❦
Каждый раз, когда Чимин закрывает глаза, перед ним возникает образ человека, лежащего с пулей в голове вперемешку с кровью и мозгами, растёкшимися по полу. Картинка настолько чёткая, словно он всё ещё там: лежит на холодном, влажном цементе с жгучей болью в теле. Он старается не закрывать глаза, вместо этого уставившись в потолок своей детской спальни. Он устроил себе уютное гнёздышко, какое только смог, а пиджак Юнги был прижат к его боку. Действие обезболивающих начинает ослабевать. Он мог бы встать и принять ещё, но боль пригвоздила его. Когда она пропадает совсем, ему кажется, что он уплывает в никуда. Будто он и не человек вовсе. Он всегда знал, в какой семье родился, но ему никогда не приходилось сталкиваться с реальностью так, как сегодня. Он никогда не видел, как кто-то умирает. И понимает, что никто вокруг него на самом деле не является хорошим человеком, ни его родители, ни родители Юнги. Ни брат, ни бабушка. Ни Юнги, который пустил пулю человеку в голову, как ни в чём не бывало, даже если это было ради спасения Чимина. Трудно примирить эту реальность с теми людьми, которых он знает. Ему нравится думать о себе как о порядочном человеке, но он знает, что он так хорош только потому, что его бабушка воспитала таким. Как он может думать о ней как о плохом человеке, как об убийце? Она всегда была так добра к нему. В конце концов, солнце поднимается достаточно высоко, и Чимин считает уместным выскользнуть из постели в поисках завтрака. Он забирает пиджак Юнги, натягивая его поверх пижамы. Его запах напоминает Чимину о спасении. Так легче думать о том, что произошло после, а не о том, что было до. Он идёт медленно, всё его тело окостенело и болело, и застаёт свою бабушку, открывающую входную дверь. Входит курьер с массивным букетом цветов в изящной вазе и ставит его на стол, куда она указывает ему. Он кланяется и уходит. — Что это? — спрашивает Чимин, входя в кухню. — Доброе, малыш, — говорит она. — Это для тебя. Чимин обнюхивает красивые цветы, прежде чем начать искать записку. Он находит её свисающей с вазы на ленте. «Мне жаль слышать о том, что случилось. Надеюсь, ты поправишься. — Джебом». Чимин вздыхает. — Ну, от кого это? — с любопытством спрашивает его бабушка. — Неважно, — мямлит Чимин, и она удивлённо поднимает брови. — Значит, не Юнги. — Кто сказал? — Ты бы сказал мне, если бы это был Юнги. — Ты знаешь Им Джебома? — Чимин хмурится. Он опускается на подушку у низкого стола. — Я знаю семью Им. Он же наследник? — задумчиво тянет она. Чимин кивает. Она ставит ему на стол рис и суп, и на этот раз он позволяет ей позаботиться о себе, а не бросается на помощь. Теперь, когда он на полу, он даже не уверен, что его ноющее тело позволит ему встать. — Цветы от него, — догадывается она. — Джихён сказал, что он сделал мне предложение раньше Юнги. — Тогда твои родители сделали хороший выбор, отдав предпочтение Юнги, а не ему. — То же самое сказал и Джихён. — Семья Им — полный дурдом, — она садится напротив него, а он наливает себе немного супа, но морщится от пронзительной боли в боку. Она шикает и сама наполняет его миску. — Они всегда попадают в неприятности. Я не думаю, что они долго продержатся. — Правда? — А как? Половина их клана уже уничтожена. — Ох, — Чимин кладёт в суп ложку риса и немного съедает его. Он и не подозревал, насколько проголодался после бессонной ночи. — Джебом сказал… он сказал, ходят слухи, будто я рос вдали от своей семьи по твоей просьбе. — А ты что думаешь? — его бабушка пристально смотрит на него, откладывая ложку. — Даже не знаю. Поэтому и спрашиваю тебя. В течение долгого времени она ничего не говорит. Затем она кивает. — Это правда. Я попросила твоих родителей позволить мне воспитывать тебя. — Почему ты мне солгала? — Я никогда не лгала. Я просто… Подумай. Прости, Чимин-а, я желала тебе лучшей жизни. — А как же Джихён? — Ты думаешь, они позволили бы мне забрать Джихёна? — она печально качает головой. — Они не позволили бы мне забрать их наследника. — Тогда почему ты позволила им выдать меня замуж? — ворчит он. — Разве ты не могла вытащить меня и из этого? — У нас была сделка, — говорит она. — Когда ты родился омегой, я спросила у твоих родителей о тебе. Они сказали, что я могу быть с тобой, пока ты не станешь достаточно взрослым для брака, и тогда выбор будет за ними. Таково было их условие. — Это довольно подло с твоей стороны, — говорит он, откладывая ложку. Он больше не голоден. — Вот так играть с моей жизнью. — Я просто хотела, чтобы ты вырос нормальным. — Это ведь не имело значения, правда? — он с трудом поднимается на ноги. — Теперь я навсегда стану частью этой жизни. А теперь я просто не готов. Он не может со злостью утопать обратно в свою комнату, вместо этого медленно ковыляя туда, но его бабушка не пытается остановить его. Остаток дня он проводит лежа в постели, перечитывая старую манхву с книжной полки и просматривая видео на своем телефоне. Его телефон звонит сообщениями весь день — от его семьи, от семьи Хосока и Юнги, от самого Юнги. Это ужасный день. Он не может найти в себе сил поесть, и бабушка его тоже не заставляет. Он не хочет провести остаток недели в таком состоянии. Его экзамены уже отложены, но завтра у него будет важная сессия для проекта, который он сдал на прошлой неделе. Беспомощность, которую он чувствовал, когда его похитили, не покидает его; она сидит в нем, оставляя после себя чувство потерянности и безнадежности. И теперь, зная, что его родители и бабушка заключили сделку при его рождении, решив всю оставшуюся жизнь за него, он чувствует себя еще более беспомощным. Он хочет вернуть себе ощущение нормальной жизни. Но даже в этом случае он не настолько глуп, чтобы думать, что сможет выжить в общественном транспорте в таком состоянии. Поэтому в тот вечер он позвонил Юнги. — Привет, — говорит Юнги. — Как ты себя чувствуешь? — Ужасно, — честно отвечает Чимин. — Ты можешь отвезти меня завтра на занятия? Или прислать машину? — Занятия? — Юнги, кажется, удивлен. — Ты готов к этому? — Я могу посетить одно как минимум. — Ты уверен? Я не знаю, стоит ли тебе так напрягаться… — Пожалуйста, — Чимин понимает, что это звучит отчаянно, и пытается взять все в свои руки, но уже слишком поздно. Юнги замолкает. — Я просто… я очень хочу завтра пойти на занятия. — Окей. Я тебя отвезу. Во сколько? — В десять. — Я буду там. — Спасибо. Чимин кладет трубку и принимает снотворное в надежде, что ему удастся отдохнуть этой ночью.❦
Чимин выглядит объективно хреново. Это был первый раз, когда он посмотрел в зеркало после инцидента, и это было так же ужасно, как он себе и представлял. Лицо у него в синяках, половина распухла, губа рассечена. Глядя на себя слишком долго, он чувствует тошноту и вспоминает о нанесенных ему побоях, поэтому надевает маску и солнцезащитные очки перед тем, как выйти. Его бабушка недовольна тем, что он идет на занятия, но не останавливает его. Она сует ему в руки банан и отсылает прочь, все время хмурясь. Он доедает его к тому времени, как спускается в лифте. Два его новых телохранителя ждут в вестибюле здания. По-видимому, они были здесь все это время, наблюдая за зданием и по очереди делая перерывы. Чимин не знает, что чувствует по этому поводу. Он пожелал им доброго утра, и они последовали за ним туда, где ждал у своей машины Юнги. Увидев их, он выпрямляется и открывает пассажирскую дверь, чтобы Чимин мог сесть. Чимин медленно садится в машину, и Юнги пристегивает его. Телохранители сидели сзади, как будто поездка не будет достаточно неловкой. Они оба такие большие, что заднее сиденье кажется крошечным и тесным. Чимин отодвигает свое сиденье, чтобы дать тому, кто позади него — он думает, что его зовут Хёнву — немного места для ног. — Ты выглядишь как знаменитость, — слегка поддразнивает его Юнги, постукивая по его большим солнечным очкам. Чимин почти улыбается — почти. — Вполне возможно. У меня есть телохранители. — Тебе помочь донести этот рюкзак до класса? Выглядит тяжелым. Он качает головой. Все нормально, пока он несет его в руке, а не через плечо. — Тебе вовсе не обязательно быть милым со мной только потому, что меня похитили. Странное ощущение. — Я буду иметь это в виду. Чимин хочет, чтобы я был злым, — усмехается Юнги. — Это похоже на твое естественное состояние. Я просто говорю тебе, что тебе не нужно так сильно стараться. — Ты же знаешь, я не всегда злой, — снова усмехнулся он. — Мог бы и обмануть меня. — Может быть, ты уже готов идти на занятия. Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы выжать из меня все соки, — вздыхает Юнги. На этот раз Чимин действительно улыбается. — Хватит. Мне не нужно быть здоровым, чтобы выжать из тебя соки. — Как долго продлится твое занятие? — Час. — Я возьму немного кофе и подожду, — он кивает. — Тебе и не нужно этого делать. Ты можешь уехать и прислать машину или что-то еще. — Это всего лишь на час. У меня с собой ноутбук. Они добираются до здания художественного факультета как раз перед началом занятий. Чимин почти забывает, что его телохранители будут сопровождать его, пока Юнги не напомнил об этом, и Чимин инстинктивно хмурится. — Я знаю, — тихо говорит он. — Это отстой. Но это для твоей же безопасности, да? — Я все понимаю, — Чимин вздыхает. — Увидимся через час. Один из телохранителей, — Чимин почти уверен в том, что это Вонхо, — любезно открывает ему дверь. Он предлагает взять его рюкзак, но Чимин качает головой и поправляет его. Они поднимаются на лифте на четвертый этаж, собирая многочисленные взгляды по пути. Чимин высоко держит голову и входит в класс, как будто два телохранителя и гигантские солнцезащитные очки совершенно уместны. Его уверенность сработала; никто не сомневается в этом. Они, однако, смотрят совсем недолго. Как будто они не распространяли слухи с того единственного раза, когда Юнги забрал его. Занятие проходит в стиле критики проектов, которые они сдали на прошлой неделе, и час пролетает незаметно. Юнги уже в машине, держа в руке то, что должно являться вторым стаканчиком с кофе, когда они возвращаются. — Если они не облизывали тебе башмаки после моего последнего появления, — говорит Юнги, — то будут делать это и после этого. — Заткнись, — ворчит Чимин. — Ты принес мне кофе? — Конечно нет. — А это тогда для кого? — Чимин смотрит на стаканчик в дорожном держателе. — Это мой. На потом. — Ты что, врешь? — Чимин прищуривается, глядя на него. — Очевидно. Пей кофе, Чимин. Чимин пыхтит и пьет кофе. Он вновь прислоняется головой к окну. Движение, как обычно, медленное, и он устал от небольшой прогулки. Он закрывает глаза. Когда он их открывает, рядом с ними едет фургон. Его реакция — чисто инстинктивная. Он резко отскакивает от окна, со вздохом отворачивает голову и вздрагивает всем телом. Его руки дрожат. — Чимин? — обеспокоенно окликает Юнги, и Чимин делает глубокий, долгий вдох. Он снова смотрит в окно. Это, конечно, другой фургон, и он сможет разглядеть пару детей на заднем сиденье. — Ничего, — шепчет он, тяжело сглатывая. Юнги протягивает руку и кладет ее на колено Чимина. Он ничего не говорит, но прикосновение успокаивает, и Чимин это ценит. — Могу я задать тебе один вопрос? — спрашивает Чимин, успокоившись. — Ты только что это сделал, — беспечно говорит Юнги, и Чимин борется с желанием показать ему язык. — Когда ты был моложе, как ты научился защищать себя? Юнги бросает на него косой взгляд, затем снова обращает свое внимание на дорогу. — Я занимаюсь различными боевыми искусствами с тех пор, как научился ходить. Джиу-джитсу, муай-тай, тхэквондо. Научился стрелять из пистолета. И все такое прочее. — Оу, — Чимин вертит в руках стаканчик с кофе. Ты родился никчёмным. — Неужели ты думаешь, что я могу сделать что-то подобное? — Конечно, — говорит он легко, и плечи Чимина расслабляются. — Мы могли бы записать тебя на одно занятие, когда ты почувствуешь себя лучше. Может быть, в тир. — Окей. Когда они подъезжают к дому его бабушки, Юнги спрашивает о наличии каких-нибудь занятий на завтра, о которых он должен знать. Чимин отрицательно качает головой. — Но мне бы хотелось пойти в студию и поработать над одним проектом. — Я думаю, ты не послушаешься, если я скажу тебе отдыхать. Чимин кривит губы, и Юнги вздыхает. — Я могу заехать за тобой утром, — он поворачивается к телохранителям. — Если кто-нибудь из вас сможет проследить за нами на машине, вы можете отвезти его домой, когда он закончит. — Да, сэр, — произносят они в унисон. — Увидимся завтра, Чимин. Хёнву открывает дверь для Чимина и помогает ему выйти. Он отворачивается, прикусив губу, чтобы кое-что обдумать. Затем он говорит: «Увидимся завтра, хён.» Он поворачивается и направляется обратно к зданию с телохранителями позади.❦
Чимин упорно трудится, чтобы вылечиться. Он прикладывает холод на поврежденные места, отмокает в эпсомских соляных ваннах и выпивает все травяные бульоны, которые присылает ему бабушка. В конце концов, он возвращается в свою квартиру, заканчивает все свои проекты и сдает их вскоре после того, когда они должны быть сданы. Однако он не может передвигаться на общественном транспорте; его телохранители называют это проблемой безопасности. Когда Юнги занят, они вместо него отвозят его в школу. Помогает — или не помогает — то, что Чимин упрям; он заставляет свою жизнь вернуться к нормальной, даже если, возможно, он должен был бы делать все медленнее. Исцеление его тела — это легко; у него проблемы с головой. Ему снятся кошмары. Если кто-то проходит позади него, и он не слышит их первым, его адреналин вспыхивает, тело включает режим угрозы. Он до сих пор сильно вздрагивает каждый раз, когда видит фургон, похожий на тот, в который его толкнули тогда. Но он старается. Он старается, он старается. Он и Юнги даже перенесли ту встречу с организатором свадьбы, и Юнги действительно появляется в этот следующий раз. Хосок выпускается, и Чимин плачет еще сильнее, чем его родители. Это в основном слёзы счастья, но в них есть намек на печаль. Окончание школы означает перемены; у Чимина всегда были проблемы с переменами. Но жизнь продолжается, как она имеет обыкновение делать, и Чимин продолжает жить с ней. Когда он восстановился и мог проще передвигаться, Юнги приглашает его в тир. Чимин немного нервничает, что звук выстрелов вернет его в ту ночь, когда произошел инцидент, но он хочет попробовать. Он должен попытаться. Юнги забирает его из квартиры, и Чимин проводит добрую минуту тупо пялясь на него, когда он садится в машину. — Ну чего? — пробормотал Юнги, дергая себя за воротник. — Кажется, я никогда раньше не видел тебя в повседневной одежде, — говорит Чимин, оглядывая его с ног до головы. На нем темно-зеленая куртка-бомбер, рваные джинсы и тяжелые ботинки. Его волосы не уложены и свободно падают на лоб. — Ты тоже. — Неа. — Все равно. Тир находится в районе Мендон, так что поездка не заняла много времени. Когда они прибывают, Хёнву и Вонхо исчезают, чтобы обезопасить периметр или что там они делают, когда прибывают в новые места. Женщина за стойкой знает Юнги и приветствует его как друга. Она даже не потрудилась взять их удостоверения личности или попросить Чимина заполнить бланк безопасности. Она протягивает им защиту для ушей и глаз, и их впускают в зону действия. Первый звук выстрела заставляет Чимина резко отпрянуть. Он поворачивается к двери, готовый бежать, но Юнги ловит его за руку. — Я не думаю, что смогу это сделать, — выпаливает Чимин. Юнги обхватил ладонями лицо Чимина, заставляя его посмотреть на себя. Он испускает успокаивающие феромоны. Чимин сглатывает и пытается сосредоточиться на лице и запахе Юнги. — Ты хочешь научиться стрелять из пистолета? Чимин кивает. — Тогда давай попробуем. Сделай несколько глубоких вдохов. И Чимин подчиняется. — Ты не мог хотя бы попробовать? — спрашивает он. — Если ты действительно не можешь, мы уйдем. Чимин дышит сквозь страх. — Я могу это сделать. Кто-то стреляет подряд, и Чимин вздрагивает. Юнги переплел их пальцы вместе и ведет его к их кабинке, вкладывая пистолет в его руки. Он подробно объясняет, как им пользоваться, и Чимин позволяет звуку его голоса заглушить все остальное. Он демонстрирует выстрел, орудуя пистолетом с отработанной легкостью и безупречной точностью. — Ты готов? — спрашивает он, и Чимин кивает. Он вытягивает руки вперед, сжимая пистолет так, как учил его Юнги. — Не смыкай локти, — говорит Юнги, обнимая его, чтобы хоть немного расслабить чужие руки. — И не откидывайся назад, — он кладет руки Чимину на талию и распрямляет его. Чимин сглатывает, внезапно осознав их близость, запах Юнги, наполняющий воздух, и тепло его тела. — Ты готов? Три, два, один. Чимин нажимает на курок. Сила выстрела сбивает его с толку, хотя Юнги предупреждал его, и он дергается, от чего пуля летит далеко от цели. Он удивленно вскрикивает, натыкаясь на Юнги, который ловит его и начинает смеяться. — Да ты ас, — шутит он, и Чимин толкает его локтем. — Зачем ты остановился? Попробуй еще раз. Поэтому Чимин пробует снова и снова, пока не доходит до точки, когда выстрелы больше не заставляют его вздрагивать. Его прицел не сильно улучшается, но он чувствует себя более комфортно с пистолетом в руках, поэтому он считает это победой. К концу ему все же удается поразить край мишени. Вонхо ждет в вестибюле, Хёнву сразу за дверью, когда они сдают свои вещи обратно. — Я попал в цель, — счастливо шепчет Чимин, наклоняясь к Вонхо. — Он ужасен, — бормочет Юнги. Вонхо подмигивает и дает ему пять. — Я записал тебя на джиу-джитсу, — говорит Юнги по дороге к машине. — Док сказал подождать еще две недели до физической активности, так что твои занятия начнутся после этого. — О, круто, — Чимин пристегивается сам. Его грудь уже почти не болит. — Ты знал, что наши родители хотят поехать в путешествие? Юнги смотрит на него с сомнением. — Типа… вместе? — Типа, все мы вместе. — О, — Юнги, похоже, не нравится, как это звучит, когда он фыркает носом. — Они ведь еще не запланировали это, не так ли? — Нет, они просто говорят об этом. Твоя мама говорила мне об этом. Они подумывают о каком-нибудь курорте в Чеджу. — Я чертовски ненавижу курорты. — Ты ненавидишь веселье. — Лежать рядом с бассейном весь день — это весело? — Абсолютно, на все сто процентов. Главное развлечение. — Все, что вы получаете на курортах, — это солнечные ожоги и счет за обслуживание номеров. — Разве ты не пользуешься солнцезащитным кремом? Это ты тогда виноват, — усмехается Чимин. — И ты говоришь это так, как будто не можешь оплатить счет за обслуживание в номере. — Скажи мне прямо сейчас с серьезным лицом, что поездка на курорт с нашими родителями кажется тебе идеальным отдыхом. — Ну… — Чимин колеблется. — Ты заколебался. Я победил. — Я тут подумал… — Нет, я видел ответ на твоем лице. — То, что он не идеален, еще не значит, что он не хорош. Все равно будет весело. — Ну да, очень весело, — он закатывает глаза. — Наши матери будут все время нас пилить. Папа захочет играть в гольф, и как только он начнет играть в гольф, он никогда не остановится. Кто-то будет смущающе пьян. Моя мама будет жаловаться на полотенца, как она всегда делает. — Ты портишь мне настроение, — решает Чимин, откидываясь назад и скрещивая руки на груди. — Вовсе нет. — Зануда вечеринки. Брюзга. Обламыватель… — Ты когда-нибудь был на курорте, Пак Чимин? Чимин поджимает губы и решительно смотрит вперед. — Вот и узнаешь, — судя по голосу, Юнги торжествует. — Ладно, мы поедем на этот чертов курорт. Давайте посмотрим, сколько удовольствия ты получишь.