🌌🌌🌌
ㅡ Короче, все это было херней а не любовью, ㅡ очередная стопка водки попадает в изрядно пьяный организм, но обжигает глотку и пищевод со все прежней силой, будто она первая за сегодня. Чонгук нюхает ворот собственной футболки, пропахший свежими цветами, и скалится, рыча на самого себя. ㅡ Да как можно было так проебаться?! ㅡ рык сменяется истеричным смехом, жилистые руки ползут по потному красивому лицу, заплетаясь в волосы, оттягивают их с немалой силой и массируют голову, заставляя работать усталое сознание. Отделенный от всего мира vip-столик в углу второго этажа клуба погружается в белесый клубистый дым фруктового кальяна, заправленного первосортным табаком и каким-то веществом; затяжка запивается рюмкой ямайского рома восьмилетней выдержки и сопровождается сильным кашлем, дерущим глотку. Намджун смотрит на ладонь, где, кажется, должна была быть кровь, но ее, благо, нет. Он знает, что стремительно убивает свой организм, и такими темпами жить ему останется недолго, но зато так хорошо, как сейчас, уже никогда не будет. Чонгук жалуется ему битый час, и это доставляет такое неземное удовольствие, что альфа бы с радостью пустился в пляс: его Джин-и прекрасно справился с задачей; все идет как нельзя по плану. ㅡ Ну, Чонгук-и, такие люди встречаются, ничего не поделаешь. Надо просто смириться, ㅡ Намджун знает, что большинство его слов сейчас для Чонгука пустое место, но тем не менее он выражает поддержку, а альфе именно это нужно больше всего. Он полностью во власти Намджуна, в его руках. Первые семена посажены, осталось только полить их водой и засыпать землей, чтобы они дали корни. Корни ненависти к Тэхену. ㅡ Да как мне, блять, смириться, если я люблю? Ничего ты не понимаешь! ㅡ Чонгук зол, Чонгук раздражен, но при этом безумно любит. Это минус, но Намджун уверен, что найдет способ избавиться от него и уменьшить влияние чувств альфы к Тэхену. Надо только быть осторожнее, как можно осторожнее... ㅡ Я как раз понимаю, Чонгук. Я тоже любил, и ничем хорошим это не кончилось, ㅡ ложь. Намджун подсел поближе к младшему, откладывая кальян и наклоняясь к нему; он согнулся, спрятав лицо в ладони, и альфа убрал смоляные пряди ему за ухо осторожно и нежно, как делал Тэхен. Мужчина приблизился к покрасневшему ушку, обдавая горячим дыханием и оставил невесомый поцелуй, вызывая мелкую дрожь в отреагировавшем теле. ㅡ Будь осторожнее в дальнейшем, ㅡ Намджун уже внаглую заливает семена водой. ㅡ В смысле? ㅡ Чонгук сел ровно, позволив взять себя за руку, и уставился в наполненные фальшивой добротой и заботой глаза, находя в них то, в чем так нуждается сейчас. Тэхен смотрел так же. Хоть у Намджуна глаза темнее, они полны той же искренности, переживаний, осторожности. Как жаль, что Чонгук видит все это, но не видит основы ㅡ лжи. ㅡ Чонгук-и, ㅡ альфа взял его вторую руку в свою и покрепче сжал, положив себе на колени, ㅡ ты сам подумай: ты сказал, что Тэхена в тебе привлекло твое тело (тут даже я согласен ㅡ оно прекрасно). Так вот представь, что он захочет вернуться. Видно, он искусный игрок, раз смог так обмануть тебя, вот и придет извиняться и оправдываться, нести всякую херню, друзей твоих приплетет, ㅡ зная наперед, Намджун понимает, что и как будет говорить Тэхен, когда не выдержит и расскажет Чонгуку правду. Но сейчас альфе он поверит больше, чем ему потом; все схвачено, все продуманно. Партия сыграна, и выигрыш за Ким Намджуном. Начало новой ㅡ его ход сразу конем. ㅡ Захочет снова трахнуть тебя под предлогом возвращения отношений, а потом опять бросит. Обычно так и делается, Чонгук-и, но тебе будет только хуже, ㅡ с максимальным сожалением в голосе проговорил альфа и ослабил хватку ладоней, но Чонгук сам сжал их, подаваясь лицом вперед и впиваясь в мягкие губы напротив жадным поцелуем, позволяя чужому языку проникнуть в свой рот и грубой руке обнять поперек талии. Намджун дает все, что нужно. Поддержку, советы, даже поцелуй. И пусть вместо него Чонгук представляет другого; Тэхена ему никто не заменит, и, старший альфа прав, его надо отпустить. Чонгук поддается его мнению, ведь Намджун для него тот еще авторитет, даже хороший друг, советчик. Человек, которому Чонгук как-то быстро стал доверять и почти не задумывался об этом. Хотя теперь уже поздно: старший присыпал семена землей, и те, он уверен, дали первые корни. Чонгук не смирился и не собирается, не забыл и не забудет, не разлюбил и не разлюбит, но больше уже не доверяет и не будет. Намджун раскрыл глаза, Намджун оказался рядом и помог; за такой короткий промежуток времени не использовал Чонгука ради выгоды, хотя мог, ни разу не предал. И это все, что младший альфа видит и знает. Потому верит и доверяет, ведь выхода другого у него нет. Во мраке темной свободы нашелся все же тот, кто протянул ему руку. Пусть и не теплую, не питающую, но даже с такой Чонгуку сейчас легче, чем одному. Лежа на плече у альфы, в толпе он замечает отражающую неоновые огни пепельную макушку, постепенно приближающуюся к их столу. Чонгук быстро наполняет две рюмки водкой и подскакивает с места, не обращая внимания на вопросительные взгляды Намджуна; он машет рюмкой Чимину, чтобы тот увидел, и альфа меняет ошибочный курс на верный, через считанные секунды оказываясь в метре от друга. Без лишних слов они синхронно залпом осушают рюмки и коротко обнимаются, хлопая друг друга по плечам. Чимин сменяет веселый взгляд на настороженный, сжав губы в тонкую линию, и вглядывается в явно расстроенное и усталое лицо Чонгука, которого словно морально побили. ㅡ Что такое? ㅡ альфа осторожно возвращает руку на его плечо и чуть склоняет голову, пытаясь заглянуть в опущенные глаза, находящиеся на грани слез. ㅡ Да... мы с Тэхеном сильно поссорились, ㅡ Чонгук не стал договаривать, но Чимин отчетливо слышал что-то рода «это конец». Он в шоке отнял руку от младшего и замер с открытым ртом, не понимая, что такого могло произойти между ними двумя, из-за чего им пришлось порвать. В течение вечера он узнал все. О том, как это было, что сказал Тэхен в подробностях, какая он сволочь и как херово Чонгуку; кто такой Намджун, что он здесь делает и как они познакомились ㅡ Чимину показалось, что его голова треснет от количества информации и водки. Тэхен изначально не нравился ему; по большей части потому, что из-за него Хосок предал их с Чонгуком, крупно подставив, и из-за их отношений. Нет, Чимин знает, что омега выберет его в любом случае, но все равно подавлять отравляющую ревность в себе было довольно тяжело. Но даже несмотря на это, за Чонгука он был рад. Тот буквально светился при каждом упоминании имени Кима, рассказе о нем и прочем. Даже когда они пересеклись в клубе в ту ночь, Чимин видел его счастье, горящие глаза; страстный танец, в каком они были сплетены, и идеальная гармония сочетания их сущностей, аур, будто сама судьба велела быть вместе в тот вечер и танцевать среди кишащего людьми танцпола. Тэхен менял Чонгука очень сильно. В лучшую сторону. Заставлял раскрыться его истинное «я», принимать себя таким, какой есть, ловить кайф от собственных эмоций. С ним Чонгук был по-настоящему счастлив; он впервые в жизни полюбил кого-то той самой романтической любовью. Он начал мечтать, жить по-другому, даже что-то в его манере общения изменилось. И Чимин искренне не понимает, как Тэхен мог сказать ему такое. Он даже подумал, что что-то тут не чисто, это явно. Но пьяному Чонгуку было не до его точки зрения. Намджун тоже был услышан во второй раз. Интерпретировав свои слова для слуха Чимина, он снова вылил их, выставляя Тэхена в самом худшем свете, но, будучи еще более-менее трезвым, Чимин воспринимать это так, как Чонгук, не хотел. Ему по-прежнему казалась странной вся ситуация и внезапная смена отношения Тэхена к альфе; так просто это произойти не могло. Однако, пьяный Чонгук ㅡ самое упертое существо во Вселенной, а когда рядом такой пикапер, как Намджун, умело играющий, на его чувствах, уж тем более. Бесспорно, Чимина он знает дольше и лучше, доверяет ему больше, но сейчас его мысли таковы, что Намджун ㅡ опытный старец, его верный советчик, а Чимин ㅡ ничего не понимающий, глупый парень. Это неправильно, но разве можно переубедить Чонгука? Нет, конечно нет. Взяв бутылку водки в руку, он уверенно спускается по лестнице, пусть его и болтает из стороны в сторону, останавливаться он точно не собирается. Альфа вливается в танцующую толпу, будто был в ней с самого начала вечера, плавно двигается в общем ритме, вовсе не соответствующем музыке, хлопает нескольких омег по аппетитным задам и даже успевает поцеловать одного, чей запах так напоминает цветы, бывшие некогда ненавистными, а потом любимыми: тот парень пах розами. Красными, с ядовитыми шипами. Почему-то Чонгук увидел их именно так. Он отталкивает омегу от себя с рыком, с неприкрытой яростью, и движется еще глубже в толпу, желая зарыться в ней и никогда не выходить. Тела вокруг не замедляются, прыгают только интенсивнее, и Чонгук чувствует, как растворяется. Он прикрывает глаза, откидывает голову и роняет бутылку, что та разбивается об пол, и треск стекла утопает в громкой музыке; альфа покачивается из стороны в сторону с закинутой головой и треплет себя по волосам, запускает в них пятерню, выпутывает пряди из пирсинга и кусает губы, когда ощущает на шее горячее алкогольное дыхание. Со стороны Чон напоминает омегу, но такого крупного, перекачанного, легкого поведения. Но ему, откровенно говоря, сейчас похуй просто на все. Он запускает руки обнимающему его за спину, трогает талию, упругие мышцы пресса, спускается шаловливыми пальчиками к ремню, пытаясь расстегнуть, но в конце концов сдается и просто хватает эрегированный член ладонью, массируя сквозь ткань джинсов. Намджун прижимается к нему ближе толкаясь в умелую руку, и заставляет убрать ее, касаясь пахом промежности; он закрывает Чонгуку рот одной ладонью, а второй чуть сдавливает шею, вдыхая аромат его волос: пряный бергамот, терпкий, ядовитый, но безумно притягательный. Чонгук поддается ласкам, сильным рукам, растворяется в них и откидывает голову альфе на плечо, продолжает танцевать, ягодицами задевая немалый бугорок в штанах мужчины, и только больше дразнит его, вынуждая сжать руку на шее. И Намджун сжимает. Он убирает ладонь ото рта, позволяя сделать глоток воздуха, и тут же сдавливает второй шею, что тот самый глоток застревает, не достигнув легких, и Чонгук начинает задыхаться. У него открыты нос и рот, но пережата трахея, и это чувство безысходности, когда, вроде, есть дверь, но нет выхода за ней, пьянит похлеще алкоголя. Он краснеет до кончиков ушей и вцепляется альфе в руку, но тот не спешит отпускать. Секунды бегут с вселенской скоростью; Чонгук не замечает, как не дышит уже почти минуту. У него подкашиваются колени, слабеет хватка; он начинает падать, но Намджун подхватывает второй рукой поперек талии, давая шанс, но не даря жизни. Чонгук чувствует, как отступает сознание и приходит та долгожданная толща воды, за которой кроется смерть. То, чего он так желал пару часов назад, сейчас так близко, всего в шаге от него, но Намджун снова лишает не нахлынувшего удовольствия, убирая руку с его шеи. Чонгук дышит, но продолжает задыхаться, кашляет и едва ли держится на ногах. Перед глазами все плывет, в голове шумит, и все, чего хочется, ㅡ умереть, будучи раздавленным этими крепкими руками. Но вместо этого Намджун рывком поворачивает к себе и впивается в сладкие сухие губы животным поцелуем, через мгновенье смакуя вкус крови на языке, как дикий зверь, наслаждаясь этим. Чонгук уже ничего не чувствует; ему абсолютно пофиг, но так хорошо, что он уже и не знает, хочет ли умереть, разом избавившись от оглушающей боли, или продлить еще на мгновенье этот странный дикий кайф, который доставляет Намджун. Пожалуй, все же второе: язык младшего оказывается в чужом рту, его пальцы снова сминают вставший член, и сам он всем телом льнет к мужчине, наслаждаясь грубыми руками, исследующими самые интимные места. ㅡ Десять минут. В комнате. Жди меня, ㅡ прерывисто выдыхает Чонгук, отталкивая альфу от себя, и Намджун, ехидно улыбаясь, скрывается в толпе, пока младший панически оглядывает танцпол в поисках лучшего друга. ㅡ Тебе не хватит? ㅡ но Чимин сам находит его, хватая за плечо и с силой поворачивая к себе лицом. ㅡ Пойдем, я отвезу тебя домой, ㅡ уверенно говорит он, хватая Чонгука за запястье, но тот с силой вырывает его, заставляя старшего пошатнуться. ㅡ Я сам решу, когда мне хватит, ㅡ тоном дешевой суки выпаливает альфа, прерывая все попытки Чимина ухватить его. ㅡ Чонгук, перестань. Ты ведешь себя, как шлюха. Пойдем, пожалуйста. Я думаю, тебе стоит поговорить с Тэ... ㅡ Да заткнись ты! ㅡ кричит, перебивая, Чонгук, и Чимин оказывается лежащим на полу, вытирая капающую из носа кровь. Он замирает на секунду, смотря на разъяренного альфу над собой, и прикусывает нижнюю губу, даже не злясь на него: Чонгука жалко. Очень сильно. У него внутри ураган эмоций, и никто не может укротить его. ㅡ Вали к своей шлюхе, ему уж точно эта роль больше подходит. Да, если ты вдруг не знал: он трахался с Тэхеном, пока встречался с тобой, ㅡ и самое страшное, что этот ураган несет уйму ничего не значащей, но болезненной правды. ㅡ Не тебе учить меня жить. Со своими проблемами разберись, умник, ㅡ слова Чонгука звучат ядовито, обжигающе. Чимин имеет полное право злиться и ненавидеть его, но не может. Он тоже вспыльчив местами, но не сейчас, когда его самому близкому другу нужна помощь, которую он отказывается принимать. От безысходности Чимину хочется выть в голос, заглушая музыку и смешки людей вокруг. Чонгук сплюнул ему в ноги, скрываясь в толпе людей, и нетрудно догадаться, куда он пошел: старший видел его танец с Намджуном, и этому явно полагается продолжение. Ничем хорошим это не кончится, Чимин понимает. Но у него тоже включается глупая гордость: если Чонгуку он не нужен (очень нужен! Прямо сейчас!), то пусть он идет на все четыре стороны, включая намджунову. Чимин встает, окидывая злобным взглядом пялящихся на него людей, и спешно двигается к выходу из клуба. Чонгук сука. Говорить такое в лицо лучшему другу. Пусть и правда, но обидно. У альфы были догадки, что Хосок спал с Тэхеном во время их отношений, но он никогда не придавал этому значения, так как сам трахал кого попало. Но почему-то сейчас это вдруг стало важным, ведь свадьба на носу. Да и Тэхен из головы не выходит. Они с Хосоком очень близки, и Чимина это волнует. Он верит, что романтике между ними конец, но все равно продолжает ревновать. И он ведь сам обещал, что будет принимать Тэхена, стараться идти на контакт ради Хосока. Но сейчас ненависть к этому человеку зашкаливает вдвойне: он спал с его любимым омегой и он разбил сердце его лучшему другу. Чимин не понимает, куда все катится, и тоже начинает терять контроль: его пальцы сжимаются вокруг руля феррари до побеления костяшек, а изо рта вырывается животный ярый рык, наполняющий холодный салон. Чонгук поднимается по лестнице с одной-единственной мыслью: как бы не упасть и дойти целым и невредимым до нужной двери. Осталась буквально пара метров, и он на месте. Ему плевать на все и всех, он видит цель и упрямо движется к ней. Тэхен мразь, потому что предал, обманул; Чимин мразь, потому что качает права и думает, что самый умный. И только один Намджун хороший, понимающий. Он все выслушивает, он по-настоящему искренен с Чонгуком, он желает ему помочь; он находит нужные слова, он поддерживает и верит ему. Он единственный, кто Чонгука понимает. Все эти убеждения, фальшивая уверенность, намджунова ложь приводят Чонгука к тому, где он сейчас: на краю той самой пропасти стоит, ничего не подозревая, а к его затылку уже подставлен заряженный пистолет; отсчет пошел на минуты ㅡ еще немного, и раздастся выстрел. Края пропасти, как и оружия рядом с головой, Чонгук не видит и не чувствует. Перед ним ㅡ та самая дверь, за которой кроется спокойствие, умиротворение и дичайший кайф. Они ночевали тут не раз, и всегда это было чистое наслаждение. Чонгук не видит, что запутался, не понимает, куда идет и что творит, пока его рука поворачивает позолоченную ручку и толкает дверь вперед. В ноздри бьет пряный запах каких-то закусок и напитков, аромасвечей, свежей кожи и альфьего тела. Кислые яблочные нотки дурманят сознание, никотиновой примеси почти нет; полный мрак и когтистые тени от колыхающегося пламени свечей. Чонгук делает шаг. Еще. И еще. Очертания идеально заправленной кровати с шелковыми алыми простынями, задернутые черные шторы, бутылка шампанского на прикроватной тумбочке в ведре со льдом и два фарфоровых фужера. Альфа делает еще шаг, и дверь за ним с грохотом захлопывается. Мгновенье ㅡ и он прижат к ней спиной, его рот сжимает грубая татуированная рука, а мочку уха обдает горячее дыхание. Тело реагирует на каждое касание: сводит в паху, когда чужое колено надавливает, заставляя развести ноги, проступает испарина на лбу от покусываний чувствительной мочки, наливаются кровью соски, просвечивающиеся через футболку, когда полуобнаженный разгоряченный торс напротив вжимает его самого в дверь, и трепещут ресницы, дрожит все тело. Чонгуку очень хорошо. Но ничто все равно не сравнится с Тэ... ㅡ Прошло больше десяти минут, ㅡ голос грубый, властный. Чонгук правда чувствует себя жалкой шлюхой, которая через считанные минуты будет прогибаться и извиваться под новым хозяином. ㅡ Надеюсь, ты не успел кончить, ㅡ но в ответ он смелится дерзить. Намджун знает, что этот альфа не прост, и ему это очень нравится. Чонгуку позволено многое, если не все. Чонгука надо подпустить максимально близко, и Намджун лучшей ситуации представить не может. Младший оказывается прижатым к кровати напором сильных рук, и с его губ срывается первый высокий стон, когда грубые неласковые губы сквозь рубашку ласкают напряженный сосок; Чонгук хнычет и мечется под властным телом, не находя себе места и лучшей позы: Намджун веревки из него вьет столь умело и приятно. Он встает на колени и раздвигает чужие ноги одним рывком, рвет футболку и отбрасывает ее бесформенным куском ткани на пол, кажется, задевая лед и шампанское, чему Чонгук внутренне рад: он надеется, что у альфы хватит ума не засовывать холодные кубики в него, иначе такого контраста он просто не выдержит. О Тэхене напоминает просто все. И хоть Намджун не сравним с ним, его поцелуи и рядом не стояли, действия, их манера очень уж напоминают омежьи: мужчина лижет мочку уха, вбирает пирсинг в рот и осторожно выпутывает пальцами надоедливые волосы, второй рукой сжимая чонгукову. На глазах у парня проступают слезы: как бы хотелось, чтобы все это делал Тэхен. И, пожалуй, Чонгук бы мог его представить, если бы не едкий запах яблока и примесь ментоловых сигарет. А так даже лучше: Тэхен единственный в своем роде. Намджун, бесспорно, хорош, но омега в миллиарды раз лучше, а все потому, что навеки любимый. ㅡ Ты не будешь жалеть об этом? ㅡ будто читая чужие мысли, спрашивает Намджун, коротко целуя влажные губы. Ему на чувства Чонгука плевать, ему просто хочется красивое тело, но спросить он обязан, дабы показать, что якобы переживает за него. ㅡ Буду. А какая разница? ㅡ Чонгук отвечает честно, рассуждая вслух. Конечно, он будет жалеть, ведь он не прекращал отношений с Тэхеном; это Тэхен прекратил с ним. Он по-прежнему верен омеге, он безумно любит его. А Намджун, скорее, как предлог для Чонгука закончить все со своей стороны тоже ㅡ измена. Довольно весомый повод, но альфа знает, что даже это ему не поможет.🌌🌌🌌
Ламборгини исторгается звериным рыком и с визгом шин тормозит, разворачиваясь на девяносто и вставая поперек двухполосной дороги. Чонгук торопливо поднимает вверх легкую дверцу и судорожно покидает авто, убегая от него по дороге на несколько метров. Он стремится к лесу, кричит до срыва голоса и просто задыхается, падая на колени в дорожную пыль и сжимая в руках собственные волосы. Обнаженный торс лижут языки холодного августовского ветра, разгуливающего по полю и поющего собственную песню, вдоль позвоночника бежит легкий холодок; горячее тело моментом остывает и начинает замерзать, его бросает в дрожь, а хозяина ㅡ в слезы. Чонгук падает, упираясь локтями в асфальт и сдерживает внутри себя звериный вопль и душераздирающий крик, до крови кусая истерзанные губы. Тело ниже пояса отчаянно горит, приятно покалывает, на предплечьях мигом образуются ссадины, и впиваются мелкие камни в медовую кожу; истеричное мычание сменяется болезненным, спокойным, и из глаз все же капают первые слезы на пыльный асфальт. Чонгук упирается руками в бедра и поднимает корпус, смаргивая мерзкую соленую влагу, глядит вдаль, на темный лес, над которым протянулись тысячи звезд на ночном небе. Неугомонный ветер шатает смоляные кроны деревьев так же, как треплет волосы Чонгука и его раненое сердце; природа воет и горюет вместе с ним. Альфа разрывается на части, на мелкие атомы, пропуская меж ног сплошную полосу дорожной разметки, и просто сидит, закусив нижнюю губу, переплетя пальцы в замок и уставившись на ночной лес. Его темная свобода, их темная свобода превратилась во мрак. Личный мрак Чонгука, где он бродит бесконечно долго и не может найти выход. Наткнулся на Намджуна, посидел с ним, держа за руку, набрался сил, но после полученного удовольствия каким-то образом вышел обратный эффект ㅡ стало только хуже. Чонгук ненавидит Тэхена и любит его. Чонгук ненавидит себя. Просто ненавидит. Переспал, предал, изменил. Пусть все кончено, но он чувствует долг, обязанность перед Тэхеном. Чертова привязанность. Сука-любовь. Блядские чувства. Чонгук вновь ненавидит это. Как ненавидит цветы. Те, что ненавидел всю свою жизнь, просто без причины, считая их напрасной тратой денег, а потом вдруг полюбил. Всего на миг, такой прекрасный и блаженный. И возненавидел снова. Так же с чувствами, так же с любовью. Чонгук ненавидит все, что связано с Тэхеном, его самого, но в то же время любит так сильно, что умирает. Он много раз видел, как ломаются люди. Как вылизывают языками носки ботинок, как стелются ковровыми дорожками, как молят о пощаде, как сходят с ума и страдают от приступов эпилепсии. Это жутко, это мерзко. А теперь он такой сам. Как наркоман, не получающий дозу. Чонгук зависим от Тэхена, он нуждается в нем, как в воздухе, в скорости. И даже сильнее. Чонгук ломается, как ломались когда-то другие. И от этого ему еще страшнее: одна мысль о том, как выглядит он сейчас ㅡ полуобнаженный, среди ночной трассы, сидя на коленях и согнувшись пополам, плачущий, пыльный, дрожащий ㅡ заставляет сознание наполниться ужасом. Чонгук не мертв, не болен эпилепсией, не зависим. Он сломан. А это страшнее всего. Чонгук медленно поднимается с колен, отряхивая джинсы, и возвращается к одинокой машине, любовно хлопая ее по капоту. Он с грустью оглядывает родные изгибы, проводит по ним рукой и достает с пустующего пассажирского сиденья полупустую бутылку водки, делая большой, смачный глоток, от которого дерет горло, и альфа подавляет хрип в собственной ладони. Он присаживается на капот, специально не закрывая дверь с водительской стороны ㅡ так не чувствуется одиночество, будто машина живая, вместе с ним ㅡ и поднимает бутылку к небу, где расстелился рекою протяжный Млечный путь, граница двух миров. Тэхен всегда был на стороне города, клетки, критики. И ни капли не сомневался, не стоял на разломе. А Чонгук был на нем, знает, что это такое. И выбрал потом другую сторону. Они всегда были не вместе, против друг друга, в разных частях Вселенной. И никакой судьбы, в которую так отчаянно верил альфа, тут нет. Всего лишь ложь, интриги и желание собственной выгоды со стороны того, кто так живет. Со стороны Тэхена. Чонгук делает непрерывно еще несколько глотков, начиная кашлять, но не останавливаясь. Крепкий алкоголь стекает по шее к ключицам, груди, по всему торсу, но альфа не спешит отнимать бутылки от губ. Горло саднит, горит адски, язык, кажется, перестает чувствовать вкус; из глаз вылетают искры, они краснеют, и вырывается наружу кашель больного пневмонией, когда организм отказывается принимать крепкий напиток. Чонгук вытирает рот тыльной стороной ладони и выбрасывает недопитую бутылку в траву на обочине, запрокидывая голову: Млечный путь все же прекрасен. Жаль, что теперь и его Чонгук ненавидит. Он глотает пустой воздух, будто рыба, попавшая на сушу. Оказавшийся в не своей среде. Секунды ㅡ и он мертв. Он чувствует это. Холодные, костлявые руки смерти гладят его плечи, дыхание ощущается в самый затылок, бежит холодок по спине; подол ее платья обволакивает ноги, паутиной стремится по ним вверх, захватывает тело; пальцы переходят на шею, медленно сдавливают, черная ткань обвивает тело и грудную клетку ㅡ Чонгук снова начинает задыхаться. Он проводит кончиками пальцев по красным следам на шее от хватки Намджуна, ведет вниз, к ключицам, гладит грудь и возвращается к плечу: все еще горит, все еще чувствуются его нежные руки. Как он касался, целовал, как ласково обнимал; с какой любовью гладил и просто смотрел. Насколько сильно он все это ценил. И как умело убеждал Чонгука, что все это было правдой. Жар прикосновений улетучивается, затягиваются раны на губах, и волосы снова путаются в пирсинге. Больше ничего нет, как и не было. Дует холодный ветер, пьяное сознание клонит в сон, Млечный путь делит небо на две части, не спеша протекая по нему, шумит и светится в ночи город, и почти неподвижно стоит мрачный лес. У Чонгука дежавю, но на этот раз он выбрал сторону. Хотя теперь та кажется даже мрачнее мрачного леса. Так уже было: он сидел здесь, пьяный в хлам, кричал на природу, выл и плакал вместе с ветром, когда в жизни происходило полное дерьмо. Тогда он стоял на разломе и норовил рухнуть в пропасть. Но сделал выбор, стал счастливым. И все его устраивало: вся темнота, неизвестность, попутный или встречный ветер, постоянные трудности выживания. Теперь же кажется, что все это поглощает его. Их темная свобода превратилась в личный чонгуков мрак.🌌🌌🌌
Жаркие вздохи, пылкое дыхание, суровое рычание и непрекращающиеся шлепки. Сокджин царапает чужую спину, выстанывая имя альфы, блаженно прикрывает глаза и кривит лицо от боли, грубости, резвости. Лучи света проникают в гараж через маленькое окно, попадая прямо на подтянутое омежье тело, и Намджун скалится диким зверем, с наслаждением трахая его все сильнее, выбивая душу и куя каждый болезненно счастливый стон. Голос Джина ㅡ музыка для его ушей, лучшая симфония большого оркестра, и он, пожалуй, никогда не устанет драть это искусное тело, особенно сейчас, когда омега течный. Стоны прекращаются, сменяясь скулежом и жалобным хрипом, и Сокджин начинает крупно дрожать, прерывисто дыша. Оргазм будто медленно поднимается от низа живота к груди, проникает в легкие, движется выше, по трахее, царапая ее, и останавливается в голове, заставляя прикрыть глаза, и оглушающий крик вырваться изо рта. Он, словно взорвавшись, растекается по горячему нутру, касается даже самых кончиков пальцев, питает каждую клеточку организма и наполняет собой обмякшее тело. ㅡ Намджун-а... ㅡ вытягивает Джин, пока альфа не прекращает толчков, продолжая вбиваться в него все с той же грубостью, и младший ловит новую волну: пряный нежный аромат наполняет их легкие, и омега заводится заново, цепляясь за чужие плечи и впиваясь в них ногтями, оставляя красные полумесяцы. Намджун берет омегу под колено и второй рукой проводит вдоль позвоночника, собирая капельки пота, больно сжимая нежную кожу. Он чуть тормозит на шее, играя пальцами, и после перехватывает светлые волосы, до боли оттягивая назад. Сокджин стонет, откидывает голову и жмурит глаза; мурашки толпами носятся по телу от приятных покалывающих ощущений, и медленно расползаются волнами наслаждения. Альфа заставляет выгнуться и подставить себе шею, жадно дерет привлекательное тело и не ослабляет грубой хватки, вырывая несколько волос и оставляя синяки под худым коленом. Он зубами вгрызается в плавный, поблескивающий от влаги изгиб шеи, прокусывает медовую кожу и, словно вампир, выпивает несколько капель сладкой крови, выжимая все жизненные силы из Сокджина. Он изматывает его морально, физически и даже духовно. Он лишает его всего, чего только можно, а теперь еще и возможности встретиться с другими альфами: Намджун грубо зализывает место укуса, но то все еще кровоточит, и оставляет поверх неласковый быстрый поцелуй ㅡ метка. Которая останется с Сокджином на протяжении всей жизни. Но он в принципе и не против: перспектива принадлежать только Намджуну его устраивает, и плевать, что иногда он дерет не только его, а еще двух, а то и трех шлюх разом. К примеру, сегодня он заявился пьяный в четыре утра, когда солнце еще даже не думало вставать, и, поняв, что у омеги течка, без приветствий потащил в спальню. Джин сквозь алкоголь сразу почуял терпкий бергамотный запах, и кому он принадлежит, догадаться не составило труда. Тэхен звонил ему глубокой ночью, хриплый, измотанный, умолял заехать утром и просто побыть рядом. Даже всего лишь слыша его голос, Сокджину уже было страшно представить, что чувствует его хен. А если еще и посмотреть, как он выглядит, то, кажется, вообще сомнений не останется, что Тэхен медленно, но верно морально умирает. Последний день течки, но достаточно ощутимый: нежный, не раздражающий запах Джина очень дразнит и заводит альфу, который с момента своего приезда не выпускает его из-под себя даже попить воды. Они вместе уже чертовы восемь часов, и Намджун, будто машина, не думает останавливаться. Признаться, Джину тоже это по душе: он никогда не устанет быть с тем, кого безмерно любит, пусть он и страшный монстр, в прямом смысле пьющий его кровь. Альфа снова лижет укус, обхватывает его губами и чуть засасывает нежную кожу, успокаивая раздражение и унимая боль, целует более нежно и тягуче, и кончает прямо внутрь резко ставшего тесным нутра, покидая его до момента начала сцепки. Сокджин, не дожидаясь, кончает следом, принимаясь дышать, будто не делал этого несколько минут, и падает на капот вейрона, испачканный потом, спермой и естественной смазкой. Удивительно, что даже будучи пьяным, Намджун сумел загнать машину в маленький гараж Джина, куда скоро должна приехать его собственная малышка, которая пока что стоит в сервисе. ㅡ Ну что, Джин-и, я должен тебе поход в ресторан? ㅡ обнаженный Намджун отошел к двери гаража и поднял ее вверх легким движением руки, наслаждаясь ласковым обеденным солнцем: оно уже не так парит, в воздухе чувствуются нотки приближающейся осени ㅡ последние теплые деньки бегут очень быстро, август кончается. Намджун ухмыляется, понимая, что ждать осталось недолго, и закуривает мятную сигарету, выпуская дым к чисто-голубому небу. А Джин молчит, опустив голову и закинув ногу на ногу, пытаясь прикрыть наготу. Он думает об этом почти каждую минуту ㅡ о том, что предал Тэхена. Как невыносимо ему было отказываться от Чонгука, какого было смотреть в его глаза и какого ему сейчас, когда он совсем один переживает эту боль уже вторые сутки. Намджун, видимо, свою часть выполнил: с утра от него пахло альфой, они точно виделись и провели вместе время. Чонгуку, наверняка, тоже адски плохо, но он свою боль запивает алкоголем, ничего удивительно. Понятно одно: этим двоим друг без друга никак не протянуть, но вместе они уже точно не будут. Джин разрушил все, разведя огонь между ними, а Намджун подбросил в него дров. Теперь ему осталось догорать недолго, последние минуты, а вместе с ним затухают жизни Тэхена и Чонгука, его доверие к омеге и его возможность вернуться к альфе. Джину стыдно и мерзко. Он продал дорогого человека ради того, чтобы вот так проводить время: с удовольствием, но без капли взаимной любви, так что в итоге толку от этих отношений нет. Он продал дорогого человека просто так. Он подставил его, отравил его душу, разбил сердце, пустил жизнь под откос и все то же самое сделал с самим собой. Сокджин уже давно чувствует, что умирает. Иногда даже кашляет кровью. В больнице говорят, что это все от переутомления, излишний стресс. Надо разгружать себя, взять отпуск и лучше всего сходить к психологу. Но Джину хочется одного ㅡ сдохнуть побыстрее, пока Тэхен ничего о нем не узнал. Его любовь с каждым днем становится все крепче, все более значимой, он уже не может держать ее. Она разрывает изнутри, сжигает легкие. При виде Намджуна все дрожит, все к нему тянется, кости выкручиваются и встают в позу, сознание отказывается слушаться. Джин не получает в ответ от него ровным счетом ничего, лишь бесчувственный секс, который перестал приносить удовольствие в полной мере. Джин безответно влюблен ㅡ это и есть его страшный диагноз. ㅡ Да ладно тебе, Джин-и, ты же знал, что все так будет. Зачем теперь смотреть на меня таким взглядом? ㅡ заметив глаза-лазеры за своей спиной, Намджун выбросил окурок в стоящую в углу банку и подошел к омеге, ласково погладив по волосам. Джин-и... так называл его один человек в мире, самый искренний из всех, каких он встречал. Однажды Намджун застал их с Тэхеном телефонный разговор и велел включить громкую связь, где и услышал это заветное, ласкательное прозвище. Омега ничего не ответил, отведя взгляд в сторону, и мужчина грубо схватил его за подбородок, заставляя смотреть четко себе в глаза: сомнения, сожаление, боль, страх. Всего не перечесть. Намджун сжал челюсти до скрежета и брезгливо оттолкнул от себя омежье лицо, рыча себе под нос. То, что Джин испытывает такие эмоции, очень плохо. Он может подставить в любой момент, потому что как бы дела Намджуна хорошо ни шли, Сокджин все еще на ступень выше. Он отошел на пару шагов, поднимая с пола омежьи джинсы, чудом оказавшиеся здесь, когда они взяли получасовой перерыв, решив попить кофе, и достал из них его телефон, с первого раза введя нужный пароль для разблокировки ㅡ собственную дату рождения, Джин слишком предсказуем. На экране сразу же загорелся диалог с Тэхеном, где куча сообщений от него с просьбами приехать, одно обещание Сокджина с красным сердцем и самое последнее: «Я очень жду тебя. Мне так плохо.» Отправлено буквально двадцать минут назад. Альфа ухмыльнулся, возвращаясь к сжавшемуся на капоте омеге, протягивая ему телефон; встал меж его ног, снова ласково погладив по волосам, убрав их за ушко, будто с искренной нежностью, вложил телефон ему в руку и наклонился к покраснешему ушку, слегка кусая и сладко дыша ментоловым ароматом. ㅡ Звони ему, ㅡ приказал Намджун, переплетя со свободной сокджиновой рукой пальцы, ㅡ и скажи, что все кончено. Тебе надоело его слушать, и ты уезжаешь. Навсегда, ㅡ прошептал альфа так, будто осыпал своего возлюбленного комплиментами, и отошел на шаг, оглядывая растерянное, напуганное лицо. ㅡ Я помню о своем обещании, Джин-и, и не нарушу слово. Просто позвони и сделай так, как я велю тебе, ㅡ Намджун умелый игрок, профессиональный кукловод, и он знает это: омега быстро набирает давно изученный номер и прислоняет телефон к уху, затаив дыхание и закусывая губу. Гудки бесконечно долгие, убивающие. Конечно, Тэхену тяжело ответить. Вряд ли он трезвый и в нормальном состоянии, чтобы смахнуть вправо зеленую трубку. У него трясутся руки, повышена температура, и плывет перед глазами, Сокджин уверен. Но ничего с этим поделать не может. Он черств, он сгнил изнутри, но все это, вся грязь внутри него ㅡ лишь его жалкая, глупая любовь. Он снова верит Намджуну, снова ведется. Нет, конечно, они попробуют отношения, это точно. Альфа слова свои держит и от них не отказывается, обещал ㅡ сделал. Но все равно из этого ничего не выйдет. Это будет, как секс, очередной краткий миг фальшивого удовольствия, пелена оргазма и затуманенного разума. Только длится будет подольше сорока минут. ㅡ Алло? ㅡ Тэхен снимает трубку. Его голос дрожит, и Сокджин, кажется, слышит, как на истерзанных губах расцветает невеселая улыбка и катится по щеке слеза, остающаяся на кончике подбородка. ㅡ Тэхен, ㅡ голос омеги максимально холодный, тон официальный. Он тоже на грани слез, но умело скрывает это; старший никогда ничего не заподозрит, ㅡ я не приеду. Я устал быть твоей жилеткой для слез. Все кончено, я уезжаю. Прощай и прости, ㅡ прости, прости меня, хен, что не уберег, что не смог сохранить целым твое счастье; прости, что я влюбился, что я полный идиот; прости, что мной управляет другой и что сердце мое сгнило; я люблю тебя. Вопля на том конце Сокджин не слышит, но точно чувствует его и видит, как хрустальную слезу на кончике подбородка смахивает поток новых, горьких и болезненных. Джин сжимает в руке телефон и сгибается пополам, тоже начиная плакать. Его бросает дрожь, а сердце внутри замирает, когда горячая рука нежно ложится на плечо. Вот и все: договор об операции подписан, за неудачные последствия ответственности никто не несет. Сокджин согласился на пересадку своего гнилого сердца на новое, свежее, но такое, что долго оно не протянет. Стеклянное. Оно разобьется, как только сойдет пелена оргазма. «Не люблю», ㅡ скажет Намджун, и Сокджин останется ни с чем, как и был. Только с миллионами ножевых и огнестрельных.🌌🌌🌌
Прогорк сладкий вермут, выдохлось шампанское; остыл зеленый чай, и перестал клубиться пар над белой чашей. Остановились неугомонные слезы, дрожь покинула истерзанные губы. Догорели дрова в камине, осыпались пеплом их остатки; поднялся ветер за окном, яро просящийся внутрь. Закапал дождь, барабанящий по стеклу, и спряталось за грузную тучу солнце, погружая особняк в серый мрак. Остановилось время, и замер, кажется, весь мир вокруг. Тэхен, окинув взглядом почти пустую бутылку вермута, допил его остатки прямо из горла и открыл стоящий рядом виски многолетней выдержки, заполняя стакан до краев и осушая сразу на половину жадными глотками, вызывая кашель и раздражение в глотке. Он никогда не любил настолько крепкие напитки, коньяк даже не пробовал, а ром и виски пил лишь однажды. Вермут, красное или белое вина всегда были в его предпочтениях, так изысканно, элегантно и дорого. Но сейчас, когда рушится все внутри, когда ломается и горит весь мир вокруг, сорок градусов ㅡ единственное, в чем Тэхен находит спокойствие. Алкоголь сильно туманит разум. Омега почти ничего не соображает. Жаль, что все прекрасно чувствует. Боль словно лапа дикого зверя с огромными острыми когтями, царапающая грудную клетку изнутри. Цепляется за край, медленно тянет вниз, оставляя четыре кровавых шрама, и разрывает потрепанное сердце, ведет дальше, еще ниже, сметает все органы за собой, а после собирает их в одном кровавом месиве вместе с душой, любовью и всеми чувствами. Под глазами огромные синяки, губы безжизненного бледного цвета; кожа лица по-прежнему роскошна, будто медь, переливающаяся на солнце; шелковистые взлохмаченные волосы с отросшими черными корнями, некрашеными несколько дней. Усталые, измученные глаза. Стеклянные, будто мертвые. Тэхен не смотрел в зеркало с того момента, как приехал домой. Уже двое суток он сидит на кухне практически без движения и пьет как не в себя, только, кажется, не пьянеет ни капли. Алкоголь не заглушает чувств, не унимает любви и боли, а только усиливает все, что творится внутри, раздувает огонь, подгоняет бурю. Высасывает всю жизненную энергию, обезвоживает худощавое тело, отчего натренированные рельефные мышцы выступают все больше. Тэхен ничего не ест. Просто не хочется, кусок в горло не лезет. Желудок ноет от такого количества выпивки и недостатка пищи, а омеге просто тошно думать о еде. Единственное, чего реально хочется ㅡ отравить свой организм так, чтобы умереть, превысить все допустимые нормы и уйти, никого больше не потревожив. Жить надоело ради ничего. Даже тот, ради кого Тэхен всегда хотел это делать, теперь уходит от него, обретает свою семью. А омега остается совсем один. Смысл его существования у него отнял он сам; зачем ㅡ не понимает. Чтобы жизнь ему сохранить, конечно, да только тогда жертвовать своей приходится. И очень жаль, что он не понимает, что чтобы сохранить Чонгуку жизнь, с ним надо быть. Просто быть рядом, и только тогда он будет счастлив. Нет, Тэхен знает это, безусловно. Но он все же верит, что все проходит, как он однажды уже сказал спящему альфе. Время не стоит на месте, и рано или поздно Чонгук его забудет. Пускай не будет счастлив в полной мере, но хотя бы будет жить и наслаждаться простыми вещами, к примеру, алкоголем, омегами, деньгами и, конечно, скоростью, ведь ее он любит больше всего. Тэхен даже не подозревает, насколько глубоко проник в него. Насколько важным стал. Он единственное во всем мире создание, которое Чонгук полюбил больше скорости, кому доверил свою машину, с кем поделился самым сокровенным. Даже Чимин в полной мере не знает, через какие страдания он однажды проходил, как принимал свои пассивные предпочтения. Да, альфа делил с ним все секреты, но Тэхену все равно показал больше. В глубине души омега все равно ошибочно думает, что влюбленность была обоюдной, но любовь ㅡ только с его стороны. Может, Чонгук и любил и любит, но в полной мере все равно не осознает этого. А Тэхен знает себя, знает свои чувства. И все понимает. Потому сейчас, как бы эгоистично это ни звучало, он думает, что Чонгуку тяжело, но ему самому в разы тяжелее. Альфа забудет со временем, залечит свои раны. А Тэхен не сможет. Как жаль, что он настолько глубоко заблуждается. Тэхен знает, какую боль причинил ему. И даже может себе представить. Но он все же надеется на лучшее: Чонгук сможет жить без него. Спустя годы, может, десять лет, он найдет другого, обретет счастье с ним и все забудет. Чонгук сильный. Чонгук справится. И эти мысли приносят спокойствие. Но то, что он будет счастлив с другим, доставляет отборную боль. Тэхен опрокидывает в себя бокал за бокалом. За эти дни он выпил относительно немного, но вот сейчас, кажется, грань стерта, и он уже не знает сам, куда движется. Бутылка в течение часа стремительно пустеет, и остается буквально четверть. А лучше не становится. От осознания того, что все это придется переживать в одиночестве, совсем-совсем одному, хочется выть еще больше. Сокджин звонил утром. Даже ему Тэхен надоел. Он надоел всем, отогнал всех от себя и остался совсем один. Никому не нужный, жалкий, подавленный. Бутылка пустеет, а желание умереть переливает за края. Тэхен не злится на Джина, нет. Они ничем не были друг другу обязаны. Изначально Тэхен помог ему оправиться от ситуации с Намджуном: они встретились в зале суда; омега громко плакал, был жестоко обманут им, и Тэхен не смог пройти мимо. Позднее их отношения перетекли в секс по дружбе, а затем и в более близкие, искренние. Но никогда не романтические. Как-то Тэхен предлагал работу, но это было крайне редко. В основном он просто брал советы и давал их в ответ. Взаимопомощь, дружба, секс ㅡ три основных составляющих, преследующих их связи. Никаких обещаний и обязательств. Тэхен понимает, что своим частым в последнее время нытьем мог надоесть любому, даже человеку с такими железными нервами, как у Сокджина. Но, видимо, у всего есть конец. И у этого тоже. Одиночество съедает изнутри. Тэхен буквально чувствует, как пустой желудок липнет к спине и сворачивается в маленький комочек, а сам омега следом за ним: сгибается пополам, упираясь лбом в стол, и снова начинает тихо плакать от отчаяния. Никогда в жизни, смотря всякие романтические фильмы, он не верил актерам и их страданиям. Но теперь, осознав самостоятельно, испытав на себе, он понял разом их всех: это практически невыносимо. Разъедающее, отравляющее, выжигающее, убивающее. Ломающее кости, лопающее вены и артерии, сжимающее внутренние органы и ткани, душащее, оплетающее легкие и трахею чувство. Чувство под названием любовь. Хосок заходит в родной дом и быстро скидывает в прихожей кроссовки, радостно выбегая из коридора. Он чувствует духи хена и много алкоголя, сладкий запах вишневых сигарет и совсем легкие следы бергамота ㅡ видимо, у Тэхена выдалась отличная ночка. Ничего не подозревающий омега влетает в кухню, замирая на пороге с раскрытым ртом: на столе около десяти пустых и почти пустых бутылок с различным алкоголем, две начатые пачки сигарет, заваренный бергамотный и зеленый чаи, полный погром, разбитые стаканы, перевернутые стулья. И среди всего этого, сидящий за столом, согнувшийся пополам и содрогающийся в рыданиях изнеможденный, слабый омега. Его хен. Хосок Тэхена таким не видел никогда. Он даже подумать не мог, что кто-то может этого омегу обидеть. Он всегда был сильным, статным, непоколебимым и самым опасным во всем мире, но сейчас, видя такую картину, его трясущиеся руки и губы, полные хрустальных слез глаза, усталый и неопрятный вид, Хосок понимает, что даже у самых сильных людей есть слабые места. Даже у Чимина ㅡ он сам. И у него Чимин. Все подвластны боли и страданиям, все так или иначе ранимы. Ничего удивительного, но Хосоку все равно крайне необычно видеть Тэхена таким. ㅡ Хен? ㅡ тихо прошептал он, подойдя к омеге и коснувшись его плеча. Старший встрепенулся и подскочил на месте, оглядываясь по сторонам и вытирая слезы; заметив Хосока, он напустил максимально непринужденное выражение лица и попытался улыбнуться ему, но вышло, мягко говоря, коряво. ㅡ Хосок-и, ты как тут? ㅡ хрипло спросил Тэхен, будто его избивали семеро, и прокашлялся себе в руку, закусывая губу. ㅡ Я с Чимином приехал. Что у тебя произошло? ㅡ Хосок перевернул стул, подставив его себе, и серьезно посмотрел на мужчину, взяв одну из пустых бутылок. Тэхен забрал ее у него и поставил на пол, взяв омегу за руку. ㅡ Ничего, маленький, все нормально. Что случилось? Почему ты тут? ㅡ как и ожидалось, Тэхен делает вид, что все хорошо. Но конкретно сейчас у него не получается от слова совсем. Его рука, держащая хосокову, дрожит, как осиновый лист, в уголках красивых глаз скапливаются слезы, и трепещут ресницы, ломит все тело. Омега выглядит ужасно, и скрыть у него это никак не получится. ㅡ Тэхен, ну ты же обманываешь меня! Что слу... ㅡ Хосок, ㅡ перебил старший омега, взяв вторую руку мальчика, ㅡ перестань. Пока ты не скажешь, что с тобой, ни о чем другом мы говорить не будем, ㅡ и в этом весь Тэхен. Пока вокруг него все счастливы не будут, он о себе и не подумает побеспокоиться. Хосок давно с этим смирился, а, значит, ему ничего не оставалось кроме того, как рассказать правду. ㅡ Знаешь, Тэхени-хен, в последнее время я принимал много решений, и мне приятно, что ты гордишься мной, ㅡ Хосок говорит, что знает, и это самая искренняя правда, которая только может быть, ㅡ но я все же считаю, что этого недостаточно. И потому... мне многое надо рассказать тебе; произошло много событий о которых ты не знаешь, и мне кажется, это неправильно, ㅡ омега поник, опустив голову, и кончики его ушей стали под стать волосам. Тэхен заметно напрягся, сжав его руки, и даже Чонгук на миг отошел на второй план. ㅡ Маленький мой, что случилось? ㅡ тихо спросил он, будто боясь спугнуть Хосока, и тот невесело улыбнулся, подняв на него щенячий взгляд. ㅡ Чимин сделал мне предложение, ㅡ Хосок произнес едва слышно, но от громкости такого заявления, кажется, готовы были лопнуть все стекла в доме, ㅡ и я согласился. Я люблю его, хен, и я счастлив с ним, так что я сам решил, что будет так, ㅡ быстро добавил Хосок тем тоном, каким обычно говорил сам Тэхен, когда не приемлет возражений, и мужчина наконец заметил большое кольцо у младшего на пальце. ㅡ Я переезжаю к нему и совсем скоро расскажу о ребенке и все, что касается меня. Примет он или отвергнет ㅡ будет моим делом и моей ошибкой, и мне на ней учиться, но знать он обязан в любом случае. Конечно, надо было рассказать раньше, но теперь уж нечего думать, ㅡ Тэхен слушал с открытым ртом. То, как говорил это Хосок, каким тоном, с какой рассудительностью, поражало. Он на самом деле стал таким взрослым, и омега до сих пор не может поверить, что его мальчик вырос. ㅡ Я верю, что все будет хорошо, но, ㅡ он замолчал на несколько секунд, резко выдохнув, и сразу продолжил, ㅡ если нет (такой вариант я тоже допускаю), то я бы хотел вернуться к тебе, потому что... потому что знаю, что ты меня не бросишь, ㅡ омега закончил смято, опустив голову, и Тэхен не мог подобрать слов, просто смотря на него и молча плача. Минуты, кажется, тянулись бесконечно долго. Хосок сидел, не осмеливаясь взглянуть в глаза тому, кого, как ему казалось, он собирался оставить, но Тэхен вовсе так не думал. Он просто не мог понять, когда этот маленький мальчик, потерявший родителей, успел стать таким сильным, взрослым парнем, очень умным и умеющим убеждать. Куда делись те четыре года, что они провели вместе, куда унеслось это время. Как Тэхен мог упустить такой важный момент, как посмел увлечься собой и забыть о своем чуде. Но даже последнее не так важно, как то, что Хосок уже взрослый. И пусть его план имеет кучу нюансов, Тэхен бы поступил совсем по-другому, как омега сказал ㅡ это его ошибки, и он сам будет на них учиться. Тэхен не то, что гордится им, он восхищается и безумно-безумно гордится. Он вырастил настоящего мужчину, достойного папу для малыша, как ему кажется. И он ни капли не ошибается. ㅡ Хосок-и, ㅡ нашел в себе силы заговорить мужчина, вытирая слезы тыльной стороной ладони, ㅡ конечно же нет, не брошу. Если ты правда любишь и решил так, я не имею права держать тебя. Я буду счастлив, если будешь счастлив ты, ㅡ услышав эти слова, Хосок буквально расцвел, широко улыбнувшись и даже хохотнув. Он сам стер с лица Тэхена слезы большими пальцами и поспешил успокоить его, поцеловав в щеку. ㅡ Хен, но это не значит, что я забуду про тебя! Я никогда тебя не оставлю, ни за что в жизни, потому что я обязан тебе всем и... ㅡ Хосок-и, ㅡ снова перебил Тэхен, перехватив его запястья, ㅡ ты такой уже взрослый... ㅡ кажется, это чувствуют отцы, когда выдают своих детей замуж или женят. Тэхену одновременно тяжело и тепло на душе, потому что его сын уходит от него, пусть и не навсегда и не очень далеко, но все же. ㅡ Когда я забрал тебя, ты был таким маленьким, так нуждался во мне, просил обнимать тебя... а сейчас уже строишь свою семью... ㅡ Тэ, я все равно нуждаюсь в тебе! И всегда буду! Потому что я очень люблю тебя, ㅡ не выдержав, омежка тоже заплакал, и тогда уже старший сгреб его в одеяло своих объятий, согревая таким родным теплом, родительским будто, по какому Хосок иногда так скучает. ㅡ И я тебя, маленький, ㅡ шепчет в ответ Тэхен, гладя красные волосики, какие сам ему красил. Он помнит каждый их момент, проведенный вместе. И, оглядываясь назад, уже не кажется, что время летит так быстро. Тэхен помнит все периоды взросления Хосока, его быстро кончившийся переходный возраст, вечную тоску по родителям, их веселые и грустные моменты, праздники, выпускной в средней школе. Тэхен почти вырастил его. Но уж точно наблюдал, как малыш становится мальчиком, и сам сделал из мальчика мужчину. Он даже был приглашен на выпускной из младшей школы, но не смог приехать, потому что очень был занят тогда, а Хосок даже и не помнит этого. С этим мальчиком у Тэхена связано больше половины жизни. С ним все его счастье и радость. И когда однажды хосоков ребенок назовет его дедушкой, Тэхен точно скажет ему, что так и есть. Потому что Хосок для него пусть и не кровно, но родной, духовно, морально, ментально. Как угодно назовите. Но родной и самый близкий. Тэхен жалеет, что все вышло так. Что Чимин местами был жесток с ним, что сам он однажды накричал и даже ударил Хосока. Но он рад результату, что в итоге у его сына жизнь складывается прекрасно. И пусть так и будет дальше, Тэхен очень надеется на это. Он безумно жалеет, что втянул его в дело с Чонгуком, что вообще сам полез в это, но оно все же больше относится к его проблеме, а ими Хосока загружать не хочется. Но Тэхен чувствует вину. Он в какой-то степени-таки ставит под угрозу жизнь своего мальчика, своего сына, и ни разу не посвящал его в свои дела. И сейчас, когда он так по-взрослому поступает, когда он мыслит, как опытный человек, Тэхен чувствует, что время пришло. Хосок должен, просто обязан знать многое, если не все. И уж тем более, что касается его. Чтобы он сам мог решать, как ему поступать в такой ситуации. ㅡ Тэхен-и, что у тебя происходит? Я знаю, ты никогда не посвящаешь меня в свои дела, но в этот раз это то, что я должен знать, да? ㅡ словно прочитав мысли, опередил его Хосок, подняв невинный взгляд и обняв за шею, и Тэхен едва заметно кивнул, напрягаясь всем телом. ㅡ Да, Хосок-а... ты очень повзрослел и должен кое-что знать. Я обязан рассказать тебе это как минимум потому, что оно касается тебя, ㅡ голос омеги начал заметно дрожать, и младший не на шутку испугался, машинально прижавшись к нему поближе. Тэхен жестом предложил пересесть на свои колени, на что Хосок охотно согласился, запрыгнув на старшего. Он заметно потяжелел, заставляя мужчину чувствовать только большую вину: вместе с хосоковой под угрозой еще одна маленькая жизнь. ㅡ Помнишь, когда я просил тебя рассказать про информатора, Чонгука, я сказал, что нашим жизням кое-кто угрожает? ㅡ при звуке имени альфы Тэхен поморщился, и кольнуло сердце, но, собравшись с силами, он продолжил. ㅡ Тогда я соврал, чтобы ты рассказал наверняка ㅡ угрожали только мне. Но сейчас все очень изменилось, и я так думаю, что под ударом стоишь и ты, и даже Чонгук, ㅡ снова глубокий ножевой. Тэхен перевел дыхание, надеясь, что не сильно пугает Хосока, и проглотил назойливые слезы. ㅡ Но если я умру, у меня наготове охрана и действия моих людей по отношению к тебе, так что все будет нормально. Но все же... я хочу, чтобы ты знал остальное. Омега замолчал. Произносить все это вслух гораздо сложнее, чем он мог себе представить. Когда прокручиваешь все внутри себя, не в полной мере осознаешь происходящее, но выдавливая из себя каждое слово, Тэхен понимает, насколько сильно он влип. ㅡ Его зовут Ким Намджун, ㅡ мужчина замер, смотря в одну точку, и Хосок вытянул шею, прислушиваясь к его тихому, напряженному голосу. ㅡ Мы знакомы довольно много времени. Он старше меня всего на пару лет, но уже после смерти моего отца (ему было около двадцати), он полностью состоялся, как человек мафии. У меня тогда были большие проблемы из-за раскрытия пола, прятаться я в любом случае не собирался, да и с работой я не справлялся, слишком много всего навалилось, ㅡ вспоминая то время, Тэхен не мог не поморщиться, от кольнувших где-то в глубине воспоминаний: он понимает, что поступил тогда с альфой неправильно, хоть и время было тяжелое, и очень жалеет об этом. ㅡ Намджун пришел на помощь. Он поднял компанию вместе со мной, представил меня людям заново, продвинул, так сказать, и я тоже утвердился в обществе. Но потом... ㅡ Тэхен резко замолчал. Говорить об этом больнее всего. Несколько минут тишины, казалось, для него тянулись, как час. Он смотрел в одну точку, не моргая, не двигаясь вообще. В голове пролетали кадры тех времен, обрывки воспоминаний. Добрая улыбка Намджуна, их разговоры о планах на будущее, стремление быть всегда первыми. Выпитое вечерами вино, согревающий камин и дружеские беседы ни о чем. Проглоченные ночами литры слез, потраченные нервы и пережитая боль, разделенная с ним. Он помогал Тэхену как только мог. Он всегда был рядом, нуждался омега в том или нет. Он понимал его и готов был идти навстречу. Конечно, он не был идеальным, иногда и ему приходилось обманывать людей, жестоко обращаться с ними. Но по отношению к Тэхену альфа так никогда не поступал. Может, потому Тэхен и сделал такой выбор. Наблюдая, как Намджун ведет дела, он понимал, что рано или поздно тоже рискует попасть под горячую руку. Всегда, когда они что-то решали, основной вес имело его слово, не тэхеново. И уже после, размышляя о совершенном деле ночью, омега думал, что поступил бы совсем иначе: пусть с меньшей выгодой для себя, но и с меньшим количеством жертв. И принятое им однажды самостоятельное решение вот так изменило их жизни. ㅡ Это было всего раз, ㅡ продолжил Тэхен, в очередной раз мысленно оправдав свои действия, ㅡ всего раз в жизни во мне сыграли инстинкты моего отца: эгоизм, самовлюбленность, гордыня. Я не заметил, как подчинился им, мне просто нужно было решать. Выбор стоял ㅡ сейчас или никогда, ㅡ Тэхен понимает, что все это глупые, сухие оправдания, но даже таким Хосок поверит и будет знать, что его хен тоже имеет право на ошибку, но при этом поступает верно, после сожалея о последствиях. ㅡ Выбрав более выгодную для себя сторону, я подставил его на бумагах, за что ему приписали сразу несколько статей, включая махинации в особо крупных и наркоторговлю, ㅡ омега помнит весь список, зачитанный монотонным тоном судьи. Помнит оскал Намджуна, сидящего за решеткой. И помнит роковой приговор, после которого его жизнь пошла вверх, а намджунова ㅡ стремительно покатилась с горы. ㅡ Его закрыли на десять лет. Он потерял практически все, что имел, а я получил еще больше одобрения в мафии и прославился как холодный и непреклонный. Меня начали бояться, пытаться угодить, и так мне еще легче удалось занять одну из первых позиций в городе. На ней я и до сих пор. Хоть и поступил подло тогда, в действиях Тэхена можно найти ту каплю справедливости, двигающую им: он всегда хотел равноправия и мирных решений, не действовал, как Намджун, напролом, пытался говорить, а не стрелять, и шел на крайние меры только в особых ситуациях. Он не был груб и жесток, как его отец, и опрометчив и язвителен, как Намджун. Он был чем-о средним между «холодным и непреклонным» и самым настоящим добряком. Может, потому ему и удалось забраться еще выше, чем они с Намджуном могли представить. ㅡ Когда я решил искать информатора, я не знал, что движет мной, ㅡ если Тэхен думал, что часть о предательстве самая жесткая, то он сильно ошибался. ㅡ Он просто взбесил меня своей манерой общения, и я захотел поставить его на место. Но когда дело дошло до тебя, Намджун уже объявился. Я предложил ему сделку, акцентируя на том, что информатор важная фигура в городе, которая может помочь ему восстановиться. Он согласился. Но... все, как обычно, полетело к херам, ㅡ омега невесело усмехнулся, и Хосок, видимо, понял, о чем пойдет речь дальше; он накрыл свою руку с кольцом свободной и крепко прижал к груди, готовясь слушать душераздирающую историю дальше. ㅡ Я влюбился в Чонгука. Очень сильно. И он, скорее всего, тоже. Я даже не подозревал, что такие чувства между людьми возможны. Но я не знал... я не знал, что он познакомился с Намджуном после его возвращения, до нашей встречи. У них уже сложились дружеские отношения, и оттого ему легко меня шантажировать. Мне нужно было порвать с Чонгуком ради его же безопасности... я просто хотел как лучше... я же не знал, что... ㅡ Тэхен не выдержал, снова начав плакать навзрыд. Хосок подскочил с его колен, принося ему стакан воды, который омега залпом осушил, медленно успокаиваясь и хватаясь за левую сторону груди. Дальше рассказывать не было смысла. Хосок не дурачок, все додумал сам. Тэхен не смог избежать условий сделки, у него просто нет другого выбора. Если бы он попытался, Намджун убил бы Чонгука и Хосока, самых близких ему людей, а так он сохраняет жизни всем. Но жертвует своей. Быть без Чонгука он никак не может. Это правда больше, чем любовь, больше, чем теплые чувства и искренность. Это больше самого мира. То, что происходит между ними двумя, не подлежит описанию и пониманию. Это сила вселенского масштаба, и сейчас она Тэхена убивает. Хосок не знал ничего из сказанного им. Но в полной мере может понять его. Потому что сам любит так же сильно, сам тянется к человеку, таящему опасность. Он много терпел боли от своей любви, физической и моральной, но никогда не сдавался. У него не было выхода; он просто продолжал жить, медленно готовился к смерти. Наверное, судьба сжалилась над ним, раз преподнесла такое. А Тэхена наказала за прошлое. Хосок не верит в его виновность. Он понимает, что так того требовали обстоятельства, что нужно было делать выбор. И ему почему-то кажется, что Намджун поступил бы таким же образом. Спустя время Тэхен изменился. Стал еще добрее, рассудительнее, более понимающим. Он согласился взять на себя ответственность и принять совершенно чужого для себя человека, полюбил его, как родного сына, вырастил и никогда не оставлял. Хосок только за это ему по гроб жизни обязан. Тэхен ему не кажется злым или эгоистичным, Тэхен для него ㅡ самый прекрасный человек на Земле, и он всегда будет оставаться на его стороне. Но Намджун... о нем складывается впечатление холодного и жестокого, самовлюбленного. Его месть невероятно болезненна и разрушительна, будто все десять лет он продумывал свой план и наслаждался им во снах. Он питался ненавистью и желанием уничтожить Тэхена, и это сделало его таким, какой он сейчас. Да, обидно, несправедливо с ним поступили, но за декаду у любого бы перегорело. Но не у него. Хосок все понимает не хуже остальных. И даже начинает бояться. Он знает, что ни Чимин, ни Тэхен его в обиду не дадут, но, думая о ребенке под сердцем, все равно трясутся ноги от страха: мало ли, что может случиться, и малыш останется один. Но нет, Тэхен обещал, что этого не будет, а ему омежка верит больше, чем себе. ㅡ Тэхен, если честно... я даже не знаю, что сказать, ㅡ подал голос Хосок, когда слезы старшего стихли. Он честно выслушал все, не пропустил ни слова, но, что ответить на такое откровение, вообще без понятия. ㅡ Мне очень приятно, что ты посчитал меня достойным разделить это с тобой, и я надеюсь, что если тебе потребуется моя поддержка, я смогу дать ее. Ты самый сильный человек, которого я когда-либо встречал, и я уверен, что все не так, как ты себе представляешь. Чонгук умный парень, и я сильно сомневаюсь, что он отпустит все так просто. Вам нужно поговорить. Откровенно. Тебе нужно рассказать ему все то же, что и мне. И я верю, что все наладится, потому что такие люди, как ты, заслуживают счастья, ㅡ Хосок все же такой наивный ребенок, но говорит правильные вещи. Да, еще как-то по-детски, не до конца осознавая всю проблему, но в них есть доля правды. Всегда предпочитавший переговоры Тэхен поступил вот так? Нет, не пойдет. Им с Чонгуком жизненно необходимо увидеться еще раз, Тэхену необходимо глотнуть его, чтобы выжить. Хосок во многом прав и не прав одновременно. Ведь вряд ли альфа сумеет простить Тэхену такое. Его мозг пропитан намджуновой ложью, которой он, к сожалению, верит, а омега, по факту, так нагло обманул его, и вероятность, что Чонгук захочет его слушать, очень мала. Тэхен долго скрывал свои чувства, долго молчал и отвергал. И из этого Чонгук будет делать выводы в первую очередь. Для Тэхена попытка всегда была пыткой. И терять ему ничего. Либо конкретно эта ею не окажется, либо станет последней в его жизни, смертельно отравляющей. Тэхену надо поговорить с Чонгуком, но к этому он еще не готов. Предпочтительным сейчас кажется отравлять свой организм самостоятельно, пока не кончится воздух, а уже потом Тэхен решит, нужен ли ему новый глоток или же лучше умереть вот так, в тишине и с бутылкой виски в руке. ㅡ Хосок-и, спасибо тебе за все, ㅡ выдавил из себя Тэхен, искренне мягко улыбаясь глазам напротив. Без него, пожалуй, омега жизни не представляет, и если с Чонгуком ничего не сложится, Хосок останется причиной держаться на плаву, ㅡ но тебе лучше уехать сейчас. Чимин, наверное, ждет тебя, поспеши, ㅡ мужчина проговорил максимально ласково, непринужденно, будто давал благословение своему сыну, и Хосок в мгновенье ока засветился счастьем: Тэхен не против их отношений, их брака. Чимин сказал, что пойдет на контакт. Да разве мог он представить лучшего исхода? Конечно, было бы в разы лучше, если бы и Тэхен обрел счастье с Чонгуком но, видимо, в этом заключается вселенский баланс: страдания одного через призму отражаются в счастье другого. И очень скоро они убедятся в этом снова, пока ничего не подозревая о том, куда повернет их судьба.