Чимин идет к кафе возле здания искусства, когда гладкая черная машина останавливается на тротуаре рядом с ним. Он инстинктивно напрягается, оглядываясь на Вонхо и Хёнву, которые всегда находятся в пределах видимости. Дверь машины открывается, и Чимин делает несколько шагов от бордюра с тяжело колотящимся сердцем в груди.
Джебум. Он выходит из машины с приятной улыбкой, останавливается перед Чимином и засовывает руки в карманы.
— Рад тебя видеть, Чимин-а.
— Что ты здесь делаешь? — Чимин хмурит брови.
— Вообще-то я надеялся, что мы сможем поговорить.
Чимин оглядывается на своих телохранителей. Они стоят вне пределов слышимости, но выглядят настороженными.
— О чем хотел поговорить?
— Это очень важно, так что я предпочел бы не делать этого на публике, — в его голосе есть соответствующее сожаление. — Если ты не возражаешь, мы объедем квартал?
Садиться в машину с Джебумом и его водителем — это как раз то, что ему не следует делать. Должно быть, на его лице отразилось сомнение, потому что Джебум снова заговорил, прежде чем Чимин успел ответить.
— Твои охранники могут ехать за нами, — говорит он. — Это будет короткий разговор, максимум десять минут. Напиши кому-нибудь и скажи, с кем ты, если тебе так будет удобнее.
— Не уверен, что это хорошая идея, Джебум-щи.
— Обещаю, мы объедем квартал и отвезу тебя сюда. Никаких игр, честное слово.
Чимин прикусывает губу, размышляя, а Джебум лезет в карман куртки и достает пистолет. Прежде чем Чимин успевает отшатнуться от неожиданности, он протягивает его. Чимин с тревогой оглядывает, но никто не смотрит на них.
— Отдай его обратно, когда я тебя высажу, — говорит Джебум, и Чимин берет его и засовывает в рюкзак, просто чтобы убрать с глаз долой.
— Позволь мне поговорить с моими охранниками, — сухо говорит Чимин, затем поворачивается, чтобы присоединиться к ним. Они обращают свое внимание на него, как только он поднимается из машины.
— Пистолет? — коротко спрашивает Хёнву, и Чимин показывает его ему. Он берет его, переворачивая в руках, и Вонхо подходит ближе, заслоняя его от посторонних глаз. — Выглядит неплохо. Чего он хочет?
— Объехать квартал и поговорить минут десять.
Никто из них не реагирует на запрос. Их выражения остаются бесстрастными.
— Что бы Вы хотели сделать? — спрашивает Вонхо.
— Он сказал, что вы можете ехать за нами, а я могу оставить пистолет у себя, пока он меня не высадит.
Они обмениваются взглядами.
— Решение остается за вами, — наконец говорит Хёнву, и Чимин понимает, что это не может быть
таким опасным. Если бы это было так, они бы его не отпустили.
— Я пойду, — решает Чимин.
— Мы найдем подкрепление в этом районе, — говорит Вонхо. — Оставайтесь на связи.
Чимин кивает. Он достает свой телефон, не утруждая себя переписываться с кем-либо, потому что он знает, что Вонхо и Хёнву позаботятся об этом. Прежде чем он поворачивается, чтобы вернуться к Джебуму, в его голове мелькает идея. Он открывает диктофон своего телефона и нажимает запись. Затем он выключает экран.
Джебум выжидающе поднимает брови, когда Чимин подходит к нему.
— Десять минут, — предупреждает Чимин. — Ни секундой дольше.
— Конечно. — он открывает заднюю дверь, чтобы Чимин проскользнул внутрь и сел к нему с другой стороны. Джебум инструктирует своего водителя обвести блок, затем он закрывает перегородку. — Признаюсь, мне больно, что ты так быстро стал мне не доверять.
От горькой ухмылки Джебума и того, как он смотрит на Чимина, заставляет чувствовать последнего некомфортно.
— Ты послал кого-то разгромить мою квартиру. С чего бы мне тебе доверять?
— Похоже, ты совершенно уверен, что за всем этим стою я.
— Я знаю, что это был ты, — говорит Чимин, хотя это не так. — Разве не ты слил ту фотку?
Он ожидал, что Джебум будет отрицать это. Он вообще не ожидал того, что Джебум сказал дальше.
— Тогда ты также знаешь о похищении?
Сердце Чимина подскакивает к горлу. У него резко пересыхает во рту, он внезапно потерял способность говорить, двигаться и даже дышать.
Джебум изогнул губы.
— Ты не знал, — подтверждает он, и Чимин может сказать, что догадывался, но не учел кое-что, поэтому потерпел неудачу. — Я действительно сожалею обо всем этом. В этом не было ничего личного, поверь мне… я не хотел подвергать тебя такому испытанию.
Внезапно Чимин понимает, что это была плохая идея. Ужасная идея. Он должен был развернуться и убежать, как только увидел Джебума, выходящего из машины.
— Ты должен понять, у меня не было выбора, — продолжает он, предпочитая игнорировать дрожь Чимина. — Я только хотел показать тебе, что выйти замуж за Юнги было бы плохим решением.
— Значит, вы меня похитили? — шепчет Чимин, сердце охватило пламя гнева. Он цепляется за него и хочет, чтобы он расцвел, думая, что гнев принесет ему больше пользы, чем страх.
— Я не думал, что они зайдут так далеко, — говорит он. — То же самое касается и твоей квартиры. Я только хотел послать вам с Юнги сообщение.
Чимин на мгновение зажмурился. Когда он снова открывает глаза, то чувствует, как гнев разливается по венам, согревая тело.
— Чего ты хочешь?
— Я хочу, чтобы ты разорвал помолвку, — легко говорит он. — Ты оказался намного смелее, чем я ожидал, Чимин-а. Я думал, что ты уже убежал бы далеко.
— А если нет?
Джебум вздыхает. Он отворачивается, смотрит в окно, словно в раздумье, а потом снова поворачивается к Чимину. Его взгляд ожесточается.
— У меня есть цель на твоего дружка. Если ты не сделаешь так, как я прошу — я прикажу его убить.
В ушах у него стоит рев. Чимину кажется, что он тонет: как будто на мгновение он больше не может видеть, все туманно и расплывчато, словно под водой. Он пытается вытащить голову из воды, резко вдыхая. Сейчас не время для страха, говорит он себе. Сейчас не время для страха.
— Это будет легко, — говорит ему Джебум, его голос звучит спокойно, как будто они разговаривают о погоде. — Мне просто нужно поймать его по дороге домой с работы.
— Он… он невиновен, — хрипит Чимин, хотя и знает, что его слова никак не влияют на Джебума. — Он не имеет ничего общего с этим.
— Намджун тоже, — тон Джебума сменяется на притворно плаксивый. Чимин дергается от этого имени, впиваясь дрожащими пальцами в джинсы.
— Это был… это был ты? Ты убил его?
— Конечно. Юнги навлек это на себя.
— Он был просто невинным парнем, — шипит Чимин. — Ничто из того, что сделал Юнги, не оправдывало твоего убийства невинного человека.
— Он сам напросился, — Джебум пожимает плечами. — Не будь таким, как он. Делай то, о чем я тебя просил, и Хосоку никогда не будет больно.
— Зачем ты это делаешь? Почему ты так против этого брака?
— Я думаю, ты и сам сможешь это понять, — криво усмехается Джебум. — Слияние между вашими семьями не очень хорошо скажется для моего слияния.
Но Чимин знает, что этого не может быть. Он может сказать, что это глубже, так глубоко, что Джебум хладнокровно убил лучшего друга Юнги, так глубоко, что он планировал этот саботаж так долго; возможно, с самого первого дня, когда он увидел Чимина в офисе организатора. Он был так добр тогда — как глоток свежего воздуха после того, как Юнги обошелся с Чимином. Инхье была права: Чимин слишком наивен для этой жизни.
— Реально, я делаю тебе одолжение. Я даю тебе повод отказаться от брака, которого ты даже не хотел. Теперь ты можешь быть счастлив, Чимин.
— Ты угрожаешь убить моего лучшего друга, — шепчет Чимин, провозмогая ком в горле. — Не притворяйся, будто заботишься о моем счастье.
— Я не хочу этого делать, — говорит ему Джебум. — Правда не хочу. Но я перепробовал все, а ты непоколебим.
— Не сваливай вину на меня, — огрызается Чимин. — Ты проебался.
— Мне жаль, что ты так думаешь. — в его голосе действительно слышится сожаление. Он говорит с ужасным сожалением. — И вот мы здесь.
Машина останавливается; Чимин смотрит в окно. Они вернулись к зданию искусств.
— Я сдерживаю свои обещания, — говорит Джебум. — Делай, как я прошу, и все будет хорошо.
Чимин тянется к дверной ручке. У него дрожат ноги, и он не знает, сможет ли он вообще ходить.
— И Чимин, — начинает Джебум. Чимин застывает в ожидании. — Само собой разумеется, но наш разговор остается между нами.
Чимин отрывисто кивает ему и открывает дверь, спотыкаясь. Он оставил пистолет позади себя на сиденье. Вонхо и Хёнву уже выходят из машины, чтобы встретить его, подходя к нему и осматривая его на предмет ранений.
— Я в порядке, — говорит он им. — Все в порядке.
Он движется к зданию искусства — ему нужно место, чтобы посидеть и взять себя в руки. Он падает на скамью в вестибюле, обхватив голову руками, и смотрит на трещины в неровном полу. Его разум словно заперт в странной пустоте, пустой и неподвижной, желудок скручивает от тошноты. Трудно двигаться, нужно столько усилий только для вдоха и выдоха, грудь поднимается неглубоко.
В кармане у него жужжит телефон. Он долго-долго сидит неподвижно, не в силах заставить себя потратить все усилия, чтобы вытащить его из кармана. Наконец он сдвигается, медленно вытаскивая его. Это предупреждение, дающее ему знать, что его хранилище заполнено и запись остановлена. Он сглатывает. Он совсем забыл, что сделал это.
Он записал весь разговор.
Чимин выпрямляется, потом снова прислоняется к стене. Внезапно он осознает, что Джебум, как и Инхье, считает его наивным. Он не может представить себе, как он справился бы с этим так же, как если бы Чимин был похож на Юнги, Джихёна или Чонгука. Джебум думает, что он может воспользоваться недостатком знаний Чимина, думает, что он может угрожать и получить то, что захочет, потому что Чимин будет слишком напуган, чтобы сделать что-нибудь с этим.
Но Чимин не так глуп, как кажется другим.
Он встает с решительным видом и направляется в кафе, чтобы купить кофе, как запланировал до того, как Джебум остановил его на улице. Главное — вести себя нормально. Теперь он не может никуда идти. Если Джебум положит на него глаз, то покинув кампус, когда через час у него будет еще одна пара, он будет подозрительным.
Чимин посещает последнее занятие в этот день, хотя он не может сосредоточиться ни на минуту, а затем направляется к машине со своими охранниками.
— Помните, в дом родителей Юнги? — напоминает им Чимин. — У меня запланировано чаепитие с его матерью.
Они оба прекрасно знают, что на сегодня ничего не запланировано, но у них хватит ума не говорить ничего. Дорога невыносимо длинная. Чимин тратит время, дергая коленом вверх и вниз, глядя в окно на толпы людей, которые задерживают их. Он даже не знает, будет ли Инхье дома, но он не решается написать ей.
Один из рабочих впускает его в дом, усаживает в гостиной и приносит чай, пока он ждет. К тому времени, когда приносят чай, Инхье выходит из офиса, встречая его с таким видом, словно не ожидала гостей, но не уверен, должна ли она быть довольна или раздражена.
— Чимин, дорогой, какой сюрприз, — она целует его в щеку и садится рядом с ним на диван. — Я не чувствую твоего запаха. Что-то случилось?
Он кивает, сжимая пальцы на коленях. Его колено движется вверх и вниз, и Инхье кладет на него руку, чтобы прекратитть это.
— Я не был, э-э, уверен, к кому идти. Сначала я подумал о Вас.
Она нахмурила лоб, хотя лоб у нее не сжимался.
— Поговорить о ком-то?
Чимин сглатывает.
— О Им Джебуме.
— Ты встретил его снова? — ее взгляд мгновенно вспыхивает.
— Он пошел за мной в школу, — Чимин достает телефон из кармана и кладет его на стол. — Я думаю, лучше, если вы просто послушаете это.
— Ты записал разговор? — Чимин кивает, и Инхье выглядит смутно впечатленной. — Давай сделаем это в моем офисе.
Он следует за ней по коридору, оставляя свой рюкзак за оставленным чаем, в ее кабинет. Он просторный и светлый, полный книг и безделушек. Они садятся за ее большой дубовый стол, и Чимин включает запись. Слушая его снова, он покрывается холодным потом, его колено возобновляет взбешенное движение вверх-вниз. Инхье остается неизменной; выражение ее лица меняется только один раз, когда Джебум произносит имя Намджуна.
Когда все закончилось, она смотрит на него, сжав губы в обескровленную линию.
— Что заставило тебя прийти ко мне вместо моего сына?
Чимин отвечает честно. У него не хватает духа придумать что-то, поэтому он просто говорит правду.
— Это навредит ему, — говорит он. — Я боялся, что он отреагирует опрометчиво. Я не знал, что делать. Я думал, что сначала поговорю с Вами, а потом мы сможем все ему рассказать.
Ее самообладание наконец-то рушится. Она вздыхает, массируя виски пальцами.
— Ты принял правильное решение, Чимин-а.
— Вы когда-нибудь подозревали, что он замешан в этом? — тихо спрашивает Чимин. Он не должен указывать.
— Конечно, мы подозревали, — отвечает она, подвигаясь на стуле, чтобы посмотреть в окно. — Как тут не догадаться? Но мы так и не нашли никаких доказательств, и семья Им быстро направила убийцу на Юнги для возмездия.
— Ох, — выдыхает Чимин. Значит, таково было их наказание. Юнги, должно быть, убил его сам. — Что… что он имел в виду, когда сказал, что Юнги навлек это на себя?
— Как наследник клана Мин, он сделал то, что должен был, — пожимает она плечами. — Он воспринимает это как на ошибку из-за их ответа, но в то время он делал то, что считал правильным. То, что, как мы думали, было правильным.
Чимин молча ждет, гадая, будет ли она вдаваться в подробности. Через мгновение она это и делает.
— Нам стало известно о заговоре с целью саботировать наше слияние с китайской компанией. Некоторые из наших людей поймали меня на одном из наших заводов. Он убил наших людей, задержал груз. Дело дошло до наказания, и Юнги приказал убить его, — она поджимает губы, отводя глаза. — Оказалось, он был высокопоставленным человеком Им. Они не были счастливы.
— Если бы они мстили, им не следовало идти за кем-то вне семьи. Это не око за око. Это хуже.
Она кивает.
— Они не играли по правилам. Но клан Им не известен тем, кто следует правилам. У них нет чести.
— Что же делать? — Чимин сжимает пальцы, наблюдая, как они побелели.
— Твой друг, он же живет с парнем из Чон, верно?
— Да. Чонгук.
— Я поговорю с ним. Я позабочусь об этом, Чимин-а. Я не хочу, чтобы ты беспокоился ни о чем сейчас. Ты поступил правильно, придя ко мне.
Чимин кивает, хотя ему не нравится отсутствие деталей. Он доверяет ей разобраться в ситуации, но он хотел бы, чтобы она объяснила ему как это сделать. Он должен знать, что с Хосоком все будет в порядке.
— Им Джебум заплатит за это, — говорит она стальным голосом. — Я позабочусь об этом.
❦
Юнги не приходит домой на ужин в тот вечер.
Чимин ждет его, сидя молча за кухонным столом, пока Юнги не оповещает его о том, что вернется поздно и его не ждать. В итоге, он вскипятил немного рамена и съел его один, прежде чем лечь спать. Конечно, он не может уснуть. Он напуган, чертовски напуган, и ему это надоело. Надоело так сильно зависеть от других ради его безопасности. Но у него нет выбора, он знает это; он не настолько глуп, чтобы думать, что справится с этой ситуацией самостоятельно.
В его глазах полыхает усталость, но каждая тень выглядит как лицо, но он не может пошевелиться. Ему требуется огромная сила воли, чтобы поднять свои конечности, спрыгнуть с кровати и выбежать из своей комнаты в комнату Юнги. Он взбирается на кровать Юнги, успокаиваясь его запахом, сердцебиение, наконец, замедляется. Он зарывается в подушки, перекладывая их поудобнее.
Он дремлет в какой-то момент, но он просыпается от голоса Юнги и включенного света.
— Чимин? — говорит он весьма удивленно. — Черт, извини.
Он быстро выключает свет, но Чимин все равно уже проснулся.
Он поднимает голову, смотря как он входит, освещенный открытой дверью.
— Это нормально, если я посплю здесь? — бормочет он хриплым от дремоты голосом.
— Ты уже тут спишь, — Юнги тихо фыркает. Он кладет сумку для ноутбука и снимает пиджак, вешая его в шкаф.
— Ладно, спасибо, — бормочет Чимин, откидывая голову на подушку. Он слушает, как Юнги входит и выходит из ванной, закрывая глаза и открывая их только тогда, когда чувствует тяжесть на кровати.
— Что ты делаешь в моей кровати, а? — спрашивает Юнги, отмечая, как Чимин начал гнездиться. В его голосе нет раздражения.
Чимин не отвечает, просто придвигается ближе к Юнги, когда тот ложится. Он обнимает его за талию, положив голову ему на грудь.
— Все в порядке? — интересуется Юнги, мягко проводя рукой по волосам Чимина.
Каким-то образом, Чимин держался весь день, и все же простой вопрос Юнги окончательно ломает его. Он резко сглатывает, на глаза наворачиваются слезы. Все, что он хотел сделать сегодня — это позвонить Хосоку, услышать его голос, убедиться, что он жив и здоров. Но он не мог этого сделать. Он знал, что Хосок сразу поймет, что что-то не так. Они никогда не могли спрятаться друг от друга.
— Я в порядке, — шепчет Чимин, слезы текут по его носу, и Юнги больше ничего не спрашивает.
Чимин тихо плачет, пока на рубашке Юнги не появляется влажное пятно, а его плечи дрожат. Юнги гладит его волосы и спину, осторожно и тихо, испуская феромоны для комфорта. В конце концов, его слезы прекращаются, и Чимин засыпает, сжимая рубашку Юнги, как спасательный круг.
❦
Он медленно пробуждается ото сна, когда Юнги готовится, скучая по теплу его тела. Он свернулся калачиком на подушках, чтобы восполнить его. Юнги, должно быть, заметил это, потому тихо спросил:
— Чимин-а? Ты не спишь?
— Вроде того, — бормочет Чимин, потирая нос.
— Ты любишь котов?
Чимин слишком устал, чтобы действительно задуматься о случайном вопросе.
— Люблю котов, — говорит он сонно, приглушенный подушкой. — Всегда хотел одного, но бабушка отказала.
Юнги молчит. Чимин поднимает голову, открыв один глаз, и видит, как Юнги поправляет галстук.
— Я тоже, — наконец говорит Юнги. — Я люблю котов.
На этом все и закончилось. Чимин снова зарывается в постель и быстро засыпает, а когда снова просыпается, то Юнги уже давно нет. У него нет занятий до позднего вечера, поэтому он бесцельно бродит вокруг, находит банан, съедая его, и пытается напомнить себе, что звонить Хосоку — плохая идея. В конце концов он сворачивается калачиком на диване с ноутбуком; его очки сидят почти на самом кончике носа, так что он может немного почитать для занятий.
Он поглощен своей третьей статьей, когда дверь квартиры открывается. Чимин смотрит на часы: сейчас только полдень — слишком рано для того, чтобы Юнги вернулся домой. Он осторожно выглядывает из-за спинки дивана, надеясь, что это Юнги, но в то же время не веря, что это так.
— Чимин? — зовет его Юнги, и Чимин слышит, как он сбрасывает ботинки. Он испускает вздох, который не осознавая задерживал.
— Почему ты дома? — окликается ему Чимин, и Юнги сворачивает за угол квартиры. В одной руке он держит коробку, а в другой — пластиковый пакет, набитый чем-то вроде еды на вынос.
— У меня обеденный перерыв, — говорит он, кладя еду на прилавок. Он не отпускает вторую коробку, и Чимин с любопытством смотрит на нее. Похоже, что она движется. — Подумал, что я, э-э, заскочу.
— Заскочишь? — Чимин покосился на него. Похоже, он вернулся, чтобы проверить Чимина.
— Иди ешь, — бормочет Юнги. — Это из того ресторана, который тебе нравится.
Чимин откладывает свой ноутбук и встречает его у стойки. Он вытаскивает еду и сразу же узнает ее. Это его любимый заказ из любимого ресторана, расположенного рядом с его старой квартирой, куда они с Хосоком всегда ходили.
— Как ты узнал, что это мое любимое?
— Чонгук сказал, что Хосок сказал, что тебе нравится это место, — Юнги фыркает, отводя взгляд.
На лице Чимина появляется улыбка. Он смотрит на еду, потом снова на Юнги.
— Ух ты, хён. Ты и правда ходил расспросить его, только чтобы угостить меня обедом?
— Ну да, типа того. Ты не можешь есть рамен все время. Это вредно.
Чимин собирается ответить, когда он слышит шорох из коробки, которую все еще держит Юнги, и что-то подозрительно похожее на писк. Он поворачивается, вопрос вертится на кончике языка, и наклоняется, заглядывая внутрь.
Это кошка.
Котенок, если быть точнее, крошечный и такой пушистый, что он почти похож на ватный шарик. Глаза Чимина расширяются, и он тихо ахает, когда протягивает руку в коробку, чтобы котенок понюхал его пальцы. Она делает это осторожно, мокрый нос щекочет кончики пальцев Чимин, а затем трётся головой о его руку. Чимин умиляется, поднимая её из коробки. Она мягкая, такая крошечная и хрупкая в его руках.
— Ее зовут Хару, — говорит Юнги. — Но я думаю, она достаточно молода, чтобы ты мог сменить имя, если захочешь.
Чимин опускается на пол, усаживая Хару на колени. Она с любопытством обнюхивает, наворачивая круги.
— Мы… мы оставим ее? — он поднимает взгляд вовремя, чтобы увидеть кивок Юнги. — Ты принес нам кошку?
— У моей коллеги была кошка с котятами. Она искала кого-нибудь, кто бы взял у нее несколько, поэтому я думал о том, чтобы привести одного домой, — он пожимает плечами. — Я подумал, что тебе понравится, если рядом будет кто-то еще.
Чимину стыдно признаться, что он чуть не заплакал. Но он не собирается плакать перед Юнги во второй раз менее чем за 24 часа, поэтому он отважно сдерживает слезы.
— Это действительно мило, хён, — шепчет он. — Это действительно мило с твоей стороны.
— Мне доставят все, что нам нужно для нее. Через некоторое время, — Юнги выглядит смущенным.
Хару пищит, влажно обнюхивая руку Чимина, и Чимину кажется, что он превратится в лужицу. Он воркует с ней, почесывая за крошечными ушками, а она такая милая и доверчивая, несмотря на всю новизну. Когда он поднимает голову, Юнги смотрит на них с нежностью в глазах. Чимин задерживает взгляд, румянец распространяется по его щекам, и Юнги отводит взгляд первым.
— Иди ешь, — говорит Юнги.
— Я не хочу отпускать ее, — скулит Чимин, позволяя Хару понюхать его пальцы, прежде чем она повернется и плюхнется на спину.
— Тебе нужно что-нибудь съесть, прежде чем идти на занятия.
Чимин вздыхает и отпускает ее с большим трудом, позволяя ей исследовать ее новый дом, в то время как он и Юнги обосновываются у стойки на обед.
— У тебя когда-нибудь была кошка? — спрашивает Чимин, и Юнги кивает.
— У нас с Намджуном была одна, когда мы жили вместе. Ее звали Моти. Ее сбила машина.
— Оу, — бормочет Чимин. — Это ужасно.
— Уверен, Джун плакал целую неделю.
Чимин смотрит на свою еду, изогнув губы. Хранить секреты ему нелегко. Это тяжелая работа — сдерживать себя, особенно когда это такой секрет, который Юнги очень заслуживает знать. Но Чимин может только представить, что произойдет, если он скажет ему. Юнги через секунду выйдет отсюда, стреляя пистолетом туда-сюда, и весь ад вырвется на свободу.
Он должен верить, что Инхье найдет подходящее время, чтобы сказать ему правду.
— Каким он был? — тихо спрашивает Чимин. — Намджун-щи?
Вместо того, чтобы молчать, как ожидал Чимин, угол рта Юнги поднимается в намек на улыбку.
— Неуклюжий, — говорит он с любовью, и Чимин ловит себя на том, что улыбается в ответ. — Ты знаешь, сколько времени я потратил на то, чтобы починить все сломанное дерьмо в квартире из-за него? Нелепый.
Юнги перекладывает кусок мяса — один из самых вкусных сочных — из своего контейнера в контейнер Чимина. Это привычный жест, которому Юнги, кажется, не придает особого значения; он даже не смотрит на Чимина, когда делает это. Чимин улыбается чуть шире.
— А еще он был, наверное, самым лучшим человеком, которого я когда-либо знал, — голос Юнги смягчается. — Один из тех людей, которые всегда стараются расти и совершенствоваться, понимаешь? Я не… я не такой человек. Поэтому он всегда заставлял меня стараться сильнее.
— Да, — шепчет Чимин. Чимин трудолюбив, когда дело доходит до материального, но он не знает, работал ли он когда-либо очень усиленно над тем, кем он является как личность.
— Раньше он, например, читал книги по самосовершенствованию и подбирал все эти случайные увлечения, такие как вязание и садоводство, а потом он всегда меня втягивал в это.
— Тебя? Вязание? — Чимин смеется, и Юнги бросает на него взгляд.
— Я знаю.
— Должно быть, он был очень могущественным, раз убедил тебя делать подобные вещи.
— Был, — Юнги тихо усмехается. Он встает и заваривает себе эспрессо из машины, оглядываясь на Чимина с поднятыми бровями. Чимин кивает, поэтому он достает вторую чашку. — Он слишком много думал, но время от времени сбивался с ног. Но он был действительно хорошим другом. Лучше, чем я заслуживал.
Стоя перед кофемашиной спиной к Чимину, Юнги выглядит ужасно маленьким. Сгорбленные плечи, тонкая талия, склоненная голова. Чимин чувствует укол грусти. Хару тихонько мяукает, и он смотрит вниз, видя как она кружит вокруг его стула, пристально глядя на него. Он наклоняется, чтобы почесать ее в затылке.
— Я думаю, — медленно начинает Чимин, наблюдая за тем, как она тычется носом в его ладонь, — что люди приходят в нашу жизнь, когда мы в них нуждаемся. И это не имеет никакого отношения к тому, чего мы заслуживаем или не заслуживаем.
— Даже плохие? — Юнги смотрит на него через плечо с кривой улыбкой.
— Даже плохие, — он задумывается. — Ну, во всяком случае, большинство из них.
— Это очень мудро, Пак Чимин-щи, — Юнги возвращается с кофе и садится обратно в табуретку. — Тогда зачем тебе нужен Джебум?
— Хён! — хнычет Чимин, толкая его. Юнги качается, смеясь. — Ты никогда этого не забудешь.
— Нет.
— Мне нужно было, чтобы он составил мне компанию, когда ты меня игнорировал, — фыркает Чимин, высунув язык. Юнги усмехается, взъерошив волосы Чимина.
— Знаю, знаю. Но у меня с этим лучше получается, верно?
Чимин кивает.
— Хотя ты все еще работаешь слишком много.
Он в основном шутит, знает, что сам занят на уроках и не может винить Юнги за то, что у него так много работы. Но Юнги вздыхает и говорит: «Я знаю, я работаю над этим. Тяжело избавиться от этой привычки».
Чимин моргает, удивленный и слегка тронутый тем, что он настолько осознает присутствие Чимина в своей жизни. Он прилагает все усилия к этому.
— Да, — наконец говорит он с горящими щеками, возвращаясь к своей еде.
Юнги смотрит на часы на своем запястье.
— Мне уже пора идти. Хочешь, я подброшу тебя до школы?
— Да, пожалуйста. Дай мне одеться.
Чимин спрыгивает со стула и направляется к лестнице, останавливаясь на полпути в гостиную. Он оглядывается назад.
— Хён, — зовет он, и Юнги мычит, показывая, что слушает. — Спасибо.
