Ох и позитивно же мы с вами начали! А ведь, между прочим, нет ничего смешного и радостного в том, что бедный Марик оказался один в этом внезапном кошмаре. Впрочем, — так ему и надо! Будем откровенными, этот мужчинка далеко не самый образцовый представитель своего вида. Проще говоря, серая плесень или офисный планктон — кому как больше нравится. Но, знаете ли, человек-то — вещица уникальная, можно даже сказать, что ручной работы, а потому отпустите вы уже свои стереотипы драить палубу линкора «Высокомерный» и хватит цеплять всем ярлыки. Как будто нормальных хобби нет! Наклейки коллекционируйте и себе на лоб клейте, так сказать, захотел ярлычок налепить — вот на себя и налепи.
Вы, кстати, замечали, как быстро исчезают люди? Мельтешат перед глазами, будто массовка в дешёвом фильме с безграмотным монтажом. Вот ты кушаешь песочек с лопатки вместе с мальчиком Борисом в детском саду, а вот ты уже сидишь за партой с каким-то Васяном, а потом на борьбу записался, а там свой замес и свои Кириллы и Никиты — и это я только друзей перечисляю, но ведь есть же ещё милая девчушка Оля, или Света, или Катя, а может и все три есть: одна вместе с вами песок ест с лопатки, вторая в классе сидит, а третья в соседнюю секцию по дзюдо записалась — ей палец в рот не клади. Да сколько же вас!
Есть ведь ещё и взрослые, есть вовсе старики, есть добрые и честные, есть и злые лицемеры, а есть и наоборот: лицемерные добряки и честные злодеи — и поди их всех разбери, и каждого ещё не обидь, а то ведь и по щам недолго схлопотать от девочки-дзюдоистки, как-бишь её Оля? Или Света? Не запомнил ничего, а тебе с ними ещё жить на одной планете — стыдоба склерозная!
И мы почему-то так цепляемся за всех этих людей. Даже за чужих цепляемся. Можно вспомнить, наверное, со многими бывало: в такси сел, с водителем разговорился, а он, оказывается, отличный парень; и ты потом ходишь целый день такой гордый, мол, я сегодня с таксистом о жизни болтал, а вам слабо? Как будто ты весь такой коммуникабельный, и вообще с любым запросто поболтаешь — хоть прямо сейчас менеджером иди устраивайся!
А на самом-то деле, почему мы так гордимся, что мы просто смогли поговорить с чужим человеком? Может, это только у интровертов такое? Да какая разница, что у тебя там в голове и какой у тебя там «верт»! Мы хотим общаться, потому что мы должны общаться, потому что вокруг этого вертится вся наша планета. Мы же социум — большой муравейник, так сказать; поэтому все наши ошибки и переживания связаны с другими людьми.
Если бы не было вокруг нас людей, если бы каждый жил на своём необитаемом острове, одевались бы мы красиво, брились бы, стриглись? Зачем красиво выглядеть, если никто этого не увидит и не оценит? Нам самим, если начистоту, ничего вообще не нужно: мы сидели бы в шалаше, грязные и заросшие, и выходили бы оттуда только за едой — не нужна квартира, машина, плевать на новую модель айфона, совершенно фиолетово, что в моде этой весной и как живут посторонние люди. Мы ведь хотим быть не просто частью социума, а важной его частью, потому гонимся за почётными регалиями, за удобствами, ведь важнее всего на земле — удобства. Чем проще и удобнее — тем дороже.
Эх, рассуждать бы и рассуждать, но надо уже возвращаться, так сказать, с небес к нашему бедному Марику, который, несмотря на образ жизни, оказался человеком далеко не глупым: он справедливо рассудил, что если это не сон, то единственная возможность остаться в живых — это слушаться хриплого мужика в его телефоне. Неизвестно, враждебно ли настроены те летающие медузы и этот мужик, но проверять это Марику не шибко хотелось, поэтому он принял решение идти. Он просто пошёл по дороге в направлении соседнего более крупного города в надежде встретить там хоть какую-то помощь.
Всё случившееся никак не могло связаться в его голове в хоть сколько-нибудь логичную картину. Тараканы в его голове были абсолютно деморализованы, и теперь просто бегали по кругу и пищали. «Может, меня похитили военные для каких-то своих опытов, и это всё нереально — да, точно, определённо так и есть», — успокаивал себя Марик. «До седых волос дожил — и на тебе!» Он безразлично пнул лежащую на дороге жестяную банку из-под пива и был настолько занят своими мыслями, что не заметил, как банка исчезла. Она просто не упала обратно на дорогу, не было никакого звука — банка испарилась прямо в воздухе.
Марик подошёл к машине. Он всегда мечтал прокатиться на БМВ, но, конечно же, с его зарплатой можно было разве что прокатиться на ней в компьютере. Теперь же она стояла прямо перед ним. Марик подошёл и всмотрелся в стекло — внутри было пусто. Он смахнул пыль, приставил ладошку и заглянул снова — точно никого. Ну, была не была! Размахнувшись, Марик ударил локтем по стеклу и сдавленно ойкнул от боли, но, в отличие от его руки, стекло не капли не пострадало.
Разозлившись, он схватил камень и швырнул его в стекло, но, к его величайшему удивлению, камень отскочил обратно, приземлившись рядом с его ногой. «Чёрт!» — громко ругнулся Марик, подошёл к двери и ожесточённо дёрнул за ручку — дверь открылась. Обрадовавшись, Марик сел за руль и хлопнул дверью — стекло развалилось, и осколки упали ему на колени. Тогда Марик вдруг понял одну странную и очевидную, в то же время, вещь: то есть всё то время, что он стучал, кидал камни, дверь была открыта, а это означало и ещё один малоприятный факт — он идиот. «Какой же ты придурок, Марк!» — сказал себе Марик и, открыв дверцу, стряхнул осколки на асфальт. Впрочем, главное испытание было впереди… Марик очень обрадовался, потому что ключ зажигания был в замке. «Фух, хоть одна хорошая новость за сегодня — не нужно искать ключ», — пронеслось в голове. Он повернул ключ, заскрежетало зажигание, но машина не заводилась. Через несколько тщетных попыток Марик в бешенстве ударил по рулю и выругался; его взгляд упал на спидометр — стрелочка горючего была опущена на красную отметку, а это означало, что бак пуст. «Твою-то мать!» — печально сказал Марик и вылез из машины.
Из-за дома, примыкавшего к обочине дороги, послышался лёгкий свист, а затем — у Марика вновь поднялись дыбом волосы — оттуда вылетело уже знакомое ему чудовище. Зрачки моментально расширились, открылось второе дыхание — и вот Марик уже улепётывал по дороге вверх, игнорируя красный цвет светофора на перекрёстке.
Только на окраине города, поднявшись на пригорок, Марик остановился и, обернувшись, увидел, что бесформенная тварь даже не соизволила погнаться за ним, а просто висела возле стены в пятистах метрах от него. Одышка была просто невыносимой. Марик сплюнул и сел прямо на разгорячённый майским солнцем асфальт.
***
Одинокий путник брёл по трассе, периодически оглядываясь с тревогой назад, где между деревьев вот-вот могло мелькнуть бесформенное водянистое неизвестно что, готовое сожрать его. Рубашка давно вспотела, и противное ощущение липкой кожи под тканью, раздражало Марика даже больше, чем приставшая метров двести назад муха, решившая, очевидно, довести до белого коленья последнего человека на земле и потом хвастаться этим перед коллегами. Модный хохолок, тщательно уложенный лаком, теперь устало поник на левый висок; лак таял на солнце и падал капельками на асфальт.
Через час, а может и меньше, или больше — чёрт знает, сколько он уже прошёл — Марик подошёл к заправке. Из всех фильмов о постапокалиптических мирах и зомби он знал, что на заправках никогда не происходит ничего хорошего, к тому же, вероятно, что в этот самый момент за ним гонится какая-то тварь; но чувство голода и желание справить нужду однозначно побеждало страх, поэтому Марик подошёл к двери и вгляделся в прилавки — внутри было пусто.
Нервно сглотнув, Марик открыл дверь и вошёл. В нос ударил запах сосисок и кофе. Блаженная прохлада, создаваемая кондиционером, мгновенно вселила в потного мужичка уверенность, что здесь безопасно, а если и нет, то лучше он умрёт под кондиционером, чем на дороге. В конце концов, сколько можно убегать от судьбы и почему он должен подчиняться какому-то неизвестному маньяку? «Как будто очередную часть «Пилы» снимают», — задорно подумал Марик и включил свет в комнате с надписью «WC».
С блаженным лицом Марик выпорхнул из уборной. Он снял свою рубашку, понюхал её и, поморщившись, выбросил в мусорку. Почёсывая волосики на груди, которыми он дорожил как одним из признаков мужественности, коих осталось у него не так-то много, Марик прохаживался мимо манекенов уже начавшейся летней распродажи пляжной одежды. Хорошо обдумав, он снял самый дорогой комплект и подошёл к зеркальной витрине его мерять. «Как-то мешковат, тебе не кажется?» — задумчиво спросил он у большого плюшевого медведя, сидящего на полке с другими мягкими игрушками. Затем он вытащил застрявший в кармане ценник и снова посмотрел в зеркало: «А вот так совсем даже неплохо».
Вот так, в широченной футболке с надписью: «Летом я за ЗОЖ» и шортах-парашютах, Марик уже пританцовывал за стойкой, наливая кетчуп в булочку для хот-дога. Он включил музыкальный центр, и теперь наслаждался, насвистывая какой-то пошловатый попсовый мотивчик, хотя, даже если поискать, непошлых мотивчиков на современной эстраде не найти. Эх, где наши восьмидесятые!
Завершив приготовление обеда, Марик смачно облизал пальчики и приступил к трапезе. Внезапно, он спохватился, что забыл заварить себе кофе, а он был просто необходим для поднятия боевого духа. Конечно, подошло бы и что-то более крепкое, но на этой заправке не было даже пива, что, несомненно, удручало.
Марик положил надкусанный хот-дог на поднос, задорно подмигнул своему знакомому медведю и прошёл за стойку. На всякий случай он взглянул на экран, куда транслировалось изображение с камер — всё было прекрасно: только колонки, клумбы и старый жигулёнок, и никаких тебе уродских монстров! Он подошёл к кофе-машине, нажал на кнопку и полез в шкафчик за стаканом. Пакет со стаканчиками был запечатан, и Марику стоило больших усилий, чтобы проделать в нём дыру пальцем и наконец отвоевать у полиэтилена себе стаканчик. Он закрыл шкафчик и вдруг обнаружил, что стол пуст — кофе-машина исчезла. Марик напрягся. Сегодня он видел достаточно, а потому монстры-невидимки были бы ему сейчас совсем не кстати!
Марик бросил стаканчик и решил валить с этой заправки. Вновь пройдя мимо витрины, на которой, кстати, уже не было никакого медведя, он остолбенел — его поднос был пуст. «Разрази меня инфаркт!» — прошептал Марик и выбежал наружу. Ни колонок, ни клумбы, ни старого жигуля не было — голый пустырь и ямы на асфальте. «Это что ещё за вездесущий полтергейст?!» — возмутился у себя в голове Марик. «Слышишь ты! Невидимый урод! Хватит со мной играть!» — завопил Марик. Ему было так страшно, что по телу пошли мурашки от собственного голоса. Ему никто не ответил; зато подул лёгкий южный ветерок, и Марик почувствовал, что случилось непоправимое — его обновки тоже исчезли, он стоял и смотрел на красивейший южнобережный закат в одних трусах. Он быстро смекнул, что на заправке остались ещё манекены, но, обернувшись, он обнаружил, что здания заправки тоже нет. «Твою-то мать».
***
