❦
Когда наступает ночь, Чимин сожалеет о своей показной храбрости. На самом деле, он не хочет делить постель с Юнги. При мысли об этом ему становится не по себе, и он вспоминает ту ночь, когда они вдыхали запах друг друга, и о том, как Чимин промок именно от этого. Но он тоже не хочет спать на диване. Его тело может и восстановилось, но недостаточно для того, чтобы он спал на диване и не просыпался с болью. Юнги, кажется, тоже чувствует себя неловко, не встречаясь глазами с Чимином, когда тот собирается лечь спать. — Кстати, — говорит Чимин, думая, что если они начнут спорить, то неловкость станет более подчиняемой. — А мне и так очень весело. — Хорошая работа, — Юнги бросает на него быстрый взгляд. — Я просто говорю к тому, что ты сказал, что мне не будет весело. А мне весело. — Поздравляю. Чимин фыркает. Может быть, спорить было не очень хорошей идеей. Теперь он просто раздражен. Он забирается в постель первым, натягивая одеяло до подбородка. По крайней мере, это большая кровать. Чимин привык спать без одежды, поэтому он чувствует себя немного перегретым. Он неспокойно спит, брыкается и запутывается в своих одеялах, поэтому надеется, что размер кровати позволит быть подальше от Юнги. Юнги выключает свет и залезает вслед за ним. Они лежат в темноте, и пространство между ними заполняет жужжание кондиционера. Запах Юнги окутывает Чимина, как второе одеяло. Он вдыхает его, чувствуя утешение, которое ассоциируется с ним с момента похищения, и его глаза закрываются. Ему уже не так трудно заснуть, как он того боялся.❦
Чимин просыпается от кошмара. Как и большинство его кошмаров, он был безликим. Он знает только, что кто-то пинает его, а он лежит на полу, скованный от плеч до лодыжек, не может пошевелиться, не может прикрыть голову, чтобы защитить себя. Он просто знает, что беспомощен. Он просыпается от своих дрыганий в постели. Возможно, чтобы компенсировать неспособность двигаться во сне, его тело работает в двойном режиме, пинаясь и размахивая руками. Он задыхается, покрываясь потом. Ему требуется секунда, чтобы понять, что он больше не спит, что под ним кровать, а над ним потолок отеля. К тому времени Юнги уже проснулся. — Все в порядке, — шепчет Юнги, нависнув над Чимином и несильно сжимая его запястья, чтобы не дать ему вновь дёрнуться. — Это всего лишь сон, Чимин-а. Ты в безопасности. Его запах окутывает его, и руки Чимина обмякают. — Все в порядке, — бормочет он, убирая волосы со лба Чимина. — Я с тобой. Чимин делает глубокий вдох. Он потирает лицо, и Юнги отпускает его, ложась обратно. Чимин прижимается к нему, не желая так скоро расставаться с его приятным запахом, поэтому Юнги обнимает его за талию. — По крайней мере, ты не храпишь, — говорит Юнги, а Чимин слабо смеется.❦
В следующий раз, когда Чимин просыпается, то оказывается запутанным конечностями с Юнги, так что он не знает, где тот заканчивается и начинается. Солнечный свет струится сквозь занавески. Он чувствует теплое дыхание Юнги на своей шее, прямо над пахучей железой, и Чимин потеет от жара тела Юнги. Он извивается, но хватка Юнги лишь становится крепче. — Чимин… — он бормочет хриплым ото сна голосом, и Чимин не может сказать, действительно ли тот проснулся или нет. Юнги шевелится, обнюхивая его шею, пока не достигает его пахучей железы, и слегка покусывает кожу. Чимин вздрагивает, его рука взлетает, схватив запястье руки Юнги, которая держала его за талию. Язык Юнги выскальзывает наружу, попробовав его на вкус, и Чимин выгибается назад, тяжело дыша. Он сегодня чувствителен и ничего не может поделать с тем, как его тело так сильно реагирует на стимуляцию. Юнги оставляет мокрый поцелуй на его пахучей железе, посасывая, закусив кожу между зубов, и Чимин стонет, откидывая голову назад. Затем Юнги прижимает его к своей груди, придавливая к кровати и наклоняясь сверху, уткнувшись носом в шею Чимина. Чимин выгибает спину, когда Юнги целует его в шею, и вскидывает руки вверх, чтобы зарыться в волосы Юнги. Он тянет Юнги за волосы назад, чтобы тоже почувствовать его запах, слизывая пот с его кожи и чувствуя головокружение от силы запаха. Юнги позволяет ему понюхать его всего лишь на мгновение, прежде чем он снова прижимает его к кровати, посасывая засос над его пахучей железой, и Чимин скулит, чувствуя, как стекает смазка прямо на его пижамные штаны. Он думает, что Юнги тоже твердый, чувствуя что-то на своем бедре, что должно быть членом альфы. Юнги облизывает отметину, успокаивая покрасневшую кожу, и отстраняется. Его грудь тяжело вздымается. И у Чимина тоже. Они смотрят друг на друга, затаив дыхание, и реальность ситуации настигает их, когда к ним возвращаются чувства. Чимин краснеет первым. Он отталкивает Юнги, скатывается с кровати и уходит в ванную. Холодный душ снова возвращает его на землю. Юнги уже ушел, когда он вышел, поэтому Чимин оделся и последовал за ним вниз на завтрак. Их родителей нигде не видно, поэтому Юнги и Чимин едят свои завтраки на противоположных сторонах столовой. Они один раз столкнулись плечами у кофеварки и старательно избегали смотреть друг на друга. Юнги исчезает неизвестно куда, а Чимин заканчивает тем, что проводит утро, играя в гольф со своими папами. Он ужасен в этом — его собственный отец находит бесконечно разочаровывающим. Юнги, кажется, думает, что это мило. Никто, кажется, не наслаждается на открытом воздухе так же, как он, поэтому он отправляется в поход в горы в одиночку. Ну, включая Хёнву и Вонхо, которые сопровождали его в поездке вместе с остальной частью службы безопасности. Когда Чимин добирается до прекрасного вида, он долго стоит там. Так или иначе, здесь, наверху, ни одна из его проблем больше не имеет значения. Первое, что он делает, когда возвращается в их пустой номер, — заказывает обслуживание номеров. Он тратит деньги на изысканное вино, бифштекс и лобстеров, нагуляв аппетит во время своего похода. Пока он ждет его прибытия, он принимает душ и примеряет бесплатный халат отеля. Он такой же мягкий, как и выглядит. Юнги возвращается и видит, что Чимин сидит за обеденным столом в гостиной, радостно жуя свой бифштекс. — Заказал обслуживание в номер? — сухо интересуется он. — Я тебе ничего не взял. Это все для меня. — Благодарю. — Не могу поверить, что ты не любишь курорты. Что тут может не понравиться? — Я могу назвать несколько вещей, — Юнги ставит сумку с ноутбуком на один из диванов, и Чимин с сомнением смотрит на нее, гадая, действительно ли он работал. — Я почти уверен, что это был самый лучший день в моей жизни. Юнги качает головой, но Чимин видит, как его губы дергаются. — Ну что ж, я рад за тебя. — Между прочим, я солгал. Этот поднос твой. Юнги смотрит на него с неподдельным удивлением, переводя взгляд с Чимина на поднос с едой, о которой шла речь. — Не смотри так удивленно, — жалуется Чимин. — Я лучше, чем ты. Юнги все равно подходит к обеденному столу, чтобы присоединиться к нему, открывая тарелку с бифштексом. Он садится и начинает есть, наливая себе бокал вина. Он выглядит усталым, под глазами темные круги, и Чимин задается вопросом: много ли он спал прошлой ночью после того, как Чимин разбудил его? Юнги поднимает глаза, встречаясь с его, и Чимин быстро отводит взгляд. Жар поднимается вверх по его шее. Он не может притворяться, что все нормально после того, что случилось тем утром. — Для того, кто так мил, у тебя острый язычок. — Только если это заслуженно. Юнги откидывается на спинку стула, бесстрастно глядя на Чимина. — Я это заслужил, — соглашается он, и Чимин моргает. — Да уж, — медленно произносит Чимин. — Но ты, эм, медленно выходишь из красной зоны. Губы Юнги изгибаются. — Я тоже на это надеюсь. Я действительно спас тебе жизнь. — Хотя, честно говоря, ты должен был это сделать. Мы же помолвлены., — Чимин кивает. — Это ты так думаешь? — бормочет Юнги. Он протягивает руку и крадет кусочек картофеля Чимина. — Я бы спас тебя, даже если бы мы не были помолвлены, Чимин-а. — Неужели? — Ты не должен так сомневаться. Неужели ты действительно думаешь, что я позволил бы тебе умереть? Чимин ковыряет свой бифштекс. — Нет. Наверное, нет. — Какое облегчение. Значит, еще не всякая надежда потеряна. — Я думал, мы просто должны были держаться друг от друга подальше, — произносит Чимин. — А на что еще надеяться? Юнги фыркает. Он наливает себе еще вина. — Возможно, я неправильно выразил свои чувства при нашей первой встрече. — О боже мой! — Чимин с искренней усмешкой поднимает глаза к потолку. — Ты можешь извиниться, знаешь ли. — Разве это не то, что я только что сказал? — Ты такой надоедливый. Однажды я с тобой разведусь. — Паки не разводятся, — а потом, немного подумав, добавил: — и Мин тоже. — Я буду началом тенденции. Я поем вон там, — пыхтит Чимин, беря свою тарелку и ставя ее на диван. — Свалив на два метра дальше, ты правда почувствовал себя лучше? — Заткнись, я тебя не слышу. Юнги тихо смеется, но, как и было приказано, ничего не говорит до конца их трапезы. Закончив, он выходит на балкон с ноутбуком, и Чимин получает сообщение от Инхье, приглашающее его прогуляться по саду. Он переодевается и присоединяется к ней. Она ходит быстро, двигаясь так, будто ей нужно куда-то идти, но Чимин из тех, кто останавливается и нюхает цветы. Это, кажется, делает ее нетерпеливой, хотя она не комментирует это. Чимин все еще не торопится. Не каждый день ему удается любоваться такими красивыми садами. — А ты с Юнги до сих пор хорошо проводишь время? — спрашивает она, когда он догоняет ее после того, как отвлекся на пруд с крошечными рыбками. — Я отлично провожу время, — честно отвечает он. — Я думаю, что Юнги-хён работал. — Хорошо оставаться в курсе всего, — говорит она пренебрежительно. Чимин поймал себя на том, что хмурится из-за отсутствия у нее заботы о том, что ее сын такой трудоголик, что не может наслаждаться отпуском. — Он всегда такой? — осмеливается спросить Чимин. Инхье смотрит на него, возможно, ошибочно принимая его интерес за что-то другое. — Не принимай это на свой счет, дорогой. Работа на первом месте, вот и все. Как омега, твое внимание будет сосредоточено на поддержке этого. Все мои братья и сестры омеги приспособились к тому же самому. Чимин отворачивается, скрыв свой хмурый взгляд. Ему приходится бороться, чтобы держать рот на замке. Ввязываться в спор с тещей на второй день их отпуска — не самая лучшая идея. — А как это работает с Вами и Вашим мужем, ведь вы оба альфы? — спрашивает вместо этого он, и она задумчиво мычит. — Мы гораздо чаще бодаемся друг с другом, — сухо говорит она, и Чимин наигранно смеется. — Я знаю, что это будет для тебя новым опытом, ведь ты не рос в нашей семье. Но ты же хороший мальчик. Ты привыкнешь. — Конечно, — бормочет Чимин, надеясь, что горечь в голосе не слишком заметна. Он удивляется, как ее семья и семья Чивон вообще согласились на их союз, учитывая то, как редко бывает, чтобы женщина-альфа забеременела. Все их семьи заботятся о своих наследниках, и союз альфа-альфа ставит это под сомнение. — В любом случае, у нас заказан семейный ужин сегодня вечером. Но после сегодняшнего дня, вы с Юнги можете делать что-то личное всю оставшуюся неделю. Он кивает и пытается выглядеть заинтересованным. Позже тем же вечером, когда Юнги снова сидел за обеденным столом со своим ноутбуком, Чимин смотрит на него и спрашивает: «разве работа для тебя важнее всего?» Юнги моргает, словно удивляясь, что с ним заговорили. Ему требуется некоторое время, чтобы собраться с мыслями. — Ну, наверное, — медленно произносит он. — Это почти все, что я делаю. Это не похоже на то, что у них отношения. Да он и не ожидал ничего подобного. Тем не менее, это наполняет его странным чувством, зная, что он будет отодвинут на второй план на всю оставшуюся жизнь. — Ладно, — бормочет он, сглотнув, и снова смотрит в телевизор. Он делает вид, что не замечает, как Юнги растерянно смотрит ему вслед.❦
На следующее утро они завтракают у себя на балконе и не разговаривают. Юнги проводит большую часть времени, глядя на что-то в своем телефоне. Они снова проснулись в объятиях; Чимин чувствует, как от него пахнет Юнги, когда он двигается. Он всерьез задумывается, не поспать ли ему сегодня на диване. Позже он спускается в кафе курорта, думая, что возьмет чашку хорошего кофе и пойдет на прогулку, прежде чем отмокать в бассейне до конца дня. Это красивое кафе, причудливое и не слишком оживленное, несмотря на дневное время. Роскошь пребывания в более богатой части курорта заключается в том, что здесь не так много гостей. Он всматривается в меню, когда кто-то зовет его по имени. — Чимин-щи! Я надеялся, что наткнусь на тебя. Чимин удивленно оглядывается и видит Чонгука, стоящего у пункта выдачи с ослепительной улыбкой. — О, Чонгук-щи. Я не знал, что ты будешь здесь. — Я здесь с друзьями, — объясняет он. — Я вчера тусовался с Юнги-хёном. Теперь настала очередь Чимина, поэтому он делает заказ и присоединяется к Чонгуку. — Какое забавное совпадение. — Вообще-то нет. Это и есть точка летнего отдыха. — Теперь я понимаю причину. — И до сих пор тебе это нравится? — Нравится, — мечтательно говорит Чимин. — Я мог бы остаться здесь навсегда. Чонгук смеется. — По крайней мере, у кого-то есть вкус. Юнги-хён ненавидит все. — И это мне говоришь ты. Напиток Чонгука прибывает первым. — Хочешь выпить кофе вместе? — он предлагает, и Чимин кивает. Чонгук находит свободное место во внутреннем дворике, и Чимин встречает его через мгновение. Утром погода приятная, но не такая удушающе жаркая, как в полдень. — Завтра вечером мы с друзьями идем в бар. Вы, ребята, должны присоединиться, — говорит ему Чонгук. — Я уже сказал Юнги-хёну, но он не очень этому рад. Может ты сможешь убедить его? — Ничего не обещаю, но постараюсь. Я с удовольствием приду. Чонгук обхватывает руками свой напиток, который выглядит сладким и молочным. Волосы падают ему на глаза, длинные и волнистые. Он выглядит так, как будто напряженно думает; хочет что-то сказать, но не знает как. Чимин терпеливо ждет. — Я, э-э, попросил Хосок-хёна поехать со мной на эту вечеринку. Глаза Чимина расширяются, прежде чем он успевает взять себя в руки. Это большой шаг вперед. Огромный шаг вперед. И Хосок даже не упоминал об этом, хотя Чимин может точно догадаться, почему. Хосок, должно быть, знал, что скажет Чимин. — Ясен пень, он сказал «нет», — на губах Чонгука появилась горькая усмешка. Чимин пристально смотрит на него. Он и не подозревал, что все становится таким серьезным; Хосок предпочитает помалкивать о таких вещах. И, как обычно, Хосок убегает от него. — Если честно, — бормочет Чимин. — Ты живешь совсем другой жизнью, чем он привык. Я бы тоже был не уверен. Сраные мафиозники пугают нормальных людей, понимаешь? — Да, я понимаю. Я действительно так думаю, — он беспомощно пожимает плечами. — У меня есть склонность идти напролом, когда мне кто-то нравится. Ничего не могу поделать. — Это мило, — воркует Чимин. — У хёна все как раз наоборот. — Мне кажется, я его отпугиваю. — Он действительно счастлив, когда находится с тобой, — признается Чимин. — Не сдавайся пока. Может быть, просто будь немного помедленнее. — Я постараюсь все исправить, — обещает Чонгук с серьезным видом, и Чимин впечатлен. Для альфы он довольно хорошо умеет признавать свои ошибки. — Но я должен спросить, — начинает Чимин, покусывая губы. — Насколько ты серьезен? Потому что мы оба знаем, что появление постороннего в этой жизни вызовет много проблем. Ты не можешь просто преследовать его, а затем свалить, когда твои родители скажут «нет». Или еще хуже — ранить его какой-нибудь херней, а потом бросить. Он думает о похищении и том, что Хосок проходит через что-то подобное, и его кровь стынет, стынет, стынет. — Я никогда этого не сделаю, — Чимин ошеломлен напряженностью во взгляде Чонгука. — Я ни хрена не делаю вполсилы. Я буду работать упорно, если он примет меня. — Да? — Мне все равно, что скажут мои родители. Если… если он хочет, чтобы я вернулся, они могут отречься от меня. — Чонгук сглатывает и снова опускает взгляд. — Я знаю, что на самом деле ты меня не знаешь и у тебя нет никаких причин мне верить, но я буду добр к нему. Я клянусь. Я только хочу видеть его счастливым. Он прав. Чимин его не знает и тоже не доверяет ему. Но сейчас, глядя на него, Чимин чувствует, что его сердце вот-вот разорвется. Он смотрит на небо, смаргивая слезы с глаз, прежде чем Чонгук успеет их заметить. Его губы дрожат; он сглатывает комок в горле. Он хочет доверять Чонгуку; он хочет, чтобы Хосок был самым счастливым во всем мире. Он протягивает руку через стол и похлопывает Чонгука по руке, как только ему удается взять себя в руки. — Сделай все, что в твоих силах. Или я убью тебя. Чонгук ухмыляется. — Знаешь, ты немного пугаешь. — Хорошо. Я хочу, чтобы ты думал, что я грозный. Я действительно убью тебя. — Я тебе верю, — сухо говорит он. — Теперь, когда мы поговорили по душам, могу я называть тебя хёном? — Не знаю, готовы ли мы к такой фамильярности, — фыркает Чимин. — Ну же, — уговаривает он. — Мы практически родственники. — Родственник! Я тебя умоляю. — Ты выходишь замуж за моего хёна, я надеюсь выйти за твоего хёна, так что мы ведь почти родственники. — Ты знаком с ним уже около трех месяцев, и уже замуж? Чонгук краснеет. — Я же сказал тебе. Я делаю все возможное. — Ты такой милый, — хнычет Чимин. — Хорошо, ты можешь называть меня хёном. Чонгук выглядит таким довольным, что Чимин чувствует, как по его телу разливается нежность. Они прощаются позже, после того, как Чимин пообещал, что сделает все возможное, чтобы завтра затащить Юнги в бар. Он ныряет в бассейн, но сбегает, когда видит, что альфа со вчерашнего дня снова смотрит на него. Зайдя в комнату, чтобы переодеться, он решает вместо этого пойти в спортзал. Он только начал регулярно заниматься джиу-джитсу, и его тренер взял с него обещание не расслабляться на тренировках только потому, что он будет в отпуске. В спортзале никого нет, кроме Юнги, который поднимает тяжести перед зеркалом. Он кивает, когда Чимин входит. — Чонгук пригласил нас в бар, — объявляет Чимин, направляясь к одной из беговых дорожек. — Я уже слышал. Чимин отставляет свою воду в сторону и начинает энергичную пробежку, чтобы согреться. — Я обещал ему, что мы поедем. Юнги хмуро смотрит на него через зеркало, но, к удивлению Чимина, он не спорит. Когда Чимин хорошенько вспотел, он присоединяется к Юнги с гантелями. — Как там с джиу-джитсу? — спрашивает Юнги. — Хорошо. Мой тренер действительно классный. Он смотрит на себя в зеркало, когда Чимин вытягивает ноги. — Да? Альфа? — Вообще-то, омега. А что, ты ревнуешь? — подколол Чимин. — Я вовсе не ревную. — Уверен? Похоже, ты очень ревнуешь. — Неважно. Ты просто смешон. — В любом случае, я довольно хорош, — говорит Чимин, хотя это и не так. — Я скоро буду соответствовать тебе. — Хорошо, — Юнги опускает гантели и поворачивается лицом к Чимину. Чимин пристально смотрит на него. — Ну чего? — Поехали. — Прям сейчас? — он запинается. — Что, тебе страшно? — усмехается Юнги. — Ты много несешь херни, Пак Чимин. Лучше иметь веские доказательства. — Отлично, — фыркает Чимин. — Давай. — Никаких ограничений по времени, — говорит Юнги с озорным блеском в глазах. — Мы подождем, пока не услышим о пощаде. Чимин старается не выглядеть таким нервным, как он себя чувствует. Он, вероятно, не продержится и минуты против Юнги, который занимался боевыми искусствами с самого детства, но он не собирается отступать. У Пак Чимина много гордости, запрятанной в его маленьком теле. Юнги разворачивает набор циновок, стоящих в углу, чтобы они могли использовать их. Они кружат друг вокруг друга, пригнувшись, и Чимин не сводит глаз с Юнги, ожидая малейшего признака движения. Руки Юнги метнулись вправо, и Чимин попытался увернуться. Он бросается влево, и как только Чимин реагирует, он движется в другую сторону и застает Чимина врасплох. Его руки обхватывают талию Чимина, швыряя на пол. Чимин тянет его вниз вместе с собой, обхватывая ногами талию Юнги, протягивая руки, чтобы схватить его за шею. Юнги удерживает его руки, не давая сделать ответного удара. Чимин пытается повернуться, изменить свои позиции и снова уложить Юнги на пол, но пробиться через защиту Юнги слишком трудно. Он тяжело дышит, пот стекает ему в глаза. Он подтягивает свои бедра вверх, пытаясь перевернуть их, но Юнги как скала. Он почти не шевелится. — И ты называешь это «соответствие мне»? — дразнится он, и Чимин свирепо смотрит на него. Юнги, вероятно, может заставить его вырубиться в любое время, но он играет с ним. — Хён, — скулит Чимин, и глаза Юнги вспыхивают. На какую-то долю секунды его тело напрягается. Чимин снова подтягивает бедра вверх, прижимаясь головой к мату и вкладывая всю свою силу в ноги. Взгляд Юнги останавливается на его шее; Чимин не упускает этого, как и то, как Юнги облизывает губы. Чимин никогда не был против жульничества. — Хён, — хнычет он, и снова Юнги напрягается. Чимин откладывает эту информацию в глубине своего сознания на потом. На этот раз, когда он подтягивает свои бедра вверх, это больше похоже на крен, чем что-то другое. Он откидывает голову назад, обнажая шею, и издает стон напряжения. Реакция мгновенна — Юнги отпускает его, отскакивая назад на метр, тяжело вздымая грудь. — Это жульничество, — шипит он, и Чимин смеется, растекаясь на коврике. — Ты единственный, кто хотел побороться с кем-то, кто делал это в течение, скажем, двух недель. — Это ты злорадствуешь, какой из тебя хороший борец, когда не можешь продержаться и минуты. — Разве технически я не победил? Юнги не удостаивает это ответом. Чимин чувствует запах его возбуждения, смешанный с запахом их пота. Он закидывает руки за голову, рубашка задирается до тазобедренных косточек, когда он пытается отдышаться. — Ты высказал свою точку зрения, а теперь прекрати, — бормочет Юнги. Он уже прошел через весь зал, но его глаза все еще были прикованы к Чимину. Внимание кажется почти захватывающим. Чимин не хочет прекращать. Он облизывает губы, глядя на него прищуренными глазами, и Юнги заметно сглатывает. Дверь открывается. Женщина, которая входит, кажется, не смущается феромонов, витающих в воздухе; возбуждение в тренажерном зале имеет тенденцию быть довольно распространенным запахом. Чимин, однако, уходит из его сознания, и тот садится, чувствуя себя довольно смущенным. Он потирает нос и достает пару гантелей. Юнги хватает свою бутылку с водой и уходит.