🌌🌌🌌
Сокджин сидит в оцепенении, молча смотря на белоснежное покрытие раковины, натертое до такой степени, что кипенно-белый тест на беременность сливается с ней, становясь едва различимым, и только две красные полоски отчетливо проступают поперек. Омега не верит своим глазам. Делать тесты на беременность стало привычным, он занимается этим всегда, после каждой течки, проведенной с альфой, чтобы просто в случае чего быть уверенным и знать наверняка, кто потенциальный отец ребенка. Пусть кандидатов никогда не было много, Джин привык все предусматривать и планировать наперед, так что даже после случайной связи он достанет полоску и сделает тест, чем потом будет гадать: был ли это альфа после единичной связи или все же Намджун. Но сейчас сомнений никаких нет. Прошлую ночь он провел с Намджуном, да и никого другого у него давно уже не было. Течка прекратилась резко наутро, а так у него тоже никогда не случалось, но не пришла тошнота; желание сделать тест возникло само собой. Сначала Сокджин обрадовался: у него будет ребенок! От любимого человека, который пообещал ему отношений, пообещал ему любви! Они бы вместе воспитали этого малыша, сделали бы из него достойного члена общества, хорошего человека. Они бы стали полноценной, счастливой семьей... Но иллюзии в один момент были рассеяны: Намджун мог обещать и обещал ему отношения. Но лишь их попытку. А обещать любовь и какие-то иные чувства нельзя, невозможно. Сокджин глупый, глупый идиот, и никому его ребенок не нужен. Как рассказать об этом альфе и стоит ли, у него ни малейшего представления. Конечно, очень хочется, но реакцию Намджуна предугадать невозможно от слова совсем. Он не из тех, кто строит семьи и обзаводится детьми, ему это не нужно. Но он же может принять ребенка, как наследника, который уж точно ему пригодится. Можно даже сказать, что он ему нужен. Тогда проблема заключается лишь в том, кому рожать этого ребенка. Сокджину. Человеку, к которому Намджун не питает ничего, кроме глубокого уважения. Извилистая линия омежьей жизни сейчас врезалась в две параллельные прямые, в две красные полоски, застряв между ними, и, кажется, остановится тут еще надолго. Джин всегда умел найти выход из ситуации, ведь его дорога бежала по чистому полю, где в любой момент можно куда-то свернуть, развернуться или просто уйти. Но тут, сейчас, у него вариантов совсем немного. Он заключен между двумя прямыми, которые не пересекутся никогда. Идти налево ㅡ рассказать все Намджуну, пасть в пропасть неизвестности и вечного страха за свое дитя, ㅡ или направо ㅡ утаить от него истину, порвать все связи и бежать, бежать к своему счастью. Конечно, есть еще вариант: перепрыгнуть обе линии, не обратить на них внимания ㅡ аборт, ㅡ но этого Сокджин точно не допустит. Каким бы черствым он ни был, детей он любит. А этого особенно: внутри него частичка самого дорогого ему человека, предмета его пожизненной любви и обожания, человека, который долгое время был всем и до сих пор им остается. Частичка Намджуна сейчас растет внутри него. Сокджин уже почти уверен, что, когда малыш родится, его он полюбит в разы сильнее, чем альфу. Но это будет потом. А сейчас ㅡ это сейчас, и пока его любовь к Намджуну превосходит все вокруг происходящее; она на первом месте. Именно потому он сидит здесь, в белоснежной ванной комнате огромного особняка, сжимает в руках хлипкую полоску теста с положительным результатом и тихо хнычет. От счастья. Ребенок... у него будет ребенок! Подумать только, какое это счастье, какой великий дар, какая снисходительность свыше ему за все его деяния! Джин безмерно благодарен Намджуну за такой подарок. И пусть он сулит мало хорошего, омега привык принимать от жизни все, что ему подвернется, принимать, как данное, и ребенок ㅡ не исключение. А даже большая радость для него. Дверь в ванную тихо приоткрывается, и Джин мигом вскидывает голову, машинально сжимая тест в кулаке. Намджун удивленно заламывает брови ㅡ непривычно видеть омегу сидящим на полу и поджавшим к себе колени ㅡ и делает несколько медленных, настороженных шагов к нему, вытягивая руку. Сокджин принимает ее и оказывается в стальных, неласковых объятиях; мужчина проводит губами по острой скуле и жадно вдыхает заметно ослабший по сравнению со вчерашней ночью аромат. ㅡ Что-то случилось? ㅡ как всегда с ярым подозрением спрашивает Намджун, и омегу впервые начинает трясти от страха в его руках: вроде лев, но не кусает, и лишь богу известно, что у него на уме. ㅡ Я... ㅡ Джин безмерно счастлив и несчастен одновременно; он сжимает тест в кулаке до хруста пальцев, чувствуя, как колени подкашиваются от сурового взгляда темно-карих глаз напротив, смотрящих в упор. Так строго, так желанно. Так горячо и страстно. ㅡ У тебя будет ребенок, ㅡ на одном дыхании выдает Сокджин, и те самые роскошные глаза увеличиваются в размерах раза в два, становясь округлыми, удивленными. За секунду Намджун хватает руками омегу за плечи и с усилием сжимает, отходит на пару шагов, треплет себя по золотисто-белым волосам, возвращается обратно, бросает грубый, жесткий взгляд, смягчает его и снова отходит, опираясь руками о раковину и тяжело дыша. В молчании он открывает ледяную воду, отчего железный кран вмиг потеет, и умывается с яростным рвением несколько раз, словно пытаясь смыть с себя все происходящее. Джин смотрит на него, едва ли сохраняя спокойствие и чувство равновесия; ему бы упасть сейчас и сквозь землю провалиться, лишь бы удрать от Намджуна как можно дальше. Несколько минут в ванной еще стоит гробовая тишина. Альфа, кажется, не дышит, все по-прежнему стоя облокотившись об раковину и закрыв кран. На татуированных руках проступили пульсирующие жилки, на лице ㅡ желваки; весь он натянут, словно струна, и напряжен. Мышцы играют на сильной спине и бедрах, он смотрит на свое отражение в зеркале и в раздражении только больше стискивает челюсти; Сокджин дрожит от страха, боясь издать хоть звук. ㅡ Давно? ㅡ более мягко, с вымученным спокойствием спрашивает Намджун, расслабив все тело и подойдя к омеге вплотную. Джин помотал головой и приглушенно пискнул, прикрыв глаза, когда мужчина коснулся его локтя и полностью обхватил его. ㅡ Наверное, всего сутки... я сам только что узнал... это, вероятнее всего... после течки, ㅡ «проведенной с тобой» остается несказанным, они оба это знают. А, значит, ребенок намджунов, и сомнений быть не может. Альфа сгребает дрожащего омегу в свои объятия и, поверхностно поцеловав, кладет голову ему на макушку, прерывисто, но глубоко дыша. ㅡ Это хорошо, ㅡ томно шепчет он, поглаживая худую спину. ㅡ Хорошо... не смей делать аборт. Рожай. Ты должен родить мне, ㅡ последнее слово звучит так устрашающе, что на миг Сокджин принимает идею о побеге всерьез. Если он родит, то... Намджуну? То есть он заберет ребенка под свою опеку, будет растить себе машину для убийств, и малыш может повторить судьбу Тэхена?! И у него не будет детства?! Джин знает, что рано рисовать ужасающие картины, но сознание как-то само собой выдает их. Ведь если это и есть план Намджуна, то как ему быть? Неужели придется бежать от него, куда глядят глаза? Неужели придется прятаться и всю жизнь жить в страхе, скрывать ребенка? Или все же стоит остаться с ним? Стоя вот так, в его теплых объятиях, в кольце сильных рук, прислонившись к широкой груди, слушать его глубокое, хриплое от курения дыхание, быть рядом только с ним и во всем его слушать, жить, как он скажет, как Сокджин и привык. И вместе воспитывать их общего ребенка. Конечно, омега не сможет убежать. Чисто физически ㅡ его любовь, привязанность, его зависимость не отпустит от Намджуна ни на шаг, а волнений о будущем ребенке не возникнет до тех пор, пока Джин будет рядом. Он не позволит Намджуну воспитать такого же, как он сам, использовать те же методы, какие использовал тэхенов отец, и портить ребенку жизнь. Их малыш будет расти в тепле и уюте, в любящей семье, пусть даже она будет неполной. А раз уж Намджун обещал Джину попробовать отношения, пусть выполняет. Брак, или ребенка омега будет растить в одиночестве, ㅡ таковы теперь его условия. Хватит бегать, прогибаться под ним и подчиняться; пора уже действовать самому. Джин почувствовал прилив силы и уверенности, а в себе он сомневаться не привык. ㅡ Я не стану рожать для т-тебя... я сделаю это, потому что сам того хочу, ㅡ старательно скрывая дрожь в голосе, Сокджин оттолкнул от себя альфу и отошел на пару шагов, говоря быстро, лаконично и довольно холодно. Он не осмелился поднять на него взгляд, но усмешку прочитать на губах мог безошибочно ㅡ Намджун хохотнул себе под нос и, выдохнув с легкой иронией, сократил расстояние между ними за долю секунды. ㅡ Послушай, ㅡ сказал он, взяв омегу за подбородок и сжав до тянущей боли, ㅡ не строй из себя героя, со мной это не прокатит. Продолжай делать, что говорят, будь умницей, и останешься жив, ㅡ так вот, как он заговорил. Вот как заговорил после всего, что Джин сделал для него! Да он просто мразь, самый настоящий монстр! И как только омегу угораздило влюбиться в него?! Он молчит, кивает, опускает взгляд ㅡ подчиняется. В другой день, когда эта новость чуть померкнет в глазах Намджуна, Сокджин напомнит ему о данном обещании, они заключат брак, и все у них станет нормально, хорошо. Все у них будет отлично. Намджун согласится на союз, чтобы стать ребенку законным опекуном и настоящим отцом, и, пусть не полюбит Джина, но будет с ним рядом. Будет носить кольцо на своем пальце и называть его своим мужем. Пусть спит с другими, пусть изменяет и не любит ㅡ Сокджин привык, ㅡ но у них будет ребенок и штампы в паспорте, а большего омега и желать не может. Больной, глупый, зависимый. Что еще любовь делает с людьми? Джин прекрасно осознает, на каком он дне, какое он ничтожество и как сильно влип, но делать с этим ему как-то ничего не хочется. С судьбой он смирился, а если она сулит всю жизнь провести в неласковых объятиях любимого, то почему бы и нет? Когда он родит, что-то может измениться, но пока, произнеся свои слова вслух, он теряет в них уверенность: внутри они значат одно, но когда их слышит Намджун, ㅡ совсем другое. А значит пока ему надо оставаться под его крылом, с ним рядом. В его неласковых объятиях. ㅡ Если ты собираешься напомнить мне о моем обещании, то не стоит, ㅡ начал Намджун, подойдя к омеге и обняв за талию. ㅡ Я все помню. И все тебе дам, что смогу, ㅡ он наклонился и поцеловал его в губы, осторожно, но без капли нежности, фальшиво. И Сокджин понимает, что так будет всегда. ㅡ Но для того и тебе нужно выполнить свое: быть со мной. Ты помнишь? ㅡ конечно, он помнит. Вот уже более десяти лет омега доказывает свою верность. И будет доказывать еще сто, но ничего, кроме уважения и дружеского секса, не получит. Разве что парочку младенцев на свою шею, если остальных наследников Намджун откажется принимать. Омега молча ему кивнул и всем своим видом показал, что разговор продолжать не хочет; но альфа настойчив: он давит, напирает, целует грубо и собственнически, берет его под бедра и сажает на раковину, рывком раздвигая стройные ноги. Рычит, скалится: это тело ему не перестает нравится, его хочется трахать до посинения, а теперь еще и кончать внутрь, понимая, что новых последствий ближайшие девять месяцев не будет. И, чувствуя его настроение, Сокджин начинает нешуточно бояться: Намджун так и убить его может, а если еще и гон выпадет на период беременности (а он выпадет), то точно беда. Но ему остается лишь смириться; в конце концов, он никогда не был против различных грубостей и долгого процесса, энергия и мощь Намджуна его всегда привлекали, а силы иссякали одновременно с его. Обняв альфу за шею, Джин позволил стянуть с себя тонкий свитер и спуститься грубыми поцелуями-укусами к низу живота, зубами расстегивая ширинку джинсов и ловко управляясь в дальнейшем: через секунду омега был практически обнажен. Оскал, холодная ухмылка и жгучие искорки мелькнули в суровых глазах, и Джин оказался повернут к альфе спиной, низко нагнутый грудью к раковине. Больно и не возбуждающе, сейчас ему не хочется этого совсем, но Намджуну не объяснишь. Продолжая прелюдию, альфа с тихим рыком гладит ягодицы, изредка шлепая, и спускает чужие боксеры до колена, вцепляясь пальцами в нежную кожу и проникая одним внутрь практически на сухую, вызывая протяжный болезненный крик. Смазку они никогда не использовали ㅡ у Джина всегда было предостаточно, но не сейчас, когда с ним фактически все вытворяют насильно. Второй палец проникает очень туго, и омеге кажется, что он вот-вот разорвется надвое; сухая плоть внутри него движется резво и совсем неприятно, горло саднит от крика. А Намджуну нравится, он наслаждается ㅡ если Сокджин ослушается его, с ним и не такое будет. Страдания и муки прерывает телефонный звонок: спокойная, нежная мелодия непопулярного исполнителя, но довольно талантливого, у которого явно будет большое будущее. И не теряя ни секунды, Намджун отвечает: это Чонгук, только на нем мелодия отлична от других, и заставлять его ждать нельзя ни в коем случае. ㅡ Намджун... ㅡ голос звучит так жалобно и слабо, будто его обладателя сильно оттрахали и избили, а потом выбросили на трассе. Чонгук сломлен, он говорил с Тэхеном ㅡ Намджун понимает это сразу. ㅡ Мы можем...? ㅡ Сейчас? ㅡ не дожидаясь конца фразы, выпаливает альфа и поджимает губы, понимая, что мог выдать себя. Но глупенький Чонгук, оглушенный неимоверным горем, ничего не соображает и продолжает тихо всхлипывать в трубку, будто кивая. ㅡ Чонгук-и... ㅡ как бы извиняясь за свою резкость, тянет Намджун как можно нежнее, но в голосе все равно остаются напряженные нотки: у него своих забот полно, да еще и задница симпатичная перед глазами маячит, ну вот совсем не до Чонгука ему сейчас. ㅡ Через полчаса подъезжай. Я скину тебе адрес. Намджун сразу же кладет трубку. Несмотря на внеплановую беременность, на свое мучительное возбуждение и симпатичный зад, он понимает, что этот момент упустить нельзя никак. Пришел час расплаты. Час, который Намджун ждал так долго, целых десять лет, сидя за решеткой, в проклятой неволе. Час, когда он вознесется над этим городом и свергнет короля каменных джунглей, когда вернет себе свой престол и станет законным его обладателем. Час, когда все станет на свои места, Намджун обретет былую власть и уважение. Час его мести и возмездия. Его расплаты за прошлое. Наскоро натянув на ничего не понимающего омегу одежду, он что-то посмотрел в телефоне, видимо, время, и бросил на Джина полный надежды и еще какого-то непонятного чувства взгляд. Будто бы ирония, легкая радость, предвкушение. Какое-то страшное, животное чувство, очень пугающее. Обычно, когда люди смотрят вот так, они напоминают больных психов-убийц, одержимых, жаждущих чего-то своего. Этот взгляд... ни с чем его не спутаешь. Он несет ужас, страх, холод, безумное биение сердца и... смерть. Намджун плотнее встал к дрожащему от страха омеге и ласково провел кончиками пальцев по его скуле, вызывая легкое дуновение ветра своим движением, разнося мягкий, нежный аромат омеги, ставший едва ли сильнее, чем обычно. Первый признак беременности, который не знающий человек не заметит, а знающий игнорировать уже не сможет ㅡ эта примесь зарождающейся жизни в запахе сводит альфу с ума, подгоняемая грядущими событиями. Уже через несколько часов страдания Намджуна закончатся, и наступит долгожданная победа, власть. Он готов как никогда и с нетерпением ждет. Сокджин ㅡ смиренно стоит рядом и боится. ㅡ Подготовь мой пистолет и иди в гараж. Я буду ждать тебя там через пять минут, ㅡ тихо прошептал альфа, опаляя горячим дыханием хрящ омежьего уха, и будто бы растворился в воздухе, бесшумно покинув ванную комнату. Двигаясь с грацией кошки, Намджун спустился по лестнице на первый этаж за несколько секунд, и все, что услышал Джин ㅡ негромкий хлопок входной двери. Сдерживая внутри животный крик, омега попятился назад, закрывая лицо руками. Его разрывало изнутри чувство справедливости и страха. Страха за Тэхена, за Чонгука, за их жизни и судьбу. А еще чувство неугасаемой, разрушающей любви, скручивающей его тело и внутренности. Намджун обещал быть с ним и от обещания не отказался. Намджун обещал быть рядом и будет, остался лишь последний шаг... Просеменив из ванной через огромную спальню в темный кабинет альфы, Джин на мгновенье замер на его пороге, разглядывая погруженный во мрак интерьер: мебель из цельного темного дуба, дорогие, черно-белые панно на обоях, картины малоизвестных художников и ниспадающие с французских окон бархатные портьеры. Так изысканно, с утонченным вкусом знающего человека, но вовсе не уютно, чересчур наворочено, холодно, броско. Атмосфера, царившая в этой комнате, всегда отпугивала Сокджина и привлекала Намджуна, доказывая, что они совсем разные, из разных миров, но тем не менее что-то в самом мужчине так притягивало омегу, что он даже сейчас ради него идет за смертью. И что самое страшное ㅡ не своей, а чьей-то чужой. Ровным, медленным шагом подойдя к главному столу, Сокджин присел на корточки и достал из второго ящика атласную черную ткань, в какую был завернут небольшой, но довольно тяжелый пистолет. В оружии Джин не смыслил, но на вид он выглядел устрашающе и дорого, а Намджун всегда говорил, что именно этот пистолет ㅡ лучшее, что придумали люди. На его счету не одна смерть, в его обойме заключена не одна душа, и сегодня она пополнится новой, свежей, молодой. Пуля будет облита его кровью, плоть разорвана ей, сердце смертельно пробито. А сам ствол заберет себе душу и на веки вечные заточит ее в своем омуте страданий. Джин уже чувствует запах крови, слышит крики ужаса и неверия, слышит, как плачет Тэхен, видит его слезы. Но вместе с тем слышит плач новорожденного младенца, видит его маленькие, хрустальные слезки и ослепительную радостную улыбку Намджуна, внимает его словам благодарности и счастья, отдается его теплым объятиям, сжимая в руках хрупкое, миниатюрное тельце. И, заворачивая пистолет обратно в ткань, поднимается на ноги и сбегает из кабинета вниз, ураганом проносясь по лестнице, открывает дверь в гараж и прыгает в заведенный вейрон, негромко хлопая за собой дверью. Машина срывается с места, пролетая в раскрытые ворота, и мчит по темной узкой полосе, с одной стороны окруженной соснами, с другой ㅡ богатыми особняками. Они выехали на охоту. И добычей их станет Чон Чонгук.🌌🌌🌌
ㅡ Чи... Мин! ㅡ перекатившись через спину лежащего на кровати альфы, Хосок в очередной раз сделал попытку привлечения его внимания, но когда он упал рядом с ним, смотря с полными надежды глазами, альфа и бровью не повел, сосредоточенно глядя в ноутбук. ㅡ Я вообще-то здесь! ㅡ снова напомнил о себе Хосок, куснув старшего за плечо, и обиженно промычал, не дождавшись никакой реакции. ㅡ Хо, ㅡ спустя минуту позвал его Чимин, но взгляд от экрана так и не оторвал, ㅡ у нас свадьба через месяц, надо уже определиться со всем. Потом сам же мне будешь жаловаться, что мы не успели забронировать ресторан, ㅡ чуть отодвинув от себя ноутбук, Чимин отложил в сторону очки и с легкой суровостью, но мягким взглядом посмотрел на лежащего на спине омегу. Его щеки трескались от улыбки, красные отросшие волосы с черными корнями образовали лучи вокруг головы, делая ее похожей на солнце, и маленькие глазки-щелочки так задорно глядели в ответ, что Чимин не сдержался и тоже заулыбался, хватая омегу за талию. Он навис сверху, беспощадно щекоча его и слушая заливистый звонкий смех, ловко уворачиваясь от летающих рук и ног и умело удерживая худое тельце под собой. Не намереваясь сдаваться, Хосоку удалось нанести ответный удар ㅡ укусить альфу за палец, ㅡ но он будто и не почувствовал, только усиливая атаки и сдерживая одной рукой оба чужих запястья. ㅡ Ах, все! Все! Сдаюсь! ㅡ хохоча, прокричал омега, и силы его иссякли. Он глубоко выдохнул, наполнив легкие и приподняв грудь, открыл глаза и пискнул от неожиданности, увидев перед собой лицо альфы и ощутив собственные раздвинутые ноги. Чимин впился в мягкие губы нежным поцелуем, настойчиво раздвигая их, и начал водить по телу руками, не щекоча, а приятно поглаживая, терзая возбуждающиеся нервные окончания, задевая выступающие ребра и едва ли касаясь крупных шрамов. Хосок выгнулся под ним дугой и обвил руками шею и ногами талию, прижимаясь к альфе как можно ближе, всеми фибрами души стараясь почувствовать пьянящую близость. Почувствовав, как он начал дрожать, Чимин отстранился с громким чмоком и присел на колени, за руку поднимая омегу за собой. ㅡ Давай выберем ресторан, ㅡ продолжал он настаивать, будто бы ему это было важнее, чем самому омеге, хотя в последние часы так стало казаться обоим. Сегодня весь день они только этим и занимались. Обзвонили десятки ресторанов и пабов, зашли на сайты кабаков и кафе, даже узнали про открытые летние веранды. Но самые красивые и притягательные были либо заняты, либо слишком далеко и неудобно расположены; остальные же имели совсем скудное меню или интерьер, славились плохими отзывами или просто отказывались закрывать ресторан полностью для маленького банкета, несмотря на предложенную высокую цену. В общем-то, из просмотренной сотни Хосока не устраивал ни один, и к вечеру он сдался, решив немного расслабиться и пошалить с любимым, занявшись кое-чем более приятным, однако Чимин от ноутбука отходить так и не хотел, несмотря на то, что время подходило к половине двенадцатого. ㅡ Почему ты не хочешь просто пойти в клуб и посидеть там? По-моему, у нас не так много родственников и гостей, а если точнее, только Тэхен и Чонгук, ㅡ тихо проговорил Хосок, поглаживая шелковые волосы Чимина, и тот устало выдохнул, опустив взгляд. ㅡ Ты прав, но... я думал, ты хочешь, чтобы все было красиво, как полагается. С рестораном, цветами, лимузином, шторами определенного цвета... ㅡ Чимин, ㅡ остановил его омега, приложив указательный палец к налитым кровью губам, ㅡ хочу, но ты же сам понимаешь, что не в этой жизни. Не суждено нам иметь пышный стол и сотню гостей, фонтан шоколада и шампанского... Но ведь это не так важно. Важно, что мы будем вместе навсегда, наши отношения станут узаконенными. А на остальное мне глубоко все равно; главное ㅡ ты рядом, ㅡ Хосок взял их левые руки и переплел пальцы, чтобы Чимин почувствовал кожей холодный металл заветного кольца, к которому скоро присоединится еще одно, более ценное, более дорогое ㅡ обручальное. Тонкая полоска белого золота ляжет рядом с не менее элегантным кольцом с большим бриллиантом, тоже из платины. Хосок будет носить их оба с гордостью, показывая всем, что занят, и это будет греть его сердце. Их кольца правда что-то волшебное. Даже продавец в ювелирном завистливо глядел им вслед, когда пара покидала магазин. Два тонких, изящных кольца из блестящего белого золота, с миниатюрной гравировкой, выполненной аккуратным почерком: знак бесконечности и дата их первой встречи. Она внутри кольца, так что ее не видно, но они специально заказали так, чтобы никто не видел, но они сами будут знать, что их кольца ㅡ не просто знак того, что они обручены. Это нечто большее, это символ союза, заключенного на небесах. Хосоку уже не терпится одеть его на Чимина и надеть самому это прекрасное украшение, он ждет этой даты, как ничего не ждал в этой жизни, и уже знает, что этот день изменит его навсегда. Все станет спокойнее, определеннее и понятнее. Они будут жить вместе, бок-о-бок, всегда рядом друг с другом и ждать появления на свет своего малыша. Хосок еще не рассказал, но сделает это. Перед свадьбой или прямо после регистрации, когда они поставят подписи, ㅡ он еще не решил. Но точно сделает. Хотя в душе еще присутствует страх, что Чимин отвергнет и разорвет свидетельство о заключении брака прямо в Загсе, при всех. Но нет, этому не бывать. У них вообще все будет хорошо. Они слишком много терпели и достаточно пережили, что заслужили уже спокойствие и мирную жизнь. С каждым днем у Хосока растет уверенность в каждом последующем и в Чимине тоже, а желание рассказать ему о ребенке только усиливается. Альфа, хоть еще и не замужем, показывает себя достойным, заботливым партнером, и Хосок знает, что отцом он будет таким же. Да, может, им еще рано становиться родителями, но медовый месяц они провести успеют, а потом могут в любое время приглашать няню и проводить время наедине друг с другом, если будут скучать, но Хосок думает, что к ребенку они быстро привяжутся и оставить его с чужим человеком не смогут. Хосок искренне верит, что все будет замечательно. И его веры ничто у него не отнимет. Так ему казалось до следующей минуты. Уже лежа под Чимином, целуя его и почти сняв с себя футболку, он услышал вибрацию телефона и расстроенно проскулил, когда альфа, извинившись, отстранился, сказав, что это Чонгук и обязательно надо ответить. ㅡ Да. Что-то срочное? Мы немного заняты, ㅡ с плохо скрытым нетерпением в голосе почти прорычал в трубку Чимин, смотря на Хосока, покусывая губу и хитро улыбаясь; омега же опустил взгляд и положил ладони альфе на грудь, внимательно прислушиваясь и вытянув шею; ему показалось, что он слышал свое имя. Несколько секунд Чонгук молчал, было слышно лишь его тяжелое дыхание; Чимин велел Хосоку ждать и быстро слез с него, отползая на край кровати и упираясь локтями в колени. Альфа дышал тяжело, сбивчиво, плохо скрываемая дрожь в его голосе грозилась смениться потоком слез; Хосок увидел, как на спине Чимина играют мышцы под белой футболкой, он сжал свободную ладонь в кулак, отчего проступили сизые вены, и сдвинул брови к переносице. ㅡ Чонгук, хочешь я... ㅡ начал было говорить он, но звонок уже был завершен, и альфа тихо выругался себе под нос. ㅡ Что такое? ㅡ Хосок оказался рядом через секунду, встав позади старшего на колени и массируя напряженные плечи. Чимин отложил телефон на прикроватную тумбу и спрятал лицо в ладони, выдыхая и несколько раз отрезвляюще ударяя себя по щекам. ㅡ Чонгук попросил тебя поехать к Тэхену, у них снова что-то случилось, ㅡ стараясь говорить понятно и спокойно, Чимин едва ли сдерживал внутри собственный страх. Что-то тут явно не чисто, и предчувствие у него нехорошее, так еще и Чонгук не хочет обсуждать это с ним, своим лучшим другом! ㅡ А куда он сам делся? ㅡ Хосок остановил массаж и сел рядом с альфой, поджав к себе одно колено и взявшись за чужое бедро. В голове противно зашумело и перед глазами начало плыть: худшие подозрения начинали сбываться. ㅡ Сказал, что поедет побухать с Намджуном, ㅡ уже не скрывая своей обиды, прыснул Чимин и моментом послал все к чертям: раз Чонгук самый умный и сам знает, как решать свои проблемы, он вообще не будет беспокоиться. Если Намджун понимает его лучше, пусть к нему и едет, и плевать, что в Чимине говорит его верность. Хотя как бы ни пытался он убедить себя, тревога и волнение нарастали с каждой секундой. ㅡ Как с Намджуном... сейчас?! ㅡ и тут Хосок понял, что держать все в тайне бессмысленно. Рассказ Тэхена прокрутился в голове на быстрой скорости, анализ происходящего в его голове начался сам собой: Намджун, вышедший из тюрьмы и жаждущий мести больше всего на свете; Тэхен, виновный в этом и влюбившийся в Чонгука; Чонгук! Чонгук ㅡ случайная жертва, ни в чем не повинный человек, оказавшийся не в то время не в том месте и по совместительству являющийся всем в тэхеновой жизни. О чем, конечно, знает Намджун! ㅡ Он убьет его! ㅡ крикнул Хосок в пустоту и замер, обняв себя обеими руками и дрожа от страха. Ну конечно, как он раньше мог не догадаться! Вероятнее всего, Намджун только и общался с Чонгуком ради его же доверия, чтобы он в такой ситуации первым делом побежал к нему! Чтобы быть к нему ближе некуда. Чтобы... убить. Убить и отомстить Тэхену, лишив омегу всего самого важного в жизни в лице одного человека. Хосок почувствовал пробегающий по телу озноб: если бы Намджун знал о нем, он бы и по его душу пришел. Но сейчас ведь важно не это ㅡ сейчас важен Чонгук! Чонгук, который сам едет в лапы врагу, сам встает под пулю! ㅡ Боже мой, Чимин! Чимин, он убьет его! ㅡ игнорируя все поступающие вопросы альфы, истерил Хосок, поджав к себе обе ноги и покачиваясь из стороны в сторону. Самые страшные картины в его сознании уже всплыли, а понимание настигло его полностью: это и было планом Намджуна, когда он узнал о чувствах между Тэхеном и Чонгуком. Это было прямо у них всех под носом, но никто, не зная всех деталей, не мог и предположить такого! ㅡ Кто кого убьет?! Хосок, ты можешь объяснить нормально! ㅡ Чимин был готов ударить его по щеке, лишь бы привести в чувства, ведь наблюдать такую картину ㅡ любимого человека в прострации ㅡ было весьма страшно. Но, совладав с собой, Хосок взглянул на него, и в глазах его плясали искорки: он готов был выложить все непременно. ㅡ Намджун ㅡ главный враг Тэхена. Десять лет назад что-то случилось у них, и Намджун попал в тюрьму, а теперь жаждет мести. Он знает о Чонгуке, об их чувствах, обо всем. Он убьет Чонгука, чтобы сделать Тэхену больно! ㅡ почти на одном дыхании проговорил Хосок, вцепившись руками в плечи альфы. Удивительно, но он вовсе не хотел плакать, а был преисполнен решимости действовать. Правда, понятия не имел как. Сотня мыслей в его голове не давала покоя и думать здраво, так что, почувствовав, как легко он может сдаться и проиграть, он снова начал безумно дрожать. Секунды хватило Чимину, чтобы понять все, о чем говорит его мальчик. Оглянувшись назад, он понял, как был глуп. Конечно, все так и было! Намджун искусный пикапер, он заманивал Чонгука в свои сети непонятно для чего, а теперь Чимин видел всю картину. И она была вполне логичной. Зная о том, как дорог Чонгук Тэхену, логично было предположить, что, лишившись его, омега умрет не физически, но морально, а такая смерть даже страшнее и приносит больше удовлетворения. И так же быстро можно сообразить, что подпустив Чонгука ближе к себе, его легко будет контролировать и в любой удобный момент пустить пулю ему в лоб, а он даже ничего не поймет. Тэхен страдает, Намджун ㅡ счастлив. Все слишком элементарно! Чимин жалеет, что не догадался раньше. А ведь мог! Мог, и запросто! Намджун вел себя крайне подозрительно, всегда был как-то невзначай рядом, будто бы тенью, призраком за чонгуковой спиной. Как-то быстро он смог достичь расположения такого недоверчивого человека, как Чонгук, и стать с ним крайне близким, хотя вовсе непонятно, зачем: о том, что он информатор, никто не знал, да и с момента работы на Тэхена Чонгуку пришлось завязать с этим. А еще он альфа, хоть и пассив, но все же ㅡ эротические цели тоже отпадают сами собой. Чимин мог бы догадаться, что в эту историю замешан кто-то третий, а никого, кроме Тэхена, в ближайшем окружении Чонгука не было. Но будучи переполненным ненавистью к омеге из-за Хосока и глупой ревности, Чимин бы и в жизнь не подумал подойти к Тэхену и поговорить об этом. Да, он проебался, но сейчас уже поздно. Надо думать, как остановить ситуацию, выиграть время, которого у них чертовски мало. Тэхен неизвестно где, вряд ли подозревает, что Чонгук с Намджуном и уж тем более не думает, что альфа станет младшего убивать. Тэхен уверен, что Чонгук ему нужен, так как владеет огромными запасами информации и компроматов на каждого в этом городе, а значит, найти и предупредить его просто необходимо. Куда поехал Чонгук ㅡ тоже большая загадка. Вряд ли Намджун назначил бы ему встречу в «N2O», слишком тяжело спрятать холодное тело среди огромной толпы. Ну и конечно, пытаться звонить и отговаривать Чонгука бессмысленно ㅡ глупее плана быть не может. Так что мыслить надо трезво, но быстро. Как можно быстрее. ㅡ Звони Тэхену. Звони немедленно и спроси, где Намджун мог назначить встречу, ㅡ без лишних вопросов, Хосок кивнул и потянулся за телефоном. Пожалуй, это тот самый момент, когда он без раздумий доверит все Чимину. Почему-то так ему кажется правильнее. Возможно, потому, что его собственный мозг сковал страх, и он не может мыслить здраво. Тэхен не хотел отвечать добрых минуты две. Гудки казались бесконечными, а тишина в комнате ㅡ сводящей с ума. Чимин, поджав губы, смотрел на крутящегося возле окна омегу, от нервов снующего туда-сюда и тихо молящегося себе под нос, чтобы Тэхен, наконец, уже взял трубку. Когда он все же поднял ее, Хосок замер, выдавливая из себя хриплое «Тэ-Тэ», и это все, на что он был способен. Теряясь, что и как сказать, что нужно и что нет, он вообще окончательно запутался и чуть было не заплакал, но Чимин, в два коротких шага убрав расстояние между ними, забрал телефон и прижал дрожащего омегу к себе, говоря холодным, суровым, приказным тоном. Так спокойно и ясно, что любой бы понял и приступил к действию без всякой паники. ㅡ Тэхен, это Чимин, ㅡ начал альфа в официальном тоне, обращаясь вежливо, но с кроющейся властностью в голосе. ㅡ Чонгук сейчас направляется к Намджуну, и скорее всего это станет его последней с кем-либо встречей, если мы не вмешаемся. Где Намджун мог назначить свидание? Где он обычно это делает? ㅡ под конец своей речи, Чимин уже тоже едва ли сдерживал страх и тревогу, но старался держаться из последних сил, понимая, что в его руках слабенький Хосок, а еще Тэхен, который тоже как ни крути омега, и его надо взять под защиту. ㅡ С-старый автосервис... на границе города... т-там, на *** проезде, ㅡ договаривать было не нужно: Чимин понял, о каком месте идет речь. Автосервис этот закрылся относительно недавно, лет пять назад, когда они с Чонгуком только вышли на дороги. ㅡ Чимин... о-он... с ним все будет хорошо? ㅡ Тэхен тихо заплакал прямо в трубку, и альфа не сдержал взволнованного вдоха. Он не знал, что ответить, не знал. Потому что сам не представлял, что их всех ждет. ㅡ Я обещаю, что он будет жив, ㅡ но такое обещание Чимин мог и даже обязан был дать. Прежде всего самому себе. Потом уже для успокоения Тэхена. Ведь если Чонгук умрет, себе он этого не простит. Они выросли вместе, Чимин наблюдал за его становлением, как человека, и просто не вынесет, если осознание, что в этот раз он не защитил своего младшенького, настигнет его. ㅡ Тэхен, ㅡ спустя секунды раздумий продолжил он, не дав слезе скатиться из глаза, ㅡ успокойся и скажи, где ты. Я пришлю к тебе Хосока, ㅡ голос его снова звучал ровно, холодно, и только Чонгук, который знает его более декады, смог бы услышать в этом голосе тщательно замаскированное волнение. Тэхен сказал, что находится на пути домой, но приедет в центр, на квартиру Хосока, чтобы быть ближе к Чимину, если вдруг понадобится помощь. Альфа возражать не стал и, поблагодарив, отключил телефон, поцеловав красную макушку с отросшими черными корнями. Хосоку, слушавшему спокойные речи Чимина, удалось немного унять слезы, и сейчас он смотрел на альфу с такой безграничной теплотой и надеждой, что старший только это этого взгляда почувствовал прилив сил. На нем сейчас это маленькое чудо, его сокровище, и его почти отец, очень сильный, но нуждающийся в помощи. И на нем Чонгук. Его Чонгук, за которого он жизнь отдаст, которого сейчас необходимо спасти. На Чимине огромная ответственность, тяжкая ноша, но ничего из этого он не боится, пока эти блестящие маленькие глазки-бусинки смотрят на него, а розовые губки ласково шепчут: «люблю». ㅡ Хосок-и, малыш. Я вызову тебе такси, поезжай на свою квартиру. Там тебя будет ждать Тэхен. И, пожалуйста, не делайте глупостей. Сидите там, никуда не ходите. Ты все, что у меня есть, и я не могу тебя потерять, ㅡ Чимин присел перед ним на корточки и закутал в одеяло своих объятий, поочередно целуя влажные щеки, а после ㅡ утягивая сладкие, мягкие губы в недолгий, тягучий поцелуй. Хосок закивал и крепко обнял альфу в ответ, хотя оба они понимали, что никто в квартире сидеть не останется.🌌🌌🌌
Липкий холод ночи обдал влажные щеки и загорелую кожу обнаженных рук, когда альфа вышел из машины. Он поморщился, оборачиваясь по сторонам, и шмыгнул носом, окончательно уже останавливая слезы. Заблокировав двери авто, Чонгук сделал несколько шагов к невысокому одноэтажному зданию, освещенному желтоватым светом старого фонаря, и еще раз огляделся вокруг, но хоть глаз выколи ㅡ темень кромешная, не видно ничего дальше носа. Только ветер завывает под дырявой крышей, колышет листья невидимых в ночи деревьев и носится туда-сюда, заставляя бронзовую кожу покрываться мурашками. Чонгук вернулся к машине и, открыв дверь, быстро натянул кожаную куртку, растирая замерзшие плечи. Вот и август почти закончился, близится осень. А еще недавно, казалось, начиналось лето, начиналось что-то, что стало маленькой жизнью, уложившись в короткие три месяца. Начиналась по-настоящему чонгукова жизнь. Началась и почти тут же закончилась. Как иронично, что Намджун настолько точно предсказал его судьбу. Тэхен правда пришел к нему с извинениями, разыгрывая театр одного актера, плакал, придумал какую-то нелепую историю, делая из себя пострадавшего и давя на жалость. Так еще и посмел Намджуна приплести! Намджуна, человека, который стал Чонгуку так близок, так дорог! И он посмел впутать его в свою грязную, лживую историю?! Чонгук больше чем уверен, что все это в нем говорила ревность и желание обладать альфой полностью. Тэхен алчный, лживый собственник, и если что-то идет не по его плану, он начинает капризничать, словно ребенок, и добивается этого всеми способами. Но Чонгука ему не получить снова, как бы альфа сам в душе этого ни желал. Он больше не купится на эти уловки, на слезы и на умелую игру. Его самолюбие и гордость были тяжко задеты, а сердце ㅡ разбито на тысячи осколков, больно вонзившихся в грудь. Чонгук знает, что уже никогда не склеит его, никогда не вернется он былой, веселый и беззаботный, потому что кроме Тэхена никто ему не нужен, но он смирился. Пытается смириться. Потому он и здесь ㅡ знает же, что Намджун поможет и утешит. Стоя среди круга из фонарного света и продолжая оглядываться по сторонам, Чонгук заметил тень, кроющуюся за углом старого автосервиса. Причем тень очень ему напомнила нос машины ㅡ закругленная, с плавным подъемом капота. Кому принадлежала эта машина, сомнений не было ㅡ хозяин появился из-за угла практически сразу же, как Чонгук бросил туда взгляд. Намджун шел не спеша, развалисто, небрежно поглядывая куда-то в сторону и покуривая сигарету. Он был точно модель на подиуме ㅡ невозмутимый, сохранял лицо и был бесстрастным, холодным, а еще ㅡ безумно привлекательным. Даже в такой его походке есть свой шарм, чувствовалась сила. Темно-карие брюки обтягивали накачанные бедра и свободно сидели на стройных икрах, свитер нежного кремового оттенка подчеркивал все достоинства крепкого мужского торса и рук, прятал в себе шею наполовину, но даже так были заметны кончики татуировок. Подтяжки под тон брюк зрительно вытягивали и без того высокую фигуру, делая ее стройнее, а черная круглая шляпа прятала броский, чуткий взгляд; глаза альфы были полны какого-то непонятного чувства азарта, победы и желания, они блестели, в них плясали искры. С ног до головы Намджун был прекрасен и источал животную силу, способную подчинить всех вокруг, в радиусе километра. ㅡ Намджун... ㅡ Чонгук произнес это таким тоном, что, казалось, готов был броситься к нему на шею, да он бы и бросился, если бы не вскинутая рука. Альфа поднял шляпу, чтобы полностью было видно его лицо и сам он мог разглядеть человека перед собой, выбросил сигарету изящным движением руки и выпустил последний клуб дыма высоко в небо, напуская какую-то счастливо-ироничную усмешку. ㅡ Так много убежало за десять лет. Даже не думал, что мир способен настолько сильно измениться, ㅡ окинув тем самым небрежным взглядом, Намджун начал говорить отстраненно, тихо, но так, что его без труда можно было услышать. Чонгук чуть склонил голову вбок, не понимая, о чем идет речь, но Намджун снова остановил его, прикладывая указательный палец к своим губам и предупреждая все грядущие расспросы. С удивлением Чонгук заметил, что на нем еще и коричневые кожаные перчатки. ㅡ Если честно, я думал, что ты умнее и обо всем догадаешься, но, видимо, ты глуп, как и все. А может, оно и к лучшему, ㅡ он засмеялся. Так засмеялся, что кровь в жилах Чонгука застыла. Хоть он ничего не понимал, холод и страх прокатились по нему оглушающей волной, и все тело застыло, будто ноги запали в зыбучие пески. ㅡ Намджун, что... ㅡ хотел было спросить он, пока альфа снова взял перерыв в своей речи и смотрел на заброшенный автосервис слева от себя. Губы Чонгука тоже застыли, когда старший опять прислонил палец к своим собственным, заставляя молчать одним своим видом. Секунды еще он разглядывал здание, а после резко, будто безумный, повернулся к нему. ㅡ Чонгук, не кажется ли тебе странным, что Тэхен, когда рассказал тебе все, ㅡ а я уверен, что он рассказал, ㅡ упоминал о моем заключении? В тюрьме, ㅡ Намджун вопросительно глянул на него, поджав губы, и Чонгук, опустив голову, глубоко задумался. ㅡ Откуда он мог знать это, если мы не знакомы? Никогда с ним не виделись, а? И тут Чонгук очень медленно, но верно начал все осознавать. Мир снова встал с головы на ноги, в привычное положение, как был перевернут после того дня, когда Тэхен сказал ему, что не любит. В сознание проникали отрывки разговоров, встреч, вечеринок и прочего, что он успел пережить, но главным образом всплыл вечер в клубе, когда он и Намджун впервые встретились после гонки. Тогда альфа сказал, что десять лет его не было, что он сидел в тюрьме за другого человека, что кое-кто крупно подставил его. И этот кое-кто был Тэхен. Ведь он буквально пару часов назад рассказал Чонгуку, что Намджун... Намджун вышел из тюрьмы и вернулся к нему с местью за прошлое. Речь Тэхена не совсем четко стояла у Чонгука в голове, ведь он почти не слушал его, оглушенный появлением этого человека среди ночи в своем доме. Как-то не укладывалось это в мозгу, да и Тэхен так лопотал, глотая половину и заливаясь слезами, что понять его было трудно. Но пазл, как ни крути, складываться начал: Тэхен рассказал ему правду. Он не соврал про Намджуна и не выдумал эту историю, а значит, возможно, и не врал, о своих чувствах... Ну конечно, как Чонгук мог не понять! Как мог не вспомнить того разговора на первой встрече с Намджуном, холодное и отреченное поведение Тэхена, когда знакомил его с альфой. Как он мог не сложить два и два! Ведь все было бы просто и стало бы понятно, когда омега объяснил, но Чонгук... да будь он проклят! Пьяный, он настолько уверен в себе, что не слушает никого и не видит ничего вокруг. Но теперь это уже в прошлом. Теперь надо спешить к Тэхену и заново выяснить с ним все, надо признаться! Надо услышать признание от него, что он все еще любит Чонгука! ㅡ Как же я... ㅡ лишь прохрипел себе под нос озаренный истиной Чонгук и, выдохнув, расплылся в невеселой улыбке, поднимая глаза на разъяренного Намджуна. То чувство, что было в его глазах, разыгралось еще сильнее, еще яростнее, и имя ему ㅡ гнев, и теперь Чонгук отчетливо это видит. ㅡ За десять лет многое убежало, и если бы не один человек, я бы потерял все, что имел, хотя упустил довольно многое, ㅡ начал вслух рассуждать Намджун, и слова его звучали как-то по-особенному колко; Чонгук готовился к худшему. ㅡ Эта сучка Ким Тэхен... отнял все! ㅡ усмешка. Наполненная ядом, ненавистью и лютой, искренней яростью. ㅡ Но ничего. Я тоже лишу его всего. Одним выстрелом, ㅡ медленно альфа завел руку за себя и достал из-за пояса пистолет. Оружие издало оглушительно громкий щелчок перезарядки, и было готово к бою; дуло его, смертельно опасно сверкнув в тусклом свете фонаря, направилось в сторону Чонгука. ㅡ В тебя. Ровное дыхание набатом звучало в голове, слова Тэхена, его голос крутились как на заевшей пластинке. Чонгук, опустив плечи, смотрел в никуда, прямо перед собой, казалось, на Намджуна, но не видел ни его, ни чего-либо вокруг. Тэхен не врал. Никогда не врал. Он на самом деле любит его, Чонгука, и все его слова были чистой правдой. Он рассказал ему все, потому что чувствовал вину, потому что понял, что не может его, Чонгука, потерять, не может отдать в лапы Намджуна. И на фоне всего этого меркнет тот факт, что Тэхен изначально не рассказал ему своей цели и так долго скрывал правду. Ведь главное ㅡ он не врал. И он все еще любит Чонгука, всегда любил. А значит, потери его не вынесет. ㅡ Но... Намджун, я-я... не понимаю... мы... не трожь его. Мы же друзья... я люблю его и не могу допустить его страданий... он... ㅡ Чонгук не понимал, что он говорит, не понимал, что Намджун его не понимает, и не понимал, что сейчас, конкретно в данный момент, происходит здесь. Он знал лишь одно: его собираются убить. Человек, которому он верил, которому открыл все свои тайны, которому плакался, чью сторону выбрал, несмотря на любимого! Но плевал он на свою смерть ㅡ Тэхен! Тэхен же не перенесет ее, не вынесет такого удара. Тэхен... ㅡ Какой же ты наивный, Чонгук-и, ㅡ с иронией произнес альфа, убрав пистолет и взглянув на небо, но тут же через секунду вскинул его обратно, делая взгляд пронзительным и сосредоточенным, тем, какой не боится убивать. ㅡ Но уже поздно, время вышло. Все решено. И Чонгук замирает. Ему кажется, что пуля, летящая в него, делает это с черепашьей скоростью, будто специально давая ему время еще раз взглянуть на свою жизнь, вспомнить все победы и поражения, жалеть о содеянном и о не содеянном, вспомнить и тут же забыть все цели и мечты. Заново прокрутить прожитые счастливые моменты и выдрать волосы у себя на голове, издав протяжный выкрик: «Каким я был идиотом! Как я мог не поверить ему!» Но закрыв глаза и отдавшись потоку мыслей и гуляющему по округе ветру, Чонгук не услышал щелчка курка, скрежета вырвавшейся наружу пули; он услышал далекий, с каждой секундой становящийся все ближе такой знакомый рык. И ему показалось, что голос, кричащий ему ругательства и велящий отойти, он тоже слышал. Он видел ухмылку на пухлых губах, выражение азартных глаз-щелочек, едва заметные ямочки на щеках. Все то, что он так любил, сейчас он вспоминал, сохраняя дыхание смиренным и спокойным и слушая приближающийся рык красной лаферрари. Показавшееся позади младшего альфы на трассе авто ослепило светом дальних фар Намджуна, заставляя его прикрыть глаза, и выиграло немало драгоценного времени. Чимин с молниеносной скоростью долетел до стоявшей в полумраке пары, огибая замершую, спокойную фигуру Чонгука в дрифте и проносясь в опасной близости мимо Намджуна, заставляя его отпрыгнуть и сбивая тем самым с ног. Он упал в пыль, что была поднята вихрем, и едва ли было видно очертания фигур, и громко закашлялся, вслепую ища пистолет, упавший где-то рядом. Найдя, Намджун выстрелил несколько раз наугад, пытаясь прочистить глаза от грязного придорожного песка. Выскочивший из машины Чимин буквально за шиворот схватил Чонгука и заставил пригнуться к земле, прячась за феррари. Он громко выругался, когда одна пуля попала в переднее колесо, благо, с другой от них стороны. Находившийся до этого момента в трансе Чонгук, казалось, только сейчас понял, что происходит вокруг него, и, округлив глаза, схватил альфу рядом с собой за плечи. ㅡ Чимин! Как... как ты здесь...? ㅡ голос его дрожал, волнение мешалось со страхом. Чимин весело улыбнулся ему, будто происходящее сильно забавляло его, и одним взглядом обещал все объяснить потом. ㅡ Все будет, Чонгук-а, ㅡ таким тоном произносить имя младшего умел только он. Чонгук сразу же почувствовал невероятное облегчение и тоже широко улыбнулся. Перед Чимином было особенно стыдно, но он знал, что альфа не сердится, а времени на объяснения у них будет еще много. Когда выстрелы стихли, Чимин приложил указательный палец к собственным губам, доставая из-за пояса пистолет и подсматривая через окно феррари на происходящее. Намджуна из-за не осевшей пыли и полумрака не было видно совсем, но Чимин шестым чувством чуял, что он там ㅡ стоит и выжидает момент, не зная о том, что он тоже прячет оружие. Сделав тихий, протяжный выдох, альфа перезарядил пистолет едва слышно, но все же подумал, что звучало это максимально палевно. Он на коленях пополз к передней части авто, надеясь поймать оттуда лучший обзор, и жестом велел Чонгуку просто сидеть и не высовываться. Чимин не раз уже спасал его зад, а этот даже кажется ему захватывающе интересным. Он почти уже был возле капота, когда пыль начала немного оседать и силуэт стоящего во весь рост Намджуна проявился, а его самого с затылка ослепил яркий белый свет фар. Астон мартин с легким заносом затормозил метрах в пятнадцати от них, но различить марку машины было почти невозможно, пока из-за открытой двери не показалась красная макушка и, заметив альф, бегом направилась к ним. А дальше все для Чимина стало сплошным туманом, и действовал он чисто инстинктивно: понимая, что Хосок мчится к нему, не видя из-за его машины Намджуна с заряженным пистолетом, и что альфа выстрелит теперь в любого, он знал только одно: он не даст этой твари и пальцем тронуть своего мальчика. ㅡ Нет! ㅡ и яростно выкрикнув, Чимин бросился к нему. В последние секунды он видел счастливое лицо омежки, выражение на котором быстро сменилось холодным ужасом и страхом, слышал предупреждающий крик Тэхена: «Хосок-и, нет!»; испуганный Чонгука: «Чимин!» и отчаянный, душераздирающий вопль Хосока, перемешанный со слезами. Почувствовав, как горячий свинец рассекает область груди сзади и глубоко проникает в плоть почти до самого сердца, Чимин в полете развернулся и просто машинально выстрелил в пустоту, падая на пыльную землю со счастливой улыбкой: крик Намджуна ластил слух, видимо, пуля попала ему в колено. Тэхен, не успевший ничего сказать убежавшему Хосоку, слишком поздно заметил стоявшую вдали фигуру, и крик его раздался уже в пустоте, когда пуля прошла сквозь чиминову плоть. Он лишь увидел, как пал сначала он, а следом и Намджун; выстрелов же он не слышал, будучи оглушенным страхом за Хосока. Пребывая в неком трансе, он побрел к троице: Чонгуку, отчаянно пытающемуся помочь безнадежно раненому Чимину, и Хосоку, не унимающему слез и дрожащему, как осиновый лист. Неуверенно ступая по грубому асфальту, Тэхен не осознавал происходящего и не слышал обращения к себе, смотря, как стройная, вытянутая фигура под мышки тащит корчащегося от боли Намджуна. Парень плакал, молил его потерпеть и продолжал обещать, что все будет хорошо, и среди мягких черт его лица, изящных — тела и в звонком звуке его голоса Тэхен узнал того, кого хотел видеть в последние дни больше остальных, кому верил, кому доверял все, что происходит в его жизни. Он увидел Джина, и его охватила неземная ярость, непонимание и дичайший гнев. Но было уже слишком поздно: бугатти вейрон пронесся мимо него на бешеной скорости, взъерошив пепельные волосы, а на его руках остались один тяжело раненый в грудь и двое ㅡ в сердце. ㅡ Тэхен, твою мать! ㅡ наконец, до него долетел раздраженный и изрядно напуганный голос Чонгука. ㅡ Не стой, вызови «скорую» и уведи Хосока! ㅡ альфа изо всех сил пытался скрыть дрожь в голосе, продолжал уверять омежку, что все будет хорошо и они успеют доехать до больницы, но Хосок лишь безудержно плакал, сидя на коленях и держа Чимина за стремительно остывавшую руку, видя, как он медленно, но верно теряет сознание. ㅡ Эй, слышь. Чимин, блять, вставай! Глаза-то открой, слышишь! Давай же, ну! Давай, брат, глаза не закрывай. На тебя Хосок смотрит, ну! ㅡ истерично Чонгук бил альфу по щекам, но тот лишь слабо улыбнулся и потратил все уходящие силы на то, чтобы всего на жалкую секунду сжать руку Хосока, держащую его. Омега всхлипнул, поджав губы, и в этот момент время вокруг него все остановилось. Он приложил свою и руку Чимина к своему животу, когда альфа уже почти потерял сознание ㅡ ресницы его трепетали, веки слипались; он был на последнем исходе. Жест омеги не остался без внимания Чонгука и, нахмурив брови, он понял все в один момент, остановив все свои действия, понимая, что бесполезно. Либо успеет приехать скорая, либо Чимин уйдет из жизни прямо здесь, так и не узнав о своем ребенке. Чонгук уверен, что он еще не знает, иначе бы сразу рассказал ему. Но звук сирены все же раздался; через секунду после потери Чимином сознания красно-синие мигалки озарили пространство, и выскочившие из машины врачи быстро раскрыли ее двери сзади, доставая носилки. Хосок закричал, когда Чонгук обнял его поперек талии и стал оттаскивать от Чимина, что-то шепча ему и пытаясь успокоить, но все попытки были тщетны. Стоящий в метре от них Тэхен тут же подбежал к Чонгуку, забирая вырывающегося Хосока, но ему было гораздо труднее удерживать обезумевшего омежку. Все, что он успел поймать ㅡ теплый взгляд Чонгука, выражавший понимание и прощение ㅡ хотя все же больше в нем сейчас было страха, ㅡ и выслушать последние указания. ㅡ Поезжайте с ним домой. Я приеду, как только смогу, ㅡ Чонгук не стал целовать его, но глаза его выражали желание сделать это, и тэхеновы послужили ответом: он смотрел сквозь пелену слез, с тем же страхом, но полон был счастья, и, забрав обмякшего Хосока, повел его к машине, через плечо наблюдая, как Чонгук прыгнул в ламбо и с визгом шин сорвался с места, преследуя несущийся с сиреной автобус «скорой».🌌🌌🌌
Чонгук входит в дом, некогда бывший светлым и теплым, живым, но сейчас царившая здесь атмосфера угнетала так, что хотелось развернуться и бежать прочь. Высокие потолки в прихожей эхом отражали стук его ботинок о кафельный пол, делая неожиданное появление заметным и оглушительно шумным в погруженном в кладбищенскую тишину особняке. Альфа вышел из коридора, смотря на лестницу с запрокинутой головой. Лунный свет проникал сквозь вытянутые французские окна, бликами играя на ступенях из темного дерева, на первом этаже не горело ни одной лампы или свечи, дрова в потухшем холодном камине не трещали. На особняк будто опустился зловещий туман, и происходящее с трудом воспринималось Чонгуком как реальность. Он наступал на тихо скрипящие ступени лестницы, оглядывался по сторонам, смотря на себя в каждой отражающей поверхности, и шел будто призрак, живший здесь со времени постройки, будто особняк совсем древний, а душа его первого алчного хозяина так и не была погребена вместе с его телом. Теплое дыхание в белом свете луны было видно выходящим изо рта паром, и это, пожалуй, было единственным, что напоминало Чонгуку о том, что все происходит наяву: свое собственное тепло он ощущал отдаленно, выдохнув на кончики пальцев, отчего их начало покалывать, и туман вокруг сразу же рассеялся. Суровая реальность со своими проблемами обрушилась на него резко, заставив массивные плечи согнуться. Он ступил на второй этаж и замер на секунду, смотря в зеркало и видя там свое отражение с Тэхеном на руках ㅡ первая ночь, которую они провели здесь вместе. Затем фантом в зеркале сменился следующим ㅡ Чонгук нес шампанское в ту ночь, что стала последней. Удивительно, но лишь в эти две ночи он смотрел в это зеркало, и ему удалось запечатлеть эти два прекрасных момента его жизни. Стараясь отогнать ненужные сейчас воспоминания, Чонгук наконец дошел до комнаты Тэхена; сегодня она была единственной, в которой горел мягкий желтый свет лампы на прикроватной тумбочке. Из-за приоткрытой двери доносился тихий плач и ласковый шепот. Было так тихо, что Чонгук, кажется, слышал, как трепещут тэхеновы ресницы, дрожат его и хосоковы губы и шелестят пропускаемые сквозь длинные пальцы красные волосы. Он без стука вошел в комнату, и Тэхен вскинул нервно голову, испуганный, как кролик. Узнав в темной фигуре Чонгука, он оставил легкий поцелуй на лбу омеги, и осторожно встал с кровати, чтобы не потревожить его сон. Альфа вышел из комнаты, и Тэхен последовал за ним, неплотно прикрывая дверь, чтобы слышать, что происходит у Хосока. Оказавшись стоящим у стены, омега почувствовал, как холодная рука ведет от кончиков его пальцев по тыльной стороне ладони, предплечью, плечу и тормозит на щеке; Чонгук едва ли позволил себе коснуться красивого лица, так хорошо различимого даже почти в полной тьме, и почувствовал горячее дыхание, опалившее его руку. Тэхен крупно задрожал, тоже разрешив себе коснуться альфы, и положил руки ему на талию, цепляясь за края кожаной куртки. Чонгук ступил на шаг ближе к нему и почти коснулся чужих губ своими, находясь в опасной близости, в считанных миллиметрах от сладостного греха. ㅡ Что с ним? ㅡ спросил Тэхен, и губы их все же соприкоснулись, но Чонгук сразу же отстранился, будто очнувшись от своего сна. Он нахмурил брови и опустил взгляд, убирая руку, чувствуя, как тэхеновы на его талии сжались только крепче. ㅡ Плохо. Пуля прошла совсем рядом с сердцем, надо было вытащить раньше, но... ㅡ голос Чонгука звучал так хрипло и печально, что Тэхен удивился, как он сдерживает слезы. Еще чуть-чуть, и, казалось, его накроет целая истерика; ноша, лежавшая на этих широких плечах, была невероятно тяжела, но альфа стойко нес ее, не позволяя ни на минуту проявить жалость к самому себе. ㅡ Никто не дает никаких гарантий. Он в коме, спит. Но не известно, проснется ли, ㅡ говоря это, по щеке Чонгука все же скатилась хрустальная слеза, которую Тэхен, не удержавшись, снял с его подбородка быстрым движением. Грубо перехвативший его руку альфа сжал ее в своей и сурово, но с такой жалостью, такой болью посмотрел на него, будто бы прося помощи, прося защитить и утешить, и Тэхен оплел его шею свободной рукой, прижимая темный затылок к собственному лицу. Чонгук с упоением вжался в его губы, целуя жадно, но медленно, показывая, как сильно скучал, как желал и хотел его. Поцелуй смешал в себе вкус горечи утраты, слез и невероятно сильной тоски, боли, отчаяния. Как много оба они хотели сказать друг другу, как рвались к этому, но сейчас, слившись воедино, понимали, что никакие слова не нужны, ведь и так все понятно. Вкуса лжи Чонгук больше не знал. Он корил себя, что вообще допустил мысль о том, что Тэхен мог обмануть его, и не понимал, как в один миг потерял все и тут же обрел обратно. Намджун оказался полнейшей сволочью, и Чонгук очень жалеет, что снова не послушал третьего мнения, впредь обещая себе, что даже будучи пьяным, будет выслушивать и принимать к сведению, хотя заранее, уже сейчас понимает, что все это напрасно и так он никогда не поступит, потому что знает себя. Тэхен же просто счастлив. Он рад, что смог вернуть себе Чонгука, а о расплате с Намджуном сейчас не думает. Чонгук снова с ним, Хосок цел и невредим, а вот Чимин не дает покоя. Как бы смешно ни звучало, а за него Тэхен волнуется. Он спас Чонгуку жизнь, он встал под пулю ради Хосока, он вообще вытащил сегодня их всех, и, вероятнее всего, это стоило ему собственной жизни. Рано еще делать выводы, но предчувствие у Тэхена дурное. Боль Чонгука волей-неволей переходит и на его плечи тоже: за два часа по его жизни прошелся смерч, смел построенный внутри город и оставил жалкие руины и одинокий дом, служивший причалом, теплотой и питающей силой. Тэхен сейчас был всем, что осталось у Чонгука, и какой бы сильной ни была его любовь, альфа теряет друга, стремительно теряет, и потеря эта явно станет огромным ударом для него. Прижимая младшего к себе, будучи на сантиметр ниже ростом, Тэхен положил голову Чонгуку на плечо, погладил по шелковым черным волосам, которые так и не были пострижены, запустил в них длинные пальцы и ласково пропустил сквозь них, расплываясь в невеселой усмешке, когда горячее дыхание на выдохе опалило кожу его шеи. Тэхен так хотел бы сказать, что тоже выполнил свое обещание ㅡ набил татуировку, запечатлел часть Чонгука на своем теле, но при всем этом продолжал курить, так что посчитал, что лучший момент для этого еще придет и подумает он об этом потом. Приоткрытая в омежью спальню дверь распахнулась, и Хосок тихо вышел к стоящей в объятиях паре, оставаясь незамеченным. С минуту он смотрел на них, чувствуя, как по телу разливается липкая горечь и зависть, наполняющие его до самых кончиков пальцев. Сердце будто бы разорвано на части, что-то в груди бьет его, как заточенная в клетке птица, и весь организм умирает, лишаясь жизненной силы ㅡ она словно уходит из него вместе с Чимином, покидающим эту жизнь, хоть о последнем омега еще не знает. ㅡ Он... он слышит нас? ㅡ взяв Чонгука за край кожанки и легонько дернув, Хосок привлек к себе внимание, и Тэхен с досадой понял, что он слышал их разговор. Альфа отстранился от старшего, одной рукой обнимая его за талию, и положил вторую Хосоку на плечо, стараясь смотреть непринужденно, точно все хорошо. ㅡ Не знаю, маленький, но мне очень бы хотелось верить, что да, ㅡ эти слова... эти слова были сказаны тем тоном, каким обычно говорил Чимин. Чонгук невольно скопировал его, обращаясь к Хосоку, и понял это только тогда, когда изнеможденное лицо исказила гримаса боли; он распрямил плечи и шмыгнул маленьким носиком, утирая слезы с глаз, те наполнились решимостью и ярым желанием действовать. ㅡ Надо... надо ехать. Я должен увидеть его, я хочу... я должен... я... ㅡ вся его смелость, весь настрой стремительно гас, когда страшная истина пыталась проникнуть в его сознание, но Хосок отчаянно гнал ее, зная, веря, что Чимин сильный, он все выдержит и через все пройдет ради него. Говоря свои слова, терявшие уверенность, он положил ладонь на свой живот, что и в этот раз не ускользнуло от внимания альфы. Чонгук нахмурился, собираясь сказать, но был перебит Тэхеном. ㅡ Хосок, нет, ты не можешь, ты... Ты не поедешь, ㅡ омега хотел было выпалить его тайну, но вспомнил о Чонгуке, стоявшем рядом, только подтверждая его догадку. Слова его звучали грубо и холодно, так он говорил, когда не желал пререканий и расспросов, и Хосок, не сдерживая глухих слез, понимал, что возразить не посмеет. ㅡ Тэхен, ㅡ Чонгук вскинул руку и преградил ей путь старшему омеге к младшему, когда первый собирался отвести Хосока обратно в комнату, ㅡ замолчи, ㅡ будто яд впрыснул альфа и присел на корточки, обняв Хосока за плечи и утерев ему слезу большим пальцем. ㅡ У тебя две минуты на сборы, мы будем ждать тебя внизу, ㅡ проговорил он быстро и едва ли сдержал порыв чмокнуть красную макушку. Так ему было жаль ребенка, так он понимал его горе и делил с ним свое собственное. Хосок сейчас переживает невероятное, и Чонгук бы предпочел смерть подобным страданиям. ㅡ Чонгук, ты... ты с ума сошел?! Мы же не можем позволить ему... ㅡ начал было Тэхен, когда Хосок скрылся в комнате и зашуршал одеждой, но вмиг оказался прижатым к стене за плечи и шикнул от прокатившейся по телу волны боли. ㅡ Тэхен, твою мать! ㅡ зашипел в ярости Чонгук, стискивая челюсти до проявления желваков. Глаза его налились кровью то ли от гнева, то ли от ужаса и страха, и выглядел он сейчас так жалобно и безумно одновременно, что Тэхен покраснел от собственного эгоизма. ㅡ У меня умирает лучший друг! Я практически похоронил его. Ему остались считанные часы, понимаешь, часы, блять! ㅡ тяжелая ладонь упала на стену рядом с тэхеновой головой, и он, опустив глаза, заплакал. ㅡ Ты представляешь, как мне тяжело? А у него, ㅡ Чонгук кивнул в сторону двери в комнату, ㅡ умирает альфа. Его, блять, альфа, понимаешь? От которого он ждет ребенка, которому о ребенке сказать не успел! На последнем предложении Чонгук перешел на крик, который словно потряс весь дом, и, снова ударив по стене уже обеими ладонями, отстранился от Тэхена, сползшего на корточки и тихо заплакавшего. Чонгук обо всем догадался сам, Чонгук сумел все понять. И Чонгук прав. Конкретно сейчас никакая опека Хосоку не нужна; ему нужно только успеть попрощаться. Попрощаться! С тем, кого он так безумно любит, с тем, кто сделал ему предложение, с тем, чьего ребенка носит под сердцем, кому об этом ребенке не рассказал! Тэхен чувствует себя такой эгоистичной сволочью, что пристрелить его мало. Он волнуется за Хосока, за его хлипкое здоровье и предстоящие роды, но разве имеет он право отнимать у него последние минуты с любимым, когда сам понимает всю силу этого чувства? Нет, конечно нет. Видя, как омега сжался в маленький клубочек и все его тело задрожало от рыданий, Чонгук присел к нему и обнял хрупкие плечи, целуя пепельную макушку. Он жалеет, что обошелся с ним грубо и накричал, но знает, что Тэхен отнесся с пониманием, хотя его, возможно, это и задело. ㅡ Прости, Тэхен-и, но хоть раз... хоть раз замолчи и сделай, что тебе говорят, ㅡ тон был молящий, жалобный, но приказной. И Тэхен не смел обижаться. Он поднял на Чонгука полный понимания взгляд и, утерев слезы, быстро закивал, шепча: «едем».🌌🌌🌌
Едкий запах спирта тревожил носовые рецепторы, вызывая неприятный зуд и ужасное раздражение. Тишина, в которую были погружены темные коридоры, отдавалась в ушах мерзким писком и тоже действовала на нервы. Чонгук, приобняв Тэхена за талию, стоял и смотрел в большое окно из оргстекла, не пропускающего звуки; взгляд его то и дело метался от кардиомонитора, показывающего удары сердца, на сидящего на кровати морально раненого омегу, грустно опустившего голову и держащего Чимина за руку. Тэхен сжимал ладонь Чонгука, покоящуюся у себя на животе, в своих и едва ли мог спокойно глубоко дышать. Внутри его все трескалось: он видел умирающего альфу и рядом его разбитого вдребезги омегу. Казалось, в такие моменты замирает жизнь, и начинает приобретать ценность ее смысл, все несказанные слова и несовершенные поступки. На минуту у него проскользнула мысль, что он жалеет, что так обращался с Чимином. Может, стоило быть мягче к нему или как-то попытаться пойти на контакт... но вспоминая все, что он творил с омежкой, в каком состоянии Тэхен находил его по утрам, он без труда находит своему жесткому отношению оправдание. Нет, по-другому тогда было никак, а наказанием Чимину служит его раскаяние и осознание, шрамы на теле Хосока и его вечный страх пьяных людей, какой будет с ним до конца жизни. Но как бы Тэхен мог альфу ненавидеть, все же он понимает, что сам Хосок сейчас в яром ударе. Он еще не знает, что ждет Чимина, никто не знает. Тэхен слышал, как Чонгук разговаривал с врачом, и тот сказал, что шансы ничтожно маленькие, они сделали все возможное. «Теперь все зависит от него», ㅡ вот и думай, как принимать. Сам Чонгук тоже места себе не находит, хоть и виду не подает: он знает, что Чимин сильный, что он никогда не сдавался и не сдастся, но слишком много знакомых его полегло от огнестрельных ранений. Такова жизнь людей мафии, все четверо это прекрасно понимают. Но с той же силой они надеются, что игра с огнем может иметь успешный исход. Хотя очень маловероятно. Чонгук молчит, и Тэхена это напрягает. У него зудит в носу, краснеют и слезятся глаза, непонятно только отчего ㅡ от запаха спирта или слез, ㅡ и сильно колет левую сторону груди: это жуткое волнение и тревога внутри будто гонки устраивают. Но, наверное, если бы альфа продолжал утверждать, что все наладится, было бы еще хуже ㅡ Тэхен тоже слабо в это верит. Потому продолжает сжимать его руку и неотрывно смотреть, отвечая на свои вопросы о чонгуковом молчании, но через пару минут задавая их снова. И так по кругу уже полчаса. Хосок сидит на мягкой кровати, опустив глаза на перевязанную поперек бинтом грудь, очерчивает взглядом татуировку на ребрах, цепляется за ключицы и крепкие мышцы. Еще несколько часов назад эта широкая грудь прижимала его к смятым простыням на постели, эти плечи были над ним, в его власти, этот человек жил, и из него лилась энергия. Сейчас же он что труп ㅡ холодный, без движения. Первые рассветные лучи проникают сквозь решетку закрытых жалюзей, попадая на потерявшее яркий оттенок бронзы лицо, сейчас такое бледное, усталое. Тоже безжизненное. Губы его посинели, высохли, черные пушистые ресницы, касавшиеся щек, трепетали, и это было всем, не включая писк кардиомонитора, что напоминало о том, что этот человек еще жив. Пепельные волосы слегка пыльные, не уложенные, как обычно, в полном беспорядке; руки холодные, слабые, потерявшие всю власть ㅡ они не сжимают хосоковы в ответ, не обнимают и не греют теплом своих объятий. Они сейчас, словно ледышки, покоятся вдоль обездвиженного, ослабшего тела, и ничто не может заставить их снова наполниться теплом. Хосок так и сидел рядом с ним молча, не проронив ни слова, уже полчаса, и во рту у него начало пересыхать. Он выдавил из себя подобие улыбки и кончиками пальцев коснулся точеной скулы, погладил взъерошенные мягкие волосы, убирая их с такого прекрасного лица. ㅡ Родной, ㅡ прошептал он осипшим голосом, и писк кардиомонитора стал чуть чаще; вместо привычной глазу «67» загорелось «71» и постепенно шло на возрастание. Чимин... слышит его? ㅡ Родной мой, я здесь, ㅡ с надеждой, чуть громче прошептал Хосок, и пульс альфы увеличился еще на три удара в минуту. Омеге хотелось закричать от радости. Неужели! Неужели еще не все потеряно?! Сейчас Чимин, лежа здесь без движения, такой ужасно бледный и холодный как ледышка, только что подал знак, что слышит его. Сердце чувствует присутствие любимого омеги рядом, радуется, слыша его голос. Чимин жив, живет прямо сейчас и слышит его! Слышит Хосока! ㅡ Ты не представляешь, как сильно я люблю тебя, ㅡ омега подсел поближе, поднеся его руку к своему лицу и легонько касаясь ее губами, Чимин никак не менялся, лишь продолжал слушать его, ㅡ как я надеюсь, что все будет хорошо. Мне жаль, что ты еще чувствуешь свою вину... я слышу, как ты ругаешься ночами, когда уходишь курить, ㅡ омежьи губы тронула невеселая улыбка, и он крепче сжал руку любимого. Говорить все это ему было так тяжело, так ужасно не по себе. Он не до конца понимал тот факт, что невольно прощается с альфой. ㅡ Но я просто хочу сказать тебе, чтобы ты не волновался больше. Я не злюсь на тебя, не виню и уже давно за все простил, Чимин, ㅡ голос его становился все слабее, присутствующий где-то глубоко энтузиазм покидал; горячая слеза капнула на холодную ладонь, вызывая любимый обоими контраст, так часто присутствовавший в их жизни. Пульс альфы начал снова стремительно возрастать. С каждым мгновением прибавлялось по удару, кардиомонитор пищал все быстрее. Показатели на нем Хосоку ни о чем не говорили, но страшная тревога, ощущение приближающегося конца невольно хлынули в него, накрывая с головой, будто волна во время шторма. Он не хотел понимать этого, не желал даже думать о том, что вот-вот произойдет, и продолжал говорить, склонившись над любимым. ㅡ Я не рассказал тебе кое-что очень важное, ㅡ начал омежка, роняя слезы на холодные щеки; теперь Чимин плакал вместе с ним, а показатель ударов сердца перевалил за сотню. ㅡ Ты должен был узнать об этом раньше. Прости, прости, что не сказал! ㅡ слезы бесконтрольно полились из нежных глаз, губы затряслись в припадке. Он коснулся ими бледного лба и положил безжизненную ладонь на свой живот. ㅡ У тебя будет ребенок... ㅡ и размеренная пульсация монитора сменилась сплошным, непрерывным писком. Хосок ничком упал на мертвое тело, обнимая и отчаянно прижимаясь к нему; Тэхен округлил глаза и быстро завертел головой, смотря то на него, то на неестественно запрыгавшего Чонгука, ринувшегося сначала к окну, потом ㅡ к двери, и, столкнувшись с безумным омежьим взглядом, отчаянно закричал: «Врача! Врача сюда срочно! Быстрее! Врача!». Его крик растворился в темном коридоре, в конце которого тут же показалась хрупкая девушка и сразу скрылась; через мгновенье его наполнили несколько человек, несущих железные подносы, какой-то чемоданчик, всякие лекарства. Все, на что Чонгуку хватило сознания, принять из рук врачей вырывающегося Хосока и отвести его к Тэхену, прижав обоих омег к себе. Старшего он приобнял за талию, а вторую руку положил на его, скрещенные у Хосока на груди. Для омежки же все было как в тумане. Услышав писк, он почти ничего не понял, прислонившись к альфе чисто машинально, прикрыл глаза и оказался с ним в его доме, в их общей комнате, лежа на его теплом теле после сладостного часа, проведенного в грехе и разврате, рисовал узоры на его потной груди, но не слышал сбитого дыхания. Открыв глаза, он увидел бешеного, разъяренного Чонгука, и разозлился сам, потому что он мешал их интимному моменту. Но услышав его жалобный крик, наполненный страхом, Хосок начал приходить в себя, а когда осознал происходящее, было уже поздно ㅡ его оттащили от Чимина и передали в руки Чонгуку, после чего он сразу оказался в родных объятиях Тэхена и повис на нем, слабо мотая головой. Он смотрел на происходящее исподлобья, слышал строгие переговоры и обсуждения через незакрытую дверь палаты. С Чимина скинули одеяло, почти полностью обнажив, смазали грудь каким-то гелем и срезали бинт, приложили непонятные штуки и сильно ударили током, отчего он выгнулся дугой. «Три... два... разряд! Три... два... разряд!» Каждый удар дефибриллятора Хосок будто ощущал на себе. Смотря на копошащихся вокруг его любимого врачей, ему хотелось ринуться туда, в гущу событий, растолкать всех и лечь рядом с альфой, сказать правду: Чимин просто спит! Он не мертв! Только что он слушал его, только что у них был контакт! Но суетиться врачи все же прекратили. Они быстро сложили инструменты, медсестра достала планшет и записала показания с приборов. Главный врач стал возле кровати, скрестив руки на груди, глянул на часы, и голос его раздался оглушающе громко в сознании всех троих. Никто ничего не чувствовал. Они все в один момент будто оказались во тьме. ㅡ Время смерти четыре тридцать шесть.«Часы останови, забудь про телефон И бобику дай кость, чтобы не тявкал он, Накрой чехлом рояль; Под барабана дробь и всхлипыванья пусть теперь выносят гроб. Пускай аэроплан, свой объясняя вой, Начертит в небесах «Он мёртв» над головой, И лебедь в бабочку из крепа спрячет грусть, Регулировщики в перчатках чёрных пусть. Он был мой Север, Юг, мой Запад, мой Восток, Мой шестидневный труд, мой выходной восторг, Слова и их мотив, местоимений сплав. Любви, считал я, нет конца. Я был неправ. Созвездья погаси и больше не смотри вверх. Упакуй луну и солнце разбери, Слей в чашку океан, лес чисто подмети. Отныне ничего в них больше не найти.