и разозлится еще больше, если его отвлечь. В результате в офис Чонгук приехал на двадцать минут позже. Он припарковал машину на заднем дворе, сняв с нее номера и закинув их в салон, и поспешил к центральному входу в здание, прокручивая в мыслях свое оправдание за опоздание. Но, наверное, Тэхен не будет злиться, он же поймет, что это форс-мажорные обстоятельства, никак от Чонгука не зависящие. Да и альфа не против извиниться вечером за бокалом шампанского. В общем, по пути наверх мысли Чонгука полностью от оправдания перешли к извинениям, а точнее к намечающемуся сладкому вечеру. Он с улыбкой вышел на последнем этаже, направляясь к широкой двери кабинета, и вошел в нее без стука, застав Тэхена, стоящего к нему спиной и разговаривающего по телефону. Он даже не бросил на Чонгука взгляда, вскинув руку, чтобы молчал, и прислонил пальцы к панорамному окну, смотря вниз, на город. Альфа бесшумно прокрался в кабинет, сев в кресло перед тэхеновым столом, и стянул полюбившуюся лимонную конфетку из вазочки на краю, закидывая в рот и с наслаждением хрустя ей между зубами. ㅡ Ну, и сколько можно тебя ждать? ㅡ закончив разговор, Тэхен злостно отбросил телефон и облокотился руками о стол, упираясь взглядом в удивленного Чонгука. ㅡ Да ладно тебе, не кипятись. В пробку попал, но я же пригнал ее, ㅡ альфа, сменив шок непринужденной улыбкой, бросил ключ от корвета Тэхену на стол, и тот, скептично глянув на него, сжал руками края столешницы, кусая губы: не может он, никак не может. Чонгук так открыт перед ним, сидит и улыбается, ждет, скорее всего, на ужин позвать хочет, а Тэхен затачивает нож, роняя на него свои слезы. ㅡ Да а что толку, Чонгук? Мне надо, чтобы ты вовремя делал свою работу, ㅡ изо всех сил стараясь придерживаться намеченной цели, Тэхен делает максимально холодный, безучастный взгляд, подбирая ключ со стола и убирая в одну из папок на краю. Чонгук все же начинает недоумевать от происходящего, смотря на омегу исподлобья и облизывая пересохшие губы: может, он просто не в духе? ㅡ Тэ, ну ты чего? Форс-мажор, все дела... с кем не бывает, ㅡ уже с грустной ноткой в голосе оправдывается альфа, а у Тэхена сердце разрывается: «Конечно, Чонгук-и, ты ни в чем не виноват, ты самый лучший на свете, все хорошо, я не злюсь», ㅡ мысли носятся в голове, как бешеные, кажется, бьются о черепную коробку изнутри, отчего ту охватывают болезненные спазмы. Тэхен жмурится, мысленно считая до пяти, и протяжно выдыхает, стискивая зубы до скрежета. ㅡ Чонгук, то, что я тебя трахаю, еще не означает, что тебе позволено вести себя, как захочется, ㅡ на одном дыхании произносит Тэхен, чувствуя, как дыра внутри трескается по швам. ㅡ Раньше я закрывал глаза на твои вечные опоздания, потому что да, бесспорно, работу ты выполняешь отменно, но всему есть пределы, ㅡ омега даже не смотрит на него: не может. Невероятно стыдно, противно, мерзко за свою наглую ложь. Он разбивает Чонгуку сердце, отравляет его душу, он практически убивает его. И по нему видно. Но Тэхен не силится смотреть. ㅡ В смысле? ㅡ все еще тая надежду, что это глупая шутка, Чонгук пытается сымитировать веселый непринужденный тон, но дрожь в голосе выдает его с потрохами. ㅡ В прямом! Мне нужен порядок на работе, а не то, что делаешь ты! ㅡ Тэхен сорвался. Сердце снова выскочило из груди, упало к ногам, ногам Чонгука. Лежит бедное, изнеможденное, едва ли бьется, тепла просит. Но альфа уже не видит. Он в своем мире, в своих мыслях после следующих слов, ставших нокаутом: ㅡ Я даже встречаться с тобой согласился. Думал, что ты из уважения ко мне начнешь вести себя лучше, но, видимо, я сильно ошибался, ㅡ омега отворачивается, будучи не в силах больше стоять лицом к тому, кого безмерно любит, но убивает собственными руками. Так хочется сказать ему, что это ради их же блага, чтобы они остались живы, чтобы Чонгук остался жив. Нашел бы себе другого омегу, стал бы счастлив! Это все ради тебя, родной! Как жаль, что другой Чонгуку не нужен давно... ㅡ То есть... ты хочешь сказать, что все это... было только для того, чтобы я стал дисциплинированнее? Ты же шутишь, Тэ... ㅡ Чонгук не может поверить. Не может поверить, что его самый любимый на свете Тэхен мог так поступить. Что все это было лишь игрой, ложью ради выгоды. Что его любимый Тэхен вовсе не его Тэхен... ㅡ Нет, Чонгук-и, не шучу. Ты сам подумай: работаешь просто отменно, но с одним значимым изъяном, да и задница у тебя прекрасная. Почему бы не совместить приятное с полезным? ㅡ Тэхен себе язык хочет вырвать. Он и представить не может, что творится у альфы внутри: если ему так плохо, что в глазах темнеет и сознание отходит, боль оглушает такая, что хочется умереть, то у Чонгука точно в миллионы раз сильнее все, потому что он правды не знает. Он поверил, что все именно так. Толща воды заполняет сознание альфы. Значение слов Тэхена доходит до него не сразу, постепенно, но прилетает с такой силой, с какой свинцовая пуля проходит сквозь живую плоть. Чонгук даже не может кричать. Он не может ровным счетом ничего. Ему настолько плохо, что даже, кажется, смерть не избавит его от той боли, которую он испытывает. Все надежды, все мечты о будущем рухнули разом; в один лишь миг от огромного мегаполиса остались лишь жалкие развалины. Чонгук не понимает, как он мог поверить в искренность Тэхена, как купился на его игру, если все было настолько настоящим... как сон, напоминающий реальность. Чонгуку кажется, что он просто застрял в своих фантазиях, что все это лишь приснилось ему, но ощущается наяву. Что завтра все пройдет, забудется, как кошмар, а никакого Тэхена и в помине не останется. Но если бы все было так... ㅡ Ты... ты просто сволочь, ㅡ выдавливает из себя альфа, сдерживая немые слезы, и глядит в одну точку, в пустоту. В остатки собственной души, которая, окровавленная и избитая, лежит прямо у его ног, рядом с сердцем Тэхена, что делает последний удар и замирает. Навсегда здесь, у ног любимого человека, где покоится его душа. ㅡ Я не сволочь, Чонгук. Я, как и все, ищу выгоды, ㅡ Тэхен ставит огромный деревянный крест поверх сырой могилы и достает из кармана вишневую сигарету, суя фильтр меж зубов и тут же прикуривая. Дым струится из-за красивых губ, рисует незамысловатые узоры в воздухе; сладкий запах наполняет комнату, и Чонгук даже не хочет кашлять ㅡ просто нет сил. Обещание Тэхена тлеет так же, как сигарета в его руке, а в природном цветочном аромате снова появляется ядовитая никотиновая примесь. Кабинет приобретает неуютные, холодные оттенки, и все возвращается на круги своя. Тэхен его не любит и никогда не любил. Все было ради работы, ради выгоды, ради денег и власти. Все было прекрасным сном, и теперь Чонгуку необходимо проснуться. ㅡ Прости, что так вышло, родной, ㅡ шепчет Тэхен себе под нос, когда за спиной слышит негромкий хлопок двери, и из его глаз тут же струятся прозрачные слезы, капая на пальцы и сигарету. Никотин приобретает соленый привкус и больше уже не успокаивает нервы; Тэхен поворачивается, тушит ее о дно пепельницы и упирается руками в стол, низко опуская голову. ㅡ Все проходит, все пройдет... ты забудешь, ㅡ еще недолго успокаивает он себя, а после пустой кабинет наполняет отчаянный вопль боли, разъедающий изнутри потрепанный организм. Тэхен падает на колени, сжимается, кажется, до атомарных размеров и кричит, просто кричит, пока голос не пропадает. Это оглушающая его боль не уходит, она становится только больше, всепоглощающей. И бежать от нее уже некуда. Чонгук стоит в лифте, постукивая носком кроссовка об пол, и мечется взглядом по яркой лампе над собой, кусая губы. Он нервничает, переминается с ноги на ногу, часто глубоко дышит и, больше не выдерживая, с рыком разбивает зеркало позади себя, не обращая внимания на режущую боль в руке. Та, что в душе сейчас гораздо тяжелее ощущается. Альфа ногами раскидывает мелкие осколки по полу, кричит сам на себя и дергает собственные волосы, пачкает кровью серую футболку и джинсы, практически срывает серьги с ушей ㅡ ему бы хоть что-то, на что можно выплеснуть агрессию. Почему же так чертовски больно? Почему любовь такая сука? Почему, блять, все произошло именно так с ними? В этом лифте еще недавно они смотрели друг на друга, целовались, обнимались, смеялись. Еще недавно Чонгук выворачивал Тэхену душу, еще недавно они признавались друг другу в любви, так неужели эта жалкая горделивая мразь нагло врала ему прямо в лицо? Неужели Тэхен такая сволочь? Этот прекрасный человек, которому Чонгук доверял, этот светлый ангел, спасающий его от темноты их общей свободы, этот добрый хен и любящий парень ㅡ этот человек был притворством? Чонгук просто не может поверить. Какая умелая игра! Какой потрясающий актер! Как он искренне признавался в любви, как правдиво клялся, что просто боится доверия, как все смог сделать максимально реально, даже трахал его душевно! Чонгуку смешно. Он берет разгон под двести и тупо смеется, сжимая руль окровавленными руками. Все было обманом, ложью. Все было лишь игрой и притворством. Их поездки в клуб, их счастье от победы в гонках, их трепетные поцелуи и сладкие ночи, их личные разговоры, даже принятие Чонгуком его правды Тэхен успешно сымитировал. Альфа душу ему раскрыл, все карты разложил, подставился добровольно под удар. Плел свою чушь о темной свободе... о клетке людских желаний, о грязи этого мира... как наивно. И иронично. Тэхен столь искренно поддержал его, принял, согласился пойти и сидеть с ним в темноте, но быть свободными, а сам был, как и все: жалкий, циничный и мерзкий магнат, жаждущий только больше денег, власти и грязных шлюх. Чонгуку больше не смешно. Чонгуку мерзко. А еще чертовски обидно. И просто пиздецки больно. Вот прям адски. Ему кажется, что он тела собственного не чувствует, то все погружено в огонь, тлеет заживо (как сигарета в руках Тэхена). ㅡ М-мы можем увидеться? ㅡ обрывисто шепчет Чонгук в трубку без всяких приветов, сам находится на грани слез и готов влететь на скорости в дерево, съехать с бескрайнего моста, лишь бы больше ничего не чувствовать. Хриплый голос на том конце успокаивающе шепчет одобрения, предлагает помощь, всячески поддерживает. Чонгуку кажется, что это единственный человек, который может понять его. Как жаль, что по телефонному звонку нельзя видеть эмоции человека, а именно ㅡ его ехидную победную улыбку и животную радость.Браво, Ким Намджун. Ты победил.